Предмет, система и метод науки уголовного права[1]
§ 1. Понятие уголовного права
Одной из основных отраслей права является уголовное право[2]. Как и право в целом, оно охраняет, закрепляет и развивает общественные отношения и порядки, выгодные и угодные господствующему классу. Порожденное существующими общественными отношениями, уголовное право имеет своей основной задачей охрану этих отношений. В уголовном праве находит выражение воля господствующего класса. К. Маркс и Ф. Энгельс писали о буржуазном праве: «…ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса»[3].
В трудах классиков марксизма-ленинизма с исчерпывающей ясностью показан классовый характер права вообще и уголовного права в частности. «Капитал» К. Маркса, «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельса, «Государство и революция» и лекция «О государстве» В. И. Ленина являются теоретической основой для развития науки социалистического уголовного права.
Уголовное право, возникшее вместе с частной собственностью, разделением общества на классы и государством, с первых же дней своего существования было в руках господствующего класса орудием подавления сопротивления эксплуатируемых. В условиях эксплуататорского государства уголовное право являлось и является системой норм уголовного законодательства и обычаев, санкционированных государственной властью и определяющих преступление, т. е. действия, опасные для интересов господствующего класса, а также условия назначения и применения наказания за их совершение.
Уголовное право эксплуататорских государств, опирающееся на принудительную власть государства рабовладельцев, феодалов или капиталистов, имело и имеет своей основной задачей охрану власти эксплуататоров и той формы собственности, которая эту эксплуатацию обеспечивает.
В результате победы пролетарской революции в России было создано государство нового типа – социалистическое государство пролетарской диктатуры, которое, выполнив свои основные задачи, после уничтожения эксплуататорских классов превратилось во всеобъемлющую организацию всего народа – общенародное государство – и создало соответствующую ему первую в мире систему социалистического права. Опыт Советского государства творчески использован в государстве и праве всех стран социалистического лагеря.
Руководящие положения для всех отраслей советского социалистического права, в том числе и уголовного, даны в Программе КПСС и решениях партии, в положениях Конституции СССР. На основе Программы КПСС и принципов Конституции СССР строятся советские уголовные законы.
Советское уголовное право, как отрасль права, есть система установленных и санкционированных социалистическим государством норм, которые определяют наиболее опасные для трудящихся и социалистического правопорядка деяния (преступления) и условия назначения и применения мер наказания за их совершение.
Советское уголовное право и уголовное право зарубежных социалистических стран принципиально отличны как по форме, так и по содержанию, целям и задачам от всякого ранее существовавшего уголовного права.
§ 2. Уголовное правоотношение
Уголовное право регулирует те общественные отношения, которые возникают вследствие совершения наиболее общественно опасных посягательств на охраняемые государством отношения социалистического общества. Эти общественные отношения приобретают в результате их юридического регулирования вид уголовных правоотношений. Их субъектом является, с одной стороны, гражданин, а с другой – государство. Государство в уголовном правоотношении выступает как носитель права применить наказание и носитель обязанности ограничить применение наказания пределами, установленными в законе, а гражданин обязан подчиниться этой мере наказания и имеет право требовать, чтобы она не превышала установленного в законе предела и применялась судом лишь при установлении факта совершения общественно опасного деяния. Карательный метод служит тем методом, при помощи которого государство принуждает к соблюдению норм уголовного права[4].
Сейчас в советской юридической литературе общепризнано наличие самостоятельных уголовно-правовых отношений. Единственное исключение составляет позиция А. В. Мицкевича, который полагает, что «трудно обосновать теоретическую и практическую значимость категории особых, уголовных правоотношений»[5]. Вопрос об уголовном правоотношении разрабатывается в советской литературе сравнительно недавно (в литературе других стран он почти не разработан). До криминалистов этой проблемой в СССР стали заниматься специалисты по уголовному процессу в связи с вопросом об уголовно-процессуальном отношении и его отграничении от материального уголовно-правового отношения. С. Ф. Кечекьян выдвинул общее «положение, что нормы права могут в отдельных случаях устанавливать одни лишь обязанности»[6], а М. А. Чельцов конкретизировал эту идею и исходил из того, что «в уголовном праве нормы устанавливают одностороннюю правовую обязанность не нарушать запреты уголовного закона; этой обязанности не соответствуют права какого-либо субъекта»[7].
Категория властеотношений, которая была введена в советскую правовую литературу процессуалистами (М. С. Строгович) и поддержана некоторыми специалистами по материальному уголовному праву (Я. М. Брайнин, В. Г. Смирнов), приводит, как и ранее изложенные взгляды С. Ф. Кечекьяна и М. А. Чельцова, к неприемлемым, с нашей точки зрения, выводам. М. С. Строгович полагает, что «уголовно-правовое отношение – это властеотношение, в нем государство осуществляет власть и применяет принуждение к нарушившему закон лицу». Однако вместе с тем М. С. Строгович считает, что «поскольку это отношение выражено в законе, закреплено в норме права – это отношение есть тем самым правовое отношение, правоотношение» [8].
С такой позицией процессуалистов согласиться никак нельзя. Пока не совершено преступление, нет уголовного правоотношения, но, вопреки мнению М. А. Чельцова, конституционной обязанности гражданина не нарушать запреты уголовного закона соответствует конституционная обязанность государства не применять мер наказания к лицу, такой запрет не нарушившему. Что же касается позиции М. С. Строговича, то следует указать, что отношение, при котором на одной стороне имеются только права, а на другой стороне – только обязанности, никак не является правоотношением, и, значит, такое определение теоретически неверно. Неприемлемо оно и фактически, ибо лицо, совершившее преступление, имеет субъективные права, а не находится в результате совершения преступления «вне закона»[9].
В. Г. Смирнов в работе, опубликованной в 1961 г., исходил из того, что «в момент совершения преступления… возникает властеотношение между лицом, совершившим преступление, и государством в целом. Это властеотношение, однако, не носит правового характера»[10]. В 1965 г. В. Г. Смирнов пишет о «властных полномочиях Советского государства». Он полагает, что «с момента… совершения правонарушения возникает и обязанность лица, совершившего правонарушение, претерпеть меры государственного воздействия. Однако здесь еще нет правовых отношений»[11]. Таким образом, в отличие от М. С. Строговича В. Г. Смирнов не признает властеотношения правоотношением (что, с нашей точки зрения, правильно), но и он отрицает наличие субъективных прав у лица, виновного в совершении правонарушения (что, с нашей точки зрения, неправильно).
Я. М. Брайнин обоснованно критикует позицию М. С. Строговича и В. Г. Смирнова, но в то же время сам исходит из того, что «совершение лицом преступления ведет к возникновению особого рода отношения – властеотношения, которое выражается в одностороннем осуществлении своих прав и обязанностей органами карательной власти по раскрытию преступления и обнаружению виновных»[12].
Но «всякое право государства по отношению к преступнику есть вместе с тем и право преступника по отношению к государству»[13], а все упомянутые авторы, к сожалению, упускают из виду то, что «если верно положение, что нет свободы без ответственности, то не менее верно и то, что нет ответственности без права»[14].
Н. Н. Полянский, который одним из первых изучил этот вопрос, полагал, что уголовно-правовые отношения существуют между карательными органами государства и преступником[15]. С мнением Н. Н. Полянского вскоре солидаризировался С. Ф. Кечекьян[16]. Основательные возражения против этой концепции выдвинул М. С. Строгович, правильно указавший, что «преступник, совершивший преступление, ставит себя в определенное отношение не к суду, или прокуратуре, или исправительно-трудовому учреждению, а к государству, которое всегда и везде выступает и действует не иначе, как через свои органы»[17]. Эту позицию поддержал и А. А. Пионтковский, который обоснованно исходит из того, что «материальное уголовное право определяет прежде всего существо правоотношения между личностью виновного и государством, возникающего в связи с совершением преступления»[18]. Такого же мнения придерживается венгерский академик Имре Сабо: «В уголовном праве это превращение в специфически частное происходит тогда, когда (негативный случай), также в силу частного правового акта, констатируется нарушение норм поведения. Поэтому государство является субъектом, с одной стороны, указанных общих частных правоотношений, а с другой, определенных частных правоотношений»[19].
Однако и позднее некоторые авторы, например А. Л. Ривлин, высказали мнение, что государство «ни в какие правовые отношения с преступником… не вступает» и что «субъектами уголовно-правовых отношений, с одной стороны, являются следственные, прокурорские и судебные органы и, с другой, не только осужденный, но и обвиняемый»[20]. В. Г. Смирнов также исходит из того, что «субъектами уголовно-правовых отношений являются, с одной стороны, либо суд, постановивший обвинительный приговор… либо государственные органы, ведающие руководством теми или иными отраслями советского хозяйства, культуры, образования… либо специальные органы…»[21]
Людвика Лисякевич (Польша) в статье «О норме и материальном уголовно-правовом отношении» также исходит из того, что субъектом уголовно-правового отношения является орган государства, а не государство[22].
Однако если у государственного органа есть право наказывать, то орган государства, как всякое управомоченное лицо, может отказаться от реализации своего права. Между тем в действительности у государственного органа имеется не право, а обязанность наказывать при совершении преступления.
Основная ошибка авторов, полагающих, что субъектом уголовного правоотношения является не государство, а государственный орган, в частности суд, заключается в том, что они смешивают субъекта, которому принадлежит право, входящее в конкретное правоотношение, с субъектом, которому принадлежит право устанавливать наличие этого права, назначать и применять соответствующие меры, т. е. не различают материальных уголовно-правовых и процессуальных правоотношений, а иногда и возникающих на их базе административных правоотношений.
Вторым субъектом уголовного правоотношения является не подозреваемый, обвиняемый или осужденный, а лицо, действительно совершившее преступление[23]. Подозреваемый, обвиняемый, осужденный – это субъекты, вступающие в определенные уголовно-процессуальные, но не материально-правовые отношения. Если невиновный привлечен к уголовной ответственности или осужден, то материального уголовно-правового отношения между ним и государством вообще не возникало, ибо не было совершено преступления и нет юридического факта, без которого не может возникнуть материальное уголовно-правовое отношение. Суд в этом случае неправильно констатировал наличие такого отношения, приговор подлежит отмене как не соответствующий обстоятельствам дела, а все возникшие правоотношения были только уголовно-процессуальными.
Юридическим фактом, определяющим возникновение уголовного правоотношения, является совершение преступления, поэтому и моментом возникновения уголовного правоотношения следует считать момент совершения преступления[24]. Попытка связать момент возникновения уголовного правоотношения с обстоятельствами процессуального характера, как нам кажется, является неосновательной. Суд не создает уголовных правоотношений, а лишь констатирует их наличие. Так, например, В. Г. Смирнов считает, что субъектом уголовного правоотношения является осужденный, так как с этого момента возникают и начинают реализовываться конкретные права и обязанности сторон отношения[25]. По мнению А. Л. Ривлина и Я. М. Брайнина, субъектом уголовного правоотношения является как обвиняемый, так и осужденный[26]. Румынский криминалист Ион Оанча связывает момент рождения уголовного правоотношения с окончанием уголовно-процессуального отношения[27]. П. Е. Недбайло полагает, что требуется сложный фактический состав, состоящий из совершения преступления и вынесения приговора[28] (тогда уже было бы последовательнее говорить, как В. Г. Смирнов, не о вынесении приговора, а о вступлении в силу обвинительного приговора суда[29]). Б. С. Маньковский полагает, что уголовно-правовое отношение возникает в момент вынесения обвинительного приговора[30].
По мнению Я. М. Брайнина, «момент привлечения виновного в качестве обвиняемого превращает его в субъекта уголовно-правового отношения»[31]. Однако этот факт делает его только субъектом уголовно-процессуального отношения. Приговор, вступивший в законную силу, если осужденный невиновен, есть противоправный приговор, он не создает уголовно-правовых отношений, прав и обязанностей, он нарушает права и потому согласно закону должен быть отменен[32]. Он создает не право государства применять наказание и обязанность невинно осужденного отбыть наказание, а право невинно осужденного требовать отмены этого приговора и обязанность государства его отменить. Неправильно считать субъектом уголовного правоотношения не государство, а различные его органы, ибо хотя вступивший в законную силу приговор действительно создает у органов, его исполняющих, обязанность выполнить его, но это вовсе не означает, что в данном случае возникает уголовное правоотношение.
Л. С. Явич совершенно правильно пишет, что «наличие уголовного закона и факт совершения преступления не влекут наказания. Это возможно только на основе приговора суда, представляющего собой акт применения нормы права к данному конкретному случаю»[33]. Однако это ни в какой мере не означает, что приговор суда является юридическим фактом, создающим уголовное правоотношение. Он лишь констатирует наличие такого правоотношения. Так же обстоит дело и в других отраслях права. Возможность взыскания причиненного неправомерным действием ущерба и определенный размер взыскания становятся реальными только в момент вступления в законную силу решения суда. Однако гражданское правоотношение возникло в момент причинения ущерба, и именно это является юридическим фактом, вызвавшим соответствующее правоотношение, – суд лишь констатировал наличие юридического факта, вытекающего из него правоотношения и размер подлежащего удовлетворению иска.
§ 3. Задачи советского уголовного права
Задачей советского уголовного права является охрана от преступных посягательств советского общественного и государственного строя, личности человека, его политических и имущественных прав, социалистической собственности и всего социалистического правопорядка.
На протяжении всех лет существования Советской власти уголовное право выполняло активную роль в перестройке общественных отношений в нашей стране. В период до ликвидации эксплуататорских классов уголовное право играло активную роль в подавлении свергнутых классов внутри страны, оно содействовало выполнению функции обороны страны от нападения извне и охраны социалистической демократии, социалистической законности и социалистической собственности, а также хозяйственно-организаторской и культурно-воспитательной работе нашего государства.
После ликвидации эксплуататорских классов социалистическое уголовное право содействовало и содействует выполнению функции охраны социалистической системы хозяйства, социалистической демократии, социалистической законности, социалистической собственности и социалистического правопорядка, оно продолжает активно содействовать выполнению Советским государством функции защиты страны от военного нападения со стороны империалистических держав и борьбы за мир, а также его хозяйственно-организаторской и культурно-воспитательной работе.
Советское уголовное право охраняет права и интересы советских граждан, служит средством борьбы с изменниками Родины, вредителями, расхитителями социалистической собственности, спекулянтами, взяточниками, грабителями, ворами, хулиганами и другими преступниками. Конкретные задачи советского уголовного права могут сейчас быть правильно решены только в соответствии с теми установками, которые даны в решениях, принятых XX, XXII и XXIII съездами КПСС.
Советский народ осуществил грандиозные преобразования, которые дали нашей стране возможность приступить к строительству коммунистического общества. Новые задачи нашего развития требуют от всех советских людей высокой организованности и дисциплины, строгого соблюдения законов и иных норм поведения. В этих условиях неизмеримо повышается роль советского законодательства в решении задач Советского государства во всех областях государственного, хозяйственного и культурного строительства.
Борьба с преступностью, ее предупреждение и искоренение могут осуществляться только при широком и активном участии общественности. Люди, совершающие преступления, составляют в нашем обществе ничтожную часть, и если на них воздействовать не только мерами, установленными законом, но и всей силой общественного мнения, то эти совместные усилия государственных органов и общественности дадут положительные результаты в ближайшее время.
В период строительства коммунистического общества элементы принуждения в деятельности органов государственной власти должны постепенно уступать место культурно-воспитательной и разъяснительной работе. Принуждение никогда не являлось главным методом в деятельности социалистического государства, поэтому сейчас его сфера еще более сужается. Оно используется против агентуры, засылаемой империалистическими государствами, а также против воров и жуликов, расхитителей общественной собственности, тунеядцев, злостных хулиганов, убийц и других антиобщественных элементов[34].
§ 4. Принципы советского уголовного права
Принцип – это основное исходное положение какой-либо теории, учения, науки и т. д. По определению С. С. Алексеева, «принципы права – это выраженные в праве руководящие начала, характеризующие его содержание»[35]. Общие принципы С. С. Алексеев иначе называет общими социально-политическими началами социалистического права и относит к ним: 1) начала социалистической организации (построения общественных отношений); 2) социалистический демократизм; 3) социалистический интернационализм; 4) социалистический гуманизм; 5) сочетание общественных и непосредственно личных интересов; 6) сочетание убеждения и принуждения; 7) социалистическую законность и 8) руководящую роль Коммунистической партии[36].
Задачи, стоящие перед советским уголовным правом, могут и должны быть решены путем использования специфических, используемых только в уголовном праве средств – угроза применения и применение наказания на основе принципов, установленных в советском законе, выработанных советской наукой уголовного права и судебной практикой. Эти принципы: социалистическая законность, пролетарский интернационализм, социалистический гуманизм, социалистический демократизм, личная ответственность только при наличии вины – соответствуют моральным требованиям самого передового класса современности – пролетариата и интересам всех трудящихся и содействуют прогрессивному развитию общества.
1. Принцип законности находит свое выражение в том, что никто не может быть привлечен к уголовной ответственности и подвергнут наказанию иначе как за деяние, содержащее состав преступления, предусмотренный уголовным законом, а уголовное наказание может быть применено только по приговору суда в соответствии с законом.
Социалистическая законность – это конституционный принцип Советского государства, заключающийся в том, что все органы государственной власти, должностные лица, общественные организации и граждане в своей деятельности обязаны точно и неуклонно исполнять законы и основанные на них подзаконные акты.
Принцип законности в советском уголовном праве есть одно из важнейших условий обеспечения интересов государства и трудящихся. Как указывается в ст. 2 Основ законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик, «правосудие в СССР имеет своей задачей обеспечение точного и неуклонного исполнения законов всеми учреждениями, организациями, должностными лицами и гражданами СССР».
Лишь при условии стабильности советского уголовного закона уголовное право сумеет осуществить поставленную перед ним задачу защиты от всяких посягательств:
а) закрепленного Конституцией СССР и конституциями союзных и автономных республик общественного и государственного строя Союза ССР, социалистической системы хозяйства и социалистической собственности;
б) политических, трудовых, жилищных и других личных и имущественных прав и интересов граждан СССР, гарантированных Конституцией СССР и конституциями союзных и автономных республик;
в) прав и охраняемых законом интересов государственных учреждений, предприятий, колхозов, кооперативных и иных общественных организаций.
Партия и правительство решительно пресекают малейшее проявление пренебрежительного отношения к закону, ибо это есть попытка подорвать основы советской социалистической законности, и нарушения закона, в чем бы они ни выражались и кем бы они ни совершались, нельзя оставлять незамеченными.
За последние годы ЦК КПСС и Советское правительство осуществили ряд важных мер по укреплению социалистической законности. Благодаря этим мерам полностью восстановлен ленинский, подлинно демократический принцип социалистической законности, который является одной из важнейших основ советской государственности. Укрепление законности и правопорядка в нашей стране сопровождается усовершенствованием законодательства.
2. Принцип пролетарского интернационализма, как идеология и политика международной солидарности рабочих и всех трудящихся, находит свое выражение в советском уголовном законодательстве в том, что караются особо опасные государственные преступления, совершенные против другого государства трудящихся (ст. 10 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления). Этот принцип находит свое выражение и в том, что пропаганда или агитация, направленные на возбуждение расовой или национальной вражды или розни, а равно прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от их расовой или национальной принадлежности рассматриваются как преступление и влекут за собой уголовную ответственность (ст. 11 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления). Он нашел свое выражение в Законе о защите мира, выражающем лучшие чаяния всего человечества, и в наказуемости пропаганды войны, в какой бы форме она ни велась (ст. 8 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления), а также в положении, что «преступления против государственной или общественной собственности других социалистических государств, совершенные в отношении их имущества, находящегося на территории РСФСР», караются как преступления, направленные против социалистической собственности (ст. 101 УК РСФСР).
3. Принцип социалистического демократизма выражается в советском уголовном праве, в равенстве всех перед законом независимо от пола, нации и расы. В отличие от буржуазного уголовного законодательства, где установлено формальное равенство, но фактически существует дискриминация отдельных рас и национальностей (например, негры в США, Южной Африке и т. д.) и неравенство женщин, в СССР обеспечивается фактическое равенство всех перед уголовным законом.
4. Принцип социалистического гуманизма, выражающийся в заботе о благе людей, человечности, уважении человеческого достоинства, состоит в том, что советское уголовное право имеет своей целью охрану интересов всех советских граждан, всего социалистического общества, что наказание в советском уголовном праве не преследует цели причинить физические страдания осужденному или унизить его человеческое достоинство. Гуманизм репрессии в социалистическом обществе определяется тем, что наказание ставит перед собой не цели возмездия, а в подавляющем большинстве случаев только задачу исправления преступника, возвращения его в общество. Гуманизм советского уголовного права находит свое выражение и в том, что деяние, которое формально содержит в себе признаки состава преступления, не влечет за собой наказания, если оно по своей малозначительности не представляет общественной опасности.
5. Принцип личной ответственности только виновного находит свое выражение в том, что общественно опасное деяние, влекущее за собой по закону наказание, карается только при наличии вины, а виновным признается лишь тот, кто совершил преступление умышленно или по неосторожности. На этом принципе в уголовном праве основано положение, что уголовную ответственность может нести только человек вменяемый, достигший определенного, установленного в законе возраста. Цели советского уголовного права могут быть достигнуты только тогда, когда ответственности подлежит лишь то конкретное лицо, которое виновно в совершении общественно опасного действия (преступления). Советское уголовное право не признает ответственности за чужое деяние, поэтому исключается ответственность юридических лиц, родителей за детей и детей за родителей, супругов друг за друга и т. д. На основе этого принципа советское уголовное право исключает возможность объективного вменения.
По вопросу о принципах советского уголовного права в литературе имелись и имеются и другие точки зрения. Отсутствие единства в разрешении вопроса о принципах социалистического права в литературе как по общей теории права, так и по уголовному праву в значительной мере объясняется, очевидно, тем, что отдельные авторы не разграничивают понятий «принцип», «цель», «функция», «задача» и т. д.[37]
Этот вопрос в прошлом рассматривался в основном в учебниках Общей части уголовного права. Так, Я. М. Брайнин в лекциях по Общей части уголовного права, изданных в 1955 г., пишет о принципах социалистического демократизма и гуманизма, пролетарского интернационализма, советского патриотизма, социалистической законности, индивидуализации уголовной ответственности и наказуемости[38]. А. А. Герцензон в учебнике Общей части советского уголовного права 1959 г. писал не о принципах, а об идеях пролетарского интернационализма, советского патриотизма, социалистического гуманизма и социалистической законности[39]. В учебнике Общей части уголовного права 1960 г. в качестве принципов уголовного права рассматривались социалистическая законность, пролетарский интернационализм, социалистический демократизм, социалистический гуманизм и личная ответственность только виновного[40]. В учебниках, вышедших в 1962 (Н. Д. Дурманов) и в 1964 гг. (П. И. Гришаев и Б. В. Здравомыслов), авторы говорят о принципах социалистического демократизма, социалистической законности, социалистического гуманизма, пролетарского интернационализма и патриотизма[41].
Н. И. Загородников различает общие принципы советского уголовного права, к которым он относит: 1) социалистический демократизм; 2) социалистическую законность; 3) социалистический гуманизм и 4) социалистический интернационализм, – и специальные принципы советского уголовного права: 1) решительную, последовательную и всестороннюю охрану политических, экономических, национальных завоеваний трудящихся, осуществляющих под руководством КПСС строительство коммунистического общества; 2) личную и виновную ответственность; 3) участие представителей народа в применении норм уголовного закона и исполнении наказания или иных мер, заменяющих его; 4) предупреждение преступлений и 5) совпадение отрицательной уголовно-правовой и моральной оценки действий, признаваемых преступлением[42].
Кроме принципа личной и виновной ответственности, ни одно из перечисленных Н. И. Загородниковым понятий вообще не подпадает под понятие принципа. Охрана политических и других завоеваний трудящихся – это не принцип уголовного права, а задача всей советской правовой системы. Участие представителей народа в применении норм уголовного закона относится к уголовному процессу и частично к исправительно-трудовому праву (как комплексной отрасли). Предупреждение преступлений – это также не принцип, а задача. Совпадение отрицательных оценок морали и права (хотя и не абсолютное) не может быть признано принципом, а является объективным свойством социалистической системы права, вытекающим из морально-политического единства народа в условиях социалистического общества.
§ 5. Уголовное право в системе права
Уголовное право занимает особое место в системе права. Государственное, административное и гражданское право регулируют охраняемые государством общественные отношения. Уголовное право регулирует только те общественные отношения, которые возникают при нарушении охраняемых государством общественных отношений.
Определяя посредством государственного, административного и гражданского права систему угодных и выгодных господствующему классу общественных отношений, государство только тогда может обеспечить эту систему как правовую, когда при их нарушении оно применяет принудительные меры.
Всякое нарушение закрепленных правом общественных отношений представляет общественную опасность, однако степень этой опасности различна. Из этого вытекает различие метода охраны общественных отношений. В наименее опасных случаях нарушения общественных отношений государство ограничивается мерами, имеющими своей целью восстановление нарушенного права, в более опасных случаях оно применяет такие меры, цель которых – воздействие на нарушителя, а также и на других, склонных к нарушению права лиц для предупреждения нарушений права в дальнейшем.
Объективное различие между преступлением, гражданским правонарушением, дисциплинарным проступком и административным нарушением заключается в степени их общественной опасности. Оценка степени общественной опасности деяния дается законом, и тем самым определяется характер применяемой меры принуждения.
От других основных отраслей права уголовное право отличается кругом регулируемых им общественных отношений и специфическим методом их регулирования.
1. От гражданского уголовное право отграничивается тем, что оно регулирует последствия наиболее опасных для государства правонарушений. Государство восстанавливает нарушенное право во всех областях общественной жизни, однако в случае правонарушений, ответственность за которые предусмотрена уголовным правом, оно считает необходимым, кроме восстановления нарушенного права (тогда, когда это возможно), применять в отношении лиц, совершивших правонарушения, также и меры для предупреждения совершения подобных действий в будущем. Меры наказания, применяемые на основе уголовно-правовых положений, могут быть определены только судебными органами, и лишь применение их влечет за собой судимость.
2. Меры принуждения применяются также и административным правом. Административные меры тоже имеют превентивный характер, однако они отличаются от уголовно-правовых тем, что применяются за менее опасные для общества нарушения, а по своему характеру являются менее тяжкими и судимости не создают.
Г. И. Петров совершенно правильно указывает на то, что различия между административным и уголовным правом вытекают «из различий преступлений и проступков по степени вреда, который они наносят обществу»[43].
Авторы даже последних изданий учебников уголовного права ограничиваются сугубо формальной констатацией факта, что «уголовное право имеет существенные отличия от административного права, регулирующего исполнительную и распорядительную деятельность органов советского государственного управления, и гражданского права, регулирующего социалистические имущественные отношения обладателей имущества и личные неимущественные отношения в социалистическом обществе»[44].
С. Ф. Кечекьян полагает, что «границу между гражданской и уголовной неправдой нельзя установить, исходя из общих теоретических соображений. Она дается наличием или отсутствием в тех или иных деяниях состава преступления, наказуемостью тех или иных деяний. Эту границу определяет закон»[45]. Такое положение неправильно. Существуют объективные основания для отнесения тех или иных деяний к числу уголовно наказуемых, т. е. образующих состав преступления, и установления ответственности за их совершение в уголовном законе. Конечно, уголовное правоотношение, как и всякое правоотношение, возникает лишь при наличии юридической нормы, которая связывает права и обязанности, а в уголовном праве – применение наказания с определенным юридическим фактом – составом преступления, но выделение составов преступлений из числа других правонарушений возможно и необходимо, потому что, во-первых, эти правонарушения более общественно опасны, чем другие правонарушения, и, во-вторых, с этими правонарушениями можно и целесообразно бороться путем применения мер уголовного наказания.
Поэтому неправ В. Г. Смирнов, который полагает, что «характер правонарушений не может служить критерием для разграничения советского права на отдельные отрасли»[46]. Именно характер правонарушения объективно определяет метод правового регулирования, а значит, и то правоотношение, которое лежит в основе разграничения отраслей права.
Правильно утверждение В. Г. Смирнова, что «лишь уголовному законодательству свойственно исключительное (курсив наш. – Авт.) регулирование отношений, возникающих вследствие совершения правонарушений, тогда как, например, гражданское административное законодательство непосредственно регулирует прежде всего отношения, возникающие вследствие правомерных действий или событий»[47].
Но как гражданское, так и административное право предусматривают совершение правомерных действий лишь в диспозициях соответствующих норм, а основанием возникновения правоотношений, предусмотренных санкциями, и в этих отраслях права является правонарушение. Таким образом, уголовное право действительно отличается от других отраслей права кругом регулируемых общественных отношений и вытекающим из этого методом правового регулирования, а то, что входит в круг названных общественных отношений, определяется в первую очередь степенью общественной опасности правонарушения, которое является юридическим фактом, служащим основанием для возникновения этих правоотношений.
3. Судебные органы в процессе своей деятельности по рассмотрению уголовных дел руководствуются уголовно-процессуальными законами.
Уголовное право регулирует отношения, возникающие между государством и лицом, совершившим преступление. Оно устанавливает общие положения уголовной ответственности, составы преступлений и назначаемые за них наказания. Уголовный процесс регулирует отношения, возникающие между государственными органами и гражданами в связи с разрешением вопросов о том, было ли в конкретном случае совершено преступление, кто его совершил и какое должно быть назначено виновному наказание.
Уголовный процесс по отношению к уголовному праву подчинен диалектике соотношения содержания и формы. Это, конечно, не исключает того, что уголовный процесс имеет свое специфическое содержание[48]. К. Маркс писал: «…материальное право… имеет свои необходимые, присущие ему процессуальные формы… Судебный процесс и право так же тесно связаны друг с другом, как, например, формы растений связаны с растениями, а формы животных – с мясом и кровью животных. Один и тот же дух должен одушевлять судебный процесс и законы, ибо процесс есть только форма жизни закона, следовательно, проявление его внутренней жизни»[49].
По определению М. С. Строговича, «советский уголовный процесс есть установленная законами Советского государства система действий органов следствия (дознания), прокуратуры и суда и правовых отношений этих органов с гражданами, на которых распространяется их деятельность, а равно отношений этих органов друг с другом при расследовании и разрешении уголовных дел. Эта система действий и правоотношений обеспечивает осуществление задач социалистического правосудия по уголовным делам: охрану Советского государства и советского правопорядка от преступных посягательств путем изобличения, осуждения и наказания совершивших преступления лиц и выполнение судом его воспитательной задачи»[50].
4. Исправительно-трудовое право регулирует отношения, возникающие при отбывании осужденным наказания между ним и органами государственной власти, приводящими наказание в исполнение. Исправительно-трудовое право имеет важнейшее значение для правильной организации борьбы с преступностью.
По вопросу о месте исправительно-трудового права в системе права и о его соотношении с уголовным правом в советской литературе имеются три точки зрения:
а) одни авторы рассматривают исправительно-трудовое право как часть (подотрасль) уголовного, поскольку оно, по их мнению, регулирует те же общественные отношения и тем же методом, что и уголовное право[51];
б) другие авторы определяют исправительно-трудовое право как «совокупность правовых норм, регулирующих все стороны деятельности исправительно-трудовых учреждений»[52], и рассматривают его, таким образом, как отрасль, которая охватывает не только нормы уголовного, но и нормы административного, гражданского и процессуального права. Такого же мнения придерживаются А. Л. Ременсон и В. Г. Смирнов[53]. Исправительно-трудовое право действительно является комплексной отраслью, которая, естественно, выходит за рамки уголовного права;
в) значительная группа специалистов по исправительно-трудовому праву рассматривает исправительной трудовое право как самостоятельную отрасль социалистического права[54]. Так, М. А. Ефимов определяет советское исправительно-трудовое право как «совокупность юридических норм, регулирующих исполнение мер уголовного наказания исправительно-трудового характера и установленных Советским государством в целях исправления и перевоспитания правонарушителей в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов и уважения к правилам социалистического общежития, а также предупреждения совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами». Однако исправительно-трудовое право нельзя рассматривать как самостоятельную отрасль права, так как оно ни содержанием регулируемых общественных отношений, ни методом их регулирования не отличается от основных отраслей права (уголовного, гражданского, административного, процессуального). Эта отрасль права регулирует разные общественные отношения, делает она это различными методами, создавая различные правоотношения, что и дает основания для того, чтобы рассматривать исправительно-трудовое право как комплексную отрасль, важную и необходимую для систематики законодательства, нуждающуюся в самостоятельных юридических актах, но не входящую в систему права[55].
§ 6. Предмет и система науки уголовного права
I. Наука советского уголовного права изучает преступление и наказание как правовые явления в их историческом развитии, советское уголовное законодательство и практику его применения[56].
Наука уголовного права прежде всего изучает все вопросы, непосредственно составляющие предмет уголовного законодательства. Это необходимо для обеспечения и укрепления социалистической законности и является обязательным условием правильной и соответствующей интересам государства и граждан работы органов юстиции. Кроме того, наука уголовного права изучает те философские проблемы, знание которых является предпосылкой марксистского решения конкретных вопросов судебной практики и советского законодательства: в первую очередь проблемы причины и следствия, необходимости и случайности, свободы и необходимости и ряд других.
Исходя из того, что «весь дух марксизма, вся его система требует, чтобы каждое положение рассматривать лишь (а) исторически; (р) лишь в связи с другими; (у) лишь в связи с конкретным опытом истории»[57], наука уголовного права изучает уголовное право в процессе его возникновения и развития. Однако если в двадцатые и тридцатые годы в работах советских криминалистов гипертрофировались социологические и уголовно-политические моменты и недооценивалось значение логического изучения действовавшего права, то в дальнейшем, с конца тридцатых годов, уголовно-правовые проблемы не исследовались с социологической точки зрения и научная литература была построена почти исключительно на анализе действовавшего законодательства и судебной практики.
Между тем советская наука уголовного права не может «ограничиться одним лишь юридическим аспектом исследования преступления и наказания, а должна всесторонне изучить преступление и меры борьбы с ним, выяснить социальную природу преступления, социально-политическую значимость борьбы с отдельными видами преступлений. Поэтому юридический аспект должен сочетаться с социологическим»[58].
Наука уголовного права обязательно должна изучать также социальные проблемы преступности и личности преступника, хотя они и не могут быть отражены в Уголовном кодексе[59]. Даже изучение Особенной части уголовного права не может сводиться лишь к вопросу о правильной квалификации, а должно касаться и таких проблем, как движение преступности, состав преступников, структура преступности и т. д. Наука уголовного права служит не только для учебных целей и судебной практики, но и для помощи в законодательной деятельности, а без изучения указанных проблем она эту функцию выполнить не в состоянии. Изучение этих вопросов очень важно также для практики борьбы с преступностью.
XXII съезд КПСС и Программа партии поставили задачу обеспечить «искоренение всяких нарушений правопорядка, ликвидацию преступности, устранение всех причин, ее порождающих»[60]. Это требует в первую очередь всестороннего изучения причин преступности. Значительную долю работы в этой области должна осуществить наука советского уголовного права.
Наука советского уголовного права в широком смысле – это одна из социальных общественно-политических наук, имеющая своей целью борьбу с преступностью, а в дальнейшем и полную ликвидацию преступности в коммунистическом обществе.
Для выполнения этой задачи наука уголовного права разрабатывает теоретические проблемы, решение которых необходимо для наиболее рационального выбора государственных и общественных мер борьбы с преступностью (анализирует причины преступности, вырабатывает меры профилактики преступности, изучает эффективность наказания). С этой целью изучаются также вопросы истории уголовного законодательства и история науки уголовного права. На основе данных науки уголовного права разрабатывается уголовное законодательство.
Задачей науки уголовного права является также разработка теоретических проблем, необходимых для правильного, в соответствии с волей законодателя, применения норм уголовного права в судебной практике. Этой цели служит учение об уголовном законе, учение о преступлении и, в частности, об основаниях ответственности и составе преступления, учение о применении наказания и т. д.
II. Преступление и наказание, изучение которых является основным содержанием науки уголовного права, есть явления классовые и исторические. Они возникают вместе с появлением классов и государства и вместе с ними прекратят свое существование.
Первобытнообщинный коллектив не знал, а завершенное коммунистическое общество не будет знать уголовного права. Это не значит, что во внеклассовом обществе невозможны отдельные эксцессы. В. И. Ленин писал: «Мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во-первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления… коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут “отмирать ”. Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство»[61].
Однако эксцессы во внеклассовом обществе – не преступления, а реакция общества на эти эксцессы – не наказание как определенная форма общественных отношений. Действие, опасное для общества, только тогда становится преступлением, когда оно направлено против отношений, охраняемых господствующим классом, меры принуждения только тогда принимают характер наказания, когда они применяются государством в интересах господствующего класса.
Карательные функции внутри страны уже сейчас резко сократились, и они будут сокращаться впредь. В соблюдении правил социалистического общежития все более важную роль призваны играть товарищеские суды и подобные им самодеятельные органы, которые должны наряду с государственными учреждениями выполнять функции охраны общественного порядка и прав граждан, предупреждать проступки, наносящие вред обществу. Однако полное отмирание государства и прекращение всех его функций, в том числе и функции борьбы с преступностью, произойдут лишь при полной победе коммунизма.
И при коммунизме останутся некоторые общественные функции, аналогичные теперешним государственным функциям, но характер и способы их осуществления будут иные, чем на современной стадии развития. Конечно, и при коммунизме сохранится необходимость общественного воздействия в отношении отдельных лиц, совершающих действия, представляющие опасность для общества, однако эта функция утратит свой политический характер и будет осуществляться путем непосредственного народного управления.
III. Наказание, как и преступление, есть явление историческое и классовое. Термин «наказание» применяется не только в праве и не только в уголовном праве, но и в других областях общественной жизни: например, термин «наказание» упоминается в Уставе партии, где указывается на то, что «высшей мерой партийного наказания является исключение из партии» (ст. 9).
Наука уголовного права изучает только наказание, которое применяется государством через судебные органы за совершенное преступление. Оно возникает на определенной ступени развития человеческого общества вместе с государством и классами и носит классовый характер.
Активная роль уголовного права осуществляется в значительной мере путем применения наказания и угрозы наказанием, что, конечно, не исключает, а предполагает активно-воспитательную роль определенных уголовно-правовых норм.
IV. Отвергая исторический и классовый характер преступления, некоторые буржуазные авторы пытались определить преступление как деяние антиморальное, безнравственное. Не вызывает, конечно, сомнений, что между преступлением как действием, опасным для господствующего класса, и моралью господствующего класса имеется известная связь, однако такое определение антинаучно и не дает правильного понятия преступления.
В эксплуататорском обществе нет единой морали. Ф. Энгельс писал: «…каждый из трех классов современного общества, феодальная аристократия, буржуазия и пролетариат, имеет свою особую мораль…»[62]
Деяние, нравственное с точки зрения буржуазной морали, может быть безнравственно с точки зрения пролетариата. Но если в эксплуататорском обществе сосуществуют разные морали различных классов, то оно имеет только одно право, а поскольку преступление есть правовое понятие, постольку оно не может в эксплуататорском обществе быть основано на морали, ибо никакой единой морали в эксплуататорском обществе нет; но и морали эксплуататоров далеко не всегда соответствует то, что понимается под преступлением в действующем праве, и это вынуждены признавать даже буржуазные авторы.
Такого мнения придерживался, в частности, крупнейший русский буржуазный криминалист Н. С. Таганцев: «Преступное не может и не должно быть отождествлено с безнравственным; такое отождествление, как свидетельствуют горькие уроки истории, ставило правосудие на ложную стезю, вносило в область карательной деятельности государства преследование идей, убеждений, страстей и пороков, заставляло земное правосудие присваивать себе атрибуты суда совести».
«Действие, вполне правомерное, – пишет Таганцев, – может быть тем не менее глубоко безнравственным. Внешняя набожность как средство обмана, раздача милостыни из-за получения ордена не будут заключать ничего преступного, но можно ли признать эти деяния нравственными? Наоборот, воровство, учиненное единственно с целью оказать помощь лицу, глубоко нуждающемуся, спасти другого от нравственного падения, будет деянием наказуемым, но всегда ли заклеймим мы учинившего его эпитетом безнравственного человека?»[63]
Один из крупнейших английских криминалистов Д. Ф. Д. Стиффен спрашивал: «Признает ли право какую-либо систему нравственности за истину и как именно?» – и отвечал: «Право не утверждает ничего подобного, оно не имеет никакого дела до такой истины.
Право есть система исключительно практическая, изобретенная и поддерживаемая в видах известного существующего в действительности состояния общества… Право вполне независимо от всякой нравственной философии», и хотя суд «ссылается беспрестанно на нравственные чувства», но это делается «ради известных особенных целей»[64].
В марксистском понимании мораль не противопоставляется праву и не отождествляется с ним, хотя признается их взаимная связь, а в известных условиях и взаимозависимость. Если в условиях капиталистического общества преступление часто не признается аморальным поступком, даже с точки зрения морали господствующего класса, то иначе решается этот вопрос в условиях социалистического общества. Морально-политическое единство советского народа служит основой для одинаковой моральной оценки общественно опасных действий всеми советскими гражданами. В социалистическом обществе право само является выражением морали.
Как правило, всякое преступное деяние в условиях социалистического общества аморально, но не всякое аморальное действие достигает такой степени общественной опасности, при которой требуется вмешательство права. Большое число деяний, признаваемых социалистической моралью безнравственными, не влечет за собой уголовной ответственности (например, пьянство, беспорядочная половая жизнь, азартные игры и т. п.).
V. Как уголовное законодательство, так и наука уголовного права разделяются на Общую и Особенную части. Такое деление уголовного права возникло сравнительно недавно. Еще до XVIII в. действовали отдельные уголовные законы, определявшие конкретные преступления и предусматривавшие применение за них конкретных наказаний. Дальнейшее развитие науки уголовного права привело к выделению ряда общих институтов, относящихся в равной мере ко всем преступлениям (стадии преступной деятельности; соучастие; обстоятельства, исключающие уголовную ответственность; виды наказания и его задачи и т. д.), в самостоятельную часть уголовного права. Таким образом возникло разделение как законодательства, так и науки уголовного права на Общую часть, рассматривающую эти общие институты, и Особенную часть, где рассматриваются конкретные преступления и установленные за них наказания.
§ 7. Наука уголовного права и смежные науки
Наука уголовного права охватывает широкий круг вопросов, многие из которых являются столь значительными, что преподавание и научное изучение выделяют их в самостоятельные дисциплины.
I. По вопросу о соотношении уголовного права и криминологии теоретически возможны три точки зрения.
Если исходить из того, что уголовное право и криминология – это одна наука, что на современной стадии развития наука уголовного права не только занимается логическим анализом норм уголовного законодательства, но и превратилась в социальную науку, имеющую своим предметом изучение преступности и методов борьбы с нею, то внутри этой позиции возможны два решения вопроса:
1. Криминология является составной частью науки уголовного права. В пользу этого можно привести тот довод, что криминология возникла внутри науки уголовного права в процессе ее развития. Так, А. А. Герцензон полагает, что «советская криминология – один из центральных отделов советской науки уголовного права, имеющий своим содержанием комплекс вопросов, связанных с решением задачи полного искоренения преступности путем сочетания государственных и общественных предупредительных мер в условиях развернутого строительства коммунистического общества. Для решения этой центральной задачи советская криминология изучает преступность и вызывающие ее причины и условия, а также личность преступника и разрабатывает систему мер, направленных на предупреждение преступности»[65]. Из этого следует, что А. А. Герцензон рассматривает криминологию как составную часть уголовного права, занимающуюся только вопросами, связанными с предупреждением преступности.
М. И. Ковалев также полагает, что «советская криминология – раздел науки советского уголовного права, посвященный изучению причин преступности, условий и обстоятельств, способствующих совершению преступлений, разработке форм и методов ее предупреждения»[66].
2. Наука уголовного права является составной частью криминологии. В пользу этого положения можно привести то, что уголовное право ставит перед собой более узкие задачи, чем криминология. Криминология изучает преступность и все методы борьбы с нею (в том числе и профилактику преступности), а уголовное право в узком смысле этого слова изучает борьбу с преступностью только путем применения наказания.
3. Более правильным является мнение, что уголовное право и криминология – это самостоятельные науки. Как уголовное право, так и криминология, имея общие задачи (борьбу с преступностью), в то же время изучают в основном сейчас разные предметы различными конкретными методами. Уголовное право занимается отдельными преступлениями, а криминология изучает преступность в целом; уголовное право исследует нормы законодательства методом логического анализа, криминология – различными социологическими методами[67].
Криминология находится на стыке двух самостоятельных наук – уголовного права и социологии. Многие понятия, разработанные уголовным правом, необходимы криминологии, и она не может без них обойтись (преступление, вина, вменяемость, возраст, с которого возможна уголовная ответственность, круг наказуемых деяний, виды наказаний и т. д.). В то же время методы изучения и круг привлекаемого материала в криминологии резко отличаются от методов уголовного права и заимствуются из социологии (статистическое изучение, анкетное обследование, привлечение психологического материала и т. д.). Таким образом, сейчас происходит процесс становления новой самостоятельной науки, находящейся на грани двух других уже давно существующих наук, что характерно вообще для развития современной науки (молекулярная биология, физическая химия и т. д.).
А. А. Герцензон прав, что советская наука уголовного права «не может сводиться лишь к юридическому анализу норм уголовного законодательства, а должна решать стоящие перед ней проблемы целостно, комплексно, в сочетании юридического и социологического анализов исследования»[68]. Однако это не исключает того, что криминология является самостоятельной наукой, о которой тот же А. А. Герцензон пишет как о новой отрасли советской общественной науки.
Как правильно считают А. Д. Берензон и В. Е. Эминов, «только выделение советской криминологии в самостоятельную научную отрасль, не замкнутую в рамки уголовного права, позволит с необходимой глубиной и всесторонностью выявить и исследовать все формы и средства борьбы с преступностью для окончательной ее ликвидации»[69].
Такой же точки зрения придерживается Н. А. Стручков, утверждая, что «предмет криминологии выходит за рамки предмета науки уголовного права». По его мнению, «криминология, основываясь на положениях социологии, а также принимая во внимание принципы уголовной ответственности, в конечном итоге преследует ближайшую цель выработки эффективных мер борьбы с преступностью, как лежащих за пределами уголовной ответственности, так и относящихся к ее сфере»[70]. Против признания криминологии частью уголовного прав высказывается и Б. С. Утевский[71].
Дальнейший процесс развития разделит эти две науки, и каждая из них будет иметь самостоятельное значение вне зависимости от того, будут ли они изучаться в вузах совместно или отдельно. Однако в настоящее время, на первом этапе этого развития, чрезвычайно важно включать в процесс изучения уголовного права криминологическое (социологическое) исследование вопросов. Дальнейшее развитие криминологии, как самостоятельной науки, приведет к тому, что наука уголовного правая будет лишь пользоваться выводами криминологических исследований для решения своих специальных задач. Этим руководствуются авторы, пытаясь по-новому построить настоящий курс.
II. Уголовная статистика – это отрасль статистики, ставящая своей основной целью учет преступлений, рассматриваемых органами суда и расследуемых органами следствия, и мероприятий по борьбе с этими нарушениями[72].
Без изучения статистики преступлений и наказаний невозможно организовать борьбу с преступностью и правильно решать кодификационные проблемы.
III. Практическое применение уголовного права требует определенных технических способов, дающих возможность наиболее полно раскрывать совершенные преступления.
Выполнению этой важнейшей задачи содействует криминалистика – «наука о специальных приемах и методах обнаружения, собирания, фиксации и исследования доказательств, применяемая для раскрытия преступлений», используемая для розыска и опознания преступников.
IV. Важное значение в комплексе уголовно-правовых дисциплин имеют две медико-юридические науки: судебная медицина и судебная психиатрия.
Судебная медицина – это наука, предметом которой являются медицинские и биологические проблемы, необходимые для расследования и рассмотрения дел следственными и судебными органами. Вопросы, связанные с расследованием многих преступлений, в первую очередь преступлений против личности (убийство, телесные повреждения, половые преступления и т. д.), а также и с другими преступлениями и вопросами уголовного права (например, установление возраста при отсутствии документов), требуют специальных медицинских познаний и разрешаются органами юстиции на основе данных судебной медицины по заключениям судебно-медицинских экспертов.
V. Судебная психиатрия – это отрасль психиатрии, занимающаяся изучением психопатологии для разрешения вопроса о вменяемости и невменяемости субъекта преступления.
VI. Психология – это наука о закономерностях психики.
В области уголовного права исследование психологических проблем необходимо: 1) при изучении субъективной стороны преступления (проблемы сознания, воли, цели, мотива, деяния, оценки и т. д.); 2) при выяснении причин конкретного преступления; 3) при выяснении специфических особенностей психологии отдельных категорий преступников (рецидивистов, алкоголиков, наркоманов, психопатов, сексуальных преступников и т. д.); 4) при избрании правильных методов исправительного воздействия на отдельных преступников и 5) при изучении психологического аппарата воздействия наказания на преступников и на окружающих. Специальное значение имеет также изучение психологии несовершеннолетних преступников (детей и подростков).
VII. Кибернетика. По определению Н. Винера, основоположника кибернетики, кибернетика – это «теория управления и связи в машинах и живых организмах»[73]. Кибернетика, как пишет У. Росс Эшби, занимается координацией, регулированием и управлением[74], т. е. отношениями, которые в социальной жизни современного общества непосредственно связаны с регулирующей ролью права. По мнению В. Кнаппа, «кибернетика – это математическая наука, имеющая, разумеется, философские корни, которая занимается количественной (в марксистском понимании количества) стороной управления и саморегулирующих систем»[75].
Элементарные возможности для науки права и практической юридической деятельности в области уголовного права, связанные с возможностью использования кибернетических машин, сейчас вряд ли у кого-нибудь вызывают сомнения, тем более что такие машины уже практически применяются для систематизации действующего законодательства, учета судимости, для дактилоскопии и для идентификации личности преступника, а также и для решения более сложных задач в области квалификации конкретного преступления и кодификации[76]. Однако это только применение кибернетической техники. Кибернетика же изучает в абстрактной форме свойства и закономерности функционирования различных систем управления, независимо от материального субстрата этих систем, и устанавливает объективные закономерности, имеющие важнейшее значение для теории права[77]. Эти научные данные кибернетики, а также теории информации, обратной связи, теории игр и моделирования и др. необходимо использовать для дальнейшего развития науки уголовного права, криминологии и исправительно-трудового права. По мнению В. Кнаппа, кибернетические методы прежде всего можно применить в теории государства и права как средство познания государства и права, а также использовать кибернетические машины «для руководства обществом при помощи права»[78].
§ 8. Метод науки уголовного права
Метод науки социалистического уголовного права – метод диалектического материализма, единственно научный метод изучения действительности. Метод марксистской диалектики в его конкретном применении к науке уголовного права требует изучения преступления и наказания как общественных явлений в их органической связи с конкретными условиями действительности, в их движении и развитии, в их возникновении и отмирании. Метод диалектического материализма дает возможность установить коренное отличие как по форме, так и по содержанию советского уголовного права от уголовного права эксплуататорского общества и понять, что уголовное право есть явление классовое и историческое.
Руководствуясь методом диалектического материализма, советские юристы изучают как форму, так и внутреннее содержание норм, исследуют эти нормы в их развитии, вскрывая их обусловленность общественными отношениями, их действительное содержание, причины, вызвавшие их издание, политические задачи, которые ставит перед собой Советское государство в борьбе с отдельными преступлениями.
«На первый план важно выдвинуть не исследование права, так сказать, в рамках самого права, не анализ правовой формы как таковой, хотя это, несомненно, серьезная задача, а исследование того, как право воздействует на отношения людей, на ход общественного прогресса. Взаимодействие правовой нормы с общественным отношением, с объективными закономерностями общественного развития – вот центральная проблема советской юриспруденции»[79].
Для буржуазного уголовного права наиболее характерным является формально-догматический метод исследования. Авторы, изучающие право этим методом исходят из возможности познания права из самого себя. К. Маркс об этом направлении в буржуазной юридической науке писал: «…правовые отношения… не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа… они коренятся в материальных жизненных отношениях…»[80]
Отрывая изучение отдельных уголовно-правовых норм от их реального экономического и политического содержания, буржуазные юристы скрывают действительное, классовое, эксплуататорское, угнетательское, антинародное содержание буржуазного уголовного права. Ограничиваясь догматическим, формальным изучением чисто технических отличий одних норм уголовного права от других, буржуазная юриспруденция маскирует классовый характер уголовного права, отказывается от изучения экономических, социальных, политических причин, вызывающих наказуемость тех или других деяний и определяющих правильность применения соответствующих норм. При использовании этого метода изучение общественных явлений подменяется изучением отвлеченных понятий, а буржуазное уголовное право фетишизируется, и поэтому такой метод как лженаучный непригоден для марксистской науки уголовного права.
Ревизионисты утверждают, что догматический метод, под которым они понимают систематическое усвоение конкретных правовых положений, существует как специфический метод для правовых наук наряду с методом диалектического материализма. По их мнению, метод диалектического материализма не отрицает других методов, а включает и использует все, что в них имеется положительного.
Логическая разработка нормативного материала или систематическое усвоение конкретных правовых положений действительно необходимо в науке права с использованием как законов формальной, так и законов диалектической логики, но это, как и конкретизация диалектического метода в определенных отраслях науки, вовсе не противоречит тому, что научное исследование правовых проблем должно быть основано только на методе диалектического материализма.
Марксисты не отрицают специфичности применения диалектического метода в конкретных науках. Метод диалектического материализма, применяемый для изучения физики, биологии и правовых наук, в каждой из этих областей исследования обладает специфическими особенностями. Однако из этого вовсе не следует, что догматический метод является специфическим для правовой науки и что он может применяться марксистской правовой наукой наряду с методом диалектического материализма. Догматический метод чужд методу диалектического материализма, он обоснованно отвергнут марксистско-ленинской наукой права и неприемлем для действительно научного исследования[81].
В последние десятилетия широкое распространение в буржуазной науке уголовного права получил позитивистский эмпирический метод. Микросоциологические исследования отдельных случаев проводят многие криминологи, стоящие на позитивистских, фрейдистских и других подобных позициях.
Современная буржуазная теория права во многих случаях отказывается и от формально-догматического метода исследования, который связан с сохранением элементов буржуазной законности. Отдельные буржуазные авторы сейчас отрицают вообще возможность построения какой-либо системы права и логического толкования закона. На смену системе буржуазного права, которая в какой-то мере гарантировала подсудимого от произвола буржуазного суда, пришла система права, рекомендующая полный отказ от общих норм и рассмотрение каждого конкретного случая вне связи с предыдущим и последующим.
Решительно отбрасывая антинаучный, порочный, формально-догматический метод изучения, советская наука уголовного права вовсе не исключает необходимости самого тщательного изучения норм советского уголовного права, его институтов, составов преступлений.
Советская наука отвергает и позитивистский микросоциологический метод, отказывающийся от научного познания и объяснения явлений в целом и ограничивающийся одним лишь эмпирическим описанием и анализом отдельных случаев. Советская наука ставит перед собой задачу изучения преступности как социально-классового явления, ее причин и объективных закономерностей.
Одним из конкретных методов, применяемых при изучении уголовного права, является метод сравнительно-правового исследования. Он требует не только сравнения однородных институтов уголовного права в первую очередь в различных социалистических странах, но и главным образом изучения причин, значения и последствий идентичности и различий этих институтов. Нужно согласиться с авторами, утверждающими, что «при сравнительном исследовании институтов, принадлежащих к разнотипным правовым системам, особое значение приобретает выявление правильного соотношения между несущественными и основными сторонами, признаками сравниваемых объектов, между элементами, хотя и общими, но не существенными, и теми ведущими принципами, которые как раз и характеризуют противоположность исследуемых правовых объектов»[82].
Одним из конкретных методов, применяемых при изучении уголовного права, является метод конкретно-социологического исследования. Конкретно-социологическое исследование – это одна из форм социальных исследований, имеющая в области уголовного права своей задачей изучение роли конкретных уголовно-правовых институтов в процессе общественного взаимодействия. Конкретно-социологический метод исследования дает возможность анализировать эффективность действующих уголовно-правовых норм и прогнозировать на основе предыдущих исследований целесообразность намечаемых новых уголовно-правовых норм и, следовательно, облегчает возможность оптимального разрешения вопросов уголовно-правового законодательства. Конкретно-социологические исследования необходимы также для изучения причин и условий, вызывающих преступление, и для разработки мер борьбы с ними.
Поставленная партией задача научно обоснованного разрешения всех вопросов общественной жизни требует повышения качества научной работы в области уголовного права и устранения элементов субъективизма и волюнтаризма в борьбе с преступностью.