Иерусалимский православный семинар. Cборник докладов. 2008–2009. Александр Занемонец. Епископ Мефодий (1902–1974) и паломничества в Святую Землю из Русского Зарубежья ( Сборник статей, 2010)

На одной из могил в крипте Успенской церкви на русском кладбище Св. Женевьевы под Парижем есть надпись: «Епископ Мефодий. 25.VII.1902 – 13.IV.1974. Настоятель Храма Христа Спасителя в Аньере. Возобновитель православных паломничеств на Святую Землю. Отошел ко Господу в Великую Суб боту 1974-го. Слава Богу за все».

Епископ Мефодий (Кульман) родился и вырос в дореволюционной России. После революции и Гражданской войны, как и многие, он оказался в изгнании и большую часть жизни провел во Франции. В течение более чем сорока лет он являлся настоятелем небольшого приходского храма в Аньере, под Парижем, который назвал во имя Христа Спасителя, так как приход был создан в год взрыва московского храма Христа Спасителя («наш приход – говорил владыка – это наше общее бревнышко на устроение многострадальной Русской Церкви»[62]). В 1953 г. о. Мефодий был возведен в епископский сан с титулом Кампанский, являясь викарным архиереем при митрополите Вла димире (Ти хоницком), а затем архиепископе Георгие (Тарасове) – предстоятелях русского экзархата в Западной Европе (Вселенский Патриархат).

Так о приходской деятельности о. Мефодия писал в середине 40-х гг. его епархиальный архиерей, митрополит Евлогий (Георгиевский), оставивший в своей книге «Путь моей жизни» описание многих русских приходов в Западной Европе, в том числе – и прихода о. Мефодия (Кульмана) в Аньере:

В 1931 году возникла инициативная группа для организации богослужения в Аньере. Во главе ее был граф Граббе (впоследствии донской атаман), граф Бенигсен и Стахович. «Аньерцы» пришли ко мне просить благословения на открытие общины и устроение храма для обслуживания русских, проживающих в Аньере, в Леваллуа-Перрэ, Буа-Коломб, Курбевуа и Безоне. Я доброе начинание благословил и поручил о. Иоанну Шаховскому собрать приходское собрание. Оно состоялось в Курбевуа, в музее лейб-гвардии казачьего полка.

Образование прихода, порученное мною иеромонаху Иоанну (Ша ховском у), прошло успешно. Нуж да в церкви была настоятельная, и русские люди дружно поддержали добрый почин. О. Иоанну остаться в Аньере не пришлось, я перевел его в Берлин, а сюда назначил молодого иеромонаха Мефодия Кульмана (Богословского института), который начатое дело и продолжал.

Прежде всего надо было найти помещение для церкви. Отыскали особнячок на рю-дю-Буа, № 7-бис, расположенный столь близко от полотна железной дороги, что дом ежеминутно сотрясают пролетающие поезда. В нижнем этаже устроили церковь, а остальное помещение, кроме комнаток для о. настоятеля и для псаломщика о. Петра Попова (Богословского института), отдали внаем с целью извлечь небольшой доход в пользу церкви.

О. Мефодий, молитвенный, аскетически настроенный монах, чуткий к человеческой совести, вложил в приход всю свою душу, и он стал быстро развиваться. Создалась небольшая, но красивая церковка, украшенная прекрасными иконами, заботливо устроенная, уютная. Организовались просветительные и благотворительные учреждения. Широкую благотворительную деятельность развил приход во время забастовки шоферов. Русским шоферам выдержать ее было трудно, примкнуть к ней пришлось поневоле, а как было ее пережить без сбережений, да еще людям семейным? Для некоторых лиц положение создалось безвыходное. О. Мефодий спешно наладил специальную помощь – обращался к русскому обществу с воззваниями и лично выпрашивал пожертвования у добрых людей. В результате наши бедные шоферы сравнительно благополучно пережили тягостную для них забастовку. Кроме временной благотворительной помощи организована была и постоянная для нетрудоспособных и для неимущих членов прихода. В церковном доме отвели помещение для призрения престарелых женщин, а при церкви устроили трапезную для нуждающихся прихожан. Между церковным народом и церковью возникло общение, по духу своему напоминавшее времена первохристианства. О. Мефодий входил во все интересы прихожан, особенно много внимания уделяя детям в организованной им церковноприходской школе; он не только обучал их Закону Божию, но и играл с детьми и сделался таким их другом, что одна из девочек попросила свою мать: «Мама, купи мне, пожалуйста, икону о. Мефодия…» При церкви сгруппировалось в единую семью и молодое поколение: скауты, витязи… аньерская молодежь приходила на рю-дю-Буа, чтобы и в церкви побывать и чтобы на церковном дворе в свои игры поиграть, а то и просто забежать в церковную библиотеку за новой книжкой. Благодаря самоотверженной работе о. Мефодия приход проявил кипучую энергию. Я нередко посещал Аньер и всегда выносил от прихода самое светлое впечатление. Атмосфера теплоты, уюта, греющей христианской любви, единой христианской семьи – вот отличительные черты этого примерного прихода.

Постепенно Аньерская церковь стала делаться тем культурно-просветительным центром, который начал притягивать к себе местных и окрестных русских жителей. При церкви создалась хорошая библиотека с правильной выдачей книг, наладилась газетка «Приходский листок», в которой обсуждались нужды прихода и давались сведения о разных его предположениях и начинаниях. О. Мефодий устраивал просветительные лекции и собеседования, приглашая лекторов из Богословского института или из «Христианского движения». Уделял внимание миссионерству; узнает, что кто-нибудь увлекается сектантством или теософией, – он постарается с этими лицами встретиться и побеседовать, посещая их иногда даже на квартирах.

В 3–4 года приход так расширился, что церковь стала тесна и летом всенощную уже приходилось служить на дворе. Он один из самых деятельных и самых популярных приходов. У о. Мефодия много духовных детей. Пастырская его деятельность непрерывно развивается, а авторитет его все растет. Он исполняет обязанности законоучителя в приюте «Голодная Пятница», часто по приглашению посещает больных в нашей больнице в Вильжюиф, имеет уже много почитателей по всему Парижу.

Аньерская церковь и ее настоятель пользуются симпатией владельцев нашего церковного особняка г-на Фужери (судебный следователь по делу Горгулова). Он и его семья, люди религиозные, отнеслись к русским жильцам благожелательно. Свои симпатии они сочли религиозно оправданными, когда как-то раз на Пасхе чуть было не погибли в автомобильной катастрофе. Спасение они приписали особому Божию покровительству в награду за те льготные условия, на которых они сдали нам особняк под церковь. Фужери пришли к о. Мефодию и просили, несмотря на то, что они католики, отслужить благодарственный молебен.

Аньерский приход положил основание благотворительному учреждению на стороне. Отделение для призрения престарелых женщин стало тесно, другие приходские учреждения тоже расширились и требовали более просторного помещения. Поэтому решено было перебраться со старушками куда-нибудь на сторону. Заведующая Е. Л. Лихачева, принявшая монашество под именем Мелании, и ее две помощницы-монахини сорганизовали общежитие для своих подопечных в Розэй-ан-Бри (полтора часа езды автокаром от Парижа). Была нанята, весьма дешево, усадьба с садом и огородом. Летом превратили пустующую часть дома в «Дом отдыха» преимущественно для прихожан Аньерского прихода, но решено было, при случае, брать пансионеров и со стороны. Уклад жизни ввели полумонастырский. Ежедневно литургии и молитвы до и после трапез. Успех «Дома отдыха» превзошел все ожидания. Условия жизни оказались столь удобны, приятны и материально доступны, что с первого же летнего сезона все свободные комнаты оказались заняты и даже кое-кому пришлось отказать. Монашеская атмосфера в «Доме отдыха» очень нравилась пансионерам. Способствовало популярности общежития м. Мелании и отношение сестер к приезжим, преисполненное теплотой, добротой и лаской. Бывали дни, когда число пансионеров достигало сорока. К сожалению, с таким наплывом приезжих сестры едва справлялись. Недостаток рабочих рук – серьезное препятствие для развития этого прекрасного и полезного учреждения. Потребность в таком тихом церковном приюте ощущается среди русских круглый год, и зимой, даже в самые глухие месяцы, там проживало несколько пансионеров.

Сначала церковь в Розэй обслуживал священник Аньерского прихода. Я посылал оттуда очередного помощника о. Мефодия. Обычно эти обязанности я возлагал на новичков, только что окончивших Богословский институт. Начать пастырское служение под руководством о. Мефодия я считал для них полезным. Сперва вторым священником в Аньере был целибатный священник о. Андрей Насальский, потом о. Болдырев. Впоследствии я назначил их к м. Мелании уже самостоятельными священниками. Посылал я туда о. Дионисия (Лукина) и иеромонаха Евфимия.

Деятельность о. Мефодия имеет большое значение. Настоятельство в Аньере поставило его в центре громадного фабрично-заводского района и дало возможность духовно руководить большим Аньерским приходом и его общинами. Влияние церкви стало проникать в среду русских рабочих. Многие из них годами пребывания вне церковной жизни опустились, растеряли моральные принципы, забыли заветы христианской веры. Сколько некрещеных русских детей разыскал о. Мефодий! Сколько внебрачных сожительств! Благодаря неутомимой деятельности Аньерского настоятеля многие дети были крещены, а родители их повенчаны. И очень многие русские люди вернулись в лоно родной Церкви.

К Аньеру приписана домовая церковь приюта для престарелых в Гаренн-Коломб[63].

С именем епископа Мефодий связано возобновление православных русских паломничеств на Святую Землю. В конце XIX и начале XX в. поток русских паломников в Палестину был, казалось, неиссякаемым. Тысячи людей ехали поклониться святым местам со всех сторон Российской империи. На Святой Земле возводились русские храмы, строились многочисленные подворья для приема паломников, создавалась целая «Русская Палестина». Все это необъятное паломническое движение прекратилось с началом Первой мировой войны, за которой последовала революция. Сотни паломников, прибывших в Иерусалим в 1914 г. и застигнутые войной, так и остались на Святой Земле. Некоторые поселились в русских монастырях, другие сами устраивали свою жизнь на новом месте, поддерживая связь с Русской Духовной Миссией и Православным палестинским обществом. Так между двумя Мировыми войнами сохранялась «Русская Палестина» и русское присутствие в сердце христианского мира. Массовое паломничество из России вновь стало возможным только с 90-х гг. XX в., а до того времени паломничества совершались из Русского Зарубежья. Пусть они не были такими многочисленными, как были до них паломничества из самой России или какими они становятся в наши дни, но именно паломники из русской эмиграции стали необходимой «связью поколений», сохранили живую традицию русского паломничества на Святой Земле.

Впослереволюционное время «Русскую Палестину» населяли в основном те несколько сот паломников, которые были задержаны войной 1914 г., а также служащие Императорского Православного Палестинского общества и монахини русских монастырей, находившихся под наблюдением русского зарубежного Синода. В 20-е и 30-е гг. XX в. из многочисленной среды русской эмиграции на Святой Земле оказывались лишь единицы. Можно упомянуть писателя А. П. Ладинского, который совершил путешествие по Святой Земле в 1936 г. по поручению газеты «Последние новости»[64]. В целом же, тяжелые экономические условия, необходимость устраиваться на новом месте, сложности с документами создавали почти непреодолимый барьер для поездок из Европы в Палестину. При этом окраины бывшей Российской Империи, имевшие значительное русское население и не вошедшие в состав Советского Союза, – такие как Прибалтика, Финляндия, Польша – фактически стали частью Русского Зарубежья. В Прибалтике активно действовало Русское Студенческое Христианское Движение[65], имевшее свой центр в Париже. Валаамский монастырь в Финляндии и Пюхтицкий в Эстонии являлись местом паломничества для тех, кто имел желание и возможность прикоснуться к жизни русского «дореволюционного» монашества. Так, будущий владыка Мефодий со своим духовником о. Сергием Четвериковым вместе паломничали на Валаам.

Все изменилось после Второй Мировой войны. Святая Земля с ее монастырями и храмами осталась, быть может, единственной нетронутой частью «старой России». Это обстоятельство, возможно, стало определяющим фактором возобновления туда паломничеств из эмиграции. А организация возобновления таких паломничеств в начале 50-х гг. XX в. связана с именем одного человека – епископа Кампанского Мефодия (Кульмана). Именно ему довелось стать вдохновителем целого паломнического движения на Святую Землю из всех стран русского рассеяния – в первую очередь из Франции.

Ко времени своего первого паломничества в 1951 г. о. Мефодий был уже почти что пятидесятилетним человеком, двадцать лет служившим в священническом сане и сделавший свой приход в Аньере одним из подлинных духовных центров русского Парижа, с регулярной богослужебной жизнью, взаимопомощью между прихожанами, серьезной воскресной школой.

Первая его поездка на Святую Землю стала и первым знакомством. В 1951 г. о. Мефодий примкнул к католической паломнической группе. Вместе с ним собралось ехать около десяти его прихожан, но из записавшихся в конце концов осталась лишь Е. И. Слезкина, ставшая впоследствии главной помощницей владыки Мефодия в организации будущих паломничеств[66]. Интересно, что, по свидетельству очевидцев, прихожане о. Мефодия плакали, провожая его, поскольку не были уверены, что он вернется: в те времена Ближний Восток казался гораздо дальше, чем кажется нам сегодня. Путь проходил по морю, воздушного пассажирского сообщения между Европой и Ближним Востоком еще не было. Затем ехали через Иорданию, на территории которой тогда находилась большая часть святых мест, а вместе с католической группой смогли посетить Галилею, входившую в состав Израиля. В последующем русские эмигрантские паломнические группы не могли посещать Галилею из-за проблем с документами («нансеновские паспорта»)[67], до тех пор пока в результате Шестидневной войны 1967 г. большая часть Святой Земли не стала частью государства Израиль.

По прибытии в Иерусалим о. Мефодий отслужил благодарственный молебен в Гефсимании, в русском монастыре. По воспоминаниям матушки Ольги, именно во время этого паломничества в 1951 г. о. Мефодий «увидел эту бедность русских монастырей на Святой Земле – колоссальную бедность. И сказал, что надо скорей помогать, а для этого необходимо, чтоб весь русский народ ответил. И он ответил». Кончено, «весь русский народ» в тех условиях – это Русское Зарубежье. По возвращении во Францию о. Мефодий подал объявление в газете об организации паломничества на следующий год и о необходимости собрать помощь для русских монастырей. Летом 1952 г. состоялось первое паломничество, организованное владыкой Мефодием в составе 28 человек. До смерти владыки в 1974 г. такие паломничества, за редким исключением, устраивались каждый год со все более возраставшим количеством участников. За двадцать лет (1952–1972) состоялось 18 паломничеств.

Отличительная черта всех паломничеств, которые организовал владыка Мефодий заключалась в том, что их участники ехали не только молиться на святых местах, но в течение двух десятилетий они оставались чуть ли не основными благотворителями русских обителей на Святой Земле. Еще одна особенность тех паломничеств состояла в том, что все их участники были людьми «воцерковленными». Таким образом, главный смысл паломничества был не в знакомстве с христианством на месте его возникновения, как это было в первое время после обращения императора Константина или в постсоветское время. Паломничества имели не «катехизический» смысл, но были частью церковной жизни. Владыка Мефодий считал, что каждому христианину надо хотя бы раз в жизни посетить те места, где проходила земная жизнь Спасителя. Вот как писал владыка о смысле паломничества в предисловии к одному из своих путеводителей по Святой Земле:

Паломник – не турист. Он едет на Святую Землю не посмотреть, а помолиться, поклониться, покаяться, духовно укрепиться, обновиться. Он помнит, что Святая Земля – земная родина Христа Спасителя, что здесь было Благовещение, Рождество Христово, Сретенье Господне, Крещение Господне, что здесь Господь Иисус Христос жил, учил, творил чудеса, совершил Тайную вечерю, здесь был предан Иудою, претерпел страдания, распятие, Крестную смерть. Здесь на Святой Земле было Его Воскресение, Вознесение на небеса, Сошествие Святого Духа.

На Святой Земле протекла и жизнь Матери Божией и было Ее славное Успение. Отсюда вышли на проповедь святые апостолы. Здесь пролилась кровь и первых мучеников за Христа.

Святая Земля – духовная родина всех христиан, Иерусалим – Святой Град, а Церковь Иерусалимская – мать всех Церквей.

Со времени земной жизни Христа Спасителя прошло более девятнадцати веков. Много событий пронеслось за эти годы над Святой Землей. Много разрушено, много построено. Многое свидетельствует о любви ко всему, что связано со Спасителем. Каждое место, связанное с воспоминаниями о земной жизни Сына Божия, отмечалось, украшалось. Пусть эти украшения бывают грубые, безвкусные, наивные, но все они говорят: здесь был Господь, и мы, люди грешные, это отметили, сделали, что смогли и как сумели.

Конечно, за девятнадцать веков многое на Святой Земле изменилось, но остались воспоминания, осталась та же земля, по которой Христос Спаситель ходил, те же небо, горы и долины, на которые Он смотрел.

Благоговейный паломник прикоснется на Святой Земле к совсем особому миру, память о котором останется с ним до конца его дней, и да поможет она ближе подойти ему к пониманию Священного Писания, освящая им свою повседневную жизнь.

Епископ Мефодий[68].

Конечно, было важно и то, что эти паломничества – возобновление традиции, прерванной на время из-за революции («наше общее бревнышко на устроение многострадальной Русской Церкви»). А в России традиция паломничества, так мощно развившегося к началу XX столетия, восходит чуть ли ни к первым десятилетиям после крещения Руси:

Русские люди всегда стремились и будут стремиться побывать на Святой Земле, поклониться Живоносному Гробу в Иерусалиме и помолиться на всех святых местах земной родины Господа нашего Иисуса Христа.

Благословение Господне да будет со всеми, стремящимися ближе познакомиться с земной родиной Христа Спасителя, со Святой Землей, с «открытым Евангелием», как ее иногда называют, и так ближе подойти к пониманию Священного Писания – Слова Жизни, освещая им свою повседневную жизнь[69].

Первое паломничество 1952 г. было особенно сложным, поскольку на небольшую группу в 28 человек пришлось огромное количество передач, предназначенных для русских монастырей на Святой Земле. К тому же путь еще не был освоен, а ехать приходилось на перекладных: от Парижа до Венеции на поезде, с пересадкой в Милане. Затем пароходом до Бари, к мощам святителя Николая, и далее в Александрию. Как вспоминала одна из участниц того первого паломничества: «В Александрии, где пароход стоял сутки, не хотели пускать на берег паломников, особенно бесподданных, и лишь на утро это устроилось для беглого осмотра города. В Азии надо было предъявлять справку о прививке оспы и свидетельство о крещении: после войны арабы не впускали к себе ни одного еврея»[70]. Из Александрии надо было плыть в Бейрут, а оттуда уже посуху ехать в Иерусалим через Иорданию. Останавливались паломники и в этот раз, и во все последующие не в гостиницах, а в русской общине в Вифании, «по ту сторону» Елеонской горы. Участок в Вифании был приобретен Императорским Православным Палестинским Обществом в начале XX столетия. Вблизи находилась святыня – гробница Лазаря, воскрешенного Господом. Уже после покупки участка там была найдена большая каменная плита византийского времени с надписью: «Здесь Марфа и Мария впервые услышали от Господа слово о воскресении». Именно здесь шла дорогая к Иерусалиму, на которой две сестры встретили Иисуса, возвестившего им о воскресении их брата. На этом участке Православное Палестинское Общество построило небольшой дом для приема паломников. В начале 30-х гг. XX в. здесь обосновалась небольшая православная монашеская община во главе с м. Марией (Робинсон). Мать Мария, шотландка, сначала была англиканской монахиней, на Святой Земле приняла Православие и стала во главе небольшой монашеской общины во имя Воскресения Христова. Община несла большое социальное служение среди местного арабского населения: при ней была больница, а затем и школа. Позже часть сестер перебрались из Вифании, чтобы устраивать монашескую жизнь вокруг храма Св. Марии Магдалины в Гефсимании, где покоились мощи убитой большевиками великой княгини Елизаветы Федоровны: так возник русский монастырь в Гефсимании.

Итак, владыка Мефодий с паломниками останавливались в Вифан ской общине, считая, что это куда более подходит для настоящего паломничества, чем жизнь в гостиницах. Вифания – то место, где русских паломников по-настоящему ждали. Но здесь же они становились свидетелями тяжелого положения русских православных общин на Святой Земле. Как вспоминала одна из паломниц: «Скудость русских монастырей велика. В школе нет электричества, проточной воды. Каждое утро сторож таскает ведра с водой на второй этаж здания, где поместились паломницы, для пополнения большой бочки, откуда по комнатам берется кувшинами вода для умывания. Железные кувшины текут, тазы помяты и заржавлены. Стульев не хватает, и их собирают по утрам в столовую, а на ночь снова разносят по комнатам, иначе некуда положить платье. Одежду повесить негде: в двери вбивают гвоздики. Простыни и полотенца паломников попросили привезти с собой»[71].

Если в период Британского мандата часть русских имуществ снималась в аренду английскими властями, и выручаемые деньги как-то позволяли жить, то оказавшись после 1948 г. на территории нищей Иордании, русские монастыри и Духовная Миссия оказались в очень тяжелом положении. Как продолжает та же паломница: «Тут довелось узнать, какая всюду нужда. Матушке Марии пришлось из-за недостатка пищи продать пианино, хорошие керосиновые печи и т. п. Послушницы-девочки искали в Гефсиманском саду дикие рожки, какую-то травку „хубези“, улиток после дождя – для пополнения скудного питания… В школе не хватало тетрадей, цветных карандашей, географических карт… Не хватало иголок, ниток, гребенок, не говоря об одежде и обуви. В Елеонском монастыре совсем не было общей трапезы: сестры пробавлялись на пол английского фунта в месяц и ведро воды в неделю»[72]. Удивительно, что в такой стесненной ситуации продолжалась не только общинная монашеская жизнь, ее «Мариино» служение, но игуменья, мать Мария (Робинсон), не оставляла и социального, «Марфиного», служения своей общины: и больница, и школа продолжали в Вифании свою работу.

Владыка Мефодий старался, чтобы русские паломники по-настоящему участвовали в поддержке этих трудов. Помощь не только привозилась с каждым паломничеством, но и по возможности присылалась дополнительно. Об этом писала игуменья гефсиманской обители матушка Мария в благодарственном письме владыке еще в первые годы паломничеств:

Ваше Пресвященство,

Преосвященнейший Владыко,

Наконец, пришли собранные вами и вашими сотрудниками и сотрудницами пожертвования в пользу наших обителей, которые о. архимандрит распределил между нами по вашим указаниям. Ваш дар так велик и так глубоко трогает сердце, что благодарность за него не вмещается в слова. На вашу доброту и внимание, на эти, действительно, лепты «единой вдовицы» мы можем ответить только усердной молитвой к Богу за наших благодетелей.

Полученными суммами, в первую очередь, мы оплатим счета по продовольствию, потом сможем приобрести чувствительно нехватающие вещи детского обихода: белье, обувь и т. д., и, наконец, побаловать всех вкусными вещами перед началом Великого Поста.

Просим Милостивого Господа не отвергнуть наших горячих молений, принять наши немощные труды, не оставить в огорчениях и соединить всех в служении Ему Единому, укрепляя и оберегая Святую Соборную и Апостольскую Церковь Его на самом месте Ее утверждения – во Святом Граде Иерусалиме, на Святой Земле.

Прошу для себя, всех сестер и детей вашего – досточтимый и дорогой Владыка – архипастырского благословения и святых молитв.

гр. иг. Мария во Христе с сестрами. 1/25 февраля 1954 г.[73].

Как в дореволюционной России были самые разные источники помощи «русскому делу» на Святой Земле, от пожертвований меценатов до общероссийских «кружечных сборов» в Вербное Воскресенье, так и владыка Мефодий с самого начала старался сделать помощь монастырям и Духовной Миссии «общенародной» в эмигрантских масштабах.

Так рассказывается о сборе средств в апрельском «Паломническом Листке» за 1954 г.:

Сборы на помощь в Святую Землю все время продолжаются. Из отчета епархиального Палестинского комитета видно, что за 1953 г. на дело помощи было собрано более 800 тысяч франков. Но это не все. Еще были немалые посылки денег из Бельгии и от отдельных лиц. Посылались и посылаются вещевые и продуктовые посылки. Несколько престарелых монахинь имеют своих «благодетелей», которые регулярно им помогают деньгами и посылками. Значительна забота и «крестных» о своих «крестницах» в Вифанской школе. Слава Богу. Русские сердца чувствуют Святую Землю и не только стремятся туда для поклонения святыням и молитвы, но и стараются послать туда помощь.

Отдельные, обычно небольшие пожертвования продолжают поступать все время. У многих стоят кружки «на помощь в Святую Зем лю», некоторые из них уже наполнились и деньги сданы. В день Входа Господня в Иерусалим, по благословению владыки митрополита Владимира, во всех наших церквях будет произведен на помощь Святой Земле тарелочный сбор.

С большим моральным и материальным успехом прошел концерт 21 февраля, данный детьми интернатов Св. Георгия и Св. Ольги. Это католические учреждения, в которых учатся русские православные дети. Чистый сбор только за билеты дал около 100 тысяч франков, а потом были поступления от «мешочков» (40 тысяч франков) и от буфета (около 18 тысяч франков).

Теперь М. Фортунато с молодежью подготовляет большой духовный концерт, который состоится в помещении американской церкви 9 мая. Надо всячески способствовать этому делу.

В Бельгии, по инициативе наших паломников, сборы все время продолжаются[74].

Таким образом «паломническая» деятельность продолжалась и по возвращении во Францию. С одной стороны, надо было все большее количество людей знакомить со Святой Землей и открывшейся возможностью посещать ее. Для этого устраивались специальные встречи, лекции, рассказы о Святой Земле: «В течение года владыка Мефодий там, где ему приходилось бывать по делам Епархии, в окрестностях Парижа и во многих городах Франции, говорил о Святой Земле. В некоторых фабричных центрах и глухих провинциях эти доклады-беседы особенно умиляли слушателей»[75]. В 1952 г. владыка создал Епархиальный Палестинский комитет, состоявший из него самого, секретаря (Е. И. Слезкиной) и казначея. Комитет занимался организацией паломничеств, сбором и отправкой помощи на Святую Землю. Изыскивались частичные стипендии тем, кто не имел достаточно своих средств для паломничества, а также для регента и, иногда, священников. Поскольку владыка Мефодий уже имел опыт издательской деятельности – с 1948 г. он являлся редактором журнала «Вечное» (при его жизни было выпущено 316 номеров этого журнала), – то с 1953 г. было решено выпускать так называемый «Паломнический листок». Этот небольшой журнал, объемом в 10–20 страниц, выходил обычно два раза в год – в октябре-декабре и в апреле-июне, так что при жизни владыки было выпущено сорок номеров. В первом номере листка (ноябрь 1953 г.) епископ Мефодий так писал о цели этого небольшого издания:

Паломничество в Святую Землю очень сближает участников друг с другом и с теми, кого они встретили на святых местах. По возвращении хочется знать друг о друге, хочется постараться так или иначе помочь русским стражам русских мест на Святой Земле, хочется иметь и сведения, как там живут. Несомненно, и на Святой Земле интересуются паломниками и их деятельностью. Но все живут по разным странам и городам, переписываться затруднительно. Вот и возникла мысль время от времени издавать «Паломнический листок». В нем будут помещаться сведения о жизни и деятельности паломников и русских людей на Святой Земле, о делах помощи на Святую Землю, об очередных паломничествах. «Паломнический листок» – наше маленькое дело взаимной связи и поддержки[76].

На сегодняшний день сорок номеров «Паломнического листка» (общий объем около 600 страниц) являются главным источником сведений о тех паломничествах и о связях между русской эмиграцией в Западной Европе и Святой Землей. Те люди, которые уже съездили в паломничества, объединились в содружество паломников, которое проводило регулярные встречи: от «чашки чая» у владыки Мефодия (для тех, кто мог приехать в Аньер) до ежегодных общих собраний о Святой Земле, на которые приходили как паломники, так и те, кому была интересна эта тема. На этих встречах делились впечатлениями, читали доклады, демонстрировали снятые фильмы, коллекции диапозитивов или звуковых записей. На таких собрания бывало по несколько сотен человек.

Постепенно, помимо издания журналов «Вечное» и «Паломнический листок», владыкой Мефодием было организовано издание необходимой для паломников литературы. В 1961 г. был издан сборник «Святая Земля» (объемом 162 страницы, со множеством иллюстраций и планов). В 1963 г. вышел в свет «Спутник паломника по Святым Местам в пределах Иордании», приуроченный к десятому русскому православному паломничеству из Парижа в Святую Землю. Это был путеводитель с фотографиями, планами, историческим описанием мест и рекомендациями, касающимися современного положения. В 1968 г. появился второй выпуск – «Спутник паломника по Святым Местам. Галилея и некоторые другие места Палестины». Сюда вошли описания тех мест, которые до Шестидневной войны 1967 г. не могли посещаться паломниками. В том же 1968 г. вышло первое издание сборника «Песнопений для паломников на святых местах Палестины». В последующих изданиях этой книги были добавлены также и евангельские чтения. Отдельно издавались брошюры с житиями святых, подвизавшихся на Святой Земле, воспоминания паломников и сборники статей, так или иначе посвященные Палестине.

За те 20 лет, что владыка Мефодий организовывал русские паломничества из Западной Европы на Святую Землю, паломники становились в какой-то мере свидетелями многих важных событий и церковной, и политической истории. В «Паломническом листке» описывались войны, объединение Иерусалима и всей Святой Земли после Шестидневной войны 1967 г., смена «церковных властей», а также такие события, как, например, возвращение мощей преподобного Саввы Освященного из Венеции в его монастырь в Иудейской пустыне.

Савва Освященный, один из величайших отцов православного монашества на Святой Земле, жил в VI в. Им была основана Лавра, находящаяся в Иудейской пустыне между Вифлеемом и Мертвым морем. Лавра Саввы Освященного с момента основания и до сегодняшнего дня являлась главным центром всего палестинского монашества. В Средние века мощи святого Саввы были перенесены в Венецию. Когда и каким образом это произошло, в точности неизвестно. Возможно, они были вывезены в Венецию прямо из Лавры в 911 г., т. е. еще до разделения церквей, или же были перенесены в Константинополь, а оттуда похищены крестоносцами в XII–XIII вв.[77]. Возвращение мощей в Лавру произошло в 1965 г.: оно стало возможным после встречи Вселенского Патриарха Афинагора и Римского Папы Павла VI, произошедшей в Иерусалиме в 1964 г., впервые после многих столетий необщения православных патриархов и римских пап (с 1439 г.).

Весной 1965 г. в «Паломническом листке» было напечатано сообщение о предстоящем возвращении мощей преподобного Саввы: «Кардинал Урбани, архиепископ Венеции, по распоряжению Папы Павла VI, ради сближения Католической и Православной Церквей, возвратит в обитель преподобного мощи преподобного Саввы, покоящиеся в Венеции. Мощи преподобного Саввы с 911 г. хранились в церкви Св. Антонина в Венеции. Это радостное для всех православных событие будет обставлено большой торжественностью. Разрабатывается программа возвращения. Сначала предполагали устроить встречу после Пасхи, но не успеть приготовиться и отнесли это перенесение на ноябрь сего года. Это будет редкое православное торжество»[78].

В 1965 г. паломничество епископа Мефодия не совпало со временем перенесения мощей, поскольку во все годы паломничества совершались только в июле-августе, когда в Европе было время отпусков. Но тексты, предоставлявшиеся для «Паломнического листка», писались очевидцами событий в Венеции и затем в Иерусалиме. В этом их ценность, так что остановимся на них подробнее. Первое свидетельство о событиях в Венеции принадлежит, по-видимому, кому-то из русских эмигрантов, проживавшему в Западной Европе и ставшему очевидцем этих событий.

Конец ознакомительного фрагмента.