© Н. Сташков, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
В далёком 1941 году произошли события, породившие цепь закономерных и случайных связей длиною в восемьдесят лет, она завершилась кровавой трагедией. В июле 1941 года семнадцатилетний паренёк Фёдор Станков в далёкой сибирской деревушке получил одновременно три похоронки. Погибли на фронте его отец и два брата. Он дома о похоронках не сообщил. Пусть мать и маленькая сестрёнка пока надеются на их возвращение. Фёдор прибавил недостающий для призыва в армию один год и пошёл в военкомат. На проводах мать плакала и прижимала к груди голову сына, маленькая сестрёнка только зыркала глазками, она гордилась им, он уходит на войну и будет бить немцев. По своему детскому недомыслию, она понимала войну, как кулачный бой. Ей приходилось видеть, как дерутся взрослые дяденьки, а тётеньки их осуждают и называют вояками. По прибытию на фронт Фёдор в первый день попал в кровавую мясорубку. По замыслам немецкого командования два танковых клина должны прорвать русскую оборону, пройти по тылам и соединиться, тем самым закончить окружение четырнадцати советских дивизий и уничтожить их. Фёдор об этих планах ничего не знал, по воле случая оказался на самом пике танкового клина. Налетели фашистские стервятники, методично пропахали бомбами рубеж обороны. От роты обороняющихся в живых осталось тринадцать воинов, чёртова дюжина. Погиб командир роты, никто из оставшихся в живых не осмелился взять командование на себя. После бомбёжки хлынула колонна танков, прикрывающая пехоту автоматчиков. У русских солдат, кроме ведения боя, никакой альтернативы не было. Вылезти из окопа в ту или иную сторону, равносильно самоубийству, над окопами летели град пуль и шквал снарядов. После бомбёжки не повреждёнными осталось около половины противотанковых ружей и пулемётов. Каждый стрелял без команды, по собственному разумению. Фёдор бегал с противотанковым ружьём по окопу, с одного места делал только один выстрел. Маленькой горстке солдат удалось задержать бронированный немецкий кулак на два-три часа. Невдалеке от окопов неподвижно стояли пятнадцать подбитых фашистских танков. Вскоре Фёдор остался один в окопе обороняющихся, кое-где раздавались стоны раненых, остальные были убиты. Фёдор хороший меткий стрелок, дома он регулярно ходил на охоту, стрелял птицу и пушного зверя. Он стрелял по гусеницам танков, видел, как при разрыве гусеницы танк начинал вращаться и останавливался мёртвой грудой металла. Фёдор продолжал бегать с ружьём по окопу, при атаке пехоты брал пулемёт. Он почти час продержался один, подбил четыре танка, ни один солдат противника за это время не прошёл через рубеж окопов. Танки и пехота огибали маленький клочок обороны и устремлялись вперёд, там натыкались на успевший за короткое время сформироваться второй рубеж. Физическая усталость оказала на Фёдора своё влияние. После очередного выстрела из противотанкового ружья он промедлил на месте. Разорвавшийся вблизи снаряд оглушил его, взрывная волна отбросила на несколько метров, осколки снаряда пролетали над полузасыпанным землёй неподвижным телом. Первый и последний бой в жизни Фёдора был закончен. Вскоре это место заполнили немецкие солдаты тыловых частей. Приехал на машине генерал со свитой. Он остановился около полузасыпанного землёй Фёдора.
– Уважаю храбрых солдат, даже если они в армии противника. Мне докладывали, что этот герой один почти час сдерживал наш натиск. Похороните его с почестями, герой заслужил почёта.
В это время сознание стало возвращаться к Фёдору, он зашевелился и издал не членораздельные звуки. Уже отходивший генерал остановился.
– Он жив? Поднимите его.
Фёдора подхватили сильные руки и поставили на ноги. Генерал внимательно оглядел русского солдата, не увидел ранений и следов крови, только взгляд не видящий. Форма новая, запылённая, местами промокшая от пота и залепленная грязью. Сквозь следы пота и грязи проглядывает совсем юное лицо.
– Совсем мальчишка. Неужели Советы отправляют на фронт детей? Он контужен, переоденьте его и покажите врачу. Отправьте его не в концлагерь, а какому-нибудь бюргеру. Пусть поработает на благо рейха, там доживёт до нашей победы, тогда такие храбрецы будут рейху полезны. Кстати, он очень похож на арийца.
Фёдора конвоировали два солдата, как неодушевлённый предмет передали бюргеру под расписку. Хозяин отнёсся к Фёдору доброжелательно, показал ему комнату, где он будет жить, столовую, где трижды в день будет питаться. Фёдор не понимал немецкого языка, поэтому бюргер объяснял жестами. Так, по воле случая, Фёдор Станков оказался работником крупного немецкого землевладельца Ганса Гюнтера, поставлявшего почти четверть всех продуктов питания, потребляемых вермахтом. Здесь работали выходцы со всей Европы. За два года было два побега, беглецы были пойманы и отправлены в лагерь смерти. Больше о побегах никто не помышлял.
Фёдор оказался способным к овладению языками, менее чем через месяц он свободно общался на немецком. Молодой русский паренёк чем-то понравился Гансу Гюнтеру. Они часто общались. Фёдор рассказывал о житье в Сибири, о лютых морозах зимой, о своей работе в колхозе, об охоте и рыбной ловле в свободное время, которое удавалось редко выкроить. Гюнтер рассказывал о своей семье, о трёх сыновьях, погибших на войне, о жене, которая не смогла вынести смерти сыновей и быстро отдала душу богу. Ганс Гюнтер возрастом за шестьдесят лет ростом высокий, не ниже ста восьмидесяти сантиметров, крепкий, широкоплечий, без единой сединки на голове, не по возрасту стройный. В нём ощущалась медвежья сила, в кулачном бою ему, наверное, не было бы равных. Он образован, начитан, знает мировую историю. В минуту откровенности открыл Фёдору свои тайные мысли.
– В мировой истории не один раз чью-то голову одолевали замыслы о мировом господстве. Таким замыслам никогда не удавалось сбыться, они всегда заканчивались пшиком. Столько имён подтверждают бредовость подобной идеи. Александр Македонский, Чингиз Хан, Наполеон и много других кануло в лету, и их мечты рассыпались в прах. Гитлеры приходят и уходят, народы остаются и продолжают жить. Несмотря на победное шествие немецкой армии на восток, фашизм проиграет войну, потому что он бесчеловечен. Я не понимаю, как немцы доверились Гитлеру, он ведёт нацию к катастрофе. У меня погибло три сына, один во Франции, двое на восточном фронте. Я не зол на русских, не их армия пришла к нам. Я очень тоскую по сыновьям и жене, иногда мне хочется умереть, чтобы наши души встретились на том свете. Я знаю, что со смертью для человека всё заканчивается, но встреча родных душ пусть не реальна, но приятно обогревает.
Фёдор молчал, он не знал, что сказать, чем утешить оставшегося в одиночестве отца семейства. Фёдор тоже горевал о погибших отце и двух братьях. Представлял, как трудно живётся матери и маленькой сестрёнке в голодном и холодном захолустье, где работа от зари до зари. После долгого молчания Гюнтер, ссутулившись, вышел из комнаты Фёдора.
Тёплым сентябрьским днём легко работалось на воздухе, сверху своими лучами ласкало солнце, лицо обдувал лёгкий ветерок. Во владения Ганса Гюнтера забрели четыре подростка, члены молодёжной организации «Гитлерюгенд». Парни рослые, крепкие, мускулистые. Они увидели работавшего на пакетировании соломы молодого француза с тёмными кудрявыми волосами. Один из подростков воскликнул: – Смотрите, еврей, поколотим его, чтобы жизнь не казалась манной небесной.
Они стали избивать француза. Фёдор стремительно бросился на выручку. Ударом кулака он сбил с ног одного из нападавших, другой отлетел на несколько шагов, но устоял на ногах. Из носа его потекла кровь. Двое других бросились на Фёдора. Откуда ни возьмись, словно из-под земли, выросла высокая мощная фигура Ганса Гюнтера. Он схватил двух подростков за шиворот, поднял над землёй и стукнул лбами.
– Паршивцы, хотите сорвать задание Фюрера поставки продуктов питания для воюющей армии? Сдам в Гестапо, там вас научат уму-разуму. Вон отсюда, чтобы я вас никогда не видел!
Он бросил их на землю. Когда подростки стали убегать, Гюнтер пинком ноги в задницу придал одному из них ускорение.
– Если этих паршивцев не напугать, они приведут Гестапо, тогда вам, ребята, несдобровать. Нападение на членов «Гитлеюгенд» наказывается расстрелом.
Ганс погладил кудряшки француза и пошёл по своим делам.
– Благодарю за помощь. Меня зовут Питер Старк.
– Фёдор Станков.
Ребята подружились. Фёдор быстро освоил французский язык, и они на нём общались. У Питера с освоением русского языка возникли трудности, или язык труден для освоения, или учитель плоховат, или ученик не способен к овладению языка. Когда война закончилась, их освободили от трудовой повинности американцы. Ганс Гюнтер тепло попрощался с Фёдором и Питером, выдал им не большие суммы денег. Армия Вермахта всё время войны выплачивала Гансу Гюнтеру за продукты символические денежные суммы. По прибытии во Францию, радость от встречи отца с сыном не знала границ. У них из глаз лились слёзы радости, когда они обнимали друг друга после долгой разлуки, длиною в шесть лет. Жорж Старк, отец Питера, потерявший на войне двоих сыновей и дочь, уже не чаял встретить третьего, последнего сына. За обедом он выставил бутылку старого бургундского вина, сохранившуюся с благословенных довоенных времён.
– Я благодарен богу, что он сохранил хотя бы одного сына, мою надежду и опору в старости.
– Это не бог, отец. Даже в бесчеловечное время встречаются добрые люди, это они спасли меня от смерти. Как многие люди в разных странах, немцы тоже ходят в церковь, просят у бога победы своим преступным планам, После церкви идут в концлагерь, сжигают людей в крематориях, травят их газами, затем бульдозером закапывают трупы в заранее вырытые канавы. Будь бог на самом деле, он этих выродков, недочеловеков, поразил бы молнией. Из слабо верующего, отец, я стал атеистом.
– Не будем говорить о религии, я не силён в этих сферах. Лучше расскажи, сынок, что пришлось испытать.
– Мои слегка вьющиеся тёмные волосы играли со мной злые шутки. Когда немцы схватили меня здесь, во Франции, признали во мне иудея и отправили в лагерь, где все пленные подлежали уничтожению. Газовые камеры и печи крематория работали круглосуточно, и без выходных. Я видел, как бульдозер ходит по горе трупов, зарывает их в землю. Меня часто избивали охранники. Издеваться надо мной и избивать, доставляло им удовольствие. От неминуемой смерти спас меня Ганс Гюнтер, немец, но добрейшей души человек. У него было разрешение от самого Фюрера, искать в концлагерях работников для своего хозяйства, которое кормило более четверти солдат Вермахта. Работник я был никудышный, еле стоял на ногах и еле ходил. Я ему чем-то понравился или он просто пожалел избитого человека, жизнь которого должна скоро оборваться, или в газовой камере, или в печи крематория. Он взял меня из концлагеря, лечил в течение месяца, затем предоставил не трудную работу. Я очень благодарен ему. Второй раз от смерти меня спас Фёдор, когда четверо молодых подонков из «Гитлерюгенда» стали меня избивать. Они бы забили до смерти. Фёдор не побоялся один вступить в борьбу с четырьмя негодяями. Так я выжил в этой мясорубке, с названием война.
Поздно вечером Жорж Старк пригласил Фёдора в свой кабинет.
– Послушай меня, Фёдор. Я уважаю вашу страну, сломавшую хребет фашизму, страну, где человек труда является хозяином своей судьбы, и уважается обществом. Но сейчас, после кровавой войны, в вашей стране очень сильна подозрительность, особенно в сфере государственной безопасности. Среди возвращающихся домой бывших военнопленных, наверное, есть агенты разных разведок с документами погибших. Превентивно всех возвращающихся из плена отправляют в лагеря. Подумай, останься у нас и станешь моим вторым сыном Фредом.
Фёдор ничего не ответил и ушёл в выделенную для него комнату. Он долго не мог уснуть, без сна провалялся почти всю ночь, забылся во власти Морфея перед самым рассветом. Ему приснилась мать и маленькая сестрёнка. Мать в тёмном длинном платье с повязанной тёмным платком головой молча смотрела на него. Сестрёнка тянула к нему руки и верещала: – Федя, Федя, Федя.
Разбудил Фёдора крик ворвавшегося в комнату Питера: – Фёдор, вставай, с отцом беда!
Жорж Старк с рассветом поехал на ферму проверить отправку партии коров на мясокомбинат. Огромный разъярённый бык порвал цепь и налетел на него. Быка отогнали струями воды из брандспойтов, но он успел нанести Старку множественные ранения. Когда Жоржа в лечебнице навестили друзья, он лежал на больничной койке весь в бинтах, только глаза свободны от повязки. Он был без сознания, рядом с койкой стояла капельница, через которую в кровь Старка вводились лечебные препараты. В палате дежурил врач, он следил за состоянием пациента, готовый в любую минуту оказать помощь. Питер склонился над отцом, губы Питера подрагивали, из глаз выкатились две предательские слезинки. Несчастье с отцом подкосило Питера. Он мало спал, словно привидение, бродил по большому пустому дому. Чуть ли не силой Фёдор усаживал его за стол. Время, проведённое в концлагере, с почти ежедневными побоями, не прошло даром для организма Питера. Сильнейший стресс, полученный при несчастье с отцом, стал последней каплей. Израненный при побоях, организм Питера сдался болезни. Его внутренние органы отказывались выполнять свои функции. Питер слёг в постель, его стали мучить боли, он стонал, временами метался в бреду. Его отвезли в лечебницу, врачи не давали утешительных прогнозов. Фёдор метался между лечебницами, в которых проходили лечение Питер и Жорж. Большое хозяйство Старка тоже требовало его внимания. Европа оживала после войны, обувным фабрикам требовалась хорошая кожа от хозяйства Жоржа Старка, увеличивался спрос на продукты питания. Фёдор информировал Жоржа о положении дел в хозяйстве, выполнял его рекомендации.
Через месяц Питера не стало, он тихо скончался, не выходя из комы, пребывал в которой последние пять дней. Фёдор похоронил его, и впервые в своей жизни, горько плакал у могилы.
Жорж вернулся домой прикованный к коляске, правая рука висела как плеть, на лице от швов остались рубцы. Он только дома узнал о смерти последнего родного сына, стойко перенёс удар судьбы, но замкнулся, почти перестал говорить, молча ездил в коляске по дому, часто заезжал в комнату Питера, и много часов находился там. Фёдор взвалил на свои плечи всю заботу об огромном хозяйстве Жоржа Старка, который уже не помогал своими советами и рекомендациями, на вопросы Фёдора или отмалчивался, или нехотя говорил, чтобы Фёдор поступал, как знает.
Как иногда бывает, человек собирается принять решение, но вокруг вертятся события, вынуждающие действовать совершенно в другом направлении, чем намечалось ранее. Фёдор не мог оставить Жоржа Старка в почти беспомощном положении, и уехать на свою Родину. Он нанял для Жоржа трёх сиделок с медицинским образованием, одна из них постоянно должна находиться с пациентом.
В один из дней прибыл мужчина, одетый в добротный серый костюм и белую рубашку. Наряд завершал серый, в мелкий горошек, галстук. В руках гостя толстая чёрная кожаная папка для бумаг. Жорж Старк и его гость уединились в кабинете и о чём-то беседовали несколько часов. Через две недели визит незнакомого Фёдору гостя повторился, на этот раз он пробыл в кабинете Жоржа не более тридцати минут.
Вечером Жорж обратился к Фёдору: – Фёдор, прикажи накрыть праздничный ужин и принеси из подвала бутылку хорошего бургундского вина, выдержанного, из старых запасов. Нам нужно побеседовать.
Стол накрыли, сиделка осталась в кабинете Жоржа.
– Мне нужно сообщить тебе, Фёдор, нечто очень важное. Но прежде всего, налей вино в бокалы. Я очень люблю бургундское, в нём широкий аромат запахов и букет вкусов. Они всегда благотворно воздействовали на меня. Сейчас я просто не смогу говорить, если не приму бокал этого вина.
Фёдор раньше видел, как пьёт вино Жорж Старк. Он не пьёт, он смакует его, маленькими глотками полощет вкусовые рецепторы, прежде, чем проглотить благородный напиток.. Фёдор попробовал подражать Жоржу, процедура растягивания удовольствия не понравилась.
– Фёдор, ты теперь мой официальный сын Фред Старк. Документы на столе, возьми их, других у тебя всё равно нет. Кроме того, я тебе сейчас, до моей смерти передаю своё состояние. Ты волен продать его, кроме этого дома, который до моей смерти останется в моей собственности. В случае продажи, по условию оформленного документа, половина суммы от продажи остаётся мне, чтобы я мог содержать дом и персонал, который за мной будет ухаживать. Ты можешь остаться и управлять большим хозяйством, которое начал с небольшой фермы мой прадед. Можешь продать и уехать на Родину. Я спокойно приму любое твоё решение.
Фёдор тосковал по матери и сестре, часто видел во сне маленькую несмышлёную девчушку, тянувшую к нему руки. Он мечтал поехать в родимые края, повстречать дорогих родных людей, но не мог оставить больного, беспомощного Жоржа Старка, ставшего для Фёдора тоже родным человеком, которого он почитал как отца.
Так, по воле множества закономерных и случайных событий, русский паренёк Фёдор Станков, выходец из глухой сибирской деревушки, стал Фредом Старком, гражданином Франции.