Собутыльник на час
Судьба у Кирилла Саратова сложилась удачно. До конца нулевых он был заурядным фрилансером, пишущим о чем ни поподя в различные московские издания за скромный гонорар. Но с десяток лет тому назад Кирилл отправился в городок Светлогорск, бывший в то время бюджетным балтийским курортом, где ему довелось познакомиться с практикующим психологом Инессой Павловой. Полуслепая девушка Инесса подозревалась в убийстве, которого она, естественно, не совершала – полуслепые вообще очень редко покушаются на чью-нибудь жизнь, легендарная Фанни Каплан – исключение. Он помог ей снять с себя все подозрения – для этого пришлось найти настоящего убийцу – а по возвращении в Москву пошел к Инессе в помощники, в ее бюро психологической помощи. И ни разу об этом не пожалел.
Инесса с Кириллом действительно помогали людям, притом подчас не столько как психологи, сколько в качестве сыщиков. А выбора не было. Человек приходил со своими проблемами – что-то ему, якобы, чудилось, мерещилось и так далее. Партнеры вникали в ситуацию – и оказывалось, что источник проблемы не внутри, а снаружи. То есть, вокруг клиента реально происходила какая-то нехорошая возня, которую и приходилось расследовать.
Много, кстати, поездили – и по России, и по заграницам. Вдруг оказалось, что мир так компактен – какая-то история начинается в Москве, продолжается во Владимире-на-Клязьме, оттуда перекидывается во Франкфурт-на-Одере. Словом, покатались.
Материальное положение Кирилла ощутимо улучшилось, а в жизни Инессы произошли еще более удивительные перемены. Наконец-то офтальмология достигла таких высот, что ее смогли прооперировать, притом удачно. Профессиональным снайпером она, конечно, никогда не станет, но, по большому счету, у нее со зрением теперь все в норме. Фактически, обретя новые глаза, она сделалась совершенно другим человеком. Была спокойная и робкая, а стала просто ураган. Это, кстати, все были ее решения – не отказаться от какого-нибудь рискованного дела явно не по психологическому профилю, а, наоборот, пускаться во все тяжкие. Экстремальные виды спорта, мотоцикл, боевые искусства, пистолеты – все это вдруг сделалось ее областью интересов. Завела собаку, бультерьера, свинью мускулистую, которую Кирилл страшно боялся.
Кирилл, наоборот, с годами сделался скучнее, правильнее, ленивее, нелюбопытнее. И в конце концов не выдержал, ушел. Впрочем, Инесса не особенно сопротивлялась. Ему с ней стало страшно, а ей со ним скучно. Кирилл завел свое дело, тоже детективное. В пику инессиному бультерьеру приобрел кота, огромного и абсолютно черного мейнкуна. Первое время всюду с ним перемещался по Москве (дальние поездки, разумеется, забросил, хватит, накатались). Таким образом он подражал сквозному персонажу одного французского детективщика, который выезжал на расследование исключительно в сопровождении своего гигантского кота. Но вскоре выяснилось: что хорошо на страницах романа, то совершенно немыслимо в реальной жизни. При перемещении вне собственной квартиры (пусть даже в пределах Москвы) возникало множество сугубо технических проблем. Один только лоток чего стоил. Страшно представить, каких размеров должен быть этот лоток для столь объемистого и, соответственно, прожорливого животного. В результате кот в один прекрасный день остался дома – и вышло так, что навсегда. Впрочем, он и не особенно страдал, страсть к путешествиям у хвостатого товарища отсутствовала полностью. Кстати, имя ему дали Кашемир.
Словом, с котом не сложилось. Да и сыщик из Кирилла вышел более чем посредственный – без Инессы дело явно не пошло. Он закрыл свое агентство и, помыкавшись и многое попробовав, нашел таки свое призвание. Кирилл – собутыльник на час.
* * *
Эту профессию он сам придумал – раньше ее не было. Ход его мысли был прост.
Жизнь человека в большом городе, каковым, безусловно, является Москва, способствует разрушению традиционных укладов. Не удивительно – уровень сервиса достигает таких высот, что семья как бытовая и экономическая общность перестает быть и бытовой, и экономической необходимостью. Стиральная машина, посудомоечная машина, пароварка, мультиварка, кофеварка, всяческие хитрые чайники и самодвижущиеся пылесосы практически полностью заменили хозяйку в патриархальном понимании этого слова. Муж как таскатель тяжестей и домашний умелец тоже не нужен – все, от питьевой воды до спального гарнитура, можно купить в интернете и, если надо, с услугами сборки. Просить друга помочь что-нибудь куда-нибудь перевести – дешевле вызвать грузоперевозку, чем потом этому другу в ресторане проставляться. Да и напортачит друг – небось не такелажник по образованию. И так далее.
Но стихийно сложившаяся структура во многих случаях требует ручной, отверточной доводки. Так появилась профессия «муж на час». Это не сексуальные услуги, это быт и только быт. Когда у одинокой женщины скапливается в квартире определенное количество неисправностей, она звонит этому самому мужу, он приезжает, переодевается в голубой комбинезон и приступает к выполнению своих супружеских обязанностей. Чинит розетку, затем прибивает полочку, вешает люстру, подправляет карниз и так далее. Оплата почасовая. Очень удобно. Точно уж удобнее, чем ради этих мелочей на самом деле замуж выходить.
То же и с дружбой. Отсутствие необходимости поддержки дружеских контактов разрушает старую дружбу и не способствует появлению новой. И все б ничего, только выпить становится не с кем. Посидеть в обнимку, попеть песни молодости, на начальника пожаловаться, на подружку, вообще душу излить. И чтобы тебя понимали, чтобы участливо кивали головой, небольно пихали в бок и отвечали пьяным голосом: «Ну, старик, ты этого, держись… Мы с тобой еще – ух!»
Тут-то и появляется Кирилл со своим объявлением. Дескать, составлю компанию в совместном распитии спиртных напитков. Без криминала (в том смысле, что витрины колотить не пойду, и всякие бодрящие вещества кроме алкогольных тоже исключаются категорически). Опыт работы психологом. Играю в домино и на гитаре. Знаю анекдоты, бардовские песни. Возможны посещения ресторанов, выезд на квартиру и дачу, пикники на природе в разрешенных местах. Еда, напитки и трансфер за счет заказчика. Кирилл Саратов, телефон, емейл.
* * *
Кирилл, грешным делом, боялся идти на свое первое дело. Думал даже охрану нанять. Всерьез рассматривал вариант с Инессой в качестве охранника – все-таки свой человек, не даст в обиду. Потом решил, что это лишнее. Это над продажной женщиной могут всяко надругаться – у нее там есть над чем надругиваться. А тут? Даже смешно. И как объект для отъема имущества Кирилл тоже не подходит – если человек до того домумукался, что выпивает за деньги с другими людьми, то о чем тут вообще говорить.
И вот, очередной визит.
– Разувайтесь, пожалуйста. Тапочки под вешалкой.
Это – первые слова, которые Кирилл услышал от своего первого клиента, и с тех пор слышит регулярно. Один в один. С редкими и незначительными вариациями.
И вот, очередной заказ. Случай, в общем, типичный. Старая Москва, один из переулков Ивановской горки. Так называемый «тихий центр», благополучное место. Доходный дом 1912 года с грифонами и единорогами на фасаде (последних Кирилл, даром что по образованию историк, уничижительно называл козлами). Запущенная лестничная клетка. Прихожая – наоборот, в стиле «аккуратная бедность». Половичок, электросчетчик, фальшивые лосиные рога. А может, настоящие – темно, лампа сорокаваттная. Больше нельзя – экономия на электричестве. И энергосберегающую тоже нельзя поставить – сама лампа дорогая.
– Кирилл, пройдемте в зал.
Большую комнату в таких квартирах почему-то называют залами. Ассоциация на самом деле не совсем понятная. Какой, вообще говоря, зал имеется в виду? Концертный? Спортивный? Актовый? Может быть, бальный? Вроде бы все не подходит. Ну да ладно, хорошо, не на кухню ведут.
А стол, кстати, вполне ничего, на четверочку с минусом. Холостяцкий, конечно же, без разносолов и особенных изысков, но не убогий. В основном шедевры магазинного отдела кулинарии. Винегрет, салат типа «Столичного», селедка под шубой, сырная, колбасная нарезка, огурцы-помидоры. Русская национальная рыба под названием кижуч. Велик и могуч ароматный кижуч. И, конечно же, водка. Самый предсказуемый вариант, классика – «Зеленая марка». «Новотерская минералка».
С другой стороны, а на что было рассчитывать? На «Абсолют» и черную икру? Нет, у тех, которые с черной икрой, в друзьях обычно недостатка не бывает.
А сам стол – круглый. Старинный буфет – судя по запущенному состоянию, действительно старинный, а не под старину. Половины ручек не хватает. Диван продавленный. Всякого рода шкафы-стеллажи. И сам хозяин – настоящий клоун.
Нет, не в том смысле клоун, что чудак-человек. Он по профессии клоун. Как Никулин, Енгибаров и Олег Попов. Правда, вполне заурядный – даже в штате не работает ни в одном цирке. Так, клоун-фрилансер. Детские утренники, дни рождения, свадьбы, корпоративы. Сидит клоун на толчке, голова в сливном бачке.
Пожилой мужик, под шестьдесят ему, а такие унижения на работе терпит – нарочно не придумаешь. Порассказал Кириллу всякого. Прошел, что называется, огонь, воду и медные трубы. А выпить не с кем.
Денег тоже, разумеется, особо не скопил. Кирилл даже подумал на секунду – может, гонорар с него не брать. Но сразу же отогнал от себя эту дурь. В конце концов, было бы у него совсем в материальном отношении фигово – пошел бы с бомжами керосинить, на автобусную остановку. Так нет же – Кирилла Саратова ему подавай. По объявлению.
* * *
Клоун же явно решил оттянуться как следует. «Зеленая марка» лилась ниагарой. Уже третья бутылка подходила к концу. Правда, поллитровая, но явно не последняя. Кирилл тоже себе не отказывал в выпивке. Но основной удар на себя взял клоун-фрилансер. Кстати, Кирилл так и не выяснил, как его зовут. Он представился Аркадием Косынкиным, но это больше смахивало на коверный псевдоним.
Собутыльники давно уж перешли на «ты». В застольной беседе лидировал, разумеется, клоун. Не удивительно – именно он в этот вечер заказывал музыку, именно ему необходимо было душу отвести. Разговор от общих тем – политика, женщины, качество алкоголя, советские анекдоты – перешел к тому, какой весь мир вокруг плохой, а затем и к тому, какой маэстро Косынкин хороший. Просто дивный человек и клоун тоже бесподобный. На гастролях в Витебске весь цирк покрыл аплодисментами его номер про Чапаева и Анку-пулеметчицу, притом публике особенно понравилось, как он перевоплощался именно в пулеметчицу. В Сочи прямо на пляже «Ривьера» он изображал из себя чемодан курортника, и прямо там же был вознагражден очередным ужасно выгодным ангажементом – изображать все тот же чемодан, но уже в городе нефтяников Альметьевске, а затем и в алмазной столице России, городе Мирный (республика Саха). На утреннике для детей работников книжной торговли он при падении случайно повредил себе мениск, и организаторы оплатили ему и лечение, и реабилитацию, хотя и не обязаны были это делать – так им понравилась песенка «Птички-птички, птички-птички, Кто ж такие птички?» в исполнении Аркадия.
Выпитое, между тем, начало действовать и на Кирилла. Накануне он не выспался (Кашемир маялся животом, сожрав большой пакет сырых пельменей), в комнате было душновато, речь клоуна становилась все более скучной и однотонной. Низкий поролоновый диван, опять же, не способствовал предельной концентрации внимания. Словом, Кирилл позорно задремал, даже глаза прикрыл, продемонстрировав тем самым полную профнепригодность.
К счастью, заказчик был так увлечен рассказом о своей судьбе, что не успел зафиксировать этот постыдный конфуз. В дверь зазвонили вовремя, дверной звонок у клоуна был дешев и сердит, а пробуждение, соответственно, тревожно – дескать, где я? Ужас от звонка сменился ужасом от вида самого Косынкина – он, впитав в себя немалое количество спиртного, успел переодеться в клоунский костюм и даже наложить какое-то подобие грима. По всей видимости, это был костюм из прославленной чапаевской репризы – циклопические бутафорские груди, юбка выше колена, чулки в сеточку, кривой алый рот, рыжий парик и пролетарская косынка. От такого смелого прочтения образа Анки-пулеметчицы шла кругом голова.
– Я сейчас открою, – пробормотал Кирилл, чтобы не видеть этот кошмар, и поплелся в прихожую.
* * *
– Здравствуйте. Аркадий Николаевич дома? – спросил подтянутый мужчина лет сорока, с хвостиком. Лицо его покрывал густой загар, который не получишь ни в московских соляриях, ни на средиземноморских курортах. Неудивительно – ведь это был Олег Заяц, в прошлом отважный путешественник и ученый профессор-африканист.
– Да, – проходите, пожалуйста, – посторонился Кирилл.
Заяц вошел в «зал», увидел Косынкина в сценическом костюме, ни слова не говоря, схватил пепельницу и со всей силы швырнул ее в клоуна. Следом за пепельницей в него полетела недопитая бутылка водки и рожок для натягивания обуви, не в добрый час оказавшийся на телевизоре. Взгляд африканиста сделался безумным. Казалось, он вообще не понимает, что творит.
Впрочем, именно так оно и было. Уйдя по безденежью из института Азии и Африки, Олег решил демонстрировать жителям Архангельска живых крокодилов, но потерпел такое сокрушительное фиаско, что долго потом восстанавливался в архангельской больнице. А потом и в Анапе, в военном санатории «Десантник», куда его устроила боевая подруга Полинчик, в прошлом такая же африканистка, а теперь – выскопоставленная сотрудница одной из силовых структур.
Помыкавшись некоторое время без работы, отважный путешественник устроился коллектором в одно из многочисленных бюро по выбиванию долгов. Он не учел возможные последствия той неприятности, которая с ним приключилась в негостеприимном городе Архангельске, где его отнюдь не шуточно побили.
Больше всего у Зайца пострадала голова. Время от времени она болела, но не это главное. Вдруг обострилось множество латентных заболеваний, которые до этого и вовсе не давали о себе знать. Одним из них была коулрофобия – боязнь клоунов. Но сам Заяц об этом пока что не знал. Это был первый припадок экзотического недуга. Видимо, когда-то в детстве отважного африканиста клоун напугал. Случай успешно позабылся, а теперь вот вылезло. Привет, так сказать, из Архангельска.
Дело в том, что коулрофобия проявляется у всех по-разному. Кто-то может войти в ступор, в ужасе замереть, одеревенеть, побледнеть, покрыться нездоровой испариной, и так и стоять. Кто-то убегает, в угол прячется. А у некоторых коулрофобов, наоборот, возникает неконтролируемый прилив агрессии. Именно таким страдальцем оказался Заяц. Хотя еще вопрос – кто именно страдалец.
От пепельницы клоун увернулся. Она угодила в стеклянную дверцу буфета. Дверца разбилась с благородным звоном, внутри буфета тоже что-то звякнуло, а стол, и без того не отличавшийся роскошеством, сделался и вовсе омерзителен – его покрыл ровный слой пепла и окурков. Бутылка водки угодила в стену и разбилась, оставив на обоях некрасивое пятно. Зато обувной рожок угодил господину Косынкину прямо в лоб – несмотря на богатый цирковой опыт, годы брали свое, и долго уворачиваться от летающих предметов было все же утомительно. Тем более, когда эти предметы направляются верной рукой бывалого путешественника.
Кирилл, будучи от природы наделенным аналитическим умом и умудренным историческим образованием, поступил в соответствии со старой русской мудростью: «двое дерутся – третий не мешай», и в две секунды спрятался на кухне, бросив своего клиента в более чем очевидной беде. Поступок, вообще говоря, некрасивый, но позволяющий сохранить здоровье, и без того изрядно потраченное неумеренным употреблением бодрящих напитков. К тому же он не знал подробностей – ни про недуг Зайца, ни про долги Косынкина, ни про то, что Заяц заявился по душу Косынкина как раз из-за этих долгов. Клоун знал про долги, о цели странного визита даже не догадывался (все-таки коллекторы ведут себя хотя и агрессивно, но совсем иначе), о заболевании визитера ничего не знал. Заяц знал про долги, но до поры до времени ничего не знал про свой недуг. Словом, полнотой информации из всей этой троицы не владел никто.
На счастье Косынкина, организм любого человека устроен как часы с маятником – сильное возбуждение быстро сменяется не менее сильным торможением. Рожок для обуви стал последним метательным снарядом, на который хватило отважного африканиста. Обессилев, он сел на диван, обхватил голову руками и принялся жалобно всхлипывать. Клоун, не снимая своего наряда, сослужившего ему столь нехорошую службу, подошел к Зайцу и задал единственно возможный в этой ситуации вопрос: «Слушай, мужик, ты чего?». Заяц поднял голову, увидел клоуна на этот раз в непосредственной близости и со всей силы двинул ему кулаком в солнечное сплетение. Клоун ухнул, как сова, и сел на пол. Заяц сорвал с головы Косынкина рыжий парик вместе с косынкой и швырнул его в сторону буфета. Парик влетел в разбитую застекленную дверцу и повис на торчащих из нее осколках. И тут в квартиру – благо дверь была открыта – вошел наряд полиции, вызванный предусмотрительным Саратовым.
* * *
Мы не будем описывать, что было дальше. Вторжение в квартиру полицейского наряда – вещь в нашей стране вполне обыденная, и каждый читатель, опираясь на собственный жизненный опыт, в состоянии самостоятельно представить себе эту сцену. Скажем лишь, что все прошло вполне интеллигентно, без излишней жестокости. Шишка на клоунском лбу была самым серьезным ранением, полученным в этот вечер в квартире Косынкина. В первую очередь в этом была заслуга командира полицейских капитана Алексея Пивоварова. Он когда-то пришел в органы исключительно из романтических побуждений и до сих пор, к удивлению сослуживцев, свой первоначальный настрой не растратил.
Полицейские ушли. Зайца увезли в карете «Скорой помощи» – похоже, ему снова предстояло лечение в стационаре, пусть и не такое продолжительное, как в Архангельске. Косынкин слегка прибрался в комнате, вытащил из холодильника очередную «Зеленую марку», рижские шпроты, белорусскую колбасу, а из многострадального буфета – тульские пряники и коломенскую пастилу. После случившегося клоун и собутыльник на час стали значительно ближе друг другу. Кирилл теперь даже не взял бы с Аркадия свой гонорар, но, наученный опытом, он имел обыкновение требовать деньги вперед, и приятный на ощупь конвертик уже перекочевал во внутренний карман его куртки. Не отдавать же обратно.
* * *
Казалось, хмель полностью выветрился, но на старые дрожжи водка подействовала быстро, ждать себя не заставила. И на новом витке опьянения Косынкин начал жаловаться Саратову на жизнь.
Клоунский заработок нестабилен. Но, тем не менее, он есть, а иногда даже не маленький. Поэтому Аркадий брал взаймы спокойно – знал, что пройдет совсем немного времени, и все отдаст, даже с процентами. Правда, чаще всего, брал у друзей и без процентов. Но тут случилось непредвиденное. Безденежье совершенно неожиданно накрыло его на гастролях, в поселке городского типа Янтарном Калининградской области. Там он и несколько его коллег, таких же неприкаянных, раскинули прямо у моря шапито, благо пляж в Янтарном широченный.
У Аркадия сломался телефон, да так, что местные специалисты не смогли ничего сделать. Клоун купил себе другой, довольно дорогой, стал обмывать его с приятелями, да прямо в ресторане и посеял. Впрочем, не исключено, что телефон спер Чарли Лондон, старый и абсолютно безнравственный иллюзионист-эксцентрик. Аркадий спьяну купил новый телефон, еще дороже прежнего, закатил в дорогом ресторане застолье и остался без денег вообще. Никто из циркачей деньгами не ссудил, что, собственно, и следовало ожидать. Местные жители порекомендовали клоуну Иннокентия Змееловлева, более известного в поселке как Змей. Человек без определенного рода занятий, он постоянно проворачивал всякие мутные делишки, в том числе давал в рост деньги.
Именно к нему и обратился за помощью клоун Аркадий. Встреча произошла в поселковом пабе «Янтарь». Место это считалось одним из самых респектабельных в городе, именно поэтому в нем околачивались самые подозрительные жители поселка. Будучи при деньгах, они заказывали кенигсбергские клопсы, селедочный салат, а к немецкому пиву – немецкий же шнапс и настоящие соленые брецели размером с руль грузовика. А если денег не было, довольствовались польским пивом «Эль Бревери», которое укрепляли водкой «Великое посольство люкс». Бармен Василий относился снисходительно к бюджетным заказам, недовольство не проявлял – знал, что уже на следующий день нынешний скромник может сделать «Янтарю» половину вечерней выручки.
Змей сидел за неприметным столиком в углу и неспешно отхлебывал чешский коктейль «бетон» – желудочный ликер «Бехеровка» с тоником и лимоном.
Змей по обыкновению играл дурачка. Лыбился во весь рот, извивался всем телом, травил анекдотцы. Сумму – всего тридцать тысяч рублей – обозвал символической, говорил комплименты, признавался, что был в пляжном шапито и в восторге от творчества клоуна Косынкина. Постоянно подливал ему в стакан из фляги. Аркадий рассиропился, разнежился, Змей показался ему милым. Подписывал какой-то документ, не слишком понимая, что это. Змей говорил, что нечто символическое, как и сумма, и Аркадий ему верил.
Когда же, по прибытии в Москву, Косынкин получил очередные гонорары и позвонил в Янтарный Змею, спросить, как тому удобнее принять одолженный тридцатник, Иннокентий сделал вид, что несказанно удивился, заявил, что тысяч было триста тридцать, а не тридцать, да и с тех успели набежать проценты, поскольку начислялись они с первого же дня. Окончательную сумму клоун так и не озвучил – постеснялся. Сказал, что не хотел бы выглядеть перед Кириллом совсем лохом. Хотя, казалось бы, куда уж больше, и стесняться нечего.
* * *
Змея били в штольне «Урсула» заброшенного янтарного рудника. Как ни странно, расправу устроил коллектор, первоначально нанятый собственно Змеем. Он, чувствуя неловкость перед клоуном, позвонил ему как только более-менее пришел в себя. Аркадий пил четвертый день подряд, к чему мы отнесемся с пониманием – такой стресс пережил человек, это вам не в цирке на опилки падать. Поэтому образовался своему, можно сказать, обидчику, словно родителям, и рассказал ему все от начала до конца.
По случайному совпадению, каковыми так подозрительно богата наша жизнь, в Янтарном у Олега Зайца жил приятель – директор тамошней школы Валерий Николаевич Галактионов. Еще совсем недавно он работал во владимирском казино самого примитивного пошиба, но как-то в ночь под Рождество Христово с ним случилось настоящее перерождение, он даже думать позабыл о порочном промысле крупье и полностью отдал себя воспитанию подрастающего янтарного поколения.
Валерий Николаевич позвонил местному криминальному авторитету Никите Циолковскому по кличке Бургомистр. Его сын Василий по случайному, опять же, совпадению, учился в местной школе, пользовался заслуженной репутацией записного хулигана и служил регулярным поводом к телефонному общению директора и пахана. Бургомистр обрадовался, что на этот раз звонок не связан с его отпрыском, произнес свое дежурное «говновопрос», и проблема фактически была решена.
Змея заманили в штольню обещанием продать партию совершенно уникального пурпурного янтаря, который в сочетании с абсентом и реперскими фонограммами, якобы, дает эффект, приближенный к воздействию легких наркотиков – при этом все три компонента официально не запрещены. Но вместо обещанного уникального продукта его встретил тяжелый кулак одного из бойцов Бургомистра.
Били, впрочем, не насмерть. Били, пока Змей не подписал бумагу о том, что никаких претензий к Аркадию не имеет. Змей же подписал ее довольно быстро, практически сразу. Понял, что все равно придется подписать – так лучше уж отделаться хотя бы минимальными физическими потерями.
И уже через неделю Змееловлева выписывали из калининградской городской больницы скорой медицинской помощи, а еще через несколько дней он опять сидел в баре «Янтарный», за своим любимым столиком и был полностью готов опять испытывать свою непростую судьбу.