Глава VIII
Так прошла неделя. Город к этому времени уже был практически разобран, и отряды готовились к завершению этого этапа работ. А между тем вооруженные нападения стали происходить чаще. Больше всего от разбойничьих групп страдали «бездомные», но, собравшись в крупные банды, разбойники отваживались нападать и на колонны с провизией. Теперь колонны сопровождал усиленный военный конвой, а лагеря спасателей охраняли «голубые каски». И, тем не менее, угроза вооруженного нападения постоянно висела Дамокловым мечом и увеличивалась день ото дня.
Помимо нападений, в окрестностях города то там, то здесь возникали вспышки заболеваний. Сотрудники МЧС и местная наемная сила вынуждены были целыми днями ходить в марлевых повязках, снимая их только во время еды и сна.
Но были и положительные моменты: восстановили много дорог и пару дополнительных аэропортов, а, значит, улучшились поставки. Лагерь пострадавших вырос почти вдвое, вместе с ним увеличился приход отца Василия. Во время служб походная церквушка набивалась так, что нельзя было и продохнуть, но и в таком состоянии она не вмещала и половины всех прихожан – большинство верующих выстаивали службу снаружи, внимательно прислушиваясь к доносящимся песнопениям отца Василия. Среди них были и православные спасатели, и местные католики, и новообращенные, и даже буддисты.
И вот как-то утром, после окончания каждодневной утренней службы, когда народ уже начал выходить из палатки, снаружи донесся гул негромких разговоров. Василий вышел – толпа расступилась перед ним. На земле без сознания лежала худощавая местная женщина лет тридцати пяти. Василий знал её: она работала при госпитале и, не понимая ни слова по-русски, частенько слушала службы и проповеди, а недавно окрестилась, изменив свое имя на Мария Мин.
Она лежала на земле, и голову её приподнимали чьи-то руки. Появилась врач и сунула ей под нос ватку с нашатырем – женщина немного отпрянула, приоткрыла пустые усталые глаза и ослабевшей рукой попыталась отодвинуть от себя руку врача.
– Я знаю её, это Мария, – сказал кто-то в толпе. – Она при госпитале работает. Семья у нее большая, а муж погиб. В лагере им места не досталось, так чтобы детей кормить, она днем у нас санитаркой работает, а вечерами – прачкой.
– Когда же она спит?
– А Бог её знает.
– Нужно отвести её в госпиталь, – серьезным тоном заключила врач.
Отец Василий вызвался помочь, и они втроем осторожно двинулись к госпиталю, периодически останавливаясь по пути, когда от головокружения Мария валилась на руки сопровождающих.
В госпитале в этот ранний час царило оживление: здесь стоял десяток крытых «Уралов», среди которых только два имели на своих бортах красные кресты, остальные же являли собой обычные грузовики, какие использовали для перевозок. Между палатками и «Уралами» бегали поджарые смуглые грузчики и забрасывали в кузова какие-то коробки. Рабочие в это время раскатывали по земле новые палатки.
Навстречу троице вышли главврач мобильного госпиталя и подполковник Исаков. Они о чем-то озабоченно говорили, но, увидав священника, Исаков приободрился и указал на него:
– А вот отца Василия берите с собой.
– Отец Василий, поедете с нами санитаром, – не то спросил, не то констатировал главврач.
– Всегда готов. А что случилось? – спросил священник.
– Мелиоидоз, – спокойно ответил Исаков, словно говорил о простуде. – Какой-то особый штамм.
– К востоку нашли деревушку «бездомных», – добавил главврач. – Надо осмотреть жителей, больных госпитализируем. Мне позарез нужны помощники, а приходится еще оставлять людей, чтобы встречу организовали. Сам еду.
– Конечно же, я с вами!
– Ну и ладушки. Залезайте сюда, скоро отправляемся.
Василий бегом переоделся и, вернувшись, привычно заскочил в кузов. Кузов не был оснащен скамьями, и Василий уселся прямо на полу возле кабины, а чтобы в поездке не биться головой, снял рубашку и, свернув, проложил за затылком.
В кузове уже сидели два местных работника, один из них – здоровый молодой парень с непропорционально маленькой головой – сидел у кабины, вольготно раскинув ноги и занимая почти полкузова. Другой – сухой, но крепкий старик – скромно примостился в стороне и тихо напевал себе что-то под нос приглушенным марлевой повязкой голосом. Через минуту в кузов заскочил молодой солдат и серьезно, даже сурово, осмотрел присутствующих. Он снял штурмовую винтовку с плеча и устроился возле выхода. Грузовики заворчали и двинулись в путь.
Дорога была долгой, но не утомительной. Заросшие густым лесом крутые горы, рисовые террасы, быстрая широкая река – всё это увлекало взор Василия, который дальше города почти не выходил. Он бы пересел ближе к выходу, но знал, что солдат этому помешает, и поэтому довольствовался теми видами, что открывались ему сзади. Неудобства доставляли только бесконечная тряска на раскатанной бугристой дороге и духота.
Как только «Уралы» покинули пределы лагеря, здоровяк стянул с лица марлевую повязку, уронил голову на грудь и уснул. Старик всю дорогу так и просидел на корточках, напевая песни. Глядел он, в основном, на пальцы своих ног, изредка бросая недоверчивые взгляды на священника, либо философски рассматривал голубое небо. Конвоир не обращал ни на кого внимания и сохранял чрезвычайную бдительность, периодически высовываясь из кузова и озираясь по сторонам. Винтовку он держал на изготовку, словно вот-вот ожидал нападения, а когда старик попытался пересесть ближе к выходу – громко прикрикнул на него и жестом велел вернуться на своё место.
Часа через три грузовики добрались до места назначения. Это оказался разрушенный городок, до которого ещё не добралась ни одна международная спасательная команда. На руинах городка стояли несколько сотен домов, но только десяток жилищ представляли собой постройки в традиционном понимании этого слова, остальные же: шалаши, тенты, палатки и прочие сооружения – были возведены на скорую руку из подручного материала. Было здесь и несколько палаток с символикой Красного Креста. Как они здесь оказались, оставалось только догадываться.
Деревушка казалась вымершей, однако стоило грузовикам остановиться на её окраине, как их тут же окружили десятки жителей. Полагая, что привезли продовольствие, изголодавшиеся люди напролом лезли в кузова, не столько стремясь поскорее получить свой паёк, сколько опасаясь, что им ничего не достанется, и солдатам потребовалось немало усилий, чтобы сдержать их натиск.
Между тем, врачи разделились на группы и приступили к осмотру деревни. Обходя жилища по порядку, они обнаруживали почти в каждом одного, а то и двух-трех больных. Больные лежали на кусках ткани, заменявшей им постель, или на бедной подстилке из сухой травы. В лихорадке, с обильным кашлем, учащенным дыханием, с сыпью по всему телу, с гнойниками и нарывами, они были во власти болезни и редко хоть как-то реагировали на врачей. Сильный озноб, кровь из носа, кровавая рвота… Зрелище это вызвало у священника такой же всплеск сострадания, как и первая встреча с разрушенным городом. Порой отцу Василию казалось, что у него самого поднимается температура, и он теряет сознание.
А главврач привычно ходил с переводчиком и медсестрами от постели к постели. Впервые за все время Василий видел его не задорным, а очень серьезным. Медсестры спешно записывали на бумажках термины, которыми он сыпал, шариковыми ручками указывали рабочим, кого нужно унести, быстро и ловко проводили процедуры.
– Так, этого в грузовик, этого тоже… Лимфангиит, обширный кожный абсцесс… Температура какая? Раствор цефтазидима готов? Поставьте… У этого, похоже, тоже септическая форма – в грузовик. Дальше… На что жалуется? Голова болит? Спросите, глаза болят? Так… Так…Ещё что? Похоже, менингит – в грузовик. Пойдемте в следующий дом… Что у нас здесь? Пневмония с выраженным тахипноэ. Этому цефтазидим и имипенем-циластатин. Когда привезем – срочно на рентген, и сообщите, чтобы приготовили еще один операционный стол… В грузовик его… Регионарный лимфаденит… Множественные пустулы на коже… В грузовик… Цианоз… Гнойный артрит… Некротическая пневмония… В грузовик… Смерть от инфекционно-токсического шока…
Сначала забирали всех, затем только с острой септической формой. Больных оказалось гораздо больше, чем ожидалось, и через полчаса санитары сообщили, что больных класть некуда. Тогда всё стало ограничиваться осмотром и уколами антибиотиков. Когда закончились и они, колонна двинулась обратно.
Больные плотно лежали в кузове, и Василию пришлось на цыпочках пробираться к своему месту, аккуратно втискивая ногу между руками и ногами людей. Здоровяк снова вскоре уснул, но на этот раз в марлевой повязке, старик все также флегматично сидел у правого борта и смотрел на больных и небо. Василий завидовал им, ибо снова чувствовал беспомощность и личную вину за случившееся.
Солдат бдел. И, как оказалось, не напрасно: пока врачи обходили дома, а солдаты отгоняли «бездомных», двое мальчишек убежали в лес к вооруженным людям и сообщили, что в деревню прибыли машины, на которых привозят еду и прочие полезные вещи, но только эти вещи не раздают, а, напротив, всех отгоняют.
Конец ознакомительного фрагмента.