МАРТ
Глава 9. Авария. Теперь – глубоко в земле
С приходом марта несколько ослабевает напряжение, связанное с прохождением отопительного сезона. Крупная авария, последствием которой было размораживание разводящих труб на крыше административного здания в начале отопительного сезона, была первой и последней до настоящего времени. Ставка на Егорова Михаила оказалась правильной – и в целом, отопительный сезон проходит без серьёзных эксцессов.
Так – завоздушенность батарей устранить, подтянуть или перенабить начавшие подтекать сальники на задвижках или кранах, отрегулировать объем горячей воды циркулирующей по стояку…. Регулярно заглядывая в подвал – не вижу больше характерных для негерметичной разводки, испарений, и в целом – ходом отопительного сезона – доволен…
Недостаточно тепло в гараже, и совсем холодно в здании радиоузла – очень неудачен изначальный вариант подключения этих объектов к отопительной сети, но плюс в том, что, наконец, Егоров сумел объяснить мне суть этой неправильности.
Радиоузловцы и водители почти не жалуются на ставшую уже обычной, за долгие годы, обыденную для них обстановку с теплом. – Привыкли.
На втором этаже здания радиоузла, где размещается аппаратная, недостаток отопления, собственно аппаратной, да и смежных помещений, дополняется теплом от пышущих жаром, из радиостоек, крупногабаритных электронных ламп, раскачивающих выходную мощность установленных здесь радиотрансляционных усилителей.
Ну, а на первом этаже, где располагается абонентский отдел радиоузла, монтёрская комната и кабинет Сторожиловой, периодически включаются самодельные электрические обогреватели – «козлы», как их любовно называют жаждущие тепла люди. Опасно с точки зрения противопожарной безопасности – но я вынужден, пока, закрывать на это глаза.
Обращает иногда на планёрках Наталья Ивановна внимание на непорядок с теплом в своих «апартаментах», а вот монтёры и водители, при встречах с ними, на ежеквартальных цеховых собраниях, с обязательным присутствием представителя администрации ТТС – молчат. Их рабочее место, в основном на линии, этих людей холодом не смутишь.
Ну что ж, слава Богу, разобрались с причиной плохого отопления – конечно, до конца отопительного сезона придётся потерпеть, но летом обязательно что-нибудь придумаем. И у Егорова, похоже, есть уже какие-то мысли на этот счёт.
А пока, он все больше воюет с водопроводом и канализацией, – то она забьётся в неподходящем месте, то кранам свернут шею нерадивые пользователи.
Разные люди работают на ТТС. Отдельные из них, до сих пор, принимают площадки на лестничных трапах за общественный туалет, и могут здесь же сходить по лёгкому. Могут спуститься украдкой для отправления своих естественных надобностей – в подвал, хотя туалетные комнаты – практически все, в исправном состоянии. Могут забить канализационные трубы непотребными остатками личной гигиены….
Борется со всем этим Егоров, и находящиеся в его ведении уборщицы – героически борется, пытается найти и разоблачить пакостника, недоброжелателя и врага общепринятых порядков цивилизованного общества связистов. Всё – тщетно….
Положение с водой сейчас волнует меня более всего. Её просто нет ни в административном здании, ни в электрическом корпусе, ни в почтамте, ни в Управлении связи – нигде на территории квартала в центре города занятого под объекты связи – нет воды. Воды нет уже целых три дня.
Все началось с маленькой лужицы. Она появилась, вдруг, на территории общего с почтамтом участка двора – метров за восемь за зданием радиоузла, и в метрах пятнадцати от стены, во двор, к фасаду электрокорпуса. Первым, эту лужу заметил кто-то из работников Управления связи.
– Что это за лужа у вас, в лютую стужу во дворе? – задал по вертушке странный вопрос Андрей Алексеевич.
Что я мог ответить? – Побежал, тут же, забыв накинуть пальто, во двор, чтобы убедиться собственными глазами в правдивости сообщения Фенина.
Лужа действительно была, лужа под натиском мороза – парила. Принимал рыжеватые оттенки снег, жадно хватал, впитывал в себя эту воду и оседал под её тяжестью. Вода быстро растекалась по следу, уже успевшей проехать через лужу, автомашины.
– Прорвало теплотрассу – мелькнула мысль…
Подземные лотки теплотрассы тянутся вдоль старого здания и здания электрокорпуса к мощному тепловому узлу, расположенному в одном из его помещений на стыке с корпусом почтамта. Лишь узкая полоска не занятого лужей пространства остаётся ещё у электрокорпуса.
Опаздывающие на работу работники почтамта и Управления связи с опаской, чтобы не замочить обувь, пересекают по ней неожиданное препятствие. Подтягиваются к луже мои начальники цехов, здесь же с озабоченными лицами уже снуют Егоров и Маас. Они в один голос утверждают, что это не теплотрасса.
Значит – водопровод…
Точной трассы прохождения водопровода никто не знает. Воду надо перекрыть – и сделать это может только водоканал.
Приехавшая, наконец, после настойчивых звонков, только к обеду ремонтная бригада водоканала перекрывает задвижку на ответвлении водопровода, на улице Урицкого – в нашу сторону, и отрезает тем самым нас от воды – а вместе с нами, и соседние пятиэтажные жилые дома, питающиеся от этой ветки. Через некоторое время – выдавливание воды из-под земли пошло на убыль и вскоре, совсем прекратилось.
Весь день прошёл в определении и уточнении трассы водопровода. Она оказалась на значительном удалении, не менее десяти метров от выбивающихся на поверхность фонтанчиков воды, проходила по десятиметровой полоске двора – между лицевым фасадом радиоузла и гаражом.
Точное её расположение смог указать лишь ветеран Фурсенко возившийся со своими почтовыми ящиками, возле деревянной каморки, пристроенной к расположенному тут же во дворе, зданию ТУСМ и служившей ему, то ли складом, то ли кабинетом, и подошедший полюбопытствовать – уж не клад ли мы здесь ищем.
Вероятное место порыва могло быть в любой точке, на доброй сотне метров его протяжённости. И лютая стужа во дворе!
Под два метра – промёрзшая земля, мороз на улице зашкаливает за двадцать…
Есть от чего закручиниться. Без воды – долго не проживёшь. И нет у меня подразделения ремонтирующего подземные водопроводы.
После обеда встретился специально по этому вопросу с председателем Ггрисполкома Мырзиным, обрисовал ему сложность ситуации, попросил – оказать помощь в ускорении привлечения к устранению аварии сил водоканала.
В это время года водоканал, как правило, особо перегружен и задыхается под тяжестью устранения подобных порывов в городе. И очень много времени занимает обогрев многочисленных, не утеплённых уличных водопроводных колонок, вода внутри которых сковывается льдом, и целые кварталы частных домов не могут добыть её. И тащат люди, матерясь, назад от колонки, раздражённо громыхающие пустые фляги.
Не до связистов сейчас водоканалу. Мощное ведомство связистов пусть у себя во дворе само разбирается. И тут, решающее слово за властью.
Ринат Айдарович пообещал помочь и действительно, сделал несколько необходимых звонков. Весь следующий день прошёл в ожидании начала работ водоканалом – однако, этого не произошло.
Кто имеет представление о длительном отсутствии воды в своей благоустроенной квартире – может представить, в какой кошмар очень быстро грозила превратиться жизнь обитателей многолюдных, оставшихся без воды, помещений.
Ожидание усугублялось недовольством звонивших мне по телефону жителей из прилегающих домов, также оставшихся без воды. Их звонки в службы водоканала направлялись бумерангом ко мне, мол, связисты перекрыли вам воду, а мне – ничего не оставалось, кроме как перенаправлять их недовольство в горисполком.
К вечеру к соседней пятиэтажке водоканал подогнал мобильные цистерны с водой. Вереница жильцов торопливо растаскивала вёдрами драгоценную влагу по своим квартирам.
В следующей, первой половине дня, работники аварийной службы водоканала посновали деловито по трассе водопровода, нашли колодец в последнем его колене, из которого труба прямиком уходила на территорию ТТС, и обнаружившейся там задвижкой, отсекли её участок, уходящий к нам. Таким образом, они восстановили подачу воды в жилые кварталы, нам же безапелляционно заявили
– Водоканал не обслуживает коммуникационные сети ведомств!
К исходу третьего дня стало окончательно ясно – с этой тяжёлой аварией ТТС осталась один на один. Андрей Алексеевич туманно обещал нажаловаться в облисполком, Селин посетовал, что у него на почтамте работают одни женщины, и свободных рабочих рук нет – как будто бы у меня, сплошные мужики….
Стало понятно. Только личный визит к Смоляге мог сдвинуть дело с мёртвой точки. Евгений Фёдорович заметно выделялся среди других руководителей города своей мятежной независимостью. Он был, безусловно, неординарным человеком. Жилистый и поджарый, подвижный и решительный – настоящий профессионал, выглядел он гораздо моложе своих лет.
Не мог существовать водоканал со своими, отнюдь не меньшими, чем у связистов, проблемами, без Смоляги. Когда нет воды, жизни точно – нет. Его ругали все кому не лень, ему выносили партийные взыскания, его неоднократно выгоняли с работы, что тут же резко ухудшало снабжение города водой и… смирив гордыню, вынуждены были неоднократно восстанавливать в должности Евгения Фёдоровича вновь.
Твёрдо знающий цену себе, не церемонящийся с людьми, мешающими ему работать, в том числе и с потребителями, не заискивающий ни перед кем Смоляга, в глубине души, был очень добрым и ответственным человеком, а смесь доброты и ответственности, как правило, рождает добрые дела.
Моё стойкое неприятие оплеух, часто несправедливых, навешиваемых немалым числом любителей огульных заключений ошивающихся в коридорах власти, часто, в его присутствии, моё стремление непременно дать отпор, было заметным для него. Хотя, приходил со временем опыт общения во властных кабинетах, и я тоже, постепенно учился хранить терпеливое молчание, и изображать подобающий вид. А вот с глазами, ничего не мог поделать – выдавали они яростное неприятие несправедливой «критики». Всё это видел и Смоляга. Он один из первых городских руководителей стал относиться ко мне, подчёркнуто уважительно – нет, не мог он не помочь сейчас, в патовой для меня ситуации. По телефону – может и отказал бы, но при личном общении – не мог.
Для надёжности, еду вместе с Макарычевым. Взъерошенный утренними разборками, Евгений Фёдорович встречает нас приветливо. Деловито осведомляется у диспетчеров о сути аварии (как будто ему никто не докладывал о звонке из горисполкома). Внешне, совершенно не реагирует на сетование Макарычева о том, что почти две тысячи связистов вот уже четвёртый день маются без воды, но поразмыслив чуть-чуть и, взвесив свои возможности, тут же, даёт команду начальнику участка организовать раскопку места порыва водопровода на территории связистов с завтрашнего дня.
– Некому работать – сетует Смоляга – у него такая же проблема с квалифицированными специалистами как у меня на ГТС.
– Не волнуйся, Виктор Васильевич – сегодня все работы распланированы, а завтра найдём порыв, будь спокоен.
Всё происходит очень быстро – с благодарностью пожав руку Смоляге на прощание – уходим.
Вроде бы и закрыты все туалеты в зданиях, однако, по коридорам начинает распространяться характерный запах….
Очень сильно выручает попавших в неудобные условия связистов единственный общественный туалет, к счастью имевшийся во дворе.
В первой половине следующего дня обещанной помощи нет, напряжённое ожидание достигает апогея – невероятными усилиями сдерживаю себя, чтобы не начать звонить Смоляге. Далеко-далеко в глубине, внутренний разум подсказывает – этого не надо делать.
Лишь после обеда, техника водоканальцев прытко въезжает во двор. Не обмануло меня внутреннее чувство – сдержал слово Смоляга. По тому, как она оперативно развёртывается – понимаю, что бригада приехала опытная.
Перебросившись несколькими словами с Егоровым, бригадир принимает решение – вскрывать трассу водопровода с ближайшей его точки, от места выбившейся из земли воды. Эта точка расположена буквально в трёх метрах от входа в радиоузел и его фасадной стены. Опасная близость!
У колёсного экскаватора вместо ковша навешен мощный клин и это дятлоподобное чудовище с силой начинает долбить промёрзший грунт. Я наблюдаю за действиями приехавших специалистов из окна своего кабинета.
Первый же удар о землю мощного клюва содрогает окна кабинета. После второго и третьего удара, кажется, что начинает колыхаться всё основательно сконструированное здание-крепость бывшего Городского узла.
Тревожно начинает стучать сердце – здание радиоузла, практически под стенами которого, работает машина-дятел, имеет совсем не такие толстые стены как основной корпус, в котором я нахожусь. На эти стены – без всяких серьёзных расчётов, в своё время, надстроили мои предшественники второй этаж. Как бы, не развалилось здание на колыхающуюся ходуном у его основания землю…
А ведь из содрогающегося здания радиоузел продолжает обеспечивать горожанам подачу программ радиовещания. Перерыв этого вещания, хотя бы на минуту, будет рассматриваться, особенно идеологическими организациями города, как серьёзное ЧП с далеко идущими выводами.
Нельзя допустить срыва вещания, нельзя допустить разрушения здания, но и нет больше возможности оставлять работающие коллективы без воды.
Огромна, очень огромна ответственность за вероятные последствия «долбежки», но надо удержаться от реакции на паническую игру воображения, надо выдержать эти терзающие душу удары, надо позволить до конца выполнить начатую специалистами работу.
Поддаётся земля – крошится под чудовищными ударами машины. Место «дятла» занимает экскаватор – выгребает комья раскрошившегося грунта из углубляющейся ямы.
Второй, третий этап работающих вперемежку машин и за снятым, почти двухметровым слоем замороженного грунта, обнажается не охваченная морозом земля, размоченная водой.
Машина-дятел своё дело сделала. К счастью и здание выдержало испытание тряской, и радиоузел не дал сбоев.
Теперь, работают вперемежку экскаватор и откачивающая воду автомашина. Через некоторое время на глубине двух с половиной метров обнажается злополучная труба. Труба идёт параллельно фундаменту фасадной части радиоузла на расстоянии менее двух с половиной метров. Только бы не стали обрушиваться стены вырытой на глубину более двух метров, ямы….
С гаражной стороны ямы-котлована, экскаватор вдоль трубы аккуратно углубляет нишу, в которую стекает разжиженная грязь, и аккуратно её выгребает наверх – труба обнажается всё больше и больше.
Начинает смеркаться. Механизированным способом разрабатывать котлован, возможности больше нет. Техника сворачивается и уходит. Завтра до повреждённого участка трубы придётся добираться своими силами и вручную…
Зияет трёхметровый в ширину, восьмиметровый в длину – глубокий котлован у входа в радиоузел. Напряжение висит в воздухе, несколько потеплевшем из-за отпустившего, наконец, мороза. У края ямы, с утра собрались, только имеющие отношение к устранению аварии, люди. Прочие любознательные не рискуют удовлетворить своё любопытство личным заглядыванием в её чрево, дабы не нарваться на «гнев начальства».
Подходит Фенин. Здоровается с присутствующими за руку, осматривает котлован, бросает своё знаменитое
– Да-а!..
И не проронив больше ни слова, торопливо удаляется с озабоченным лицом.
Шесть человек, вооружённых лопатами, готовятся начать работу – по два линейных монтёра от цехов ГТС и радиоузла, плюс Егоров да плотник Давыд Давыдыч…
Мне не терпится самому увидеть, наконец, конкретное место злополучного порыва. Нетерпеливо выхватываю у одного из монтёров лопату – сам, балансируя, спускаюсь в котлован, пробую грунт – он не успел замёрзнуть за ночь, поддаётся воздействию лопаты. Следом спускается Егоров – больше двоих здесь развернуться пока невозможно. Мне в моих ботиночках кроме как почин показать – больше делать нечего, выкарабкиваюсь наверх.
Те из монтёров, кто предусмотрительно надел сапоги – начинают освобождать от грязи трубу, Незначительные остатки воды сочатся из трубы. Люди вынуждены работать в месиве, обрастают липкой грязью сапоги, чавкает под ногами жижа, мёртвой хваткой прилипает земля к плоскости лопаты…
– Вот бы Крыжана сюда – его стихия! Он бы быстро тут навёл порядок – несколько разряжает обстановку Висящев.
– Ну, а если ему поручить ещё и трубу залатать, то точно – не видать воды нам долгие годы как своих ушей – добавляет Сторожилова. Хоть и не шибко интересуется она делами цеха ГТС, но тоже, в избытке наслушана о «подвигах» уволенного, вот уже год назад, вечно пьяного горе-кабельщика.
Раздаётся шум работающего мотора. Оглядываюсь – ползёт по двору старенький Беларусь МТЗ-5 без кабины, с навесным ковшом. Собственный экскаватор, более похож на груду металлолома, чем на действующий агрегат. С осени ютился он неподвижной промёрзшей глыбой в углу двора. И вот теперь – ожил! Гордо восседает на нем тракторист Бурмакин.
Ай да Олишевский, ай да Бурмакин! Можно ли описать усилия, которые по собственной инициативе, они приложили, чтобы завести и заставить двигаться это «чудо»?
«Чудо» не только двигается, оно, пристроившись к котловану, ещё начинает и вытаскивать из него отделяемое измазанными монтёрами от трубы месиво. Работа начинает двигаться быстрей….
Пройдёт ещё несколько дней, потребуется нанести ещё один визит к Смоляге, чтобы после проведённой самостоятельно очистки трубы, попросить его выделить только у него имеющуюся новую трубу для замены повредившейся, чтобы его специалисты надёжно зачеканили места стыка, чтобы, наконец, они включили долгожданную воду.
Всё что от него зависит – Смоляга сделает. Потечёт вода на предприятия связи. Но только в конце мая, мы, окончательно убедившись, что починенный водопровод, действительно, герметичен и не даёт течи – решимся окончательно засыпать котлован. И перестанет, наконец, Сторожилова почти на каждой планёрке, напоминать о том, что её люди, особенно женщины, и не дай Бог посетители, на этой проклятой яме могут и ноги сломать….
Глава 10. Конкурс кабельщиков
Все спрессовалось в одну кучу…
Кабельщики к устранению аварии на водопроводе не привлекались. У кабельщиков заботы поважнее, – они готовятся к традиционно начинающемуся в третьей декаде марта – паводковому периоду. А ещё, кабельщики готовятся к первому в их жизни профессиональному конкурсу. Волнуются кабельщики. По слухам – даже тренируются втихомолку….
Идея конкурса родилась в середине прошлого года. Родилась у Макарычева, во время напряжённых поисков вечерами – способов контроля над качеством монтажа кабельщиками кабельных муфт.
Бирки с фамилией исполнителя вложенные в муфту – это хорошо, необходимость тщательного осмотра каждой новой муфты – это тоже хорошо, но кто в контролёрах будет выступать, и как практически организовать этот самый тотальный контроль?
Нет ответа на эти вопросы.
Единственный, последовательный и безжалостный контролёр на сети – это матушка природа и инструментами контроля у неё служат ветра, дожди, морозы, солнечные лучи, грунтовые воды, обильно рождаемая землёй всепроникающая влага.
Но пикантность ситуации состоит в том, что большинство её инструментов действует в очень замедленном, запоздалом режиме, и брак в монтаже муфты может проявиться спустя долгие месяцы. Ищи потом следы виновника, как ветра в поле. Долго ещё грехи ныне работающих, могут списываться на пресловутого Крыжана.
И как один из героев известной сказки о голом короле – на одной из вечерних разборов результатов дня – при упоминании Висящевым фамилии Крыжана, Макарычев резонно спросил Висящева
– Александр Дмитриевич, ну если все повреждённые муфты, муфты на важных кабелях – сделаны Крыжаном, то умеют ли вообще, оставшиеся у нас кабельщики делать эти муфты?
Висящев остановился на полуслове и изумлённо уставился на Макарычева широко распахнутыми глазами, и чуть помедлив, ответил, несколько растерянно
– Но ведь делают, же они муфты сейчас, а Крыжана давно нет….
– Делать то, делают – продолжил размышлять Макарычев, – да вот только, сколько лет может пройти, когда им станет, наконец, неудобно перекладывать свои грехи на давно отсутствующих людей? Надо как-то проверить их мастерство.
Да, идея конкурса была неплоха. Но не было времени – организовать и подготовить его в плотном, 1986-ом году, да и измотанные повреждениями кабельщики, тогда, вряд ли приняли бы эту идею нормально.
Сейчас, при относительно разряженной обстановке – даже явно не умеющий делать муфты Беккер, не возражал против его проведения.
Мы торопились – конкурс обязательно надо было провести до предстоящего паводка. Реально выявленные профессиональные навыки позволили бы нам более рационально планировать предстоящую работу.
Для решения организационных вопросов конкурса в дело активно включился профсоюзный комитет. Технические задания к конкурсу разрабатывали Макарычев, Висящев и Бугаенко – по их мнению, конкурс не надо было перегружать теорией, проверкой прозвонки кабеля и других, обязательных в профессии кабельщика навыков, которыми он обязан владеть.
Я согласился, что на данном этапе, нам наиболее важно определить умение кабельщиков – обеспечивать герметичность запаиваемых муфт, а следовательно, их надёжность и долговечность в неблагоприятных условиях эксплуатации.
В день проведения конкурса, в начале третьей декады марта, в цехе ГТС царило необычное оживление. В просторном помещении, оборудованном под монтёрскую, вовсю хозяйничал Бугаенко – он с помощниками оборудовал для кабельщиков рабочие места.
Мы приглашали поучаствовать в конкурсе любого желающего, но кроме собственно кабельщиков – смельчаков со стороны, проявить своё, может быть, скрытое мастерство, не оказалось, да и вряд ли в условиях ТТС по такой уникальной, редкой профессии можно было бы организовать массовый конкурс.
Всего трёх человек мог выдвинуть цех ГТС – Полкопина, Леонова и Чурсина.
Бригадир Беккер, в силу своих природных недостатков, (близорукости и «большого роста»), не мог составить четвёрке достойной конкуренции, но отказаться от участия он не решился, тем более, что кампанию ему решил неожиданно составить, длительное время тесно работающий в одной связке с кабельщиками, водитель Цехменструк Саша.
Был ещё и только начинающий осваиваться зек Муметжанов – но, слишком робко и незаметно он держался пока в коллективе, явно не был готов на людях демонстрировать своё умение. Он буквально взмолился перед Висящевым когда тот довольно настойчиво стал его принуждать к участию в конкурсе.
– Александр Дмитриевич – если надо меня проверить – давайте, в вашем присутствии, я изготовлю любую, какую вам угодно муфту. Но не выставляйте меня людям напоказ, не умею я работать на людях.
Висящев не решившийся самостоятельно удовлетворить его просьбу, пришёл за советом ко мне. Он с некоторым недоумением по поводу упёртости Муметжанова сообщал о ситуации.
У меня же, в этот момент, перед глазами возник образ первого, в моей реальной практике, кабельщика ЭТУС – Уманцева Феди – вечно бурчащего что-то про себя угловатого увальня, не умеющего на словах внятно сформулировать даже несколько предложений, и в то же время – непревзойдённого профессионала, на практике открывшего мне глаза на особенности его профессии.
Уманцева тоже никакими канатами нельзя было бы затащить на подобный конкурс. Может и у Муметжанова, пока совершенно незнакомого нам человека, тоже, скрыты внутри особенности подобного характера, да к тому же, обострённые отбыванием тюремного срока.
– Ладно, махнул я рукой – пусть пока привыкает. Может быть, проработает у нас и до следующего конкурса – там, не отвертится. А пока – будет помогать участникам, разжигать паяльные лампы.
Заканчивает подготовку рабочих мест Бугаенко с помощниками. Ждут конкурсантов пять рабочих мест с разложенными материалами.
По условию конкурса – необходимо смонтировать без прозвонки попарно пятидесятипарный кабель, сформировать муфту, и пайкой обеспечить её герметизацию.
Кабельщики уже облюбовали места, за которыми будут работать.
Как всегда, рассеянным взглядом скользит по верху голов присутствующих, взгляд Леонова Толика; хмур и очень скован Беккер Андрей; упёрся взглядом в землю и упорно разглядывает выставленную вперёд ногу Саша Цехменструк; внешне, абсолютно спокоен несколько побледневший Юра Полкопин. И только Витя Чурсин подпрыгивает нетерпеливо на месте и явно рвётся в бой.
По периметру стен просторного помещения расположились болельщики. Добрая половина из них – женщины, работницы абонентского отдела, технического учёта, кросса и АТС. Здесь же экономист Мурносова, инспектор по кадрам Парк Света, председатель профсоюзного комитета Золотарёва Валентина Дмитриевна – им любопытно. Столько раз произносят они это слово «кабельщик», часто с оттенком укора, но большинство из них, практически, реальную работу кабельщиков ни разу не видели.
Одобрительными взглядами и репликами они подбадривают героев дня, явно не ожидавших к себе такого внимания.
Открывает конкурс Макарычев. Он сообщает, что в его условия внесены изменения – решено, скорость выполнения работы не учитывать. Основной целью конкурса является, пусть медленно изготовленная, но герметичная муфта.
Интерес кабельщиков к конкурсу пророс не на голом месте. Валентина Васильевна Мурносова официально сообщает, что победителя конкурса ждёт вознаграждение в размере должностного оклада; занявшего второе место – половина оклада. Но об этом, кабельщики знали и раньше. А вот то, что Золотарёва Валентина Дмитриевна присовокупила к этому от имени профсоюзного комитета ещё и дополнительный приз – дефицитный транзисторный магнитофон – звучит неожиданно.
Кабельщики переглядываются – им одобрительно хлопают в ладоши застывшие в ожидании болельщики.
Все слова сказаны – Бугаенко даёт команду на начало работ.
По мере втягивания в работу, сковывающее волнение покидает ребят. У всех сосредоточены лица, и хоть выполняют они одинаковые действия, чётко бросается в глаза различие в сноровке, различие в методах выполнения операции, различие в умении рационально использовать применяемый инструмент – кусачки, нож…
Особенно контрастируют с размерами тоненьких жил кабеля огромные грубые пальцы Беккера, и эти цветные жилки-проводки – явно, не баранка автомобиля в руках Цехменструка. Похоже, не до конца справился с волнением Полкопин – упрямо не хотят удержать его подрагивающие руки, ускользающие кончики разбегающихся пар кабеля.
Первые минуты пробежали. Поразительно, но как выверено и быстро, пара к паре, укладывает скрученные и облачённые в гильзы жилы в аккуратный пучок – Чурсин. Не отстаёт от него Леонов, но почему-то, гильзы всё время выпадают из его маленьких рук. Очень чётко, но в каком-то неторопливо-замедленном ритме работает Полкопин. Нет, совсем не дилетанты остались работать на ГТС.
Я оглядываю присутствующих – они притихли. На лицах читается уважение к занятым делом сотрудникам, и мне кажется, что многие из них переменят в лучшую сторону мнение о людях, грубыми мужскими руками аккуратно выполняющих очень тонкую и щепетильную работу.
Время пролетает незаметно, и вот уже Чурсин, управившийся с пучком проводов, восстановивший поясную изоляцию и не забывший про экран, туго пеленает сросток и упаковывает его в полиэтиленовую муфту, колдует над стыками муфты с полиэтиленовой оболочкой кабеля, готовит стеклоленту… Наступает время пайки муфт.
Бугаенко отдаёт команду – принести разожжённые лампы, их своевременно приготовил в дальней комнате кабельщиков-спайщиков под специальным вытяжным шкафом Муметжанов. Аккуратно приносит он жужжащие на минимальном огне эти опасные устройства.
Выверенными движениями Чурсин перехватывает одну из ламп из его рук, увеличивает пламя и лампа, равномерно порхая пламенем над местом сварки, дозировано плавит полиэтилен под стеклолентой образуя единое целое края муфты с оболочкой кабеля. Зажужжала лампа и в руках Леонова…
Просторное помещение постепенно наполняется запахами продуктов горения.
– Так и угореть можно – замечает, рядом со мной внимательно наблюдавшая за действиями кабельщиков, Мурносова. Некоторые из женщин, прикрывая носы, выходят из помещения.
– Ну вот, теперь понятно, почему кабельщикам за вредность полагается молоко – произношу я вслух. – А если, к этим испарениям прибавить сырость и тесноту неудобного колодца…
– Ничего – мы привыкшие – успевает откликаться на реплики завершающий работу Чурсин. Изготовленная им муфта переходит в опытные руки Иосифа Александровича, готового тщательно обследовать его продукцию,.
Что-то не заладилось у Леонова. Он явно переусердствовал с лампой. На освобождённом от стеклоленты стыке имеется небольшой свищ. Обматывает его заново стеклолентой Леонов, заново, но теперь, с предельной осторожностью орудует лампой….
Ещё немного времени и движется к концу работа у других кабельщиков. Цехменструк с Беккером свои муфты не паяют – просто, аккуратно обматывают стыки изоляционной лентой. Такой способ герметизации муфт тоже применяется при обвязке многоэтажных домов, в подвалах и подъездах. Что ж, им пока, достаточно и этого.
Нетерпеливо посматривают кабельщики, как школьники, ждущие оценки учителя за экзамен, в сторону колдующих над их изделиями Бугаенко, Висящева, Макарычева и их помощников.
Беккер и Цехменструк, всё-таки, умудрились перепутать, разбить две пары.
А по всем трём спаянным кабельщиками муфтам Бугаенко выносит положительный вердикт. Не без недостатков, конечно.
Самая аккуратная муфта у Полкопина, но резко снизили его шанс на призовое место тоже, перепутанные пары. Внешне неплохо выглядит муфта у Леонова – умудрился он, всё-таки, выправить свой допущенный при пайке грех.
Несколько кривовато получилась муфта у Чурсина, распаровки пар не допустил, к тому же, уж очень красиво он работал и естественно – все симпатии болельщиков на его стороне. Особенно заметно выражает своё восхищение работой Чурсина Юртабаева Асия Хасановна – начальник абонентского отдела.
Но решающее слово принадлежит человеку, имевшему наибольший опыт и стаж по этой работе – Бугаенко. Посоветовавшись с Висящевым и Макарычевым, он выносит решение
– Лучшей муфтой конкурса признана муфта Чурсина. Второе место – за муфтой Полкопина. Возникший при пайке свищ на муфте у Леонова, хоть и исправленный – не оставил ему шансов на лучший результат.
Неожиданно просит слово Мурносова и предлагает учредить третье место в размере трети оклада и присудить его Саше Цехменструку – за волю и настойчивость в овладении новой для него смежной профессией.
Мне нравится её предложение, и я с удовольствием его поддерживаю.
Расходятся люди. Бережно придерживает новенький магнитофон Витя Чурсин. Поблёскивает глазами, и светятся они радостью. Наверное, это самый счастливый день в его безалаберной жизни. Как, даже мимолётное счастье, преображает человека….
Глава 11. Паводок не должен застать врасплох
Утром следующего дня цех ГТС и транспортный участок в полном составе собираются в просторной комнате линейных монтёров.
Макарычев оглашает, ставший уже традиционным, приказ о чрезвычайном режиме на ТТС, на период, вступающего в свои права, очередного паводка. Оглашает разработанные мероприятия. С серьёзными, сосредоточенными лицами воспринимают работники этот приказ. Каким он будет, этот очередной паводок?..
Линейно-кабельный цех настроен на работу – это очевидно.
Достаточно снежной была, начинающая сдавать свои позиции, зима. Очень много телефонных колодцев, по самую горловину заполненными водой, уходило в зиму. Эта вода, превращаясь в лёд, явно, корёжила и давила утонувшие в ней кабели и муфты. Особенно достаётся от таких испытаний свинцовым кабелям – просто, разрывает их оболочку – в процессе подвижек образовавшегося льда.
В ближайшие два месяца пойдёт обратный процесс и возродившаяся обратно изо льда вода не оставит без внимания любую щёлочку на кабелях связи и проникая внутрь, начнёт делать своё чёрное дело по понижению изоляции жил, где медленно, а где и очень быстро.
Сколько ушло в зиму не пропаянных, а просто обмотанных изолентой муфт, а сколько этих муфт с маленькими свищами – все видели такой, на конкурсе у Леонова – может быть, уже, начинают напиваться подступающей водой.
Вода – главный контролёр на телефонной сети, уже вытащила для работы влажное клеймо с надписью «брак» и готова начать свою безжалостную операцию по действительной оценке труда, содержащих телефонную сеть, людей.
Именно вода вскроет все недостатки в монтаже кабелей, обнаружит их негерметичность и реально оценит надёжность телефонной сети на самом деле.
Впервые за последние десять, а может быть и больше лет, цех ГТС выходит почти с идеальными начальными позициями в предстоящее очень сложное весеннее испытание. По состоянию на 30 марта мы имеем всего 17 кабельных повреждений. Ровно год назад, их было в это время – 400…
Как пойдёт паводок никто не знает, какими темпами будет идти таяние снегов и льда? Может быть, бурно – а может быть – и не очень, но точно известно одно – воды будет очень много.
И главная задача линейно-кабельной бригады – устранять появляющиеся повреждения очень быстро, начинать работать с каждым из них сразу же, по мере появления, не допустить их обвального неконтролируемого роста.
Иначе – беда! Повторение сценария последних лет, с длительными массовыми повреждениями на сети – надолго, очень надолго, опять ввергнет связистов города в пучину безысходности.
Все в городе, включая Управление связи, думают, – так и будет, но Висящев со своими подчинёнными очень серьёзно намерены поколебать эти – по Горбачёвской лексике – «стереотипы мышления». Помоги им Бог…
Почти «голой» входит ТТС в паводок – потому, что Управление связи, можно сказать, не получает совсем кабель для целей эксплуатации. Буквально с боем удалось выбить у Андрея Алексеевича по одному барабану пятидесяти, тридцати… и два барабана десятипарного кабелей. Оторвали из поставок, идущих в комплекте с болгарскими координатными станциями, предназначенными на развитие сельской сети.
Крупных кабелей ёмкостью от ста пар и выше – нет совсем. Фенин уверяет, что весь этот кабель идёт только на развитие сети.
Вся надежда – на вытащенные из каналов повредившиеся куски, на бережно хранившиеся остатки полученных ранее кабелей, чернеющих на собранных в кучу барабанах, в центре двора.
Есть вопросы. Точные данные о количестве и типах этих, бывших в эксплуатации, кабелей никто сказать не может, большая часть их просто не учтена – у часто сменяемого руководства просто не доходили до этого руки. И у меня в прошлом году для этого не было ни времени, ни сил.
Успокаивает лишь то, что телефонные кабели – не ходовой товар, никому в городе кроме связистов, они не нужны. Территория ТТС – по факту, проходной двор – не то, что днём – и ночью, не охраняется. И лишь любопытные пацаны добираются, иногда до бесхозных кабелей, отпиливают метр-полтора с целью добычи разноцветных жилок, необходимых для реализации своих бесхитростных фантазий, или просто, ради собственного любопытства – а что, собственно, представляет собой этот кабель…
Приходя на работу – каждое утро, окидываю взглядом эти покосившиеся с переломанными щеками барабаны. Некоторым из них – лет по пятнадцать… И греет слабая надежда, что среди беспорядочно намотанных на них кабелей найдутся именно те, которые и понадобятся в борьбе с безжалостной водой.