Глава 3
ФОРМИРОВАНИЕ ИБЕРИЙСКОГО НАРОДА
В период неолита впервые проявляется культурное единообразие поселений Иберийского полуострова (по крайней мере, в его прибрежной средиземноморской части). Горизонт «неолитической керамики импрессо» проходит через всю эту зону и формирует часть культурной модели на западе средиземноморского мира. В эпоху ранней бронзы иностранное влияние приходит с Ближнего Востока и с эгейско-анатолийского направления – либо по морю, либо по Дунаю. Основные колонии народов Восточного Средиземноморья, которые принесли мегалитическую культуру на полуостров в начале железного века, располагались по юго-восточному берегу и в долинах Гвадалквивира и Тахо. Возможно, вторичные мегалитические отголоски на островах Центрального Средиземноморья привели к возникновению пиренейской мегалитической культуры.
Методы обработки металлов, некоторые черты ритуальных традиций и религиозных верований изменились в период эль-аргарской культуры, в эпоху бронзы. Коллективные захоронения в склепах уступили место индивидуальным погребениям. Всегда считалось, что пришельцы попали на юго-восточные берега полуострова по морю. Однако культурные и ритуальные изменения произошли только в небольшом регионе, за пределами которого они постепенно утрачивают свои черты и сливаются со старыми неолитическими традициями.
Рассмотрим именно местные элементы эль-аргарской культуры, так как она положила начало народу Леванта, который мы в строгом смысле и называем иберами. Набеги кельтов через перевалы Пиренеев, начавшиеся в IX–VIII веках до н. э., изменили этнические и культурные характеристики двух третей этой территории. Гальштатская культура адаптировалась главным образом в Месете и на северо-западе, в меньшей степени в Каталонии и долине Эбро и совсем незначительно на юге и востоке полуострова.
Появление обработки металлов в VI веке до н. э. радикально изменило жизнь иберийского народа. Распространение связанных с этим ремесел – одна из загадок протоистории. Использование железа для создания оружия и инструментов начинается с гальштатской культуры, но самые яркие и древние свидетельства этому найдены в кельтском поселении Кортес-де-Наварра, в долине Эбро (650–550 гг. до н. э.). Однако в Испанском Леванте нет никаких столь же древних свидетельств обработки железа. Даже на каталонских кладбищах типа Агульяна (провинция Жерона) (550–500) находки железных предметов редки. Только позднее, когда торговля с греками и финикийцами способствовала проникновению их на полуостров, местное население стало широко использовать железо.
В это время происходят заметные изменения и в культуре народа. Изобразительное искусство, нашедшее свое отражение в керамике, бронзовых и каменных скульптурах, украшениях и металлических предметах, отличается своеобразием и индивидуальными чертами. Но самые большие изменения произошли в сфере религиозных верований и ритуалов: кремация была принята повсеместно. Этот элемент, столь отличный от древних местных традиций, видимо, стал результатом сильного давления, несмотря на то что проникновение средиземноморских колонистов было неинтенсивным и имело целью только обезопасить рынок. С другой стороны, хотя кельтский элемент существовал во многих областях иберийского мира, нет никаких свидетельств влияния кельтских ритуалов на иберийские. В целом можно признать активное влияние обеих этих цивилизаций на жизненный уклад иберов, благосклонное к этому их отношение.
Основной этническо-культурный иберийский элемент
В целях более детального рассмотрения этнических и культурных особенностей населения полуострова мы подразделили Иберию на следующие районы: Каталония, долина Эбро, Испанский Левант и Юго-Восток, Андалузия.
Каталония. Местный элемент в этом регионе представлен культурным слоем неолитической керамики импрессо. Сюда входят все ямные захоронения и пещерные поселения, ни одно из которых не может предоставить какие-либо стратиграфические или хронологические данные. Пиренейская неолитическая культура налагается на это единообразное основание и распространяется в начале второго тысячелетия только в Верхней Каталонии, т. е. в Пиренеях и у их подножия.
Таким образом, существует ритуальный дуализм, свидетельствующий об этнических различиях. Можно также предположить, что различный характер земель Верхней и Нижней Каталонии мог привести к формированию двух различных экономик. Наиболее интересный аспект этого основного каталонского элемента – его схожесть с аналогичным элементом Юго-Восточной Франции, которым можно объяснить схожие реакции этих двух регионов на классический мир.
Эта пиренейская культура (поглотившая древний народ культуры колоколовидных кубков) медленно развивалась под влиянием Северной Италии. Вначале об этом свидетельствуют горшки с шишкообразными ручками, а потом распространение керамики с выемчатым орнаментом, относящиеся к апеннинскому бронзовому веку и распространенные вплоть до пещеры Серинья (провинция Лерида). Иногда обе эти тенденции простираются еще дальше на юг, до пещеры Жозефины (провинция Таррагона) и Сены (Арагон), района ямных захоронений.
Следы культуры послебронзового века встречаются в Каталонии в IX и VIII веках до н. э. Кладбище в Таррасе (провинция Барселона) относится к ранней стадии. Эти типы распространены по всей Нижней Каталонии, однако можно проследить их пути в Верхнюю Каталонию. Хотя нет никаких свидетельств этнического характера, однако ритуал кремации был явно внедрен извне. Слои со множеством каннелированных предметов в некоторых пещерах (Кан-Монтмань-де-Пальежа, провинция Барселона) и такие поселения, как Ла-Педрера-де-Балагер (провинция Лерида), демонстрируют масштабы этого проникновения. Оно сформировало сельскохозяйственную экономику нижних земель, населению которых удавалось выживать во все более осложняющихся условиях вплоть до V века до н. э.
Примерно в 750 году до н. э. Каталонию захлестнула еще одна волна культуры послебронзового века. Она была мощнее первой и содержала элементы культуры Гальштата, характерные для Юго-Западной Швейцарии и Северо-Восточной Италии. Наиболее типично кладбище Агульяна (провинция Жерона). Местный вариант этой культуры распространен по всей Каталонии. С IV по V век и далее местная, изготовленная на гончарном кругу керамика находится поверх этого культурного слоя.
Долина Эбро. В долине Эбро мы встречаем культуру, которая продолжалась от неолита до периода атлантического бронзового века. Там была найдена неолитическая керамика импрессо, однако следы ямных и крупных захоронений отсутствуют. Ряд находок доказывает, что последняя фаза бронзового века продолжалась на протяжении всего железного века, вплоть до иберийского периода. Об этом свидетельствуют топоры типа атлантического бронзового века из поселений Вилальонк-де-Каласейте (Теруэль), а также отливки топоров, наконечники стрел, скипетры и т. д., найденные в Кабесо-де-Монлеон-де-Каспе (Сарагоса). Находки в районе Центрального Эбро говорят о первичном кельтском проникновении через Западные Пиренеи. Волны нашествия с Центральных Пиренеев отмечены цепью скрытых бронзовых запасов (Органья, Сан-Алеш, Абелья) в провинции Лерида.
Поля погребальных урн характерны для культуры, в которой урны помещали в цисты под курганы. Такое типичное захоронение находится в Кабесо-де-Монлеон-де-Каспе. Здесь слияние ранних типов с местной технологией привело к появлению предметов с выемчатым орнаментом, которые позднее распространились по всей Месете.
Часто встречающиеся в долине Эбро предметы керамики, изготовленные на гончарном круге, а также изменения поселений и жилищ, относящихся к более раннему периоду, означают окончание периода кельтской культуры в этом регионе примерно к V–IV векам до н. э.
Испанский Левант и Юго-Восток. Эти географические районы основаны на неолитической культуре, о чем свидетельствуют распространенные на побережье предметы керамики импрессо, например в Куэва-де-ла-Сарса и Кова-д'Ор (провинция Валенсия). Связи между альмерскими ингумациями и индивидуальными ямными захоронениями в регионах Каталона, Юго-Востока и Испанского Леванта могут быть подвергнуты пересмотру, поскольку связующее звено до сих пор еще неизвестно. В первом периоде бронзы культура Лос-Мильярес влияла на весь район Левантина на полуострове. Однако, несмотря на существование взаимосвязанных культурных элементов, мегалитный похоронный ритуал уступил место коллективным пещерным захоронениям. Следует также отметить, что только в Испанском Леванте найдены отголоски элементов эль-аргарской культуры (испанская бронза II). Между 1500 годом и первой половиной первого тысячелетия до н. э. в этой зоне продолжалось производство предметов, типичных для периода средиземноморской бронзы.
Надо заметить, что поля погребальных урн встречаются как в Испанском Леванте, так и на Юго-Востоке, однако они кажутся вкраплениями, относящимися к VI–IV векам до н. э. В этой связи возникает множество интересных проблем, связанных с этим регионом, поскольку похоже, что поля погребальных урн Левантина не имеют никакого отношения к аналогичным полям Каталонии. Возможно, их происхождение нужно искать в Месете с последующим перемещением в Левант, пока еще неизвестным путем.
Таким образом, в данном географическом регионе, как ни в каком другом, местный элемент мог развиваться автономно в иберийской культуре, которая здесь проявляется наиболее четко и свободна от иностранного влияния.
Андалузия. Хотя южный регион считается наиболее богатым во всех отношениях, здесь, однако, прослеживается огромный пробел в исследовании происхождения и развития иберийского народа.
В пещерах Андалузии находят предметы выемчатой керамики и образцы импрессо, над которыми располагается мегалитическая культура.
В первой половине первого тысячелетия имеется большой пробел между последними стадиями этой культуры и начальными стадиями иберийской.
Несколько богатейших кладбищ, относящихся к иберийскому комплексу, раскопаны на верхнем Гвадалквивире, но они находятся в уже развитом окружении и содержат греческие предметы V–IV веков до н. э. Это захоронения Тухьи, Тутухи, Басти и многие другие. Совсем недавно при раскопках захоронения Лос-Кастельо-нес-де-Сеаль (Хаэн) были обнаружены кельтские могилы VI века до н. э. под иберийским курганом, датированным V–IV веками. Типологическая связь между урнами Сеаля и Вильярикоса чрезвычайно интересна и позволяет датировать последнее захоронение более ранней датой, чем предполагалось до того.
В регионе нижнего Гвадалквивира находятся могилы Сетефильи (провинция Севилья) и те, которые были раскопаны между Кармоной и Майреной в той же провинции. В Асебучале, Бенкарроне, Алькантарилье, Каньяде-де-Руис-Санчес и других местах Бонсор причислил кремационные могилы к местным, а ингумационные – к карфагенским, не установив никаких позитивных критериев для такого строгого разграничения. Фактически, диски и гребни из слоновой кости с украшениями чисто восточного характера найдены в обоих типах захоронений. В ингумационной гробнице в Асебучале обнаружены серебряная фибула и пряжка ремня с крючковой застежкой, которые имеют параллели среди предметов, найденных в Ле-Кайла (Од (550–475) и в других поселениях в Эро, и Каталонии.
Одно из наиболее интересных поселений, изученных Бонсором, – Ла-Крус-дель-Негро. Здесь обнаружены 30 кремационных захоронений в ямах и урнах восточного типа – возможно, местные копии. Найденные в могилах предметы, включая фрагменты страусиных яиц, диски из слоновой кости, гребни, стеклянные бусы, скарабеи и т. д., имеют явно восточное происхождение. Вместе с ними обнаружены глиняные урны ручной работы и металлические предметы, которые имеют параллели в поселениях провинции Таррагона.
Аналогичная двойственная подоплека характерна для кладбища Сетефилья. Типологически эти могилы относятся к кельтскому периоду, а орнамент керамики ручной работы связан с культурным слоем горшков с выемчатым орнаментом Месеты и долины Эбро. Происхождение этих андалузских курганов на полуострове невозможно проследить, но они похожи на кельтские из долины Эбро.
Такое необычное сосуществование кельтских и восточных элементов в нижнем течении Гвадалквивира соответствует рассказу Авиена о проникновении групп кельтов в Тартесс и Гадес в VI веке до н. э. В таком случае андалузские курганы являются захоронениями кельтских вождей, которые правили в районе Тартесса.
Интерес к проблеме Тартесса привел к новым находкам 1959–1961 годов – клад Карамболо (Севилья) и раскопки в Кармоне. В свете этих находок необходимо пересмотреть отнесение керамики «Бокике» к аналогичным кельтским предметам Месеты и признать более раннее происхождение лощеных предметов, ранее отнесенных к типу ранней и средней эпохи бронзы, а также появление иберийских расписных предметов в V веке до н. э.
Таким образом, тартесский мир первой половины первого тысячелетия до н. э. выглядит довольно сложным. Сочетание кельтских и восточных элементов, хотя и неясное, все же дает возможность считать их истоком иберийской культуры в V веке до н. э.
По письменным источникам Гадес (Гадис) основали выходцы из Тира во время Троянской войны и немного позже нее. Веллей Патеркул относит это событие к концу XII века до н. э., до основания Утики (1178) и Карфагена.
Такой ранней датировки финикийской торговли в Центральном и Западном Средиземноморье противоречат археологические свидетельства, по которым финикийская торговля с Западом достигла своего пика в VIII веке до н. э. Падение Тира перед ассирийским царем Тиглатпаласаром в 750 году до н. э., должно быть, временно затормозило эти контакты.
Рис. 2. Расположение греческих и финикийских колоний
Вместе с тем трудно представить три предыдущих столетия без финикийской торговой деятельности. Предположительно в период между 1100 годом и VIII веком она основывалась только на эпизодических контактах, без создания колоний. Типы финикийских поселений подтверждают это предположение, так как они в большой степени зависели от обмена легко портящимися товарами.
Для того чтобы понять проблему во всем ее объеме, необходимо рассмотреть основной мотив этой торговли с западным миром – его потребность в металлах.
Название Таршиш упоминается в Библии и обозначает удивительно богатый район, посещаемый финикийскими судами. Сегодня все говорит за то, что Таршиш находился на крайнем западе, в регионе Гвадалквивира. Его можно определить как Тартесс, чей царь Герион поддерживал контакты с финикийцами с начала VIII века до н. э. Вскоре тартессийцам пришлось воевать с финикийцами, подданными которых они и стали впоследствии. Период, во время которого Салманасар V и Саргон I (724–720) захватывали Финикию, вполне мог принести ту свободу, о которой говорит Исайа: «Народ Таршиша более не угнетен». После восстановления финикийского влияния, примерно в 680–670 годах, Таршиш снова стал подчиненным городом.
О царях Тартесса и их отношениях с финикийцами, вероятно по рассказам моряков, было известно грекам, возможно проживавшим на Сицилии, и Геракл (которого путают с Мелькартом) стал символизировать Гериона в борьбе тартессийцев против финикийцев. Генеалогия тартесских царей основана на мифологической персонификации начиная с царя Гаргориса (IX век) до Арганфония, чье правление обозначило конец династии. Проэллинский царь Тартесса Арганфоний – историческая личность. О нем упоминается в рассказе о путешествии Колея с острова Самоса в середине VII столетия до н. э.
Мощь Тартесса основывалась на добыче металлов. С древних времен торговля оловом лежала в основе связей между югом полуострова и Североатлантическим регионом.
Имеются свидетельства морской торговли топорами и оружием, найденными на Атлантическом побережье в период атлантического бронзового века (1100–800 годы до н. э.).
Псевдо-Скимн описывает Тартесс как город «в кельтском регионе, богатый аллювиальным оловом, золотом и медью», а Плиний сообщает, что олово, которое, по поверьям древних людей, было товаром атлантического Запада, привозилось из Лузитании и Галиции. Другие производящие олово регионы, Корнуолл и Бретань, вероятно, были уже истощены к III веку до н. э., однако финикийцы открыли и использовали их в прибрежной торговле уже в более раннюю эпоху. Авиен говорит, что острова Эстримниды были богаты оловом и свинцом, и тартессийцы охотно торговали ими, «как и карфагеняне-колонисты и народы, проживавшие недалеко от Геркулесовых столбов».
Отсюда можно понять, что тартессийцы были первыми, кто использовал этот атлантический путь торговли оловом, а также то, что в более поздний период их заменили колонисты Гадеса, в большинстве своем карфагенского происхождения, которым удалось захватить Тартесс.
Пока неизвестно, разрабатывали ли тартессийцы оловянные ресурсы полуострова, однако нет сомнения, что медные рудники Рио-Тинто (провинция Уэльва), а также торговля оловом были источником их богатства.
Бронзовое оружие, найденное при драгировании эстуария Уэльвы, датировано периодом расцвета металлургии Тартесса. Эти предметы составляли часть груза, перевозимого в Тартесс или в какой-то другой средиземноморский порт, и предназначались для переработки. Типы сабель имели явно атлантическое происхождение, но топоры походили на сардинские, а фибулы напоминали сирийские и киприотские. Даты производства фибул помещают находку Уэльвы примерно в 750 год до н. э., однако характер остальных предметов, предназначенных для переработки, говорит о том, что на момент крушения судна они уже были устаревшими. Мог ли этот груз прийти с севера, вдоль побережья? Предполагается, что корабль спускался по Гвадиане неморским путем, о чем говорят находки сабель на реках Эсла и Альконетар. Но была ли Уэльва конечным портом назначения? Фибулы киприотского и сирийского происхождения очень напоминают аналогичные предметы Месеты и должны принадлежать к тому же периоду.
Отсюда можно сделать вывод о широком потоке восточной торговли, проходившей через Тартесс в 750 году до н. э. Эта торговля, а также близость Гадеса и археологические находки в Эль-Асебучале, Кармоне, Сетефилье и Карамболо, указывают на то, что регион Тартесса был сильно подвержен восточному влиянию. Финикийцы, сирийцы и киприоты заложили в Андалузии культурную основу, сравнимую с той, которую греки создали в Великой Греции.
Независимость Тартесса нашла свое отражение в его политике и экономике, так как город имел прямые контакты с греками. Другим свидетельством этого могут стать его высокая культура и факт создания своего алфавита.
Возможно, катастрофа в Алалии (539–538) стала причиной падения проэллинского Тартесса и конца первых греческих портов на юге полуострова. После 500 года до н. э. было несколько возрождений Тартесса, что вынудило финикийцев Гадеса искать помощь у карфагенян. В конечном итоге существование Тартесса закончилось, и карфагеняне снова прибрали к рукам торговлю металлами в Атлантике. Около 500 года до н. э. Западное Средиземноморье погрузилось в хаос. Начался подъем других конкурентов финикийцев по торговле металлами, а именно – греков.
О первых контактах греков с Иберией известно больше, чем рассказывают письменные источники о контактах финикийцев, однако хронология данных событий весьма запутана.
Легендарный Троянский цикл повествует о возвращении «греков» на родные земли, а также описывает их приключения на западе. Эти легенды, однако, оформились только в эллинскую эпоху. Серию кикладских находок и некоторые предметы геометрического периода (по всей видимости, родом из Марселя и близлежащих Йерских островов) связывают с данными сказочными путешествиями, но это вызывает сомнение.
Псевдо-Скимн предоставляет основные сведения о путешествиях и попытках создать рынки жителями Родоса и Халкиды в VIII и VII веках. Возможно, настоящим автором этой версии был Эфор, и его слова подтверждаются археологическими находками. Предметы с Родоса примерно 650 года до н. э. действительно были найдены в бассейне Роны. Распространение бронзовых ойнохой в период 650–625 годов до н. э. по всему Средиземноморью следует приписать жителям Родоса, которые основали Гелу в 688 году до н. э. после захвата Наксоса.
Самые ранние греческие находки на полуострове, такие, как коринфийский шлем с реки Гвадалете (Херес) или находки в Уэльве, датируются примерно 630 годом до н. э., в период контактов между Арганфонием и Колеем. Таким образом, имеются свидетельства не только о путешествиях жителей Самоса, но и о возможном существовании в начале VII или в конце VI века до н. э. портового поселения Гемероскопей, святилища мыса Артемисий, Майнак (Малага) и Гераклеи (Картея).
Пути этих поселений на полуострове можно проследить по их древним названиям, оканчивающимся на – oussa(-ycca). Например, название Пифиуссы (Балеарские острова) – эгейского происхождения и, вероятно, связано с торговлей металлами в период до фокейской колонизации.
Много времени прошло между путешествиями полуторговцев, полупиратов и созданием портов, известных нам по археологическим находкам.
В финикийских городах Гадесе и Ивисе не найдено никаких предметов VI века до н. э. Считается, что в конце этого столетия на южном побережье были основаны другие подобные поселения, такие, как Малака (Малага), Секси (Альмуньекар), Абдера (Адра) и Вильярикос. Авиен называет его ливийско-финикийским. Мы гораздо больше знаем о колониях VI века после основания Массилии, так как древние тексты подтверждаются археологическими свидетельствами. Эмпорий (Ампурия) и Род (Росос) возникли на каталонском побережье в провинции Жерона в результате расширения фокейского центра Массилии, но вполне возможно, что Род основали родосцы в VII веке до н. э.
Начиная с Псевдо-Скилакса тексты говорят об Эмпорий как о поселении массилиотов, и Страбон упоминает о первом поселении (Палеаполисе), после которого они появились и на материковой части. Данные археологии свидетельствуют о том, что новый город Эмпорий был основан примерно в 580 году до н. э. На полуострове появляются и другие торговые поселения, в том числе и Кипсела. Ни одно из этих поселений не было найдено, хотя последние раскопки у Ульястрета (Жерона) указывают на то, что этим городом вполне могла быть Кипсела.
По общему признанию, поражение греков при Алалии в войне с карфагенянами и этрусками положило конец греческим портам в южной части полуострова, и торговля у Геркулесовых столбов перешла к карфагенянам. Однако известно, что греческая торговля в Массилии не пострадала, а союз между этрусками и карфагенянами оказался химерой. И все же в конце VI и начале V века у Геркулесовых столбов доминировали карфагеняне. По словам Пиндара, никто не мог пройти дальше Гадеса. Геродот подтверждает это, ссылаясь на бдительную охрану карфагенянами Геркулесовых столбов.
Возрождение греческого западного колониального мира в IV веке до н. э. вдохнуло новую жизнь в такие порты, как Алонай (Бенидорм) и Акра Левке (Аликанте). Возможно, все это произошло в конце V века.
Тот факт, что южная часть полуострова пережила сильное греческое влияние, доказывает импорт аттической и южноитальянской керамики. Греческая коммерческая деятельность на юге закончилась незадолго до 1-й Пунической войны (264–261 гг. до н. э.), и на всей южной части полуострова доминировали карфагеняне. Однако в результате этой войны карфагеняне потеряли власть над массилиотами и иберами. Позже, в 237 году до н. э., Гамилькар высадился на полуострове, и карфагенские владения были восстановлены по мере его продвижения к мысу Нао и разрушения Гемероскопея. Гамилькар построил военную крепость у Акра Левке, и Новый Карфаген стал центром Пунической войны.
Целая серия небольших скрытых запасов, подобных тем, которые найдены в Честе, Могоне и Монтго, датируется периодом, когда греческая торговля была затруднена карфагенским нашествием.
Мирный договор 226 года между Карфагеном и Римом определил сферы влияния к югу и северу от мыса Нао. Но ни одна из сторон не выполняла условий пакта, и римский союз с Сагунтом спровоцировал поход Ганнибала, с которого началась 2-я Пуническая война. По дороге в Италию Ганнибал захватил значительную территорию к северу от Эбро (между 218-м и 201 годом до н. э.).
Разрушение большей части греческих колоний в результате этой борьбы и романизация остальной территории окончательно разрушила торговые отношения между Грецией и Иберией.
Чтобы понять характер колониальных поселений на полуострове и влияния, которое они оказывали на коренное население, надо принимать во внимание тот факт, что единственным такого рода поселением, подвергшимся археологическим раскопкам, является Эмпорий. Идентификация Кипселы (возможно, с предполагаемым выше Ульястретом) увеличила бы число известных колониальных поселений до двух.
Колонии Италии и Сицилии представляли собой деревни с сельскохозяйственной экономикой. Значение колоний зависело от их размера и плодородия земли, что подразумевало их расширение. Это достигалось за счет местного населения, которое, ввиду своей малочисленности, легко подчинялось греческому влиянию. Обработка земли, торговля и ремесленное производство постоянно расширялись, что способствовало развитию местного производства и торговли.
Поверх доисторических городищ в Южной Сицилии была основана целая серия поселений, которые представляли собой культурные центры. Они поддерживали тесную связь с побережьем и, в свою очередь, являлись источником товарообмена с внутренними территориями. Это были уже не примитивные доисторические деревни, а настоящие греческие неополисы, объединявшие различные народы.
Поселения в заливе Лиона имели весьма отличный от всех характер. Массилия, окруженный горами порт, ощущала недостаток плодородной земли. Возделывание винограда и олив не могло обеспечить достаточные ресурсы для существования города. Местные находки архаического периода редки и свидетельствуют о недостаточной заинтересованности массилиотов в обработке земли и территориальном расширении. С другой стороны, целая серия поселений в радиусе 10–15 км от побережья указывает на стремление Массилии захватить контроль над торговыми путями оловом Роны – Саоны.
В античные времена олово производили в двух западных точках: Корнуолле в Англии и в нижнем течении Луары во Франции. Металл из Корнуолла доходил до материка через Ла-Манш и низовья Сены. Затем олово из Корнуолла и устья Луары перевозилось кораблями через Вике и Верхнюю Бургундию в долину Роны – Саоны, главный путь в Марсель и Средиземноморье.
Конец ознакомительного фрагмента.