Глава 2
То, что причиняет тебе боль, всегда приходит с неожиданной стороны. В моём случае это было осознание того, что человек, которого я знала почти всю жизнь, и в котором была уверена, как в себе, вдруг оказался чужим. «Другая женщина», «ребёнок на стороне» – эти кухонно-мещанские выражения невозможно было отнести к тому, что жило между мной и Денисом, где внешняя близость была продолжением близости внутренней, и штамп в паспорте виделся необязательной меткой совпадения пути, скорее уступкой условностям, чем нашим желанием. Так что, когда спустя время открылось, что в Денисе чужого больше, чем общего, что он знает это и давно идёт по другой дороге, в то время как я даже не подозреваю о наступившем одиночестве, – вот это стало для меня настоящей трагедией.
Для того, что я пережила после, нет точных слов. Казалось, что я болтаюсь между двумя берегами, не в силах добраться ни до одного; дышу затхлым воздухом темницы; что часть моего сознания отделилась от целого и существует сама по себе, сама по себе изменяется, сама с собой разговаривает образами и мыслеформами. Депрессия: самоедский, целиком обращённый внутрь себя вывих рассудка.
За череду месяцев что-то, конечно, изменилось. Взрывы душевной боли сменились безвкусным однообразием, начисто лишённым вдохновения. Всё, что я любила, отодвинулось далеко на задний план, зато я сумела понять, где искать спасения: в прощении; тогда я смогу двигаться дальше, и, быть может, ко мне вернутся чувства и воля к движению. Вся беда в том, что я не знаю, как это сделать, не знаю, как простить. Обида лишает сил; даже такой брякающий колоколец, как Ника, способен одним словом выбить землю из-под ног, пусть и при том, что я, быть может, не вполне адекватна… Стагнация; штиль.
Об этом я думала после того, как Ника уехала, а я отправилась на поиски подарка. С недавних пор я не разрешаю себе думать слишком долго. Так и в этот раз. Я выкинула из головы мысли и сосредоточилась на выборе подарка для Наташи и её мужа Игоря. Вскоре мне попался отличный плед, я купила его и пошла бесцельно по улице. Зашла в кафе, которое до пяти часов работало, как столовая. Было без двадцати пять, но ещё оставалась нормальная столовская еда, и она была горячая. Я решила просидеть здесь до половины шестого, а потом пойти пешком в «Лимпопо», пристроилась у большого окна и стала рассматривать людей, которые шли по улице.
Я доедала салат, когда позвонил Ян Бокар. Он сказал, что билет пришлось взять на неделю раньше, на завтрашний вечер, и он хочет увидеть меня, чтобы попрощаться. Ян был самый приятный из моих коллег. Я сказала: «Приезжай в кафе».
Он приехал быстро, сначала я увидела, как он перебегает улицу, потом, как идёт по тротуару, держит и оглядывает маленький розовый букет, похожий на букет невесты.
– Привет. – Ян протянул мне розы.
– Спасибо.
Я поднесла розы к лицу.
В далёком городе Иркутске Бокара ждала девушка с необычным именем Руслана. Девушка училась на бухгалтера и мечтала стать моделью. Ян собирался жениться на Руслане и сделать ей трёх или четырёх ребятишек, чтобы она навсегда забыла свои мечты. Я считала, что лучшим даром любви было бы помочь Руслане найти работу в модельном агентстве. Ян не соглашался, он боялся, что Руслана бросит его, и не забирал Руслану только потому, что от нашего города до Москвы, где с модельными агентствами было проще, чем в Иркутске, было рукой подать. Мне казалось, что у Русланы на фотографии глаза далёкой звезды, которой не суждено зажечься, которую потушат незаметно и из лучших побуждений. Я сказала об этом Яну. Он ответил, что в любви каждый сам за себя, и благородство – отступное любви уходящей: любовь, которая здесь, всегда корыстна, да и разве плохого он желает Руслане?
Мы пили кофе и болтали. Я знала, что нравлюсь Бокару, и это вытеснило жалкие мысли.
Я спросила:
– Все говорят, что ты хочешь со мной переспать. Это правда?
– Кто это тебе сказал? – шутливо нахмурил брови Ян.
– Так, значит, нет?
– Досужий вымысел и бабьи сплетни. – Ян показал мне язык.
Мы снова болтали о незначительных вещах, мне было легко и грустно. Одновременно где-то глубоко внутри меня нарастало беспокойство. Когда стрелка часов на стене кафе показала половину шестого, мне пришла в голову идея.
– Яночек, ты свободен сегодня вечером?
– И ночью тоже, – с готовностью откликнулся Ян.
– Я сегодня, вот прямо сейчас, приглашена на семейный праздник. Ты не мог бы пойти со мной?
– С какой стати?
– Мне хочется пойти туда с мужчиной. Ты можешь притвориться моим мужчиной на один вечер?
– А на ночь? – Глаза Яна улыбались.
– Нет, только на вечер. Пожалуйста, выручи меня.
– Политический момент? – Ян прищурился.
Он потянулся, вытянул ноги, и на него с грохотом упал зонт, который я приставила к стене под столом.
– Что это? – Он вытащил зонт и разглядывал с комичным ужасом.
– Зонт-трость. Мой зонт. Потрясающе полезная вещь, когда идёт дождь. И потрясающе неудобная, когда дождя нет.
– Но ведь уже две недели не было дождей!
– С утра передавали, что будет дождь. Мне не хотелось промокнуть, и я весь день таскала его с собой, а дождь не пошёл.
– Ты зануда. Вот этот зонт…
– Ян!
– Ну хорошо, хорошо. Честно говоря, я надеялся, что сегодня вечером ты свободна… Но, раз нет, пойдём, поздравим твоих друзей. Только, чур, я буду тебя обнимать.
Он улыбнулся, и я улыбнулась ему в ответ.
Мы вышли на залитую светом улицу и пошли по направлению к «Лимпопо». Я взяла сумку и цветы, а Ян нес чемодан с пледом и зонт. Он всё пытался поудобнее пристроить зонт за спиной, но зонт болтался и бил его по пояснице.
– Чёрт, и правда, до чего же неудобный. Может, выбросим его в контейнер? Какой-нибудь бомж найдёт, скажет тебе спасибо.
– Ни в коем случае. Это мой любимый зонт. Он у меня сто лет…
Ян только хмыкнул в ответ.
– Куда мы идём?
– В «Лимпопо». Там праздник у одной семейной пары. Ещё там будут другие дружественные им семейные пары, и, может быть, человека три придут поодиночке. Ну и мы с тобой. Большая компания.
– Ты уверена, что мне стоит идти?
– Уверена. Наташа наверняка заказала на несколько персон больше из предосторожности, что у одиноких появилась вторая половина.
– А ты, значит, одинокая?
– Да. Как тебе известно, я разведена. У меня к тому же нет любовника, и это очень беспокоит моих друзей. Поэтому я и позвала тебя – чтобы мне снова не пришлось выслушивать…
– У тебя нет любовника?
– Нет.
– И ты всем об этом рассказываешь?
– Кому – всем?
– Всем мужчинам, которые за тобой ухаживают?
– Да нет, только тебе. Я, знаешь, ухаживания сразу обрываю. Считай, тебе повезло.
Я чувствовала нарастающее волнение. Такое неприятное беспокойство в животе.
– А почему обрываешь?
– Что? Ну, как-то так получается…
Мы подошли к «Лимпопо». Я достала телефон и увидела, что мы опоздали и что Наташа звонила мне три раза, а Ника – шесть. Я остановилась и затолкала букет Яна в сумку.
– Что ты делаешь?
– Мы не купили цветов Наташе. А, когда приходят на праздник и несут цветы, виновники торжества думают, что это для них, а это не для них…
– Слушай, давай, я не пойду, – вдруг спохватился Ян. – Ну зачем мне туда идти?
Я не успела ответить. Дверь открылась, и на крыльцо вышел Игорь Дроздов.
– Маруська! Наконец-то! Где ты…
Тут он заметил Яна. Игорь протянул руку:
– Игорь.
– Ян. – Ян пожал руку и посмотрел на меня.
– А мы думаем, куда вы запропали… Я машину вышел посмотреть, а тут вы. – Незаметно для Яна Игорь скосил на него глаза и вопросительно поднял брови.
Я улыбнулась:
– Игорёк, поздравляю!
Мы вошли внутрь, прошли общий зал и вышли через коридор во внутренний дворик. Пока шли, Игорь рассказал, что хозяева заведения его знакомые и аренда дворика, с тем чтобы закрыть его для посетителей, обошлась им вполовину от положенного.
Во дворике было очень хорошо. Столы составили в один. За широким краем сидела Наташа, рядом стоял пустой стул Игоря. По краям длинных сторон расположились гости. Там были Мартыновы, Елизаровы, Наташин младший брат Вася, какая-то незнакомая женщина, Сергей, был друг Игоря Слава Матвеев и ещё кто-то. Я нашла глазами Нику. Она была без Николая.
Дениса среди гостей не было.
Мы вошли, и гости зашумели. Игорь показал места – в конце стола, напротив Ники. Я постучала ложкой, и стало тихо. Я поздравила Дроздовых и передала Игорю плед. Наташа сказала, как они рады меня видеть, как они рады, что я пришла с другом. Ян поклонился. Наташа многозначительно посмотрела на Нику. Мартынов предложил выпить за появление опоздавших. Ян тут же налил вина.
Все стали чокаться. Кто-то включил музыку. Я пила мало, а есть мне ещё не хотелось. Наташа наблюдала за мной через стол. Поймав мой взгляд, она отрицательно покачала головой и что-то сказала. Я прочитала по губам: «Дениса не будет» – и поблагодарила её глазами. Мне сразу стало спокойнее.
– Маша, попробуй салат с морепродуктами, – крикнул Слава Матвеев. – Вкусный!
Ян положил салат.
– Вы давно встречаетесь? – продолжал кричать Матвеев.
– Что?
– Ты с Маней давно встречаешься?
– Давно, – прокричал в ответ Ян.
– Давно – это сколько?
– Два года.
Защёлкали зажигалки, воздух наполнился сигаретным дымом. Пришли официантки, убрали грязные тарелки, принесли новую еду. Заиграла медленная музыка. Ян поднялся и потянул меня за собой. За ними вышли танцевать Дроздовы, Настю Елизарову пригласил Сергей, её муж о чём-то спорил с Васей, а женщина рядом с ним курила и стряхивала пепел в креманку из-под оливок. Ян был единственный незнакомый мужчина в компании, и женщины невольно старались ему понравиться. Только Наташа осталась невозмутима и улыбалась из-за плеча мужа.
На музыку во дворик стали выходить люди. Все они были пьяненькие и весёлые. Игорь сделал движение, но Наташа удержала его. Я поняла, что Игорь хотел напомнить хозяевам о том, что они договорились не пускать других посетителей во дворик, но Наташе понравилось, что пришли люди, которые будут танцевать. Они вернулись к столу. Ян ушёл и вернулся, обнимая две бутылки водки. Следом официантка несла вино. Ян сказал:
– Это мой подарок виновникам торжества.
– Что вы, что вы! – мелодично отозвалась Наташа. Она улыбалась.
Женщина, которая сидела рядом с Наташиным братом, спросила, не знаю ли я, где здесь туалет? Мы пошли в кафе. Нашли туалет, и женщина скрылась за дверью. Я посмотрела в окно, которое выходило на улицу, и увидела Арсения. Он был в клетчатых штанах на подтяжках и свободной рубашке, на голове кепка, туфли в пыли. Арсений шёл по тротуару, и рядом с ним шли парень и две девушки. Они остановились у крыльца «Лимпопо» в нерешительности, но звуки музыки привлекали их. Друг за другом они зашли в кафе. Женщина вышла из туалета и улыбнулась мне.
– Меня зовут Рая, – сказала женщина. – Я пришла с Наташиным братом Васей.
Она была старше Васи, и я подумала, что могу себе представить её тревоги. Я сказала:
– В семье его считают непутёвым, а он просто не нашёл своё. – И Рая снова улыбнулась.
Когда мы вернулись, я сразу поняла, что что-то случилось. Всё было по-прежнему, но на мелькнувшем в толпе лице Наташи проступало волнение, и оно было как-то связано со мной. Я предположила, что какая-нибудь женщина выпила лишнего и повисла на Яне, а её спутник полез в драку. Но Ян был в другом конце дворика, он помогал диджею, и в его движениях читалась деловитая безмятежность. Я пробралась сквозь танцующих к столу и увидела Дениса. Денис разговаривал с Игорем Дроздовым; коротко остриженный затылок, светлые джинсы, белая майка; сумка. Плечи ссутулены, в изгибе спины усталость.
Я села и стала есть салат из морепродуктов.
– Привет.
Денис сидел на стуле Яна.
– Привет.
– Я заскочил на минутку поздравить… Как жизнь?
– Хорошо.
– Я уезжал. Вот прямо с вокзала…
Мы помолчали. Играла музыка. К нам никто не шёл.
– Ну а ты как? Как жизнь?
– Мне сказали, ты сегодня с другом, – перебил Денис. – Кто этот парень?
– Его зовут Ян Бокар. Мы работали в одном кабинете.
– Еврей?
– Мне кажется, поляк. Хотя не знаю. Или украинец.
– Ну и как у вас?
– Что?
– Я говорю – как у тебя с ним? В смысле отношения.
– Отлично. А у тебя?
Денис неопределённо пожал плечами. Он смотрел на меня и молчал.
Я спросила:
– Как отношения с Дмитрием Ивановичем?
– Нормально.
– Как Лариса?
Он сжал губы.
– Как Юля?
Денис вдруг вскочил и зашагал к выходу. У дверей остановился. Постоял, развернулся и пошёл назад. Снова сел на стул рядом со мной. Он смотрел мне в лицо. Он смотрел так, как только он один в целом свете умел смотреть. Как большой, сильный и надёжный человек; упрямо и яростно; как человек, любовь которого способна всё перевернуть и всё преодолеть. На самом же деле всё было не так; к сожалению, всё было совсем, абсолютно не так.
Он протянул руку. Я отстранилась.
– Я хотел тебя видеть, – сказал Денис.
Я посмотрела на него.
– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – сказал Денис. – Но, быть может, у нас когда-нибудь получится…
– Уходи.
Он шумно вздохнул и вытянул под столом ноги, ему на ноги упал зонт. Он поднял его и разглядывал с удивлением.
– Зонт? Это что, тот самый?
Я дёрнула зонт, но Денис держал крепко.
– Ну да. Это тот самый зонт, – сказал Денис; удивления в его голосе прибавилось.
– К тебе это не имеет никакого отношения. Отдай.
– Почти не выцвел. Хотя неудобный, из моды вышел. Зачем ты таскаешь его?
– Сегодня обещали дождь.
– Две недели стоит жара…
Неожиданно вся моя выдержка испарилась, и я сказала:
– Денис, ты забыл, кто мы друг другу. Я для тебя – прошлое. И ты для меня – прошлое… Давай уже, уходи.
Денис смотрел мне в лицо.
– Ты меня держишь.
– Конечно. Это очень удобная позиция. Ты женился, но я тебя держу. Я держу тебя, но при этом у тебя другая семья. Что же ты хочешь от меня? Давай, вали отсюда.
– Так отпусти меня!
– Уходи!
Денис резко встал и пошёл к выходу. Я подняла брошенный им зонт и поставила под стол. Ко мне уже летела Наташа.
– Что он сказал тебе? О чём вы говорили?
Она протянула салфетку.
– Так, ни о чём. Я спросила его о семье. Потом он побежал. Вернулся. Посидел немного и ушёл.
– Кто же знал, что он приедет! – Наташа всплеснула руками. – Я ещё утром звонила ему, и он сказал, что не сможет! Если б я знала, что он приедет, я бы предупредила. Если б я знала!..
– Не переживай. Мы виделись полтора месяца назад. Пять недель и три дня. Понимаешь? Время от времени мы с ним встречаемся. Не часто.
Наташа смотрела широко открытыми глазами.
– Нет, нет. – Я улыбнулась. – Мы даже не дотрагиваемся друг до друга. Так, сидим в кафе. Недолго. Выпьем кофе – и гудбай.
– Но… как же… Зачем?
Я пожала плечами.
– Зачем… Я тоже спрашиваю себя: зачем? И нет ответа.
Наташа стояла, держась за спинку стула, и глаза у неё были словно ярко-синие плошки.
– Бедная ты моя, бедная. – Она опустилась на стул, как большая светлая птица, птица с ярко-синими глазами, и прижала мою голову к своей груди. – Бедная ты моя, бедная!
Я высвободилась.
– Не говори так. Лучше расскажи, как твои мальчишки. С кем вы их оставили?
Наташа не ответила. Она смотрела перед собой, моргала; думала. Искала для меня выход. Она всё время искала для меня выход. Столько мы уже перепробовали этих выходов, и все оказались тупиками.
Подошёл Ян.
– Где ты ходишь? – спросил он. – Мне женщины скоро все места оторвут.
– Я хочу выпить, – сказала я.
Ян налил вина, и мы выпили. К нам подошли Сергей и Настя Елизарова, и я предложила им выпить с нами. Потом Сергей сказал, что покажет, как надо смешивать колу с водкой. Он намешал всем по бокалу. Смесь была похожа на колу, которая горчила в самой глубине вкуса. Сергей объявил, что этот коктейль называется «Тип-топ», а Ян засмеялся и сказал, что это просто «ёрш» с колой.
– Как тебе тут?
– Отлично. Но я весь вечер держу в голове вопрос, не передумала ли ты насчёт ночи вдвоём.
Я посмотрела на него, и он отодвинулся:
– Ты что… Что с тобой?
Я взяла сумку и пошла в кафе.
В туалете я поплакала, потом умылась, села на крышку унитаза и снова накрасилась. Хорошая привычка – носить с собой косметичку. И то, что на свете существует такая вещь, как косметика, тоже очень хорошо.
После этого я пошла к барной стойке. Мне хотелось потолкаться среди незнакомых людей, хотелось, чтобы все люди были незнакомыми. Здесь тоже танцевали, и в зале, и между столиками. Места хватало, но было душно. Я посмотрела: двери во дворик и на улицу были открыты. За спиной бармена крутился напольный вентилятор. Но всё равно было очень душно.
– Здесь нужна вентиляция, – сказала я бармену.
– Что?
– Я говорю: душно. Нужен кондиционер.
– Да. К зиме обещали установить.
Я потрясла головой. Оглушение проходило. И вдруг вспомнила про Арсения и поискала его глазами. Я знала, что если Арсений здесь, то он обязательно будет танцевать, а если он будет танцевать, соберётся толпа. Я обвела зал глазами. У дальней стены собралась толпа, оттуда долетали восклицания, над головами взлетали руки. Арсений, его знаменитый жест.
Люди расступились, и я увидела Арсения. Рубашка выбилась, подтяжки сползали, он то и дело поправлял их одной летающей рукой, рукава уже были закатаны. Кепка была у девушки, она размахивала ею над головой. Я нашла глазами вторую девушку. Обе были хорошенькие, – та, которая держала кепку, – блондинка с длинными волосами, а другая – тёмноволосая с короткой стрижкой, которая ей очень шла. Мне больше понравилась брюнетка. Брюнетка должна была курить, и, если она не курила, надо было подсказать ей это. Сигарета подошла бы к её стрижке, и к глазам, и к чётко очерченным дугам бровей, и к тому, что в ней было, что делало её старше, хотя, если приглядеться, они с блондинкой были ровесницами. В её глазах, в лице было что-то отстранённое и трагическое одновременно. Я долго соображала, кого она мне напоминает, пока не поняла, что брюнетка здорово похожа на Марлен Дитрих, если бы Марлен было лет двадцать.
Всё происходящее казалось мне лишённым смысла.
Я почувствовала усталость. Обычно, когда я думала о том, что Арсений встречается с девушками, и особенно, когда я его с ними видела, во мне загоралось сложное чувство, которому я не могла найти объяснения. Это чувство вмещало в себя как надежду на то, что Арсений полюбит кого-нибудь, так и явно отдающую животным ревность, но больше всего – страх, что Арсений чего-нибудь выкинет. Всегда, когда я его видела, я это ощущала. Но в этот раз я почувствовала только усталость. Денис и Арсений в один вечер – это слишком.
Я вернулась во дворик. Там всё было по-прежнему, так же танцевали. Наташа оживлённо беседовала с Раей, должно быть, о своём брате. Елизаров и Матвеев обсуждали – я предположила, потому что они всегда говорили об этом, – автомобили, Настя Елизарова кружилась с Сергеем, я увидела в разных концах площадки Мартыновых, и все остальные толкались тоже тут. Вокруг Яна – с ним был Мартынов и Ника – вилась целая стайка женщин в разной степени опьянения, они смеялись. Я села за стол. Наташа на другом конце тут же повернулась и вопросительно посмотрела на меня. Надо было уйти, пока Арсений меня не заметил. Я хотела взять вещи и попрощаться.
Компания Арсения ввалилась во дворик. Я повернулась к ним спиной в надежде, что парень в клетчатых штанах не заметит меня. Мне стало ясно, что я выпила лишнего. Спиртное всегда действовало на меня так: рассеянность или слёзы, или то и другое вместе. Не надо было пить после ухода Дениса. Но в моей жизни было столько неправильного, что сожалеть о такой мелочи, как не ко времени выпитое спиртное, было бы смешно.
– Ты почему сидишь одна? – спросила за моей спиной Ника. – Что с тобой?
– Почему ты не сказала мне утром, что встречаешься с таким…
Она щёлкнула пальцами над моей головой.
– Я бы не приставала к тебе тогда… Везёт тебе на мужиков, и ты ещё говорила, что это не так! И ведь молчит!
– Это ты сказала Денису про Яна?
– Да, а что? Пусть знает, что у тебя всё в порядке. Не только у него!
– Какая же ты дура, Ника, – от души сказала я.
– Это почему же? – Ника наклонилась ко мне. – Да ты пьяная!
– Да. Вызови мне такси.
– Маша! Маша, что вы тут делаете?
Арсений упал на стул, на котором до этого сидел Денис.
– А ты что здесь делаешь?
– Гуляю.
– Я тоже гуляю.
Я чувствовала, что Ника из-за моего плеча смотрит на Арсения. Меня душила злость. Я знала, что теперь будет ещё хуже. А тут ещё Ника. Я обернулась и посмотрела на неё, а Ника сказала:
– Вы – Арсений Любачевский? Сын Ярослава Любачевского?
Арсений поднял глаза, будто удивлялся, что здесь ещё кто-то есть.
– Да.
Ника придвинула стул и села.
– Вы играли Оливера Твиста в январской постановке? А до этого – Мальчика-звезду?
Арсений закатил глаза, кивнул с шутливо-обречённым видом. Но я заметила на его лице тень досады.
– Я так давно хотела взять у вас интервью, – заволновалась Ника. – Скажите, а что у вас с «Щукой»? Вы будете поступать в «Щуку» на следующий год?
– Ну, ты и нахалка, – сказала я и повернулась к Арсению: – Вызови мне, пожалуйста, такси.
Арсений извинился и ушёл.
– Откуда ты его знаешь? – набросилась на меня Ника. Её трясло от возбуждения. – Это же сын Любачевского, режиссёра камерного театра «Пигмалион». Ты хорошо его знаешь?
– Не очень.
– Но он назвал тебя по имени, – настаивала Ника. – И ты обращалась к нему на «ты»! Слушай, договорись с ним о встрече? Для меня. Я давно хочу раскрутить этот театр.
– Сама договаривайся.
Ника забарабанила пальцами по столу.
Арсений вернулся и весело сообщил:
– Вызвал. Можете собираться.
Я пошла прощаться.
– Спасибо, что приехала. Не расстраивайся и позвони мне в понедельник, – попросила Наташа.
Я пожелала удачи, сказав, что всё прошло замечательно и что, конечно, позвоню.
– Мне что-то плохо, а Ян ещё потанцует, хорошо? – добавила я.
Наташа заглянула мне в глаза; должно быть, она подумала, что знает меня давно и слишком любит, чтобы осуждать. На Яне была надета кепка Арсения, и он танцевал с блондинкой, её голова лежала у него на плече. Глаза у Яна были закрыты, он шептал блондинке что-то в ухо, а она томно улыбалась, тоже закрыв глаза. Брюнетки не было видно. Я сняла с головы Яна кепку. Он открыл глаза и поднял голову.
– Я уезжаю. Спасибо тебе. Развлекайся тут.
– Кто это? – капризно сказала блондинка. Тушь у неё размазалась, это выглядело так, словно ей поставили синяк. Но синяк под глазом ей шёл, он делал её ещё более хрупкой и беззащитной.
– Это моя сводная сестра, – ответил Ян. – Ты в порядке, Мань?
– В порядке. Счастливо добраться, а потом напиши, хорошо?
Он улыбнулся и одними губами сказал: «Пока».
Я вернулась к столу. Арсений стоял, одно ухо он зажимал рукой, а другим слушал телефон и морщился от того, что из-за музыки ему было плохо слышно. Ника застыла рядом, как взявшая след собака. Увидев меня, Арсений убрал телефон и сказал:
– Всё, машина приехала.
Я подала ему кепку, он засмеялся и надел её.
– Так я позвоню? – напомнила Арсению Ника.
– Что? Да, конечно, – рассеянно ответил Арсений. Он крепко держал мой локоть.
Я попрощалась с Никой, взяла сумку и зонт и пошла впереди Арсения. И пока мы шли по улице до такси, я чувствовала Никин взгляд.
Арсений назвал мой адрес. Он взял в ладонь мои пальцы, я высвободилась, закрыла глаза и сидела так почти всю дорогу. Мимо плыли сонные улицы, фонари, в приоткрытое окно проникал звук шуршащего асфальта, и веяло смешанным запахом прогретой дороги и зелени. Вдруг начался дождь. Я закрыла окно и стала смотреть, как бегут по стеклу длинные струйки, как они дробят улицу, всё, что на ней стоит и по ней двигается, как выстреливают вверх купола зонтов и летят веера брызг из-под колёс.
Арсений провёл пальцами по моей руке.
– Она пошла за нами и смотрела в окно. – Он тихо засмеялся.
– Зачем ты поехал?
– Если бы я не ушёл, она бы меня съела.
– Почему ты не спросил, хочу ли я, чтобы ты ехал?
– Почему ты не сказала, что будешь в кафе? – уже совсем невесело сказал Арсений. – Мы две недели не виделись!