Бог любит хрустальный звон
Как часто мы спрашиваем Бога: «Ну почему ты меня не изменишь?» Или: «Ну сколько уже можно тянуть, измени же, наконец, этого человека! Что тебе стоит?» Действительно, что стоит всемогущему Бог щелкнуть пальцами, хлопнуть в ладоши и на тебе – измененный человек. Он мог бы мгновенно избавить человека от дурной привычки. Он мог бы мгновенно помочь нам избавиться от греха. Почему люди годами не меняются, почему Бог не изменит нас и мир вокруг нас во мгновение ока?
В отношениях с детьми ответ на этот вопрос прозрачен. Да, я могу с помощью внешнего воздействия «изменить» ребенка. У меня есть рычаги, чтобы нажать и сделать его таким, каким он «должен быть». Но мне гораздо важнее, чтобы это изменение в нем выросло, созрело. Ожидание этого вызревания и есть причина, по которой я предпочитаю «не вмешиваться». Долгое ожидание – это обратная сторона уважения к тайне свободной воли.
В отличие от всего остального творения, человек наделен свободной волей. Его можно довольно просто изменить внешним давлением, но это псевдоизменение. В нем можно сломать волю. Тогда он станет куклой. Однако чтобы стать ему другом, нужно позволить ему быть самим собой и идти своим путем – свободно. Свободная воля – это самая хрупкая из всех созданных Богом вещей. Нарушить ее ничего не стоит. Небольшое насилие, и она разобьется, как хрустальный бокал. Но разбивший бокал уже никогда не услышит его хрустального звона. Никогда не услышит того звука, который рождается только в свободе.
Бог не торопится нас менять. У него много времени. Пока в нас что-то зреет, он как бы пассивен. Он как будто отсутствует. Его как будто нет. Но он здесь. Как идеальный коуч, он идет рядом и ждет, когда мы сделаем свои открытия. Невозможно любить того, у кого нет выбора. Свобода воли – предельная ценность для Бога, потому что только она дает ему возможность любить и быть любимым. Любой вопрос к Богу: «А почему ты не остановишь это?» упирается в тайну свободной воли. Чтобы остановить «это», нужно лишить человека свободной воли, да и всех людей. Но сможем ли мы тогда любить?
Бог не торопится. Наш выбор добра лежит в поле свободы, а не в поле необходимости. Конечно, можно выбрать добро по необходимости, но этот «выбор» едва ли приблизит нас к Богу. Только добро, выбранное в свободе, имеет ценность. Но свободный выбор добра вызревает в нас долго – потому Бог и не торопится. Он расчищает для нас поле свободы, чтобы наш выбор не был принужденным.
Почему Бог меня не изменит? Почему он не изменит того человека? Почему он не прекратит все войны, как по мановению волшебной палочки? Потому что тогда мы прекратим быть людьми. Ему придется забрать то, что делает нас людьми – свободу воли. Парадокс заключается в том, что, желая изменить себя и мир вокруг во мгновение ока, мы, на самом деле, хотим, чтобы Бог забрал у нас способность свободно выбирать, а ведь именно способность свободно выбирать и позволяет нам воскликнуть: «Почему в мире не все идеально!» Робот неспособен на такое возмущение. Он не может различать добро и зло.
Любой родитель интуитивно знает, что свободная воля ребенка – свята. Можно запретить ему все на свете, ввести все мыслимые карательные меры, но любые внешние изменения, какими бы они ни были, не пробудят в нем любви и дружбы к нам. Они лишь убьют в нем человека. Свобода воли – тусклое пламя свечи, которое надо оберегать от свирепых ветров необходимости. Если это пламя не погаснет, мы увидим в его свете нового человека, и поразимся этому преображению. «Как это произошло?» – воскликнем мы. Просто настало время.
Как только ребенок открыл в своем опыте самоценность добра, этот выбор становится в нем неугасимым пламенем. Его уже не затушишь никаким принуждением. Он созрел, он осознан, он стал нашей второй природой. Наверное, это и есть «полнота возраста Христова» – когда выбор добра становится нашей второй натурой. Мы уже не можем его не выбрать.