Длинный язык
Александр Сергеевич Торопыга, продавец комиссионного магазина, своим именем чрезвычайно гордился. Ещё бы: такое же, как у гениального Пушкина!
Собственно говоря, кроме знатного имени, ничего примечательного в этом человеке и не было. Рост, облик, материальное положение – все так себе, на среднем статистическом уровне, заурядный среднестатистический россиянин. Только имя и выделяло его из невзрачной человеческой массы, создавало ему иллюзию его исключительности. Кстати, не только ему. Часто, когда Торопыга произносил своё полное имя, его собеседник восклицал восхищённо:
– Ого! Как у незабвенного Пушкина! Поздравляю!..
И хотя здесь заслуги самого Торопыги особенной не было – не более чем заслуга забора в том, что к нему прибита табличка с названием улицы, он принимал поздравления как должное.
Он всегда называл себя только по имени.
– Спросите Александра Сергеевича, – говорил он, когда собеседник должен был ему позвонить, и в очередной раз с удовольствием слушал, как его приобщают к известной всем знаменитости. Иногда он и сам способствовал этому приобщению: не называл своё имя, а просто говорил: как и у Пушкина, и всем оно было понятно.
Так было при контактах с людьми почтенного возраста, с теми, кто получил образование до краха советской системы.
С молодым поколением дело обстояло иначе.
С расширением и углублением реформ, Торопыга стал замечать, что его собеседники все реже кивали понимающе головами, все чаще смущались и переводили разговор на избитые темы – о погоде или о повышении цен. А однажды на этот ответ вполне современный юноша – легкомысленный и нахальный – долго недоуменно смотрел на него, ожидал уточнения.
– Вы что, – удивлённо спросил Торопыга, – о Пушкине не знаете ничего?!
– Почему же не знаю, – возразил заносчиво парень. – Знаю, проходили по школьной программе. «Буря матом землю кроет.» Во, блин!.. – хлопнул он себя по лбу ладонью. – Дальше не помню, забыл… Память чегой-то стала шалить… Напомните, как звали вашего тёзку?..
Разговор с этим удивительным молодым человеком, не знающим имени Пушкина, оставил в душе Торопыги неприятный осадок. «До чего докатились! – думал он. – Этак мы скоро имена и родных дедов своих позабудем».
После работы по дороге домой он продолжал размышлять над изъянами современного обучения и воспитания, и так углубился в эти проблемы, что не заметил, как перешёл улицу в неположенном месте. Он не создал ничего аварийного: транспорта в пределах видимости не было, но раздался резкий свисток, и из куста, как черт из коробочки, выскочил блюститель порядка в звании сержанта дорожно-патрульной службы ГИБДД. Он жезлом поманил к себе Александра Сергеевича, козырнул, после того как тот подошёл, представился и сказал с оттенками в голосе то ли упрёка, то ли злорадства:
– Нарушаете, гражданин!..
– Так я же не помешал никому, – отвечал тёзка великого Пушкина. – Ни одной машины не видно…
– Улицу положено переходить в установленном месте, – наставительно произносит сержант. – В обозначенных местах перехода… Придётся оформлять протокол… Пройдёмте в машину…
В стороне от дороги, за мусорным ящиком была спрятана легковая машина со знаками ДПС. По установившейся в этой службе традиции, её поставили так, чтобы не было видно ни с какой стороны – иначе нарушителей не обнаружишь.
В машине на месте водителя сидел молодой лейтенант.
– Нарушитель, – доложил ему лаконично сержант. – По проезжей части бродил, как лунатик…
Торопыге было предложено место в салоне рядом с водительским.
– Фамилия? – спросил лейтенант будничным тоном.
– Торопыга…
– Торопитесь, значит?.. Ну, ну… Фамилия подходящая… И куда ж мы торопимся?.. Как тебя звать, торопыга?.. Имя и отчество?..
– Такое же, как и у Пушкина, – Торопыга сказал по привычке с достоинством.
– А это ещё что за гусь?.. Где он?.. Ты с ним там вместе шатался?..
Здесь в голове лейтенанта что-то булькнуло.
– Вы мне зубы не заговаривайте! – повысил он голос. – Отвечайте по существу.
После этого случая Торопыга окончательно понял, что шкала жизненных ценностей в стране круто сместилась, что имена великих людей уходят в небытие. А поскольку эти процессы касались лично его, он надломился душевно. Загрустил, часто впадал в депрессию, его стали посещать диссидентские мысли.
Но никогда не надо отчаиваться, призывают психологи и священнослужители. В жизни случаются повороты, о каких нормальному человеку невозможно даже помыслить. Такой поворот случился и на пути Торопыги. В счастливом для него направлении.
В городе проводились развлекательно – отвлекательные мероприятия по причине «Дня города». С позволения властей на одной из площадок группа энергичных молодчиков затевала неизвестный здесь ранее конкурс под названием «Длинный язык». Его условия были заманчивы: победителя выдвигали на звание почётного горожанина, с выдачей ему необходимых бумаг и нагрудного знака, ему вручалась солидная премия и ключи от машины иностранного производства.
По слухам, эта группа прибыла из Москвы для пропаганды новой культуры общения. Но вряд ли москвичи сами являлись авторами этой странной затеи. Скорее всего, они переняли её из-за границы, как и многие другие затеи. Это там, у них, за границей постоянно проводятся подобные конкурсы. Соревнуются по разным программам: кто дольше просидит на столбе, кто больше съест живых гусениц или – у которой из женщин больше развита грудь… Там, у них – грудь, здесь – язык! Плагиат?.. Вполне вероятно…
Хотелось бы все-таки предположить, что российские плагиаторы избежали простого калькирования проекта и вложили дополнительный смысл в понятие «длинный язык». Допустимо, что они имели в виду его свойства, необходимые депутатам и членам правительства, а именно – умение говорить длинные речи без бумажек, чего опасались ораторы советской эпохи.
Впрочем, опасения советских ораторов были тогда не беспочвенны – за каждое неуместное слово следовал строгий спрос. Сейчас спроса нет, можно болтать что угодно. Безоглядно молоть языком в настоящее время стало важнее и выгодней, чем работать головой и руками. Допустимо, что разработчики подобного конкурса захотели выявлять таким образом перспективных политиков.
Но это всего лишь предположения. О возможных дополнительных смыслах этого понятия речи здесь не велось. Приняли все буквально, один к одному: раз конкурс называется «Длинный язык», значит, языки надо мерить.
Процесс измерения обставили по высокому уровню: были приглашены ведущие специалисты из центра стандартизации и метрологии – доки в области измерений. Мерить языки – занятие, конечно, не из престижных, но уговаривать никого не пришлось – деньги сняли всякие неловкости и вопросы. Контролировать измерения вызвались добровольцы из числа юристов и медиков. Измерять решили у каждого пожелавшего принять участие в конкурсе, а таковых было много.
Как только из репродукторов послышалось сообщение о начале этого конкурса, о призах и наградах его победителю, народ рванулся к месту его проведения. Торопыга оказался захваченным бурным потоком и был вынесен им прямо к столу, где заседало жюри. Невольно поддавшись массовому психозу, он позволил измерить свой язык, высунув его на всю длину, и его язык оказался длиннее, чем у других конкурсантов.
Какой ажиотаж сразу был поднят вокруг его имени! Александр Торопыга! Победитель оригинального конкурса!.. Восторги. Стрёкот телекамер, щелчки затворов фотографических аппаратов. Александр Торопыга!..
С машиной, правда, вышла осечка. Ключей было несколько, и только один подходил к дверце стоявшей неподалёку машины, угадать надо было – который?.. Торопыга не угадал, но все остальное с лихвой возместило этот маленький казус…
Его единодушно представили к званию Почётного гражданина города, а один наиболее рьяный поклонник новинки, предложил его достижение направить в книгу рекордов Гиннеса.
И это было не все – ему на завидных условиях предложили сниматься в рекламе лекарств, моющих средств и даже женских прокладок.
От такого внимания у Торопыги несколько дней кружилась голова хмельной радостью. Конкурс транслировали по телевизору, и Торопыга стал знаменит. Его узнавали на улице, с ним здоровались первыми незнакомые ему горожане, он ловил на себе их восхищённые взгляды и слышал приятные речи: вон, посмотрите – идёт Торопыга, победитель конкурса «Длинный язык!»
Вечерами он часто сидел перед зеркалом и смотрел на язык. Он старался понять: что в нем такого необычайного, чем он так восхищает людей?.. Язык как язык. И длина его незаметна – он же во рту. Имени Пушкина он, в глазах Торопыги, не годился даже в подмётки. А вот надо же – именно он сделал его знаменитым!
Торопыга отходил от зеркала в полном недоумении. Он не понимал чего-то самого важного, происходящего в сегодняшней жизни. Однако это непонимание блекло перед хором похвал, продолжавших звучать в его честь.
Как-то сидя на скамейке в городском парке, он подслушал разговор проходивших мимо ребят, видимо, школьников.
– Задали выучить Пушкина, – говорил уныло один. – Ты не помнишь, как его звали?..
– Так же, как нашего Торопыгу, – ответил второй. – Александром Сергеичем…