Часть первая
Да будет каждая утренняя заря для вас как бы началом жизни, а каждый закат солнца как бы концом ее, и пусть каждая из этих коротких жизней оставляет по себе след любовного дела, совершенного для других, доброго усилия над собой и какого-нибудь приобретенного знания.
Делайте добро, живя и умирая, – в противном случае настанет неизбежно день, когда вы будете работать на пользу не добра, а зла.
На сотни говорящих людей приходится один мыслящий, а на тысячи мыслящих – один ясно видящий.
А величайшее дело, которое может совершить человеческая душа в этом мире, это ясно видеть и вполне передать виденное.
Истинная политическая экономия есть та, которая учит народы желать и производить предметы, служащие для жизни, и презирать и уничтожать всё, ведущее к погибели.
Все истинные мысли – живые мысли и проявляют свою жизнь в том, что способны питать и изменяться. Но изменяются они подобно дереву, а не облаку.
Утехи ненависти, битвы, сластолюбия, праздного знания, презренной роскоши – всё переходят в медленное мучение; ничего не остается человеку, никакая истинная радость для него невозможна вне честной любви к ближним, вне познания законов и славы Божиих и ежедневного применения тех способностей души и тела, которые вложены в него Богом.
Ложный стыд есть излюбленное орудие дьявола. Он больше достигает им, чем даже ложной гордостью. Ложной гордостью он только поощряет зло, а ложным стыдом парализует добро.
Истинно великие люди обладают странным сознанием своей немощи, чувствуя, что великое не в них, а только совершается через них, и что они могут делать и быть только тем, что вложено в них Богом.
Каждый правильно развитой ум должен радоваться не столько тому, что он что-нибудь ясно знает, сколько от сознания, что существует неизмеримо большее количество вещей, которых он еще не знает.
Когда люди смотрят на природу, они всегда думают, что могут усовершенствовать ее.
Великий человек всегда находит себе помощь во всех, потому что дар его состоит в том, чтоб извлекать добро из всех и из всего.
Таков закон судьбы, что люди только отчасти существуют собственными усилиями, значительно же больше помощью других.
Старайтесь с должным уважением к будущему, во-первых, делать то, о чем стоит говорить, и затем правдиво высказывать это.
Люди не могут делать столько добра современникам, сколько своему потомству, и ни с какой трибуны так мощно не раздается человеческий голос, как из-за могилы.
В венце из терна и в трости из камыша предвещена вечная истина христианства – что слава должна быть зачата в муках, а мощь в смирении.
Все доброе в человеке божественно само по себе.
Душа человека есть зеркало, в котором можно втайне видеть образ божественного разума.
Добродетель состоит не в том, чтоб делать то, за что получится теперь же награда. Это может быть и не быть. Награда когда-нибудь да явится. Но жизненное условие добродетели в том, что она находит свое удовлетворение в самих совершенных делах и в желании, чтобы награда, если она явится, выпала на долю других.
Добрые дела не творятся по ненависти или по найму, а только по любви.
Остерегайтесь людей, отговаривающих вас стремиться делать добро на том основании, что совершенство – утопия.
Говорить и действовать правдиво постоянно и неизменно почти так же трудно и, пожалуй, так же доблестно, как и действовать, невзирая на угрозы и кары; и странно, что на громадное количество людей, отстаивающих правду ценою своего благосостояния, ценою своей жизни, приходится так мало отстаивающих ее ценою незначительного ежедневного беспокойства.
Различие в степени благородства между людьми, как и между животными, состоит в том, что одни чувствуют больше, другие – меньше. Тот только подвигается в жизни, чье сердце становится все мягче, кровь горячее, чей мозг работает быстрее, а дух достигает все большего жизненного покоя. И только люди, имеющие такую жизнь в себе, и являются истинными властелинами и царями земли. Да, только они, одни они!
Любых знаний можно добиваться из низких побуждений и ради низких целей; и для тех, кто обладает такими знаниями, они являются бесчестными; тогда как те же самые знания в людях с иными стремлениями являются источником величайшего благородства и благословения.
Я убежден, что только личным своим поведением каждый человек самых обыкновенных дарований сделает величайшую сумму добра, предназначенного ему совершить.
Вполне оценить человека могут только равные ему и те, кто выше его.
Все же истинное и своеобразное (характерное) в человеке ведает только Бог.
Каждый великий художник, каждый великий труженик в любой области искусства, мгновенно взглянув, видит больше, чем узнал бы, работая тысячу часов.
Не моря разделяют народы, а невежество, не различие языка, а враждебные отношения.
Чем человек дальше живет от вас и чем меньше он вас понимает, тем правдивее обязаны вы быть в отношениях к нему, потому что ваша власть над ним тем больше, чем он невежественнее, и помощь ему тем труднее, чем дальше он от вас.
Не выполняя божественного служения в каждом добровольном поступке нашей жизни, мы совсем не выполняем его.
Беспредельная нежность есть величайший дар и достояние всех истинно великих людей.
В каждый момент нашей жизни мы должны стараться отыскивать не то, что нас отделяет от других людей, а то, что у нас с ними общего.
Безнадежнее, невыносимее всего гордость глупца, который открыл что-нибудь новое; он уже считает, что во Вселенной нечего уж больше открывать. Тогда как истинно великий человек, на которого открытия сыплются дождем, своею тяжестью пригибая его к земле, смиренно склоняет свою голову и часто выражает их сначала только отрывочными фразами.
Закон истинной экономии заключается в том, чтоб делать все наилучшее из всего, а тем более из каждого живого существа.
Итак помните, что я, по крайней мере, предостерегал вас, что счастье вашей жизни, ее сила, доля и участь, как на земле, так и на небе, зависит от того, как вы проводите ваши дни теперь. Это должны быть не дни уныния, а торжественные дни в самом глубоком значении этого слова.
Все предметы буквально лучше, милее, и мы их больше любим за их несовершенства, которые божественно определены, чтобы законом человеческой жизни было усилие, а законом человеческого суда милосердие. Только у Бога законченность, и чем совершеннее становится человеческий ум, тем лучше он чувствует беспредельную в этом отношении разницу между делом Божеским и человеческим.
Вселенная была бы местом мира, если б мы творили мир, и все твари любовно служили бы нам, если бы мы с любовью воспитывали их. Но до тех пор, пока мы делаем себе забаву из охоты за птицами и зверями, пока мы предпочитаем вести борьбу с нашими ближними, а не с нашими пороками, и обращаем наши луга в поля битв, а не в пастбища, до тех пор путь к древу жизни будет охраняем обращающимся мечом, а врата Эдема крепко от нас заперты.
В литературе, в искусстве, в религии всё, делаемое за деньги, отравлено; и этот яд вдвойне смертелен, лишая нас возможности наслаждаться всем тем благородным в литературе и искусстве, что делается по любви и по правде.
Из-за денег или по злобе никто не может служить вам. Никакой платы не возьмет с вас истинный человек; свою силу он черпает в любви и доверии к нему, и, поскольку вы их ему оказываете, он и может служить вам.
Глупому всегда нужно сокращать время и пространство, а мудрый желает их только удлинить. Глупый жаждет убить время и пространство, а мудрый – выиграть и оживить их.
Никогда не учите ребенка тому, в чем вы сами не уверены, и если вы хотите что-нибудь внушить ему в нужные годы, чтобы чистота детства и сила первых сочетаний запечатлели это в нем, то берегитесь больше всего, чтоб это не была ложь, освящаемая вами таким образом.
Вообще все роковые ложные суждения проистекают от ложных чувств, к которым мы и подгоняем наши рассуждения.
Каждый человеческий поступок тем почетнее, лучше и великолепнее, чем больше он делается ввиду будущего. Это прозрение вдаль, это тихое и доверчивое терпение, помимо всяких других свойств, выделяет человека из толпы, приближая его к Богу; и к каждому делу, к каждому искусству приложимо это мерило для определения величия.
Всецело уловить замысел великого мыслителя, может быть, и трудно, и мы постоянно можем более или менее ошибаться, но глубоко, безгранично и непростительно ошибается только глупец, утверждающей, что тут не было никакого замысла.
Все великое нелегко.
Знание бесконечно, и человек, самый ученый, по мнению людей, так же далек от истинного знания, как и безграмотный крестьянин.
Где начинается искание истины, там всегда начинается жизнь; как только прекращается искание истины, прекращается и жизнь.
Помните всегда, что как в живописи, так и в красноречии чем больше ваша сила, тем спокойнее приемы и тем меньше у вас слов.
Воспитайте сперва просто человека, а потом уже религиозного, и всё будет хорошо. Но неискренняя религиозность всего гибельнее.
Для кого же религия важнее всего, тот всецело отдается ей; и нет для него в мире иного дела, как Божье дело.
У кого религия на втором плане, она не занимает никакого места. Бог совместим со многим в сердце человека, но несовместимо одно, чтоб Он был в сердце на втором плане. Тот, кто отводит Ему второстепенное место, не отводит никакого.
Одно из определенных условий труда человека состоит в том, что полнота плода находится в соответствии между временем посева и жатвой, и потому, чем отдаленнее вообще цель наших стремлений, чем меньше мы желаем сами видеть плоды наших трудов, тем больше и обширнее будет мера нашего успеха.
У человека нет никаких данных для оценки, а тем более нрава для суждения о результатах жизни, полной безусловной самоотверженности, пока у него не явится смелости самому испытать такую жизнь, по крайней мере на время; но я думаю, что ни один разумный человек не пожелает и ни один честный человек не посмеет отрицать то благотворное влияние, какое имели на его душу и тело хотя бы те случайные лишения в предметах роскоши или опасности, которым он подвергался.
Как бы ничтожен и мал ни был поступок, он может всегда быть сделан ради великой цели и потому облагорожен, и потому нет такой великой цели, которой малые дела не могли бы помочь, и притом сильно помочь; в особенности же это относится к величайшей из всех целей – к угождению Богу.
Мы не посланы в мир совершать какое бы то ни было дело, в которое мы не можем вложить нашей души. Нам нужно работать, чтоб добывать свой хлеб, и эту работу мы должны исполнять горячо. Затем у нас есть работа ради наслаждения нашей души, и ее мы должны выполнять сердечно; и та и другая работа должна быть сделана не кое-как, урывками и наполовину, а с полною охотой. Ту же работу, которая не заслуживает такого отношения, лучше совсем не делать.
Человек с жалкой душой и слабый в своем собственном деле не может как следует помогать другим.
С первого взгляда кажется неосновательным утверждать целесообразность самоотвержения ради самоотвержения, когда ради стольких других целей оно ежедневно необходимо в гораздо большей степени, чем мы его проявляем. Но я думаю, что именно в силу того, что самоотвержение недостаточно признается или считается само по себе хорошим, мы и неспособны проявлять его, когда это для нас обязательно, и рассчитываем с некоторым пристрастием, насколько добро, делаемое нами другим, определяет или оправдывает сумму неудовольствий, причиняемых им лично нам, вместо того чтоб с радостью пользоваться каждым случаем для самоотвержения как личной для себя выгодой.
Я думаю, что самые благородные формы нашей фантазии не могут быть управляемы и обладают отчасти свойствами снов; так что вдохновения являются непрошенными и не подчиняются тем, на кого они нисходят, я подчиняют их себе, заставляя их быть, подобно пророкам, невластными в своих словах и мыслях. Но если человек правильно воспитан и ум его спокоен, устойчив и мощен, то вдохновение видно, как в безукоризненном зеркале, ясно и верно; если же разум его неправильно развит и несовершенен, то вдохновение является как в разбитом зеркале со странными искажениями и безобразиями, и все страсти души своим дыханием покрывают его искривленными морщинами, так что не остается почти ни одной правильной черты.
Всякая истинно человеческая песнь есть законченное художественное выражение радости или горя благородной души в правом деле. И вполне соответственно правоте дела и чистоте побуждений и возможно изящное искусство. Девушка может воспевать свою потерянную любовь, но скряга не может воспевать своих потерянных денег.
Из всех добродетелей надежда есть по преимуществу христианская добродетель (и не могла, без сомнения, войти окончательно ни в одну языческую схему). Из всех добродетелей она, мне кажется, может служить лучшим мерилом того, христиане ли мы или нет: многие обладают милосердием, то есть общей добротой сердца или даже известной долей веры, но нет у них постоянной надежды, постоянного влечения к небу.
Вы соблюдаете субботу в воспоминание того, что Бог опочил от дел. Соблюдайте ее как хотите, но пусть и остальные дни недели будут подражанием дел Божиих.
Истина ни в чем не познается путем разговоров, а только трудом и наблюдением. И когда вы овладеете одной истиной, две другие наверное предстанут перед вами, прекрасные, как первые листочки двусемянодольных растений. Когда же вы приобретете достаточно истинных познаний, чтобы бороться, вы обязаны бороться и даже умереть за истину, но уже не спорить о ней.
Меньше было бы людей глухих к добру, восседающих на торжищах, если б вместо упрека, делаемого людям за их пороки, мы обращались бы к их сердцу; вместо усиленных требований от них исполнения воли Бога, мы могли бы уяснить им, как они лишаются Его милости; если б при каждом предостережении о смерти мы могли бы привести доказательства и обещания бессмертия; если бы вместо того, чтоб утверждать о существовании грозного божества, которого люди хотя не могут и не смеют отрицать, но вместе с тем не желают и постичь, мы указали бы им на близкое, очевидное, неизбежное, но всеблагое Божество, любовь которого превращает самую землю в небеса.
Истинное христианство, как показал Сам Учитель, выражается в преломлении хлеба, ложное христианство – в краже его… Человек, изо дня в день не зарабатывающий своего хлеба насущного, крадет его. Точно так же любая христианская церковь не может существовать без самой страшной мерзости и лицемерия, пока добродетель жизни, вполне умеренной для себя и полной служения бедным, не будет считаться теми необходимыми условиями, при которых молитвы, воссылаемые к Богу о ниспослании плодородия земле, не будут кощунством.
Пусть запечатлеется в вашем уме как руководящий принцип всякой истинной работы и как источник всякой здоровой жизненной энергии та истина, что ваше искусство должно быть прославлением того, что вы любите. Это может быть прославлением шелухи или камня, прославлением героя, прославлением, наконец, Бога, но во всяком случае ваше положение, как живого существа, определяется тем, как сильна и обширна ваша любовь.
Самый жалкий из нас обладает все-таки каким-нибудь даром, и как бы ни был этот дар по-видимому зауряден, но, составляя нашу особенность, он может при правильном применении стать даром для всего человечества.
Все лучшее в человеке может проявиться только вместе с значительными недостатками.
Истинная сердечность и милосердие, ненарушимая доверчивость, благодарная любовь, мир между окружающими, облегчение чужих страданий, голубое небо над вами, тихая поверхность вод и чудные цветы здесь, на земле, таинственность жизни и присутствие бесчисленных живых творений – вот те богатства, не причиняющие мук, которые могут служить вам и в этой жизни и быть предвкушением будущей.
Как только мы можем употребить данные нам силы с благою целью, в нас тотчас же желание поделиться этой возможностью с другими является невольно по мере наших сил.
В вашем собственном сердце есть пророческая сила, которую знали греки, евреи, апостолы и которую и вы можете узнать. Если она молчит в вас теперь, не пренебрегайте ею, не миритесь спокойно с таким лишением; если же она говорит в вас, не заглушайте ее своим непослушанием.
Как первое правило мудрости состоит в познании самого себя – хотя это всего труднее, – так и первое правило милосердия состоит в том, чтобы довольствоваться собою, хотя и это также трудно; и только такой довольный и умиротворенный человек и явится опоясанным и сильным для оказания милосердия другим.
Чем больше существенных плодов будет приносить ваша вера, тем с большею кротостью будете вы относиться к вере вашего ближнего.
Мудрое потребление гораздо труднее мудрого производства. Что двадцать человек с трудом произведут, то один легко может потребить, и вопрос жизни, как для каждого отдельного лица, так и для целого народа, состоит не в том, сколько он произведет, а в том, на что эти продукты тратятся.
Бог дал нам землю для жизни. Это великое наследие. Но оно принадлежит настолько же нам, насколько и тем, которые придут нам на смену и чьи имена уже записаны в книге творения. По-этому мы не имеем ни малейшего права ни тем, что делаем, ни тем, что пренебрегаем делать, налагать на них ненужное бремя или лишать их тех благ, которые мы могли бы им доставить.
Величайшее из всех чувств есть чувство полнейшего забвения себя.
Не думайте о своих ошибках, а тем более об ошибках других. В каждом человеке, приближающемся к вам, смотрите на то, что в нем есть доброго и сильного, почитайте это, радуйтесь этому и, насколько возможно, старайтесь подражать, и ваши собственные ошибки спадут с вас, как мертвые листья, когда настанет их пора.
Низкая нация распинает или отравляет своих мудрецов и оставляет своих безумцев свободно бродить и гибнуть на улицах. Мудрая же нация повинуется первым, сдерживает вторых и любит всех.
Изящное искусство – то, в котором руки, мысль и сердце человека участвуют вместе.
Вся прелесть искусства и вся любовь к нему сводится к простой любви того, что достойно любви.
Сильному и мудрому даны его дары не для того, чтобы угнетать, а чтобы руководить и поддерживать слабого.
Всякая истинная наука начинается с любви, а не с разбора своих собратьев, и кончается любовью, а не анализом Бога.
Чтение и письмо отнюдь не составляют образования, если они не помогают людям быть добрее ко всем тварям.
Ни один поверхностный или пустой человек не может быть художником. Простая ловкость или специальный дар никогда не создавали художника. Только совершенство, полнота, глубина, твердость и высшее изящество ума образуют воображение.
Первая общая характеристическая черта всякого великого искусства есть нежность, а вторая – правдивость, потому что нежность лежит в самой природе Творца, а правдивость – в приобретенных его привычках и знаниях.
Мы относимся без благоговения к Богу, изгоняя Его из наших помыслов и не обращаясь к Его воле в неважных случаях. Нет ничего столь ничтожного, чем мы не могли бы почтить Бога, прося Его руководства.
Воспитание в самом глубоком смысле не сравнивает людей, а еще более различает их. И далеко не будучи орудием накопления, первый урок мудрости состоит в презрении к богатству, а первый урок благородства в раздаче богатства.
Предмет истинного образования состоит в том, чтобы научить людей не только делать добро, но и наслаждаться этим; не просто быть трудолюбивыми, но и любить трудолюбие; не только быть учеными, но и уважать ученость; быть не только чистыми, но и любящими чистоту, не просто справедливыми, но алчущими и жаждущими правды.
Никогда не считайте бесполезным подчиняться влиянию, которое может пробудить в вас благородные чувства.
Без решимости в сердце вашем делать добро, пока ваша правая рука не онемела, и делать это, невзирая на то, поведет ли это вас к жизни или смерти, невозможна никакая жизнь, достойная этого имени.
Нельзя достигнуть истинного искусства, не восторгаясь им; затем я также положительно утверждаю, что нет возможности достигнуть истинного искусства, если мы не сдерживаем нашего восторга. И так мы должны сперва полюбить искусство, а затем сдерживать нашу любовь к нему.
Искусство тогда только на надлежащем своем месте, когда оно подчинено пользе. Его задача поучать, но поучать любовно; и оно является постыдным, а не возвышенным, когда только приятно, не помогая людям открывать истину.
Наши нравственные чувства так переплетены с умственными силами, что мы не можем затронуть одних, не затронув и других. Великий ум, однажды искаженный, является навсегда проклятием земли.
Искусство выполняет свою задачу не тем, что наполняет чудовищные галереи пустыми, ужасными или неприличными картинами, но тем, что восполняет удобства и облагораживает удовольствия нашей повседневной жизни; а литература выполняет свою задачу не тем, что заставляет людей тратить время на политические споры или праздные фантазии, но тем, что возвышает наше воображение до высоты всего благородного, честного и прекрасного в настоящей жизни, доставляя нам, хотя мы были бы бедны и совершенно неизвестны, сообщество мудрейших умов всех стран и веков, помогая обмену светлыми мыслями и честными намерениями самым отдаленным народам, пока, наконец, с моря беспорядочных страстей повеет тишиной, зима, леденящая мир, превратится в дни покоя и счастья. Тогда воздушные птицы могут наконец мирно вить свои гнезда, а Сын Человеческий найдет, где преклонить Свою голову.
Самое низменное из всех положений знания, в которых современные сирены стараются убедить людей, состоит в их усилии указать на иной источник жизни, чем любовь. Откажитесь, если можете, от восьмого члена вашего Символа веры: «Верую в Духа Святого, Господа Животворящаго», – перестаньте верить в эго, и ваше собственное существование мгновенно превратится в прах, гонимый ветром, и элементы разложения проникнут в ваши сердце и душу.
Нация в детстве может поддерживаться законами как больной ребенок корсетом, но когда нация стареет, она уже не в силах этим путем помочь своей сгорбленной спине.
Существо высшей расы наиболее совершенное, как, например, человек, неизменно должно отличаться добротой и правдивостью.
Чтобы научиться терпению, нужно практиковаться почти столько же, как и при изучении музыки, а мы между тем почти всегда манкируем, когда учитель приходит.
Лучшие мысли обыкновенно те, которые приходят без всяких усилий и неизвестно как.
Ни одно великое, умственное творение не вымучено. Великое Творение может быть создано только великим человеком, и он творит его без напряжения.
Никакая правда не ведет к унынию. Лучшее доказательство правого дела состоит в том, что оно имеет власть над нашим сердцем; оно приводит нас в восторг, покоряет нас и помогает нам.
Путь доброй женщины действительно усеян цветами; но они являются вслед за пройденными ею шагами, а не впереди их.
Не думайте, что когда-нибудь вам могут повредить усилия проникнуть в веру других людей и мысленно симпатизировать руководящим принципом их жизни. Только этим путем вы можете справедливо любить, сожалеть и оценить их.
Наш ум одарен массой разнообразных даров, членами, так сказать, нашего ума, и если мы не употребляем их, то являемся калеками.
Никакое хорошее творение не может быть совершенным, и требования совершенства, предъявляемые людьми, служат признаком ложного понимания задачи искусства.
Чем бы вы ни были, вы не должны быть бесполезны и жестоки. Есть один пункт, относительно которого за шесть тысяч лет обсуждения того, что дурно и хорошо, мудрые и добрые люди пришли наконец к соглашению, – эта опытом добытая бесспорная истина гласит, что Богу противнее всего люди ленивые и жестокие, что Его первая заповедь была: «Трудитесь, пока в вас свет», а вторая: «Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерден».
Самые мудрые учителя те, которые меньше всего спорят.
Остерегайтесь всегда препираться из-за слов; очень часто нелегко уловить смысл их, даже если вы знаете их значение на многих языках.
Краткость жизни ни для одного разумного человека не может быть основанием для того, чтобы бесполезно тратить ту долю ее, которая ему дана. Ни дни наши, ни жизни не могут быть благородны и святы, если мы проводим их, ничего не делая. Лучшая утренняя молитва та, в которой мы просим, чтобы ни одно мгновение этого дня не прошло бесполезно, и лучшая благодарность перед обедом заключается в сознании, что мы честно заслужили нашу пищу.
Первая и последняя благородная задача воспитания заключается в умении управлять нашими мыслями.
Истинная вера человека направлена не на то, чтобы доставить ему покой, а на то, чтобы дать ему силы на труд.
Не вдумываться лучше после, но не в юности, хотя есть только одно условие, когда человек может благородно не думать – это в гробу. Не откладывайте же обдумать что-нибудь до своей смерти.
Детство часто держит в своих слабых пальцах истину, которую не могут удержать люди своими мужественными руками и открытие которой составляет гордость позднейших лет.
По мере совершения мудрых дел все более и более жизни пребывает в человеке.
Истинный художник тот, который, безусловно подчинившись законам искусства, обладает полной свободой фантазии.
Все пороки, в сущности, происходят и все силы гибнут от того, что авторитет золота заменил авторитет Бога и что люди предпочитают барыши и богатства благочестию и миру в Боге.
Грех всего мира есть, в сущности, грех Иуды. Люди не верят в своего Христа, а продают Его.
Вся литература, все искусство, все науки бесполезны и даже вредны, если они не помогают вам быть счастливыми, и истинно счастливыми.
По мере благородства ваших сил возрастает и ваша ответственность, если вы тратите их на дела бесполезные или дурные.
Будьте уверены, что никакая перемена к лучшему не может быть сделана легко и скоро, при неблагоприятных условиях и дурными людьми или даже хорошими без значительных страданий.
Полезнее всего было бы составить описание жизни тех людей, о которых мир и не думал и не слышал, но которые теперь исполняют главную долю всех его работ и от которых мы можем лучше всего научиться, как исполнять их.
Лучшая мысль не может явиться без того, чтобы ей не предшествовала худшая, которая исчезает, порождая ее. Если мы честно думаем, мысли наши не только проживут, но и погибнут не без пользы, подобно мху, который и сухой остается полезен. Но если мы думаем нечестно или злобно, мысли наши исчезают, как дождевики, рассеивая гнилую пыль.
Физически невозможно, чтобы истинно религиозное ведение или чистая нравственность существовали в тех классах народа, которые не зарабатывают своего хлеба трудами рук своих.
Уметь ясно задать вопрос – значит на две трети помочь правильному ответу.
В действительной практике повседневной жизни вы найдете, что всюду, где скрытность, там и преступление или опасность. Немыслимо, чтобы существовали вещи, нуждающиеся в тайне, но, напротив, достоинство и безопасность человеческой жизни находятся в прямой зависимости от ее откровенности. Нечего бояться ребенку, откровенному со своими родителями, или мужчине и женщине, ничего не желающим скрыть от Бога.
Мы обязаны сохранять то, что прошедшее имело сказать о себе, и высказывать всё, что будет истинно для будущего.
Когда человек действительно имеет возможность что-нибудь сделать, он молчит об этом. Все слова и теории кажутся ему праздными.
Разъяснять – значит даром тратить время. Человек, видящий ясно, понимает с намека; человек же, неправильно видящий, не поймет и из целой речи.
Есть только один путь человеку помочь Богу – это не мешать Богу помочь ему; и никогда имя Его не приемлется более всуе, чем в тех случаях, когда мы считаем исполнение дела Божья за нарушение своего.
Человек не может придумать ничего благороднее человечества. Он не может придумать себе вида лучшего, чем тот, какой дал ему Бог, хотя бы старался приобрести полет птиц и силу животных.
Говорить правду то же, что красиво писать, и является только благодаря практике; это дело не столько воли, сколько привычки, и я не думаю, чтобы можно было считать бесполезным всякий случай, помогающий проявлению или образованию этой привычки.
Ваш ум должен всегда быть далеко впереди ваших дел. Если вы не обдумали, то наверное поступите неправильно.
Только откровенно высказываясь, вы можете научиться думать. И как бы ложны ни были ваши первые мысли, старайтесь во всяком случае, чтоб они были высказаны ясно и постановлены правильно.
Честные, восторженные ошибки никогда не бывают вредны, потому что они всегда сделаны в верном направлении и упадают впереди на дорогу, а не в ров позади, и потому могут всегда быть исправлены человеком, следующим за вами.
Вы должны проникнуться твердой решимостью, чтобы все ваше было Божье, тогда и вы будете Божьи; и вы должны делать это просто и спокойно, думая о себе только как о существе, посланном для исполнения Его дела, и в каждую свободную минуту обдумывая то, что вам предстоит сделать в следующую.
Все должны в известной степени быть гениями: речками или речонками – все равно, но с чистой и светлой водою; все жизни наши должны быть не мертвыми стенами, окружающими мертвые груды разноцветных, перенумерованных предметов, а текучими водами в беспредельном пространстве бытия, наполненном неведомыми и неисчислимыми вещами, в своем течении замечая только живые берега с их цветами и освежая и отражая их – и так продолжая течь все дальше.
Вы должны радоваться, думая о том, что Бог сотворил неизмеримо больше прекрасного, чем в силах охватить человеческий взор, но огорчаться при мысли, что человек сделал гораздо больше зла, чем в силах постичь его душа, а рука исправить.
Помните, что каждый день вашей молодости безвозвратно предрасполагает вашу душу к добру или злу: или упорядочивая святые привычки любовного и нежного отношения, или проводя все глубже и глубже борозду для семян горя.
Помните всегда, что «mors» значить смерть и приостановка, a «vita» – жизнь и рост, и потому старайтесь всегда не мертвить, а оживлять себя.
Ничто не должно заслонять природу от взоров художника и Бога его души. Ни расчет, ни мнение – хотя бы самый тонкий расчет или самые мудрые суждения – не может быть допущено между Вселенной и свидетельством искусства, все достоинство которого зависит от того, что это свидетельство очевидца, а вся достоверность и значение – от личной гарантии человека, который его приводит.
Каждое слово имеет только то значение, в каком может воспринять его слушатель. Вы не уясните значение чести человеку бесчестному или любви тому, кто чужд ей. Стараясь низвести значение этих слов до их понимания, вы дойдете только до того, что у вас не будет больше слов для выражения чести и любви.
Немного значит, когда люди соединяются в культы религиозного служения, но величайшее значение имеет то, когда они соединяются, как истинные братья, в искусстве и во взаимной своей повседневной жизни.
Быть героем в счастье, держать себя смело и прямо при мерцающем блеске утреннего сияния, не забывать своего Бога, когда Он ниспосылает наиболее даров, не изменять людям, доверяющим нам, когда они, по-видимому, наименее нуждаются в вас, – вот что составляет нелегкое мужество.
Простота жизни, языка, привычек придает силу нации, а роскошь – жизни; вычурность языка и изнеженность привычек ведет к слабости и погибели.
Много вреда можно нанести неосторожной похвалой и осуждением, но главный вред наносится осуждением.
Действительная жизнь не мимолетна, нелегка и никогда не пропадает. Каждая благородная жизнь оставляет свои нити навсегда вплетенными в дело мира; и, таким образом, все более и более растет мощь человечества с здоровыми корнями и с ветвями, все выше подымающимися к небу.
Знание подобно ходячей монете. Человек имеет отчасти право гордиться обладанием ею, если он сам поработал над ее золотом и пробовал ее чеканить или, по крайней мере, честно приобрел ее уже испробованную. Но когда он ничего этого не делал, а получил от какого-то прохожего, который бросил ее ему в лицо, то какое же основание имеет он гордиться ею?
Конец ознакомительного фрагмента.