Глава 7
Даже враг может иногда дать хороший совет. Бедному Ральфу ничего не оставалось делать, как только повернуться и, шатаясь, отправиться вниз с холма. Слава покинула его. Он больше не был непобедимым. Возможно, завтра ему придется начинать все с начала, то есть снова превратиться в рядового и кулаками пробивать себе путь наверх, чтобы стать лидером. О, какая горькая штука жизнь!
Победитель повернулся к Коркорану:
– Похоже, вы должны мне десять долларов.
– Десять долларов?
– За то, что вы встретились с Вилли Керном, и за то, что его к вам привели.
– Ты, конечно, и есть Вилли?
– Он самый.
Не говоря ни слова, Коркоран достал две пятидолларовые бумажки и протянул их парнишке, однако Вилли снова отчаянно покраснел и даже не пошевельнулся, чтобы взять деньги.
– Послушайте, мистер, – сказал он. – Я вспомнил об этом только потому, что был уверен, что вы мне их не дадите.
– Почему же, сынок? Возьми их, они твои.
Вилли немного отступил и выпрямился. Он действительно был дик и бесстрашен, как ястреб, с которым его сравнил Кромарти.
– Я не нищий, – ответил он. – Ни у кого не прошу того, что мне не принадлежит.
Коркоран хорошо знал, когда не следует настаивать. Он положил деньги назад в карман.
– Ну ладно, Вилли, – сказал он. – Ты заработал их, они твои, можешь получить, когда захочешь. Кстати, между нами говоря, у тебя, насколько я понимаю, никого нет. О тебе кто-нибудь заботится?
– Обо мне? Да мне никто и не нужен, на кой черт, чтобы обо мне заботились?
Он говорил отвернувшись, так, чтобы держать в поле зрения всю окрестность.
– Значит, живешь самостоятельно?
– Конечно.
– А как зарабатываешь на жизнь?
– Работаю, чаще всего за харч и койку, где можно переспать, – ответил мальчик.
– Что же это за работа?
– Да разная. Я мог бы, например, бросать лассо, если бы у меня была лошадь. Спорим, я могу заарканить любую дикую конягу, но лошади мне не дают. Вы бы знали, какие дубы работают у нас на пастбищах – смотреть тошно. А мне не дают возможности показать, на что я способен. Заставляют доить коров да делать разную ерунду, с которой может справиться и женщина. А я могу заарканить любую лошадь.
– Ты зарабатываешь достаточно, чтобы и в школу ходить?
Мальчик покраснел, словно его уличили в чем-то постыдном.
– Надо же человеку тратить на что-то свободное время, – сказал он. – Да еще эта мисс Мерран. Провалиться мне на этом месте, она может заставить человека делать все, что угодно… Зачем вы хотели меня видеть? – резко переменил он вдруг тему.
– У меня к тебе поручение от Гарри Бристоля.
– От этого!.. – фыркнул Вилли. На лице его появилось злобное выражение и отвращение. – Какие у вас с ним дела?
– Он думал, тебе будет интересно узнать, что, когда я с ним расстался, он был мертв.
Лицо мальчишки прояснилось.
– Умер! – повторил он. – Хороший был ковбой, здорово умел объезжать диких лошадей. Ездил без узды даже на самых злых и непокорных. Теперь им придется отстреливать таких коней: никто, кроме Гарри, с ними не справится. Как это вам удалось загнать его в угол? Сколько понадобилось человек, чтобы с ним справиться?
– Только один.
– Быть этого не может! – Мальчик стоял, глубоко засунув руки в карманы своих штанов и широко расставив ноги; он внимательно смотрел на собеседника, задумчиво ковыряя пальцами босых ног землю.
– Для того чтобы справиться с Бристолем, понадобился всего один человек и немножко везения, – вынужден был признаться Коркоран. – Он подумал, что тебе, очевидно, будет приятно узнать, что больше некому будет тебя пороть.
Мальчик снова покраснел.
– Это было давно, я тогда был маленьким, – сказал он. – Попробовал бы он тронуть меня сейчас! Лучше ему было поджечь свой собственный дом!
– Охотно верю, – сказал Коркоран.
– Послушайте, мистер Коркоран, кто же его подстрелил? Или, может быть, там был нож?
– Дело решил пистолет. А стрелял из него я, Вилли.
Мальчик моргнул, глядя на Коркорана, а затем присвистнул.
– Понимаю, – сказал он наконец. – Вы из тех, кто кричать не кричит, а сразу стреляет. Мне бы раньше догадаться. – Он смотрел на Коркорана другими глазами. – Как это было? – почтительно спросил он.
– Я увидел, как в кустах сверкнуло солнце на дуле пистолета.
– А он сидел в засаде и дожидался, тогда как вы ни о чем не подозревали?
– Приблизительно так.
– Подумать только, – сказал Вилли Керн, – что этот тип был когда-то мужем моей матери. Провалиться мне на месте, сэр, меня просто тошнит от этого.
– Посмотри-ка туда, Вилли. Твои друзья возвращаются, однако я не вижу между ними Ральфа Кромарти.
– Я задал ему перцу, он получил свое, и теперь по крайней мере десяток из наших ребят могут его поколотить. А до сегодняшнего дня таких не было. Такова уж натура. Если человека один раз как следует вздуть, у него пропадает боевой дух. Что ж до остальных, я их заметил уже с полминуты назад.
– Можешь не беспокоиться, партнер, я их остановлю.
– Ха! – ворчливо отозвался мальчишка. – Я в помощи не нуждаюсь.
– Ты не позволишь мне тебе помочь?
– Очень вам благодарны, но на своем коне я езжу сам.
– Но они тебя окружают, смотри!
– Значит, я разорву окружение пополам, – заявил бесстрашный боец, спокойно наблюдая за бегущими с разных сторон подростками.
В следующую минуту обе приближающиеся на полной скорости партии соединились. Круг замкнулся, и теперь преследователи двигались к центру, сужая этот круг, в середине которого стоял одинокий дуб на вершине холма.
– Что ты теперь будешь делать?
– Залезу на дерево, – зевая, ответил мальчик с нарочитой небрежностью. – Они же не умеют играть по-честному и закидают меня камнями, заставив спуститься вниз. Единственное, что остается, это прорываться.
– Что они с тобой сделают, если поймают?
– Изобьют до полусмерти, – ответил Вилли, словно примирившись с такой участью. – Это особенно интересно. Мне придется мотать из Сан-Пабло, но какая жалость, что я не увижу синяков на их рожах.
Он усмехнулся про себя, но глаза у него горели, как у кошки, которая смотрит на беззащитную канарейку, запертую в клетке.
– Так ты не разрешаешь мне помочь тебе?
– Вы собираетесь обосноваться в Сан-Пабло, партнер?
– Пока не знаю, но вполне возможно.
– Тогда не советую водить со мной дружбу. Никто вас за это не похвалит. Очень был рад с вами познакомиться, мистер Коркоран. Мы еще увидимся.
В следующее мгновение он снялся с места и помчался вниз по склону, направляясь отнюдь не к самой слабой и малочисленной группе мальчишек, бегущих к дереву на холме, а, напротив, к самой тесной и сплоченной; они даже остановились, приготовившись встретить свою жертву. Со всех сторон круга преследователей раздавались ободряющие крики, обращенные к центру атаки, призывая бойцов стоять крепко, ибо все, как один, готовы были прийти на помощь. В то же мгновение атакующие стали поспешно стягиваться к самой ответственной точке. И очень скоро в непрерывной до этого линии стали появляться бреши.
Мудрая тактика Вилли стала очевидной. В то самое мгновение, когда он, казалось, готов был врезаться в плотную массу ожидающих его подростков, он вдруг резко свернул направо, подобно соколу, который, подчиняясь ветру, неожиданно падает на крыло и снова взмывает вверх, изменив направление. Так сделал и Вилли, бросившись к ближайшей бреши в линии облавы.
Двое или трое преследователей, издавая тревожные крики, кинулись к нему, пытаясь преградить дорогу. Но это были всего лишь былинки на пути всепожирающего пламени! Один из преследователей, нагнув голову, сунулся было к Вилли, но тот подпрыгнул в воздух, согнулся пополам, словно перочинный нож, и перескочил через него. Его сжатое в комок тело врезалось в следующего врага, они покатились по земле, но Вилли мгновенно подскочил, словно резиновый мяч. Перед ним оказалось еще двое. Его коричневые кулаки замелькали на солнце; оба противника отступили, и Вилли вырвался на свободу.
На бегу он повернул голову, и его пронзительный насмешливый крик несся назад, вверх по холму, к Коркорану. Этому бегуну даже не нужно было использовать максимальную скорость. Он передвигался не спеша по выжженной солнцем траве, поскольку банда, бросившаяся поначалу следом за ним, довольно скоро оставила надежду его догнать. Вместо этого они стали швырять в него камни и комья земли, надеясь подбить каким-нибудь особо метким снарядом. К великому их раздражению, Вилли не обратил на это ни малейшего внимания, даже не повернул головы. Не увеличил он и скорости бега, просто проделал несколько зигзагов и вскоре скрылся из глаз за вершиной следующего холма, оставив с носом незадачливых преследователей.
Погоня таким образом окончилась, и Коркоран, чувствуя себя так, словно ему пришлось наблюдать сцену из новой Одиссеи, снова вскочил на своего вороного коня.
Мальчики стояли на холме небольшими группками, тяжело дыша после долгого бега; тут и там раздавались пронзительные ребячьи голоса лидеров, объясняющие, что именно было сделано не так, и обвиняющие в ошибках тех, кто их совершил.
– Поймаете его когда-нибудь, ребята? – спросил он, проезжая мимо них.
– А то нет! Спорим, что поймаем.
– Десять долларов, – сказал Коркоран, – тому, кто первым поставит ему синяк.
И он, смеясь, направился назад в Сан-Пабло.