Глава 3
Смятый листок
– Можешь представить, какая здесь жизнь?
Габриэль стоял в деревне у фьорда Рижкинка – длинной серебристой полоски воды, которая врезалась в леса западной Норвегии. Деревня была маленькая, всего около тридцати домов гнездились между деревьями и зеркальной поверхностью фьорда. Рядом с ним стояла худая старуха с седыми волосами и огромными голубыми глазами. Одной рукой она держала трость, другой опиралась на руку Габриэля. Она ждала ответа, и Габриэль снова посмотрел на спокойную гладь воды и прислушался к тишине деревьев.
– Тут прекрасно. Очень спокойно.
– Да, – сказала старуха и вздохнула. – Было.
Вокруг них, среди дымящихся руин и закопченных стен домов, бродили жители деревни, разбирая то немногое добро, что успели спасти. В небе висело облако черного дыма. Габриэль и старуха пошли по грязной улице; она с помощью трости находила дорогу среди пепла и обломков.
– Когда-то мы с Мириам выставляли защиту – от вампиров, оборотней и им подобных. Но с тех пор прошли десятилетия. Мы стали забывчивы. Хотя, думаю, нам бы и это не помогло: их были сотни. Морум кади. Нечисти. Даже один тролль.
– Он тоже был здесь?
– Нет. Их вел Рурк.
– Он что-нибудь говорил?
Старуха хмыкнула.
– Конечно. Он разыскал нас. Сказал: «Однажды вы выступили против моего повелителя. Вот почему сейчас все это происходит. Пойдете против него снова, и в этот раз он не будет так снисходителен». Он сказал, что Пим нас больше не защитит.
Габриэль промолчал.
Старая ведьма остановилась. Ее костлявые пальцы сжали руку Габриэля.
– Он сильнее, чем раньше. Я чувствую это.
– Мы думаем, у него пока нет Книги расплаты.
– Но у него в плену Хранитель, верно? У него есть Хранитель Книги?
– Да.
Хватка женщины ослабла, будто силы оставили ее.
– Тогда это лишь вопрос времени. Он найдет Книгу, и его будет не остановить.
– Этого не случится.
Старуха похлопала его по руке.
– Скажи Пиму, что мы с ним. Может, мы и не те, что раньше, но будем с ним до конца, – она сделала паузу. – По крайней мере, я с ним.
– Сожалею о том, что случилось с вашей сестрой.
Женщина благодарно кивнула и указала тростью на кромку леса.
– Они пришли оттуда, – она засеменила по дорожке, ее палка тихо чавкала по грязи.
Габриэлю не понадобилось много времени, чтобы найти место, где появился со своей армией Рурк. Деревья, поваленные широким кругом, и земля, дочерна выжженная внутри. Но откуда они появились? Габриэль знал, что после закрытия портала отследить его источник невозможно. По крайней мере, с помощью магии. Но его преимущество заключалось в том, что он был не волшебником, а обычным человеком – человеком, который многое знал о деревьях, о растениях и земле. И сейчас он наклонился и поднял маленький смятый листок. Судя по виду, на него множество раз наступали ботинки. Габриэль осторожно расправил его на ладони.
Он не узнавал листок, но понимал, что тот вырос не в этом лесу. Следовательно, он попал сюда на подошве одного из нападавших. Но откуда? Габриэль чувствовал, что если опознает растение, то найдет Грозного Магнуса, а если найдет Грозного Магнуса, то найдет и Эмму.
Но для этого ему понадобится помощь.
Два часа спустя и в пяти тысячах миль к юго-востоку Габриэль поднимался по тропинке на каменистый склон. Солнце, садившееся за горы и леса, отбрасывало длинные тени на дорогу, по которой он шел. Наступающие сумерки не пугали его – Габриэль нашел бы путь и вслепую, – так что вскоре он достиг вершины горного кряжа и остановился, глядя вниз, на маленькую деревню у подножия.
За пятнадцать лет, что прошли с тех пор, как Станислаус Пим заручился его помощью в уничтожении Грозного Магнуса и спасении детей, Габриэль возвращался сюда всего несколько раз. И с каждым разом все меньше чувствовал себя дома.
Габриэль знал, что, когда он дойдет до деревни, уже полностью стемнеет. Он мог бы попасть туда раньше, но для золотого ключа, который дал ему волшебник и который позволял быстро перемещаться по миру, требовалась замочная скважина или замок, а в его деревне не было ни того, ни другого. Ему пришлось пройти через поместье у Кембриджского Водопада, до смерти напугав смотрителя Абрахама. Придя в себя, старик расспросил Габриэля о детях. Пока тот рассказывал, экономка, мисс Саллоу, с кислым лицом подслушивала из кухни. Когда Габриэль дошел до новости о похищении Эммы, мисс Саллоу вышла и взяла Абрахама за руку.
– Вы должны ее спасти, – сказала старуха срывающимся от волнения голосом. – Должны.
Вскоре Габриэль ушел.
В деревне было темно и тихо, на улице никого не оказалось, и он почувствовал себя призраком, бредущим среди теней.
Наконец он подошел к обветшалой хижине на краю деревни и поднял руку, чтобы постучать. Однако не успел коснуться двери, как изнутри по звали:
– Входи, входи!
Габриэль толкнул дверь и заглянул в темноту. Он увидел очаг в центре комнаты и неясный силуэт полной женщины, склонившейся над горшком. На секунду он замер. Вид старухи у очага и запах ее хижины – запах дыма, горящих сосновых поленьев, дикого лука и моркови, варившейся картошки и тимьяна, – будто разбил цепи, много лет стягивавшие его грудь. Он снова был мальчиком. Был дома.
– Я поставила вариться похлебку, когда увидела, что ты близко, – сказала бабушка Пит. – Хотя картошки там почти нет. В этом году неурожай.
Вернувшись в настоящее, Габриэль вошел в хижину и захлопнул за собой дверь.
– Не буду спрашивать, как ты узнала, что я приду.
– Вот и славно. Ты все равно бы не понял. Садись.
Габриэль опустился на один из низких стульев у очага. Бабушка Пит продолжала помешивать в горшке. Обереги и крошечные флакончики в ее ожерелье мелодично позвякивали, сталкиваясь. Габриэль все еще чувствовал тоску по дому, но в его груди уже нарастало привычное напряжение. Оно не оставит его, пока Эмма не будет в безопасности.
– Тебя не было слишком долго, – пробормотала старуха. Неверные отсветы огня прибавляли ей морщин. – Это твой дом. Он питает тебя.
– Многое случилось.
– Я знаю. Я слышу шепот. Что ты мне принес?
Габриэль сунул руку в сумку и достал свернутый квадратом кусок ткани, в котором лежал мягкий черный листок. Тот казался слишком маленьким, чтобы возлагать на него какие-то надежды, но ничего больше у Габриэля не было.
– На деревню в Норвегии напали. Я нашел это.
У бабушки Пит были грязные отекшие пальцы и толстые желтые ногти, но она взяла листок с необыкновенной бережностью, повернула к свету очага, затем приблизила к носу и понюхала.
– Хм.
Она отнесла листок к столу за спиной Габриэля, где среди переплетения корней и веток стоял горшок с землей. Проковыряв в ней углубление, она положила туда лист, снова засыпала его землей и полила чем-то, что Габриэль принял за обычную воду. Затем бабушка Пит вернулась к огню.
– Посмотрим, есть ли ему что сказать. А сейчас ешь. Потом расскажешь, что не дает тебе покоя, – и она сунула ему в руки дымящуюся, наполненную до краев миску с мясной похлебкой.
Габриэль собирался сказать, что пришел только из-за листка, но понял, что это не так. Было и другое – то, что много дней занимало его мысли. Но он знал, что бабушка Пит не станет ничего слушать, пока его миска не засверкает чистотой, так что без споров взял ложку и принялся за еду. Похлебка была слишком горячей и обжигала рот, но каждый кусочек мяса возвращал его в дни, когда он вот так же сидел у очага мудрой старухи, слушал ее истории о мире за границами деревни и кивал пророчествам, что его призовут служить великому делу. «От тебя многое потребуют, – говорила бабушка Пит. – Ужасную жертву».
Он всегда казался младше своих ровесников. Его родители погибли при оползне, когда ему было меньше лет, чем Эмме сейчас (не этим ли объяснялась его привязанность к детям?), и его воспитывали всей деревней. Особенно много времени с мальчиком проводила бабушка Пит. Она кормила, учила его – и Габриэль вдруг начал вытягиваться, словно наверстывая упущенное в детстве. Уже юношей он был на голову выше мужчин деревни. Порой он думал: не добавляла ли бабушка Пит что-то ему в еду? Однажды он спросил ее об этом, но она только рассмеялась и ответила: «Не гадай, откуда твои силы, а будь благодарен за них. Когда придет время, тебе понадобятся они все».
Когда Габриэль доел похлебку, то впервые за последние дни почувствовал себя по-настоящему отдохнувшим. Он продолжал сидеть с пустой миской в руках. Старуха сгорбилась на стуле рядом с ним, попыхивая короткой узловатой трубкой; ее глаза казались двумя темными колодцами.
Габриэль заговорил первым:
– Пятнадцать лет я помогал Пиму собирать потерянные Книги. Он сказал, что найти их – единственный способ обеспечить детям безопасность, – Габриэль промолчал о том, как часто его собственная жизнь была под угрозой, как много шрамов осталось на его теле, до каких глубин отчаяния он доходил: старуха все это знала. – Но недавно я сражался со слугой Грозного Магнуса, – Габриэль не заметил, как его руки стиснули миску, когда он начал вспоминать битву с Рурком. – Он сказал, что если детям удастся найти все Книги начал и собрать их вместе, они умрут. И что Пиму об этом известно.
Некоторое время бабушка Пит молчала, лишь покуривая трубку и выдыхая дым. Габриэль слышал, как скрипят на улице деревья, как шепчутся ветки, касаясь одна другой.
Наконец она ответила:
– Это возможно.
Габриэлю показалось, что земля уходит у него из-под ног. Мужчина вцепился в деревянную миску, будто она была якорем, который поможет ему удержаться на месте.
– Так это правда, что они умрут, если соберут Книги?
– Вероятнее всего.
– И Пим об этом знает?
– Не сомневаюсь.
– И ты ничего мне не сказала? Все это время, что я искал Книги, я приближал детей к гибели!
Габриэль слышал, что его голос дрожит от злости, но ему было все равно. Старуха неподвижно смотрела на него, по ее глазам ничего нельзя было понять. Казалось, она дает гневу Габриэля утихнуть, как ждут, когда волна разобьется о берег и вернется в море.
– Книги нужно найти, – сказала она наконец. – И только дети могут это сделать.
– Но зачем их искать? Потому что Грозный Магнус тоже их ищет? Должны быть и другие способы его победить. Если потребуется, я убью его – и всех до единого его приспешников. Я не…
– Нет, – сказала старуха. Она больше не казалась неуверенной и неуклюжей. Теперь в ней чувствовались решимость и настойчивость. – Могущество Грозного Магнуса выросло. Не хватит ни твоей силы и сердца, ни знания Пима, ни желания и усилий добрых людей всего мира. Только Книги могут победить его. И только дети могут их найти.
Габриэль замолчал и уставился в огонь. Наконец он медленно разжал пальцы и поставил миску на стол.
– Но есть и другая причина, – сказала старуха. – Что-то прохудилось в материи мира. Это началось очень давно, но теперь разрушается все быстрее. Если с этим ничего не сделать, произойдет катастрофа, с которой никто не сможет справиться. Только Книги могут ее предотвратить. Все замыслы Пима направлены на это.
Габриэль взглянул на нее, и шрам, пересекавший его щеку, запульсировал.
– То есть детьми нужно пожертвовать.
– Может, да, – ответила старуха, – а может, и нет. Пророчества бывают весьма коварны.
– Ты имеешь в виду, что есть способ их спасти?
– Я не знаю. Мой выбор – верить, что есть, – она положила теплую ладонь на его руку. – Ты беспокоишься обо всех детях, но младшая – это дочь, которой у тебя никогда не было. Ты сделаешь все ради нее.
Слушая старуху, Габриэль вспомнил ночь много лет назад, когда он спас троих детей от волков Графини, а наутро Эмма последовала за ним на охоту и увидела, как он убил оленя. Но она справилась со страхом, и это его тронуло. С тех пор любовь к девочке и желание ее защищать навсегда поселились в его сердце.
Габриэль кивнул, но ничего не сказал.
– Ты должен поговорить с Пимом, – продолжила старуха. – Не рви с ним отношения. Он тоже беспокоится о детях. А теперь давай посмотрим на листок.
Она встала и, пройдя мимо него к столу, взяла горшок. Теперь из него торчал росток длиной в фут. У него был узкий стебель с шипами и длинные зубчатые листья. Поставив его у огня, бабушка Пит опустилась на колени, обхватила веточки ладонями, приблизила лицо к листьям и глубоко вдохнула.
– Чистый воздух. Горы. Железо и сера. Марс в весеннем небе. Моча голубой овцы. Кости тираннозавра. Злость. Ненависть. Смерть, – она сломала один из листочков и растерла сок между пальцами. – Ищи на востоке. Ищи место, где встречаются три реки среди мятных полей. Ты помнишь, как обнаружить чары?
Габриэль кивнул и начал подниматься, но старуха защелкала языком.
– Завтра, мальчик. Даже тебе надо спать.
– Нет, пока она в плену.
Он уже был у двери, когда старуха окликнула его по имени. Габриэль обернулся и увидел, что она копается в куче вещей в углу хижины. Наконец бабушка Пит вытащила предмет примерно в три фута длиной, который был завернут в плотную темную ткань. Она держала его двумя руками.
– Возьми хотя бы его. Я знаю, что тебе понадобится оружие. Уж это ты не потеряешь.
И снова Габриэль не спросил, как старуха узнала то, что узнала, но она была права: острый, как бритва, фальшион, с которым он прошел множество битв и который стал продолжением его руки, остался в вулкане в Антарктиде. Мужчина развернул ткань, обнажив эфес из кости и потертой кожи, и на четыре дюйма вытянул стальное лезвие. Казалось, металл собирал и в десять раз усиливал тусклый свет очага. Габриэль вернул лезвие в ножны и с благодарностью кивнул.
Старуха положила обе ладони ему на руку.
– Она – дочь, которой у тебя никогда не было, а ты – ребенок моего сердца. Удачи.
И она отвернулась, прежде чем Габриэль успел ответить. Долгое мгновение он смотрел на старуху, стоявшую у огня в той же позе, в которой он ее и застал. Затем Габриэль покинул деревню так тихо, как только мог.