Зона невозврата. Часть первая (Шон Блэк, 2010)

Глава 01

Месяц спустя 450 Голден Гейт авеню, Сан-Франциско, Калифорния

В восьмом часу утра по прибытии в офис Джалисию Джонс дожидался на столе большой пакет. Значились на нем лишь имя и адрес, выведенные крупными заглавными буквами:

«ДЖАЛИСИИ ДЖОНС,

ПОМОЩНИКУ ПРОКУРОРА,

ОТДЕЛ ПО БОРЬБЕ С ОРГПРЕСТУПНОСТЬЮ».

Больше на желтоватой, с поролоновой подслойкой бумаге не было ничего – ни обратного адреса, ни марок со штемпелями. Просто имя и должность.

Допив одним глотком остаток жидковатого латте, что по будням прикупала через дорогу в кофейне «Питс», Джалисия на ходу пульнула пластиковый стаканчик в корзину. Попадание вышло прямо-таки баскетбольным, с рикошетом от верхней кромки – ну просто высшая лига. Отметив этот факт победным вскидыванием пятерни, Джалисия с грациозной ловкостью опустилась на вращающийся стул и уже из сидячего положения оглядела поступившую корреспонденцию.

Почта была явно не внутренней: циркуляры между отделами ходили в перфорированных конвертах. Надо бы переговорить с референтом и попытаться выяснить, кто этот пакет доставил. А то и навести справки у ребят из службы федеральных маршалов, которые отвечают за охрану здания и сотрудников. Впрочем, оба эти намерения Джалисия почти тотчас отмела. Несмотря на молодой возраст, она умела смирять беспокойство и наступать на горло собственным страхам – качество, без которого на неспокойных, со стрельбой, улицах южного Лос-Анджелеса сложновато и выжить, а не то что поступить на юрфак «Лиги плюща»[2].

Поэтому, в обход заведенной процедуры, пакет она взяла и легонько встряхнула, а затем с ощущением некоторой нелепости поднесла его к уху (расслышать там тиканье, что ли?).

Да ну к черту.

Отодрав клапан конверта, Джалисия перевернула его и тряхнула, смешливо (и надо сказать, облегченно) прыснув, когда на стол оттуда со звонким стуком выпала дивидишка. Всего-то делов… Стоило из-за этого трястись. Вероятно, какая-нибудь съемка негласного наблюдения, которую спозаранку, еще до прихода Джалисии, скинул ей на стол кто-нибудь из чересчур ретивых стажеров.

Она подобрала синевато-радужный диск, и тут ее взгляд упал на что-то вроде куска вяленого мяса, край которого вылез из пузырчатой упаковки. Вынув из верхнего ящика ножичек для взрезания конвертов, Джалисия вскрыла пакет и оглядела его содержимое более подробно.

То, что она приняла за лоскут вяленины, и составляло вложение. Джалисия с осмотрительностью пощупала его ножичком. Желудок невольно свело в рвотном позыве. Выхватив из сумочки салфетку, Джалисия медленно извлекла на свет божий пергаментно-тонкий прямоугольник… человеческой кожи. Вынула и расстелила его на столешнице. Взлохмаченные, зазубренные края лоскута были обуглены. А по центру на нем красовалась темная свастика.

От неожиданно грянувшего телефонного звонка Джалисия буквально подскочила.

– Джалисия Джонс, – выдохнула она, а у самой взгляд был прикован к этому зловещему пергаменту с вытравленным по центру паучьим символом.

Трубка молчала.

– Алло? – снова подала голос Джалисия.

В ответ – щелчок, а затем дальний женский голос – наигранно-любезный, хотя и, безусловно, в записи:

– Вас вызывает Калифорния. Тюрьма «Пеликан-Бэй»[3]. Разговор за ваш счет. Для принятия звонка нажмите «один».

Джалисия нажала. Снова пауза, а затем опять голос, но теперь мужской – глубокий, с сипотцой:

– Мисс Джонс?

(Ударение почему-то на «мисс»).

– Да, это я.

– А это Фрэнк Хейз.

У Джалисии перехватило дыхание; чтобы как-то собраться, она сделала над трубкой глубокий вдох.

– Вы, наверное, знаете, кто я?

Как не знать. Вон он, таращится на нее с пробковой доски – старый уже снимок белого мордоворота лет под тридцать, с квадратной челюстью и патлами до плеч, жидкими усиками и буркалами, полными надменного презрения ко всем и вся. Хотя на подписи внизу значилось не имя Хейза, а тюремная кличка: Рипер[4].

А рядом с Рипером рожи еще шестерых. Дикие в своей лихости белые отморозки, за годы отсидки в Сан-Квентине[5] спаявшиеся в тюремную шайку, которую страшились все. Вместе эти типы с конца семидесятых представляли собой верхушку пресловутого «Арийского братства» – тюремной банды, одержимой идеей расового превосходства; причем не просто банды, а банды номер один по всей Америке. Свою малочисленность они с лихвой компенсировали лютостью и способностью терроризировать всех, кто оказывался у них на пути, в том числе и своих братцев-уголовников. Ну, а в их собственных рядах, даже среди заправил, бесспорно, выделялся Рипер – прежде всего, своим полнейшим презрением к человеческой жизни. Ходил слух, что еще в первую свою неделю за решеткой он, в ответ на притязания одного из признанных тюремных авторитетов (темнокожего битюга, что верховодил шайкой своих соплеменников и грозился отыметь вновь прибывшего по полной), избил сокамерника до потери сознания, а затем еще и приколотил к нарам четырьмя гвоздями, уворованными из тюремной мастерской.

– Я знаю, кто вы, – после еще одного бесшумного вдоха произнесла Джалисия.

– Вот и хорошо, – рыкнул Рипер. – Вам тут давеча не доставляли одну посылку?

– Этим утром, – ответила Джалисия, еще раз оглядев лоскут кожи. – Как ловко у вас получается: доставлять людям вещи, когда сами вы за решеткой.

– Да это я так, слышал звон. – Рипер сипло хохотнул. – А вы не догадываетесь, кому эта шкурка принадлежит?

Гадать и не приходилось. Свастика была выжжена не иначе как на изувеченном теле Кена Прэйджера – подпольного агента Бюро, внедренного в банду белых супремистов, которых власти подозревали в целом ряде преступлений, совершенных с благословения лидеров «Арийского братства», сидящих сейчас по разным тюрьмам.

– Похоже, догадываюсь.

– Тогда ладно. – Судя по тону, Рипер перешел к сути. – Думаю, настало время нам с вами перетолковать. Так сказать, нос к носу.

– О чем же?

– А вот вы устройте встречу, тогда и узнаете. Только чтоб никому ни гу-гу. А то зачем я вам мертвый: проку никакого.

Глава 02

Спустя сутки

Тюрьма строгого режима «Пеликан Бэй».

Кресент-Сити, Калифорния

Семь часов езды от Сан-Франциско до самой строго охраняемой тюрьмы Калифорнии – время вполне достаточное, чтобы поразмыслить об этой внезапной просьбе Рипера о встрече, а также о том, как она может соотноситься со всем делом о пресловутом «Арийском братстве».

В административном корпусе Джалисию уже ждал начальник тюрьмы Луис Маркес – элегантный, южных кровей мужчина с искусственным глазом (один из них, левый, ему в припадке бешенства выбила взбунтовавшаяся заключенная – давно, в бытность Маркеса тюремным надзирателем).

В кабинете начальника Джалисия подписала бумагу о том, что тюрьма не несет ответственности за судьбы заложников, после чего перешла в руки широкогрудого зама по фамилии Уильямс, пояснившего, что именно он отвечает за отслеживание и пресечение любой преступной деятельности среди трех с половиной тысяч здешних заключенных. Он и поспособствовал звонку Рипера, хотя сам понятия не имеет, с чего вдруг этому головорезу приспичило составить с Джалисией разговор и о чем он может быть.

Джалисию Уильямс провел в девственно белый закуток для свиданий, недоступный пронырливым взорам тюремных обитателей. Устроив ее на стуле, сам он отошел на пару шагов.

– Ну что, вводите, – скомандовал Уильямс по рации.

Через минуту дверь отворилась, и в сопровождении двоих охранников показался Рипер – в ручных и ножных кандалах, прихваченных к тяжелой поясной цепи, а также в плексигласовом наморднике от плевков. Он прошаркал к разделительному барьеру, где охранники тычком усадили его напротив собеседницы, грозно встав по бокам со своими тазерами[6].

После минутного молчания Джалисия обернулась к стоящему сзади со скрещенными руками Уильямсу и неловко попросила:

– А можно снять с него эту маску?

Кто его знает, может, таким образом можно установить с заключенным хоть какое-то подобие доверия.

– Надеюсь, у вас есть противоядие от гадючьих укусов, – снисходительно усмехнулся Уильямс и кивнул одному из охранников.

На колкость тюремщика Рипер презрительно скривился.

Когда щиток был снят, он чуть подался назад и лениво почесал выколотые на бицепсе эсэсовские молнии[7] (лапища такая, что потолще иной ляжки).

– Чтоб вы знали: за один этот разговорчик с вами я могу поплатиться башкой.

– Вот как? – с легкой наигранностью удивилась Джалисия. – В таком случае для звонка ко мне у вас, видимо, были веские причины.

Моржовые усы Рипера, придающие ему сходство с каким-нибудь «плохим парнем» из старого вестерна, встопорщились в улыбке, однако немигающие глаза оставались холодны. Вообще ощущение такое, что с самого своего появления в зале он пытливо оглядывал свою собеседницу, вбирая в себя каждую деталь, каждую ее реакцию. Не столько мысленное раздевание самцом молодой женщины (это было бы как раз естественно, учитывая явный дефицит теперешнего общения с ними), сколько кропотливое вглядывание вглубь, в душу.

– Я об этом вашем дельце, которое вы шьете «Арийскому братству», – подсказал он. – Об обвинении в преступном сговоре тем, кто подозревается в убийстве того крота вместе с его семейкой.

В уме у Джалисии вновь мелькнуло содержимое злосчастного пакета.

– Вы хотите что-то насчет этого сказать?

– Вы, наверное, думаете требовать вынесения подозреваемым смертного приговора? – вопросом на вопрос отреагировал Рипер.

– А что еще остается, – кивнула Джалисия с некоторой двусмысленностью.

Рипер сделал вид, что потягивается (помешали кандалы), и зевнул.

– Ну, а если б кто-нибудь из связанных с «Братством» людей пошел бы с вами, образно выражаясь, на сотрудничество – вы бы ведь не стали его вот так, под общую гребенку, упекать в камеру смертников? Предложили бы что-нибудь вроде сделки?

Сказать по правде, свидетельств для того, чтобы привлечь главарей банды к ответу за убийство Кена Прэйджера с семьей, у Джалисии имелось в достатке. Чего стоит одна лишь перехваченная, а затем расшифрованная записка, обнаруженная в одной из камер непосредственно в «Пеликан Бэй». Она напрямую доказывала, что «Арийское братство» утвердило, а затем и заказало убийство осведомителя, внедрение которого в банду помогло раскрыть целый ряд темных дел «арийцев». Иное дело, можно ли убедить суд присяжных проголосовать за смертную казнь преступников, которые и без того уже получили пожизненные сроки без права смягчения и обжалования. Это совсем другой вопрос. Но вот если бы нашелся главный свидетель внутри самой преступной группировки… Рипер на эту роль годился более чем.

– Если бы такой человек действительно нашелся, – вскользь заметила Джалисия, – мы бы, конечно, попробовали с ним договориться. Например, на вашем месте я бы подумала о каком-нибудь доверенном лице.

Рипер напрягся; сцепив пальцы, свел их домиком под подбородком.

– Не, никаких лиц. Все остается между нами.

– То есть, если я вас верно поняла, вы готовы дать показания на остальных обвиняемых?

– Ну а что, – ухмыльнулся Рипер. – Если вы убережете меня от камеры смертников, то почему бы и нет.

– А еще чего вы хотели бы? – осведомилась Джалисия.

Глаза уголовника рыскали по полу. Понятное дело, сейчас жди торга. Похоже, этот Рипер еще тот выжига. Просто уйти от смерти ему мало; надо при этом еще что-то выкружить.

– Мне бы… типа, выход за хорошее поведение, – с кривой ухмылкой произнес он.

– Будьте реалистом, – холодно призвала Джалисия. – Я говорю об исполнимых, а не о несбыточных вещах.

В общей сложности на Рипере висели уже три пожизненных, не подлежащих обжалованию срока – за тройное убийство, в том числе двух темнокожих девушек. При таких подвигах путь на свободу ему, безусловно, заказан.

– Я уже пять лет как сижу в одиночке, – подавшись вперед, энергично заговорил он. – Двадцать три часа в сутки, с часовым перерывом на прогулку. Выход только принять душ, и то одному, или поразмяться в бетонной клетушке не больше этого вот курятника.

– Думаю, мы могли бы перевести вас в спецпоселение, что во внутреннем дворе, – помолчав, предложила Джалисия.

– Это можно, – согласно кивнул Уильямс.

Спецпоселение представляло собой огороженную площадь на территории тюрьмы, где совместно обитали бывшие члены организованных преступных группировок; что-то вроде чистилища между адом «одиночки» и сравнительной свободой общего поселения, в пределах которого заключенные могут перемещаться в целом беспрепятственно.

– Мне к вольникам, – твердо определил Рипер.

– К вольникам? – Джалисия улыбнулась такой категоричности. «Вольниками» здесь именовались заключенные с наименее жестким режимом содержания. – Главный свидетель, да еще с пожизненным сроком, и вдруг почти что на свободе? Да вы там дня не протянете.

– Это как сказать, – лукаво осклабился Рипер.

– В каком смысле?

– А в таком. Скажем, у меня теперь есть новые друзья, которым авторитет «Арийского братства» по барабану – мол, было, да вышло все.

Понятно. Переход власти, в ходе которого Рипер сдает своих прежних подельников и получает за это режим послабления.

– И каких же это «новых друзей» вы имеете в виду? – полюбопытствовала Джалисия. – «Нацистских бунтарей»? «Техасский круг»?

«Нацистские бунтари», «Техасский круг» – и та и другая активные группы белых супремистов, издавна оспаривающие лидерство «Арийского братства» в тюремном рэкете и наркодилерстве. И стоит федеральной прокуратуре притопить «арийцев», как в возникшую брешь тут же полезет одна из этих или других группировок, стремясь утвердиться на тюремном рынке Америки с его многомиллионными оборотами.

Рипер возвел глаза к потолку.

– Имен я называть не берусь, но вы не хуже меня знаете, что природа не терпит вакуума.

– Итак, вы определяетесь, свидетельствуете против «Арийского братства», а я, со своей стороны, убеждаю тюремное начальство переселить вас к вольникам.

– Именно так, – кивнул Рипер.

– Но ведь «Арийское братство» вам этого не простит.

– Ничего, я готов на такой риск. К тому же я ведь сказал: меня готовы опекать мои новые друзья.

Ясно как день, что при обычном раскладе кидальщик в общей зоне представляет собой легко уязвимую мишень: у всех есть свои обоснованные причины с ним разделаться. Но Рипер не из таких. Для большинства заключенных его измена будет расцениваться как материя некоего высшего порядка – такого, куда им снизу не доплюнуть, а потому нечего и пытаться. Нечто сродни демаршам правительств, постоянно меняющих ради своей политической выгоды отношение к той или иной стране мира. Одним словом, «тонкий политик» со всеми его подлыми выкрутасами.

– Что ж, ладно, – подвела итог Джалисия. – С переводом вас к вольникам у нас, пожалуй, получится. Разумеется, после того, как вы дадите показания.

Улыбка Рипера померкла.

– Нет. Сначала перевод, иначе про меня как про свидетеля вы можете забыть.

– А к чему нам, собственно, спешить? – переменила тактику Джалисия. – Подождем пару недель. Вы подготовите показания, мы подготовим всё к переводу – и все счастливы.

Рипер снова подался вперед – близко; черные глаза завораживающе блестели.

– Вы, видно, все еще не поняли. Среди вольников мне будет безопаснее, и там я дам свои показания. А в одиночке… Кто-нибудь, кому надо, возьмет и подкупит охрану, и та откроет дверь в мою камеру до срока. А на общем дворе я их хотя бы загодя увижу.

В его словах определенно был смысл. В одиночке заключенному, казалось бы, безопаснее, но это лишь на первый и непосвященный взгляд. А на деле риск есть везде.

Рипер медленно поднялся, давая понять, что разговор окончен.

– Такое вот мое предложение. Вы меня перемещаете, а я подношу вам на блюде всю как есть головку «Арийского братства»: кушайте на здоровье. Короче, решайте, быть или не быть.

Он повернулся и зашаркал к тяжелой металлической двери; охранники следом. Джалисия осталась сидеть.

Расклад получался следующий. Если Рипер выполнит свою часть сделки, смертный приговор шестерым заказчикам убийства Прэйджера считай что обеспечен, а она, Джалисия Джонс, уподобится, можно сказать, Элиоту Нессу[8] в женском обличии – тем, что одним ударом прихлопнет, казалось бы, непотопляемый преступный синдикат, действующий в американских тюрьмах. Ну, а если после суда «Арийское братство» вздумает с Рипером посчитаться, то это уже его проблема. А вот те недели, что предшествуют суду, – это проблема для всех. Особенно заключительные пять дней, поскольку за пять дней до признания Рипера закон обязывает раскрыть личность главного свидетеля адвокатам, представляющим верхушку банды.

Пять дней. В них вся суть – можно сказать, свет клином. Сохранить Рипера в живых на протяжении пяти дней после его раскрытия, и тогда восторжествует справедливость. Смерть Кена Прэйджера и его семьи будет законным образом отмщена, а заказчикам убийства последует четкий сигнал: за смерть федерального агента вы заплатите собственной жизнью.

Джалисия разжала пальцы, тщетно пытаясь ослабить растущее напряжение. Надо что-то делать, причем безотлагательно. Чтобы Рипер эти пять дней до слушаний остался невредим. Надо что-то срочно предпринять. Но что именно?

Глава 03

Спустя шесть недель

Через простор залива Сан-Франциско Райан Лок пристально вглядывался в остров Алькатрас. Знаменитый – можно сказать, фирменный – городской туман ненадолго рассеялся, и проглянула яркая синева неба; стал виден не только остров, но и само грязновато-белое здание легендарной тюрьмы. По ступеням пристани к морскому трамвайчику спускалась стайка туристов, готовясь отправиться на экскурсию в бывшее место обитания самых одиозных преступников Америки. Правда, сам Лок присоединяться к экскурсантам не собирался. Он был здесь по делу. Хотя по какому именно, сам еще толком не прояснил.

Накануне вечером в нью-йоркской квартире, где Лок жил со своей подругой, тележурналисткой Кэрри Делани, раздался звонок. В отличие от большинства звонков делового характера, этот был сделан на домашний телефон, а женщина на том конце провода проявляла в разговоре спокойную настойчивость – тоже, кстати, в отличие от большинства клиентов, что-то истерично требующих срывающимися от волнения голосами (часто не без оснований: дело-то срочное).

После карьеры в армии он теперь работал высококлассным частным охранником, подчас берясь за работу, которая никому другому не по плечу. Во всяком случае, такая о нем ходила молва. Если коротко: спаси и сохрани того, кому грозит опасность, будь то шантаж, похищение или вымогательство. Кто не в теме, может счесть это функциями телохранителя или бронежилета, хотя Лок такой брутальный подтекст воспринимал с известной долей иронии, себя считая не бойцом, а скорее миротворцем. Устранителем угроз.

Женщина на том конце провода назвалась Джалисией Джонс, федеральным обвинителем прокуратуры Сан-Франциско. И сказала, что у нее к нему довольно деликатный разговор, лучше с глазу на глаз.

– Негусто, в плане сведений, – сдержанно заметил Лок, свободной рукой помешивая соус для пасты, которую готовил на ужин.

Джалисия добавила еще одну деталь: дело, собственно, о защите свидетеля на крупном судебном процессе.

– Так ведь у вас для этого, наверное, есть служба маршалов? – прозорливо уточнил Лок, осторожно, чтобы не обжечься, пробуя соус на вкус.

– Довольно специфичный расклад обстоятельств, мистер Лок.

– А что, на всем западном побережье нет никого, кто бы мог обеспечить тому человеку сохранность?

– Представьте себе. Речь идет о высококлассной – очень высококлассной – охране. Супер хай-энд.

Хай-энд. Достаточно расхожий пароль, означающий «с риском для жизни». А в данном случае, судя по приставке, может означать «как пить дать пристукнут».

– Мистер Лок, – продолжил женский голос, – все выводы вы сможете сделать при встрече. Ваш рейс из аэропорта Кеннеди завтра, в шесть утра. Билет в бизнес-класс будет вас ждать на стойке регистрации «Верджин Америка».

– А с чего вы, извините, решили, что я по одному вашему запросу ринусь спозаранку через всю страну?

После недолгой паузы Джалисия ответила:

– Потому что я навела о вас справки.

– То есть? – Лок отложил на кухонный прилавок ложку; по спине пробежал неуютный холодок.

Но Джалисия вопрос проигнорировала и, назвав номер рейса, повесила трубку.

Сзади на диванчике сидела Кэрри за проработкой какого-то своего материала. Рядом лежал их желтый Ангел – лабрадор из спецпитомника, – задумчиво положив морду ей на колени.

– Дела-делишки? – поднимая глаза от распечатки, спросила Кэрри.

– Какая-то дама из прокуратуры Сан-Франциско. Хочет, чтобы я с утра пораньше сорвался туда к ней, поговорить о защите какого-то свидетеля.

– А ты?

– Да ну их, – небрежно отмахнулся Лок.

Около четырех утра, продремав в общей сложности часа два, Райан заворочался, а затем вылез из постели. Кэрри тут же оккупировала местечко поуютней и, не открывая глаз, с сонной сипотцой спросила:

– Все-таки едешь?

– Ну а куда деваться, – вздохнул в ответ Лок.

– А что так?

– Понимаешь, если я не выясню, за каким чертом им понадобилось через всю страну вызывать к себе частного охранника, я ж с ума сойду.

Кэрри сонно хохотнула.

– Значит, точные у нее о тебе справки.

Пока Лок одевался, рядом, чуя перемену в распорядке, озабоченно засуетился Энджел.

– Помощника с собой берешь? – спросила Кэрри, опершись на локоть.

– Энджел пускай остается здесь.

– Я не о нем. Ты знаешь.

Райан, постояв, возвратился и присел на кровать. Отвел упавший на лицо Кэрри светлый локон; нагнувшись, коснулся губами ее виска. Сейчас вот взять и нырнуть рядом, в тепло постели… Преодолев секундный соблазн, Лок решительно поднялся.

– Мы с ним встретимся там, на месте. Он сейчас как раз в Калифорнии, навещает семью. Сказал, что подъедет во Фриско из Лос-Анджелеса.

Как раз сейчас Лок его и ждал – своего партнера Тайрона Джонсона. С ним они в свое время познакомились в Ираке. Тай был американским морпехом, а Лок, несмотря на американское происхождение, служил в британской военной полиции, в группе охраны. Меж собой они как-то сразу сошлись, и когда Райан наконец уволился со службы, Тай, тогда уже работавший в специализированной охране, подкинул Локу первую работу: в крупном медицинском холдинге, который тогда со всех сторон обложили защитники прав животных.

Сейчас, дожидаясь Тая, Лок разглядывал Алькатрас. Неудивительно, что из этого места не удавалось бежать никому. Если тебя тут же не прикончит жгучий холод воды и не унесет в открытый океан мощное течение, то все одно сожрут акулы.

Первым Тая заметил Лок, а никак не наоборот – вон он, наш гигант-афроамериканец, идет-гребет шагами баскетболиста так, что только набережная под ногами мелькает.

– Ох и долго пришлось сюда пилить, – сказал с гримасой Тай, когда они стукнулись кулаками, и закрутил в порядке разминки шеей.

– Ну так будем надеяться, что оно того стоило.

– Пойдем, – нетерпеливо махнул рукой Тай, беря Райана под локоток. – Глянешь, на чем я приехал. Вон она, моя красавица.

Мог бы и не указывать: и без того видно. Безусловно, вон тот «Линкольн Континенталь» шестьдесят шестого года, перекрашенный в лиловый цвет, уверенно вызывающий при разглядывании приступ мигрени.

– Ну, давай, жаль, – он с ревнивой гордостью выпятил подбородок. – Все равно не проймешь.

– И чем, интересно, мне тебя жалить?

– Да всем, что ты сейчас скажешь про мою лайбу.

Надо сказать, что музыкально-автомобильные пристрастия у них были традиционно перпендикулярны. Вкусы Лока на этот счет Тай считал откровенно пресными; Райан же неустанно твердил, что при их работе надо смотреться как можно непритязательней. А тут на тебе: навороченный лиловый «Линкольн», как у какого-нибудь рэпера или сутенера со стажем.

– Ну, это… – Лок замялся в поисках подходящей дефиниции, – весьма экстравагантно.

Он нырнул на переднее пассажирское сиденье, а Тай, обогнув авто, гордо занял место на водительском кресле. Салон был обит замшей под леопардовую шкуру, черную с пурпуром. Акустика «Боз» в шесть динамиков (кровь из ушей с гарантией хлестнет уже на малой громкости). А тут еще два дополнительных сабвуфера: кушай, печеночка, низы, пока не лопнула.

Тай надел зеркальные дорожные очки, и «Линкольн» с утробным урчанием отчалил от бордюра.

– Скажу тебе, Тай, хорошо мы в этой лайбе смотримся. Незаметно. Лично тебе не хватает только фетровой шляпы с пером. И будешь супергерой. Тайсон макается.

– Где твое чувство стильности, брат? – пожурил Тай.

– Дома, наверное, забыл. В Нью-Йорке. – Лок еще на раз оглядел салон. – Знаешь что? Это, пожалуй, первый.

– Что первый?

– Позыв первый. Раньше у меня такого не было: забираясь в тачку, сразу молиться, чтобы ее поскорей угнали.

По дороге к зданию федерального суда, где и была назначена встреча с Джалисией, Райан ввел Тая в курс дела, поведав в общих чертах о вчерашнем телефонном разговоре.

– Что-то я не пойму, – сказал после паузы Джонсон. – У них же для этого есть маршалы. Ты точно уверен, что мы им нужны для охраны свидетеля?

– Звучало, по крайней мере, так.

Тай, судя по всему, пришел в веселое расположение духа.

– Ну, тогда слетаем с ними в Канкун, попрохлаждаемся там недельку-другую. Затем сдадим их в целости обратно, а сами урвем от дяди Сэма жирный чек. Всего-то делов, верно?

Лок смотрел за окно. Они сейчас проезжали по Бэй-стрит, мимо бара «Салун Рыжего Джека». Снаружи там непринужденно болтали четверо или пятеро байкеров с шевронами «Ангелов ада» – такая же типичная деталь местного ландшафта, как вагончики фуникулеров или мост Золотые Ворота. Оптимизм Тая здесь, по всей видимости, не к месту. Тут определенно пахнет жареным. Не для того такого, как он, притащили сюда через всю страну по воздуху, да еще бизнес-классом, чтобы работенка на поверку оказалась «не бей лежачего», без всяких подводных камней.

Глава 04

Конференц-зал, где у Лока и Тая должна была состояться встреча с Джалисией Джонс, выходил окнами на Голден Гейт авеню – оживленную магистраль в центре Сан-Франциско. А буквально в паре кварталов восточнее располагался Тендерлойн, одно из самых злачных мест города, где на обочине валялись наркоманы, а проституирующие трансвеститы в открытую, средь бела дня, промышляли своим ремеслом. Чем, интересно, обусловлена такая близость храма Фемиды с наркопритонами и борделями – неужто простым совпадением?

Вон внизу, десятью этажами ниже, корячится со своей колченогой магазинной тележкой бездомный. Тележка постоянно кренится по скосу тротуара, норовя завалиться через бордюр. При попытке бомжа оттянуть ее на себя с тележки сваливается его свернутая подстилка для спанья. Как только он в попытке ее поднять отпускает тележку, негодница снова шаловливо приходит в движение. Вот так и жизнь людская. Едва что-то в ней налаживается, как происходит сбой где-нибудь еще, словно одно действие запускает другое. Уж не намек ли это на происходящее?

Дверь за спиной у Лока открылась, и в конференц-зал энергично вошла неожиданно молодая афроамериканка с приятными, резковатыми чертами лица, на ходу протягивая руку для приветствия. Тай, уже занявший место за столом, выпрямился на стуле с забавной чуткостью, ни дать ни взять учуявший добычу охотничий пес. Себя он считал любимцем женщин, но есть подозрение, что Джалисия Джонс едва ли входила в их число.

– Мистер Лок, рада вас здесь видеть, – сказала она с хорошо отрепетированной улыбкой.

Тай за спиной громко прокашлялся.

– Мисс Джонс, – улыбнулся Райан, – позвольте представить: мой партнер Тайрон Джонсон.

– Можно просто Тай, – с радушной снисходительностью улыбнулся тот.

Следом за Джалисией в зал вошел седеющий мужчина лет под шестьдесят. Локу он представился специальным агентом Томми Коберном из АТО. Рослый, дюжий, с седыми бачками и подозрительным взглядом исподлобья – по виду можно принять за пожилого байкера или за уголовника после отсидки.

Во всяком случае, именно так он поглядел на Джонсона, подавая руку Локу.

– Коберн, – сухо представился он.

– Привет, – махнул рукой Тай, не снимая со стола ножищ в кроссовках.

Судя по взгляду Джалисии, чары дамского любезника на нее определенно не действовали.

– Ну что, мистер Лок, мистер Джонсон, – она поочередно оглядела гостей, – информация вот какая. Два последних года служба по борьбе с оргпреступностью Сан-Франциско вместе с рядом других федеральных ведомств готовила дело против тюремной банды – так называемого «Арийского братства» – и ее пособников. – Джалисия сделала секундную паузу. – Вы, должно быть, о ней наслышаны?

– Свора белых отморозков-супремистов? – догадался Лок. Жизнь бок о бок с такой одержимой профессионалкой, как Кэрри, снабжала его целым кладезем всевозможной информации (обычно бесполезной) обо всех аспектах жизни в США.

– Так вот, эти ребятки теперь повзрослели, заматерели и действуют отнюдь не в одних лишь тюрьмах, – сообщила Джалисия. – Они плотно взаимодействуют с рядом ультраправых расистских организаций и контролируют оборот наркотиков, проституцию, а также рэкет. Словом, куда ни ткни, везде они.

– В ходе расследования мы внедрили своего агента в одну из их групп, которая от имени «Арийского братства» занималась, предположительно, поставками оружия и взрывчатки, – внес дополнительную ясность Коберн. – И когда эти боевики выявили нашего агента, верхушка «Братства» из тюрьмы распорядилась уничтожить его и его семью – да не просто убить, а казнить ритуальной, в их понимании, казнью.

– И вот теперь мы рассчитываем открыть против главарей «Арийского братства» новый процесс, – продолжила Джалисия. – О сговоре с целью совершения тяжкого убийства первой степени – преступления, за которое я как обвинитель буду требовать смертной казни.

Лок поднял руку.

– Сам я не юрист, – вставил он, – но, насколько мне известно, существование сговора очень сложно доказать.

– Вы правы, – с холодком глянула на него Джалисия. – Но это если против вас не показывает один из ваших же ключевых сообщников.

– Первая крыса с тонущего корабля? – сообразил Тай.

– Мы предпочитаем термин «негласный осведомитель», – недовольно заметил Коберн.

– И этот ваш осведомитель уже фактически спустил курок? – полюбопытствовал Лок.

– Пока ерзает. Вбросил кое-какие имена, но не по-крупному. Однако если его показания склонят присяжных к обвинительному вердикту, то верхушка этих «арийцев» вмиг позабудет о «Братстве» и примется сдавать своих киллеров, лишь бы уберечься от камеры смертников.

Лок кивнул. В самом деле, внутренний осведомитель – щель в доспехах любой преступной группы. Стоит ему запеть, как единый фронт рассыплется и начнется поспешная сдача исполнителей убийства. Сколько уже было таких случаев. Причем в достаточно громких делах. Сделки, компромиссы. Бартер, баш на баш. И в конечном итоге – предательство, выдача. Честь у бандитов не более чем романтический флер, который, как правило, развеивается в преддверии камеры смертников. Исключения редки.

– И кто же этот деятель? – задал вопрос Лок.

– Звать Фрэнк Хейз, кличка Рипер.

– Главный свидетель, стало быть. Ну, и где вы его сейчас держите?

– В тюрьме «Пеликан Бэй», блок строгой изоляции.

– Одиночка, значит. – Райан растерянно развел руками. – В таком случае мы-то вам зачем? Пусть себе сидит-посиживает. Где, как не там, ему полная безопасность.

Джалисия пошелестела какими-то бумагами.

– За решеткой он уже десять лет, из них пять в одиночной камере. И вот теперь заявляет, что даст показания только после того, как мы переведем его в общую зону с облегченным режимом.

– Ишь ты, – усмехнулся Лок. – А не многовато он просит?

Боковым зрением он заметил, что Коберн пытливо на него поглядывает.

– Много не много, но на своем стоит твердо. Пробовали по-разному, но переубедить его не можем. Говорит, что не скажет для суда ничего, пока не окажется на одном дворе с вольниками. Такая вот дурацкая ловушка – ни взад, ни вперед.

– А он понимает весь риск, прежде всего для себя? – спросил Лок.

– Да уж как не понять, – ответил Коберн, – сиделец со стажем. Знает, что к чему. В «Пеликан Бэй» он, похоже, спаялся с другой тюремной бандой – тоже белых экстремистов, – с которыми чувствует себя в безопасности.

– Ну так заберите его оттуда, – предложил Тай. – Переведите в другую тюрьму или еще куда понадежней. В дом какой-нибудь.

– Перевозить его – слишком большой риск, – возразила Джалисия с решительностью, выдающей, что этот вариант она уже обдумала на сто ладов. – К тому же если боевики «Арийского братства» подошлют к нему убийцу, то в менее охраняемом помещении он станет еще более легкой добычей. В «Пеликан Бэй» Рипер, по крайней мере, у нас на глазах.

Лок задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.

– Ситуация получается действительно патовая. Если вы не переводите его в поселение, то лишаетесь ключевого свидетеля. Если переводите, то тем самым увеличивается шанс, что до слушаний его кто-нибудь там грохнет. В этом и есть ваша дилемма?

Джалисия, выпрямившись на стуле, смерила его пристальным взглядом.

– Нам нужна подстраховка, чтобы с этим человеком ничего не случилось. И нужна она здесь. Я, кажется, уже говорила, что перевозить его небезопасно. А потому лучше, если за ним до слушаний кто-нибудь будет дополнительно присматривать. По целому ряду причин.

– Вы считаете, он замыслил побег? – поднял глаза Райан.

– Этого тоже нельзя исключать, – бросил Коберн.

Джалисия, сцепив под подбородком ладони, еще раз глянула на Лока.

– Сегодня в полночь мы обязаны раскрыть Рипера представителям защиты как нашего главного свидетеля. После этого на протяжении пяти дней он будет давать показания в федеральном суде Сан-Франциско. И все эти пять дней наша задача – главная – будет состоять в том, чтобы он дышал.

– Да вы тут, я вижу, не в своем уме, – подытожил, вставая, Лок. – Уберите его отсюда. Переведите в безопасное укромное место, как сказал Тай.

– Пробовали, – Джалисия с тягостным вздохом отвела глаза. – Бесполезно. Человеку с таким досье судья просто не дает санкции. Поверьте, я уже дважды обращалась именно с этой просьбой, и меня оба раза поднимали в суде на смех. И выставляли, естественно. Другая тюрьма, говорите? Мы недавно кое-как переправили туда еще шестерых, против кого он думает свидетельствовать. В Колорадо, тоже в «строгач». Так что Рипера туда нельзя определить по умолчанию. А безопасность ему на это время обеспечить необходимо, и потому самым безопасным на сегодня местом во всей Калифорнии является «Пеликан Бэй».

– И что вы хотите от меня? – язвительно спросил Лок. – Чтобы я его выгуливал в самой тюрьме? Вот уж действительно, умнее ничего не придумаешь. Ты меня подкинешь обратно в аэропорт? – повернулся он к Таю.

– Само собой.

Джалисия хотела что-то возразить, но он оборвал ее:

– Мой старик, помнится, в подобных случаях говаривал: «Я, быть может, и тупой, но не сумасшедший». То же самое могу сказать и о себе. Может, обо мне и ходит слава как о дурачке-заступнике в заведомо проигрышных делах, но даже мне хватает ума не браться за такое вопиющее безумство.

Джалисия настигла Лока у двери и, прежде чем он ее открыл, положила ему руку на предплечье.

– Пока вы не ушли, мне бы хотелось вам кое-что показать. Ну, а там сами решайте, как быть.

Глава 05

Присоединенный к ноутбуку видеопроектор отбрасывал на экран затемненного конференц-зала мутноватую серо-зеленую картинку – ту самую, с присланной Джалисии дивидишки. Объект съемок камера выискала не сразу: какой-то человек под прицелом, посреди окруженной толстенными деревьями опушки. Съемку частично преграждало чье-то плечо с упертым в него ружейным прикладом. Было понятно, что жертва мужского пола, но это, пожалуй, и все, что различалось на смазанном, текучем зернисто-зеленом изображении.

– Сейчас, минуту, – сказала Джалисия, возясь с ноутбуком. Полоска индикатора звука дергалась на максимуме.

С экрана сквозь шум помех донесся сильно искаженный голос, по всей видимости того, кто обращался к заложнику:

«Нам нужен ответ, Кенни».

– Это и есть ваш подпольный агент? – спросил Лок.

Джалисия кивнула.

Агент АТО таращился на ствол, но лицо ему по-прежнему заслонял человек, что держал ружье.

«Вы знаете, кто я».

В ответ опять странно низкий, с каким-то чугунным призвуком голос:

«Что ж, ладно. Может, это освежит тебе память».

– ФБР сделало анализ голоса, – сказала Джалисия. – На самом деле он принадлежит женщине, но его намеренно исказили, чтобы это скрыть.

В кадр ворвался рев мотора, после чего агент произнес что-то не совсем внятное.

– «Господи, только не это», – подсказала Джалисия, восполняя дефект аудиозаписи. Судя по сдержанной интонации, материал она отсмотрела несколько – а быть может, и десятки – раз, так что содержание записи ее уже не шокировало.

Внезапно камера нырнула агенту через голову и остановилась на черном мини-вэне. Его боковая дверца была отодвинута, внутри виднелись двое – женщина средних лет и мальчик-подросток, оба голые и связанные, с кляпами во рту.

Лок замер. Зубы у него непроизвольно скрежетнули, желудок скрутило. Он узнал эту женщину и моментально понял, кто был этот агент. Крутнувшись на стуле, он вперился в Джалисию, которая тактично отвела глаза.

– Это кто, Кен Прэйджер? – произнес Райан голосом, срывающимся от эмоций.

– Ты его знаешь? – спросил Тай с плохо скрытым удивлением на такую реакцию друга.

– Мы с ним вместе росли. Дружили. Играли в футбол. Я был у него на свадьбе. – На шее Лока появились бисеринки пота. – И вы это, видимо, уже выяснили? – повернулся он к Джалисии.

– Кен неоднократно вас упоминал, – подал голос Коберн.

Джалисия провела пальцем по тачпэду ноутбука. Лок машинально проследил путь курсора к кнопке «пауза».

– Не останавливайте, – сказал он. – Я хочу просмотреть все.

– Да зачем это тебе, дружище… – мягко вмешался Тай.

– Тайрон, – Райан ожег его взглядом, – не встревай.

Следующие несколько минут растворились в экранной кровавости. Жену и сына Кена Прэйджера выволокли из фургона. Аарона, которого Лок последний раз видел нежного вида подвижным семилеткой, под ружьем заставили вырезать на спине отца свастику. Слышалось, как где-то на заднем фоне приглушенно давится рыданиями жена Прэйджера Джанет.

Жгла горло прихлынувшая желчь; приходилось ее сглатывать, чтобы не вырвало. Ногти впивались в ладони так, что прокалывали кожу. Ужасов в своей жизни Лок понавидался достаточно: самодельные взрывные устройства, от которых людские внутренности бьют вверх празднично-ярким фонтаном; безвинные женщины и дети, скрупулезно, со знанием дела разделанные на части; нескончаемый парад людской гнусности, извращенности и порока.

Иногда у него получалось вмешиваться, но в основном приказы сверху вменяли просто наблюдать. Выучка военного охранения вменяла не только (а иной раз не столько) реагировать, но и анализировать ситуацию по мере ее развития. Правила действий были достаточно просты: если происходящее не угрожает безопасности охраняемого напрямую, то следует ограничиваться одним наблюдением, без активного вмешательства. Но в данном случае дело было совсем в другом. Пускай они с Прэйджером не виделись вот уже сколько лет, Кен был Райану близким другом, почти что братом, как сейчас Тай. А близких друзей у Лока насчитывалось не так уж много – по пальцам перечесть, – и дружба эта была и оставалась нерушима.

Наконец съемка подошла к концу. От Джанет и Аарона бандиты избавились, поставив их на колени и хладнокровно расстреляв в затылок. К тому моменту, как они разделались с Прэйджером, Лок испытал что-то похожее на облегчение. Подумайте сами, какой мужчина захочет жить после того, как у него на глазах убили его жену и ребенка?

Обрыв записи был встречен дружным молчанием. Потрясенность у Райана сменилась холодной яростью. Джалисия захлопнула ноутбук, а Коберн поднялся и раздвинул жалюзи. В конференц-зал потоком хлынул погожий, чуть водянистый свет Сан-Франциско, беспечно упав на дальнюю стену, где еще с минуту назад крови было больше, чем на плахе мясника.

– Оставьте нас на минуту одних, – произнес Лок, вскользь поглядев на Джалисию с Коберном.

Те без слов удалились, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Теперь ты, наверное, за это возьмешься? – первым, почти утвердительно, спросил Тай.

Лок молча кивнул.

– Тогда и я с тобой.

– Ты же видишь, дело небезопасное, – вздохнул Райан.

– Вот именно, – запальчиво бросил Джонсон. – Потому тебе нужен кто-нибудь, чтоб приглядывал за твоей спиной. Не переживай, старина. У нас в квартале половина ребятни прошла через тюряги. Так что порядки я знаю.

Лок несколько растерялся. Если вдуматься, то Кену Прэйджеру теперь ничем не поможешь – ни ему, ни его семье. Сюрпризом было даже то, что он был негласным агентом Бюро. А если что-нибудь случится с Таем? Просто представить невозможно.

– Тебя одного, брат, я туда не пущу, – с тихой настойчивостью сказал тот. – Ты знаешь, мне это поперек души.

– А мне не по душе, что ты вроде как обязан это делать, – отреагировал Лок на обеспокоенность Тая.

– Можно подумать, ты сам ввязываешься в это с превеликой радостью, – проницательно заметил тот. – Просто он был тебе другом.

– Да, был.

– Ну так вот. – Джонсон положил на плечо Локу свою увесистую ладонь. – Значит, ты понимаешь, почему я не пускаю тебя туда одного.

Глава 06

Облаченный в стандартную синюю робу заключенного УИУК[9], Лок озирал окрестности из иллюминатора двухмоторной «Сессны», которая, проворно снижаясь на подлете к пункту назначения, пронырнула сквозь низкий слой береговых облаков. Отсюда открывался вольный обзор на места, где ему предстояло провести ближайшие пять дней. Прежде всего взгляд падал на обширную лесополосу, окружающую тюрьму фактически с трех сторон. К востоку могучие древние секвойи, словно чураясь такого соседства, отступали прочь и всходили, редея, на уступчатый гористый гребень, от которого на запад тянулся величавый простор Тихого океана. Вот он, современный вариант Алькатраса: тюрьма строгого режима «Пеликан Бэй».

Откровенно говоря, угодий такого размаха Лок здесь видеть не ожидал. Двести семьдесят пять акров среди фактически необитаемой местности, на самом что ни на есть севере Калифорнии; дальше начинается штат Орегон. Заключенному даже если и удастся перелезть через многочисленные заборы под током, проползти сквозь петлистые извивы армированной колючей ленты, пробраться мимо сторожевых вышек, то куда ему будет податься потом? Понятно, есть там вблизи Кресент-Сити, но он битком набит охранниками, что обитают там со своими семьями, – согласитесь, не самое идеальное место для укрытия.

Лок откинулся на сиденье, еще раз мысленно прокручивая легенду, которой их с Джонсоном снабдила Джалисия. Один мутный клиент из Лос-Анджелеса, которого они с Таем охраняли, уволил их под каким-то надуманным предлогом, да еще и, сука, отказался платить. Когда они все равно пришли за баблом, их там встретила уже новая охрана. Завязалась перебранка, а затем и потасовка, в ходе которой один из тех перцев оказался с продырявленной башкой. В итоге им обоим впаяли по пятнадцать лет за убийство. В вареве насилия, секса и тщеславия, какое представляет собой Лос-Анджелес, такая история звучала вполне заурядно, а потому не должна была привлечь к себе особого внимания. Ну, а к той поре, как у кого-нибудь из сидельцев возникнут к новым сокамерникам вопросы или подозрения, краткосрочная отсидка Райана с Таем уже подойдет к концу.

Коберн также сказал, что об их задании осведомлен лишь узкий круг людей – доставляющие их в тюрьму маршалы, и те не в курсе. Единственно, кто знает об их подлинном статусе, это начальник тюрьмы Луис Маркес.

Лок откинулся чуть дальше и изогнул шею; при этом в запястья впились наручники, а поясная цепь, к которой крепились ножные кандалы, больно защипнула кожу живота. Зато так лучше становились видны бетонные коробки, в которых обитали заключенные (три четверти из них – пожизненно: так и умрут в этих стенах). Одну из сторон тюремной территории занимал блок строгой изоляции – эдакий гигантский икс с выступом центрального строения. А напротив, через полоску проезжей части, тянулись не менее обширные прямоугольники общей зоны, с травянистыми внутренними двориками посередке: обиталища вольников. Здесь Локу с Таем и предстоит обосноваться. Рядом с Рипером. И несколькими тысячами потенциальных убийц, каждый из которых закален долгими годами заключения.

В целом задание фактически неподъемное, что, как ни странно, делает его более простым. Когда сопровождаешь по багдадскому базару высокопоставленного генерала или, скажем, доставляешь британского премьер-министра в отель Белфаста, начеку заставляет быть то, что ты никогда не знаешь, откуда именно исходит угроза. И исходит ли она вообще. Здесь же не приходится и гадать: она исходит в равной степени отовсюду, в том числе и от того, кого ты приставлен охранять.

Что и говорить, пятидневка предстоит напряженная. Но если эти дни нацелены на то, чтобы рассчитаться с заказчиками убийства Прэйджера с семьей, то быть по сему.

Самолет резко накренился влево, и вместо тюрьмы иллюминатор заполонил неоглядный синий простор океана с белыми барашками волн, бьющихся о крутые, грозные даже с высоты береговые утесы. Лок попытался устроиться поудобнее.

В бортовом динамике задребезжал голос пилота, эдакий робот с металлическим призвуком юмора:

– Уважаемые господа, через минуту наш борт приземлится в аэропорту «Пеликан Бэй»! Летайте самолетами «Засракфлота», лучшей из худших авиакомпаний Америки!

И в самом деле, через несколько минут «Сессна», проделав отрезок пути под облаками, жестко ткнулась шасси о взлетную полосу.

Лока по инерции мотнуло вперед; от удара лбом о впередистоящее кресло его уберегла мясистая длань сидящего рядом маршала, похожего на задумчивого медведя. Самолет подрулил к дальнему концу полосы и с упругой дрожью остановился. Как только пилот заглушил двигатель, Райана поторопили в головную часть самолета к трапу; на расстоянии вели следом Тая. В солоноватой туманно-бензиновой дымке их повели к двум ждущим у обочины «Лендкрузерам» без номеров. Машины, держась хвост в хвост, обогнули Кресент-Сити и по Лейк-Эрл драйв взяли курс на северо-восток.

Лок в одиночестве сидел на заднем сиденье хвостовой машины, уже подъезжающей к одной из самых зловещих тюрем США.

Хорошо, что Кэрри его сейчас не видит. Он позвонил ей из офиса Джалисии, надеясь, что дома включен автоответчик, но трубку на третьем гудке взяла сама Кэрри. Пришлось объясняться, скомканно и расплывчато, как только возможно. Да, Тай тут, рядом. Работенка так себе, дней на пять. Опека свидетеля. Ни слова о том, что заставило его взяться за эту работу и чем она может обернуться.

Кэрри молодец – как могла, делала вид, что ни о чем не беспокоится.

– Значит, поездочка удалась? – с напускной беспечностью поинтересовалась она. – Не зря все-таки летел во Фриско?

– Ты же видишь, – ответил он.

С Кэрри у них был уговор: какой бы у нее ни был репортерский нюх, деталей она не выспрашивает и лишних вопросов о его работе не задает; если надо будет, он сам все скажет. А уж в данных обстоятельствах что-либо разбалтывать попросту глупо.

Постепенно в ходе разговора возникла нелегкая тишина.

– Райан, – подала голос Кэрри. – Все-таки скажи: ты в порядке?

– Ну да. А что?

– Да не знаю. Голос у тебя какой-то… рассеянный.

– Да это я так. Просто день выдался долгий.

– А эта твоя работа… Мне точно нет причины беспокоиться?

– Да что ты. Я же говорю, тут со мной Тай. Так что все будет в ажуре.

– Смотри у меня. Значит, пять дней, и ты дома?

– Кэрри…

Где-то на заднем фоне запиликал мобильник.

– Ой, там у меня сотовый. Ну ладно, целую. Смотри, береги себя. Обещаешь?

Вот, собственно, и всё. Она ушла со связи прежде, чем он успел сказать, как ее любит и скучает по ней. Теперь, сидя в «Лендкрузере», оставалось лишь гадать, получится ли когда-нибудь все это ей сказать. Эх ты, надо все делать вовремя, пока есть возможность.

Минут через десять машина повернула направо и мимо пустующего КПП въехала на территорию «Пеликан Бэй». Затем дорога пошла влево; отрезок оказался неожиданно длинным. Наконец «Лендкрузер» остановился, по всей видимости, перед зоной карантина. Задняя дверца открылась, и Лок выбрался наружу. Вокруг над заборами с пропущенным током, где сверху еще и вились петли бритвенной «колючки», вздымались пулеметные вышки. Здесь Локу с Таем предстояло продержаться пять дней.

– Так-то, – усмехнулся маршал, завидев, как озирается вновь прибывший. – Добро пожаловать в ад, говнюк.

Глава 07

– Рипер? Скатывайся. На выход.

Рипер спрыгнул с верхнего топчана своей камеры-одиночки. Поднял руки, выгнулся, со смаком потянулся. Обычно тюремщиков для выгула за ним приходило сразу четверо, не меньше, а тут только двое. Хороший знак.

– Куда меня? – спросил он у лейтенанта Уильямса.

Среди тюремных копов Уильямс был самый, можно сказать, терпимый. Во всяком случае, не дергал твою цепь, пока ты не дергал его. И, что редко для надзирателя, не держал на тебя зуб. Словом, не шкурился.

– Давай-ка лучше на выход, а? – игнорируя вопрос, поторопил тот.

– Без базаров. – Рипер сделал руки по швам, а затем скрестил их на груди. – Как только скажете, куда меня определили.

Из-под зажима своей неразлучной планшетки Уильямс вытянул верхний лист и сунул в окошко раздачи. Рипер подошел и, подхватив, с интересом уставился в бумагу. Обратно лист он подал с улыбкой.

– Уж не знаю, как ты все это провернул с начальством, – сказал Уильямс, неторопливо пристегивая лист обратно к планшетке. – Хотя собственно, мое-то какое дело.

– А ты что, лейтенант, не слышал? Я ж перевоспитался.

– Ах, вон оно что, – беззлобно ухмыльнулся Уильямс. – Барахло свое собрал?

– Сейчас, – озабоченно заторопился Рипер. – Дай пару минут.

– Буду ровно через две.

И Уильямс с военной четкостью развернулся на каблуках.

Рипер замер, вслушиваясь, когда надзиратель со своим напарником по этажу выйдут через электронную дверь в конце коридора. Когда дверь гулко грохнула, он взялся собирать свои нищенские пожитки, в основном книги. Когда сидишь один, взаперти, двадцать три часа в сутки, приходится чем-то занимать ум, иначе свихнуться впору.

Долго, долго он мечтал об этом дне, хотя толком уже и не верил, что тот когда-нибудь наступит. Для такого, как он. С таким шлейфом делишек за спиной. Со времени перевода из Сан-Квентина в «Пеликан Бэй» к нему дважды подселяли сокамерников – по одному, разумеется. И оба раза не таких, какие бы его устраивали: то кашляют, то трещат без умолку, а то и храпят. Словом, доводят до такой точки, что не остается ничего иного, как от них избавиться. Причем цвет кожи здесь даже не главное. Просто Риперу с ними как-то не сиделось.

Случались и убийства. Во дворе. В душевых. На первых порах, когда заключенных в «Пеликан Бэй» еще кормили в общей жральне, он, помнится, удушил одного пожилого мекса за то, что тот поднес ему холодный кофе. А фигли… Из-за одних убийств ему прилетало по шеям, другие сходили с рук. Ну посидит, поморится недельку-другую в карцере, и дальше что? Что ему, спрашивается, такого сделают – накинут еще двадцатку? Это при трех-то пожизненных, не подлежащих обжалованию сроках? Да ради бога. Похоже, это понимала и охрана, и начальство, и вся исправительная система; понимала, а потому убийства внутри тюрьмы стали проходить в основном под грифом БЧУ, то есть «без человеческого участия». Иное дело, понятно, убийство «крота» из Бюро и даже сам приказ о его устранении. Тут дело запахло камерой смертников, что впервые за долгое время придало мыслям Рипера другое направление: он стал задумываться о своем будущем.

А вон и Уильямс возвращается: слышно по походке. Рипер еще на раз оглядел свою родную, вконец опостылевшую камеру – не камеру, а скорее камору два на три – и, подхватив коробку с вещичками, ступил в узкий коридор.

Идя впереди охранников, он дошел до конца коридора, и дверь перед ним отворилась. Еще два коридора, еще две двери, и он уже снаружи. В лицо дохнуло ветерком. Всё, одиночка позади.

Это всего лишь первый шаг. Через пять дней, если все пойдет по плану, он распрощается со всем этим местом навсегда.

Вот тогда действительно начнется его миссия.

Глава 08

«Чего только не сделаешь для своей страны», – с усмешкой думал Лок, стоя лицом к стене в крохотной карантинной зоне. Пальцы рук касались беленого бетона, ноги были расставлены на ширине плеч. За спиной внизу корячился тюремщик с фонариком.

– А ну-ка, левую ручку вниз и раздвинуть сзади щечки, – донеслась команда.

Лок покорно повиновался, утешая себя тем, что мужчины с определенного возраста даже платят врачам, чтобы те подвергали их примерно такой же унизительной экзекуции, да еще и на ежегодной основе.

– Кошна чистая, – невозмутимо доложил тюремщик своему старшему коллеге, после чего обернулся к Локу – Можешь надеть трусы.

До того как они перешли в руки службы маршалов, Тай, по прикидкам которого больше половины ребят, с которыми он рос на Лонг-Бич, сейчас наверняка пользуется по стране гостеприимством пенитенциарной системы, успел преподать Локу азы тюремного лексикона. «Кошна» на местном жаргоне означала ректальный проход, известный также как «кошелка». В ней обычно прятались и переносились наркотики, деньги или, что чаще, заточки местного изготовления, больше известные как «тычки».

Лок развернулся. Двое надзирателей изучали его досье. Тот из них, что рассматривал ему ректальный проход, кивнул на Тая:

– Вас двоих, я вижу, сюда определили вместе. Только в блоке вам лучше держаться по отдельности. А то белым может не понравиться, что кто-то из их числа водит шашни с черным. Могут посмотреть косо.

Насчет «косо» он наверняка имел в виду «прибьют и глазом не моргнут». Разделение по расовому признаку – вещь тоже неукоснительная для всех заключенных; этот неписаный закон они с Таем уже обсуждали. Это затруднит общение, но вместе с тем обеспечит доступ к каждой из двух мощных тюремных группировок. Если Локу будет грозить разоблачение или окончательно сгустятся тучи над Рипером, Тай, вероятно, заранее услышит об этом от темнокожих заключенных. Для самого же Райана первым предупреждением станет заточка в спину где-нибудь в душевой, прямо под струей.

Оба охранника все еще увлеченно разговаривали над пристегнутыми к планшетке досье.

– Джонсон, – обратились они наконец к Таю, – будешь в блоке «А», в восьмом секторе. Лок, ты тоже по соседству. Но имейте оба в виду насчет того, что вам сейчас сказали. Если будете общаться, как на воле, может случиться всякое. Никто и глазом моргнуть не успеет. Так что смотрите.

– Держитесь лучше каждый среди своих, – посоветовал надзиратель, что постарше, – тогда и проблем не огребете.

– Поглядим.

В камере 845 на верхнем топчане восседал, скрестив ноги, Рипер и увлеченно вывязывал крючком что-то вроде круглой цветастой шапочки-«пидорки». Удивляло уже само вязание; о личности вязальщика и говорить нечего. Габариты Рипера впечатляли даже в сидячем положении. После десятка лет отсидки он не только не усох, но, кажется, еще и раздался, как в мышцах, так и в костях. Первое впечатление такое, будто смотришь на большую белую акулу, что бороздит океан в кровожадном стремлении кого-нибудь слопать. И вот с этаким зверем Локу теперь предстояло поселиться в одной клетке. Под два метра ростом и за центнер весом, с бочковатой грудью и гротескными бицепсами, Рипер был словно накачан воздухом. На широченных плечах с короткой бычьей шеей сидела квадратная голова с моржовыми усами. Глаза темно-серые, ближе к черному. Ну прямо живая картинка из книжки Луиса Ламура[10], по десять центов пачка; такие просто обязаны быть в фаворе у отцов-основателей «Арийского братства».

Когда Рипер поднял глаза, Лок быстро отвел взгляд с него на здешнее убранство. В отличие от других камер, мимо которых Лок по пути сюда продефилировал с дежурным надзирателем, в обиталище Рипера напрочь отсутствовали постеры со смазливыми голышками. Напротив, впечатление такое, будто здесь недавно был да сплыл какой-нибудь странный гибрид из богинь домоводства – Марты Стюарт с Евой Браун, что ли. К стенам были любовно приколоты образчики вязания и вышивки, а на спинке пустующей двухъярусной койки горделиво висела вязаная жилетка. Свое вязание Рипер заботливо отложил.

– Это что еще за ком с горы?

– Твой новый сосед по камере.

– Рипер ни с кем в соседстве не состоит. Тем более с каким-то там жухалом. – Он снова взялся за вязание. – Посели его где-нибудь в другом месте.

Молодой надзиратель сунул оба больших пальца за пояс со спецсредствами.

– Еще одно слово, Рипер, и пойдешь себе обратно в одиночку. Ясно?

Тот мягко спрыгнул со своего топчана на бетонный пол. Коп при этом положил руку на объемистый баллон с перечным газом.

Рипер мельком глянул на нижний топчан, представляющий собой, в сущности, бетонную плиту, на которой были разложены его книжки: от джентльменского набора тюремной классики вроде «Майн кампф» и «По ту сторону добра и зла» Ницше до сравнительно мирного «Вяжем-повяжем: умелые ручки» – невинного пособия для домохозяек, которое, впрочем, в подобном антураже тоже приобретало оттенок зловещести.

Немигающий взгляд Рипера, безусловно отточенный годами тюремных противостояний, перекочевал на Лока.

– Спать можешь на полу.

Коп сделал шаг назад в проход между камерами и дал отмашку еще одному надзирателю, дежурящему невдалеке за тумблерами.

– Давай, закрывай восемьсот сорок пятую.

Спустя секунду решетчатая дверь камеры задвинулась, и Райан оказался запечатан наедине с Рипером.

Ярусом ниже и двумя камерами дальше происходило тюремное крещение Тая, не в пример более теплое. Со стороны впечатление такое, будто блудный сын возвратился в родные пенаты, где его с радушным смехом облапил двухсоткиловый черный громила, заполняющий там, казалось, все мыслимое пространство:

– Ба-а, кого я вижу! Слыхал я, слыхал, что ты плывешь к нашим берегам. Никогда бы не подумал, что сидеть будем вместе, бок о бок.

Тай скинул свои убогие пожитки на нижний топчан и приветливо оглядел сокамерника:

– Действительно, Марвин, вот так встреча. Вот уж не думал, не гадал… Как твои делишки? Как мама?

– Да ничего, нормально. На почки только жалуется: солей многовато.

Учитывая места, в которых Тай рос, и то, что большинство его буйных сверстников, молодых да ранних, школу заканчивало уже в колонии для несовершеннолетних, кое-кого из них он вполне ожидал здесь увидеть.

Марвин смолоду связался с «крипами» – одной из двух самых известных уличных банд Калифорнии (вторая – «блады», тоже темнокожие). В банде этот бугай ходил под кличкой Пусик (кто сказал, что в организованных преступных группах люди лишены чувства юмора?).

Марвин все не выпускал Тая из объятий.

– Что, с военным своим геройством завязал наконец?

– Как видишь, – пожал плечами Тай. – Ну, а ты здесь за что?

– Да вот, понавешали всякой сфабрикованной херни, – обиженно развел руками Марвин. – Теперь отдуваюсь.

Это само собой. Спроси любого из заключенных, за дело он здесь сидит или нет, и в ответ услышишь, что вины на нем нет никакой – в крайнем случае, подстава, связанная обычно или со «стволом», или с наркотой, или и с тем и с другим. И спорить тут бесполезно.

Тай присел, а Марвин, блестя глазами, принялся потчевать его именами старых знакомых по кварталу и тем, что с ними сталось (перечень делился примерно поровну между убитыми и посаженными). Видеть Тая он был душевно рад и совершенно не расстраивался, что его друг детства, единственный из всех шедший по жизни праведным путем, теперь вот тоже загремел в тюрягу. Налицо была даже какая-то извращенная гордость за товарища, который наконец-то одумался и стал таким же, как все, честным сидельцем, а не позорной белой вороной (признаться, Тай и вправду себя ею немного ощущал). Тоску навевал энтузиазм, с которым Марвин выкладывал, кого и как из их общих корешей замочили, кто сейчас какую зону топчет и сколько им еще осталось сидеть.

– Понятно, – задумчиво протянул он, когда Марвин приостановился отдышаться. – Слышь, братуха, – Тай доверительно подался вперед. – Ты здесь всех знаешь. Скажи, кого мне, по-твоему, следует остерегаться?

– Остерегаться? Да почитай что любого; все еще те охнари. И то, что ты попал сюда как мокрушник, всем по барабану. В смысле, мне-то как раз нет, я тебя уважаю, – поспешил оговориться Марвин. – Ты, небось, в боевых своих походах говнохренов понащелкал столько, что нам тут всем и не снилось.

– Есть немного, – с хитрецой улыбнулся Тай.

– Тогда скажу тебе, что за птица к нам нынче залетела. Как раз сегодня, перед самым вашим прибытием.

Тай поднял брови: дескать, о ком речь?

– Вон он, елдун этот тухлый. Рипер. Только что перевели сюда из одиночки.

– А кто он?

– Кто? Да тот, кто в этом блоке нам всем как бельмо, – сказал Марвин, шмыгнув носом на манер домохозяйки, не одобряющей новых соседей.

– Все равно не возьму в толк.

Марвин посмотрел Таю прямо в глаза.

– Он парень, которого тебе с твоим корешем положено пасти. Оберегать, стало быть.

– Что за фуфло ты гонишь, Марвин?

– Сколько вам платят, Тайрон? Потому что сколько бы они вам ни сулили, все равно маловато будет.

Тай протяжно вздохнул.

– Как ты узнал?

– Рипер уже несколько лет мотал в одиночке. И вдруг его ни с того ни с сего выпускают в общий блок. А тут и вы с корешем влетаете на всех парусах по какому-то липовому мокрому делу, о котором никто и слыхом не слыхивал… Никогда не пытайся обсидеть сидельца, Тай.

Джонсону подумалось о Локе; вспомнилось, как посерело его лицо при вести о смерти друга и его семьи. Он повернулся к Марвину.

– Мне понадобится твоя помощь. В том, чтобы с Хейзом ничего не случилось.

– Ты просишь об этом меня?

– Да, – с ударением сказал Тай, – прошу.

– Ты знаешь, за что сидит этот подонок? Он убил двоих темнокожих девчонок вместе с отцом. Эти девчушки могли быть нашими сестрами.

– Ты знаешь, что я был на войне? – задал вопрос Тай.

– Знаю.

– Так вот, там ты иногда вынужден брать самую неожиданную сторону.

Марвин, мучась, оглядел камеру из угла в угол.

– Не доставай меня, Тайрон.

В тесном пространстве камеры он завозился, как горилла в птичьей клетке.

– Я прошу тебя как друга, – с тихой значительностью произнес Тай.

Марвин, борясь с собой, шумно вздохнул.

– Ладно. Сделаем вот как. Я позабочусь, чтобы твоя спина на дворе была прикрыта. Делай что надо, коли пришел. Что же до твоего кореша и Рипера… Если что-то соскочит, то они будут сами за себя. А в таком гиблом месте, как это, брат, все может соскочить в любой момент.

Глава 09

– Ваше удостоверение.

Охранник в синем блейзере вытянул руку, преграждая вход в вестибюль федерального суда. Молодая женщина с роскошной блондинистой гривой и круглящимся беременностью животиком прищурилась под ярким солнечным светом:

– Извините, что?

– Документик какой-нибудь предъявите, – повторил он.

– А. Прошу прощения, – спохватилась она и растерянно зашарила в сумочке, откуда наконец извлекла водительское удостоверение на имя Джессики Саммерс. На самом деле женщину звали Фрейя Вэйден, а коллеги и клиенты звали ее просто Ченс[11].

Охранник, бегло скользнув по карточке глазами, возвратил ее обратно.

– Благодарю вас, мисс Саммерс.

Ченс передала на контроль свою сумочку, а сама шагнула в рамку металлодетектора, который немедленно запищал, вынуждая охранника позвать помощницу женского пола.

– Мэм, попрошу вас на шаг отойти.

– Ой, извините, – стушевалась Ченс, оглаживая выпирающий животик.

– Латиша, подойди пожалуйста, – сказал в рацию контролер. – Надо проверить одну даму.

В ожидании досмотра Ченс непринужденно оглядывала вестибюль, а также постоянно кочующих внутрь и наружу людей. Через стекло окон и дверей виднелась непоседливая стая телерепортеров. Напротив них стеной стояла фаланга маршалов – в спецснаряжении, с оружием, – выставленных к открытию процесса над шестерыми членами «Арийского братства», обвиненными в сговоре.

С той стороны к металлодетектору подошла ассистентка и, встав позади Ченс, с неуловимым проворством ощупала ее сверху донизу.

– Скоро ли ждете прибавления, милочка?

– Да еще ждать да ждать, – с улыбкой ответила Ченс. – Всего-то на четвертом месяце.

– Ребеночек первый?

Ченс кивнула.

– По вам и видно: вся светитесь. Позвольте, я вас палочкой вжикну.

В руках охранницы появился жезл. Ченс развела в стороны приподнятые руки. При проводе над грудью детектор зажужжал.

– Бюстгальтер с «косточками»? – знающе определила Латиша.

Ченс, зардевшись, потупила взор.

– Ладно, проходите, – посторонилась охранница. – И удачи вам! – напутствовала она в спину.

– Спасибо, – улыбчиво поблагодарила Ченс, обернувшись вполоборота.

Подхватив сумочку, она двинулась налево к лифтам. Поднявшись на этаж, где шел процесс, направилась к залу судебных заседаний. При ее приближении жизнерадостного вида маршал в форменной голубой рубашке приоткрыл дверь.

Скромно пригнувшись, Ченс бочком протиснулась в помещение. Мелькнуло секундное опасение, что процесс сейчас прервется и все присутствующие обернутся на нее. Ну да пустое – такое только в кино бывает. На самом деле в ходе масштабных процессов люди сигают туда-обратно день-деньской: персонал зала суда, адвокаты, представители прессы и общественности… Словом, все кому не лень.

Ченс пристроилась сзади, рядом, видимо, с прессой. Из сумочки она вынула желтый линованный блокнот с отрывными листами и начала записывать; точнее, не записывать, а зарисовывать. Расположение зала суда.

В передней части зала держала слово темнокожая женщина, последнее время довольно известная по телерепортажам – Джалисия Джонс, главный обвинитель. Говорила она уже, видимо, достаточно долго. Впрочем, ее речь Ченс не интересовала, а интересовали ее люди на скамье подсудимых. Все уже с сединой, кое-кто в очках, со старомодными усами и бородами – эдакое сборище чудаковатых дедов. Если не считать, что это была верхушка «Арийского братства». Возле каждого сидел вооруженный охранник. Еще по двое вооруженных маршалов стояло по бокам судейских кресел и с обеих сторон загородки для подсудимых.

Ченс скрупулезно пометила, кто где сидит, какое оружие имеет при себе охрана, а также все точки входа и выхода. Затем перелистнула страницу и начала схематично изображать положение зала относительно других помещений здания. Примерно через полчаса она управилась со своим занятием. К этому моменту в зал вкатили большой плазменный экран. Ченс убрала блокнот обратно в сумку. Теперь для ухода оставалось лишь дождаться перерыва. Тем не менее у нее имелись определенные основания задержаться здесь чуть подольше, особенно в этой части слушаний.

Джалисия между тем подошла к столу, где сидели присяжные. Ченс задержала на них изучающий взгляд. Пара черных, трое латиносов, остальные белые – типичный средний класс Сан-Франциско. Н-да, с такими ребятами – что там на скамье подсудимых, и в аду не уцелеть.

Джалисия сейчас обращалась к присяжным.

– Дамы и господа. То, что вы сейчас увидите, поражает своей чудовищной наглядностью. Это тот самый видеоматериал, о котором я упоминала в своей вступительной речи. Он попал ко мне перед тем, как подсудимым были выдвинуты первоначальные обвинения. На нем, так сказать, в красках демонстрируется, как был запытан, а затем убит агент Прэйджер из Бюро контроля. А перед этим у него на глазах были безжалостно убиты его жена и сын-подросток. Я располагаю неопровержимыми доказательствами, что эти убийства были заказаны людьми, которых вы сегодня видите здесь на скамье подсудимых. По сути, все они зачинщики и участники единого преступного сговора. А потому еще раз подчеркну то, что я сегодня уже сказала: пусть даже преступление совершено чужими руками, вина за его заказ должна быть приравнена к прямому в нем участию. Можно считать, что эти люди сами надругались над жертвами и нажимали на спусковой крючок.

С этими словами Джалисия села. Свет в зале померк. Стало разом сумрачно, хотя и не темно: мешали занавешенные окна почти во всю стену зала.

Ченс подалась чуть вперед, чтобы получше видеть изображение. Во-первых, потому, что так сделали все, и не хотелось выделяться. Но в основном потому, что на экране она себя видела впервые.

Глава 10

После приема пищи, которую Рипер заглотил в полном молчании, Лок наблюдал за тем, как его новый товарищ изнуряет себя физическими упражнениями. Где-то на середине между резкими отжиманиями и приседаниями («попердушками», как их здесь именовали), Рипер, торс которого теперь лоснился потом, посмотрел на Лока и заговорил впервые с того момента как Лок рассказал ему, зачем он здесь.

– Значит, ты, типа, телохранитель? – спросил он с прищуром.

– Вроде того.

– Для присмотра, стало быть?

– В каком-то смысле.

– Вот, значит, как. Тогда послушай, что я тебе скажу. Меньше всего мне здесь нужен еще один охранник.

Лок понизил голос, сознавая, что хотя блок и представлял сейчас собой сплошной шум-гам, сопровождающий рутинную разминку заключенных, кто-то вполне мог их подслушивать.

– Тогда, считай, ты на эти дни попал.

Рипер встал, вытирая полотенцем ручейки пота.

– Так думали и последние два парня, которых ко мне подсаживали.

Безусловно, такой, как Рипер, неохотно сносил в камере присутствие посторонних.

– Думаешь меня припугнуть? – Райан непринужденно шагнул в его сторону. – Учти, сделать это непросто. К тому же если ты меня хоть пальцем тронешь, то о своей сделке с прокуратурой можешь забыть.

– А я, может, не о себе говорю. Знаешь, кого братва здесь ненавидит больше, чем стукача?

– Кого? – спросил Лок.

– Его давалку.

Большой палец Лока ткнулся Риперу в шею, под самой челюстью, с твердостью достаточной, чтобы у собеседника заострилось внимание.

– Слушай сюда, ты, дерьма кусок. Будешь так вести себя и делать пальцы веером, я тебя сам лично пристукну. Так что слушай и вникай. Ты мне не нравишься, я тебе тоже не по нраву, но следующие несколько дней мы оба будем впритирку друг к другу, так что ты будешь делать то, что и когда я тебе говорю – как по нотам, понял? И тогда у нас будет тишь да гладь.

Харя Рипера натужно покраснела. Лок вдавил палец поглубже.

– Ты меня понял? Не слышу.

Рипер натянуто кивнул. Лок медленно ослабил давление, после чего отвел палец, ожидая (кто его знает) какого-нибудь встречного финта. Рипер и до посадки не отличался сдержанностью нрава, посему кто знает, что ему может шарахнуть в мозги сейчас, особенно после едва ли не самоубийственного требования перевести его в общую зону?

Рипер, потирая шею, сделал шаг назад.

– Легко же ты подрываешься, Лок… Я-то всего лишь сказал, что долгие годы провел в одиночке – думаешь, легко опять привыкнуть делить с кем-то камеру? Надо нам кое-какие правила установить.

– Давай установим, – согласился Лок. – Мое первое правило: на полу ночуют твои книжки, а не я.

– Идет. Но возле моего дерьма без спросу не ходить.

– Что ж, – Лок кивнул на вязание Рипера, – я в домоводстве все равно не спец. Еще что?

– Не устраивать в камере срач. И не ляскать языком про то, что мне неинтересно. Я этого не люблю.

В целом перечень «что можно, что нельзя» мало отличался от требований тех, кого Локу доводилось опекать.

– Понял. В армии я уже привык разделять с другими замкнутое пространство.

– Ну, и здесь то же самое, – сказал Рипер. – Только чуть по-другому. Здесь первым делом надо остерегаться жаб.

– Жаб?

– Ну да, жаб. Черных. Негров. А за ними всех этих «нортенос» и «суренос». Понял? Нортенос – это латиносы из северной Калифорнии, а суренос – с юга. Те, что из Мексики, – это «Пограничные братья». На дворе они кучкуются особняком, но все как один ходят под мексиканской мафией.

– Случайно, не банда Ла Эме?

– Садись, пять. Молодец, дружок, домашнее задание выполнил. Да, Ла Эме здесь держит мазу.

– Я думал, они тоже связаны с «Арийским братством».

– Они вяжутся со всеми, от кого что-то можно урвать. Помни: здесь, на дворе и в блоке, главное – держаться со своими. Всю эту херь насчет того, что белый и черный – братья навек, оставляй сразу на пороге. Неважно, кем ты был на воле, с кем чалишься или корефанишься. В «Пеликан Бэй» ты считай что в джунглях.

Глава 11

Той ночью Локу не давала покоя семья Кена Прэйджера перед своей кончиной. Стоило закрыть глаза, как на него, сгрудившись, начинали смотреть их исполненные ужаса лица. Прогнать их никак не удавалось. Едва ум начинал плыть, как они тут же являлись обратно, заполоняя собою все. Особо пристально смотрел Кен – взглядом человека, пожертвовавшего не только собой, но и своими близкими. Человека, шагавшего над бездной по натянутой веревке, которую вдруг рассекла незримая рука.

Наконец, распрощавшись с надеждой уснуть, Лок распахнутыми глазами уставился в потолок, а затем в голые бетонные стены камеры. Спрашивается, что мешало лежать сейчас дома, в Нью-Йорке? Рядом Кэрри, в ногах у кровати Энджел… Так нет же, надо было добровольно упечь себя в бетонный бокс три на четыре и коротать сейчас ночь с матерым убийцей, который уже однозначно дал понять, что гости ему здесь нежелательны.

Не находя возможности уснуть, относительные спокойствие и тишину Лок использовал на то, чтобы обдумать перспективы. В каком-то смысле нынешнее его задание было проще, чем какая-либо другая работа по охране, что ему выпадала. Во-первых, ограничен срок: пять дней. Через несколько скоротечных часов, с утра, начнутся уже вторые сутки.

Второе преимущество, если таковым его считать, – это обозначенность угрозы, ясной и недвусмысленной. К Риперу будет подлезать «Арийское братство». Это данность. Единственные два вопроса – это когда именно и каким образом.

После того как Рипер по-идиотски (иного слова и не сыщешь) настоял на своем переведении в общую зону, самым вероятным сценарием может быть бунт в одном из мест общего скопления. При этом нельзя исключать попытку ворваться в камеру Рипера. Более того, теснота камеры – самое что ни на есть подходящее условие для убийства. Бежать отсюда некуда, спрятаться негде.

Есть еще проблема с мытьем. Помимо умывальника из нержавейки и вделанной в пол параши – убранства каждой из двухместных камер, – в блоке имеется общая душевая. А значит, походы в нее будут сведены к минимуму, как бы Рипер ни роптал.

Лок поднялся и подобрался ко входу в камеру. От пола до потолка вертикально шли прутья решетки. Блок состоит из двух этажей; камера Рипера на втором ярусе. Все камеры выходят на центральный отсек управления за пуленепробиваемым стеклом – так называемый «коп в стручке», сидящий там сейчас над журналом и пожевывающий шоколадный батончик. Оттуда надзирателю открывается развернутый вид на все камеры до единой.

Из-за решетки Лок прикинул примерную высоту перил этажного прохода: метра полтора. А всего до пола нижнего этажа где-то шесть с половиной. Если сверху навернуться не головой, то до смерти не убьешься, но на суд в любом случае не попадешь. Значит, Риперу надо будет держаться в проходе подальше.

С верхнего яруса внизу виднелось несколько привинченных к полу синих шестиугольных столов со стульями. Лок за вечер успел заметить, что вся меблировка и переносная утварь для заключенных здесь предусмотрительно прикована или прибита. На стене, параллельной выходу из клеток, на равных интервалах друг от друга висели четыре платных таксофона. Коридор венчала обитая металлом синяя дверь, ведущая из двухэтажного блока в вестибюль, где сбоку от зала ожидания ответвлялся проход в отсек управления. По другую сторону располагалось офисное помещение, тоже за стеклом. В той же стороне – карцер, по крайней мере один (куда ж без него). Дальше по коридору – дверь, выводящая напрямую во двор.

Двор по определению место самое неспокойное, но об этом думать еще рановато. Надо будет его вначале как следует рассмотреть. А сейчас не мешало бы хоть немного поспать. Однако стоило Локу возвратиться на свой топчан, как уже через минуту он очутился на сиротливой, кровью набрякшей полянке с полыхающим по центру крестом, где воздух пронизывали вопли кромешного ужаса.

Проснулся Райан в седьмом часу, под повизгивание несмазанного колесика тележки, развозящей по проходу завтрак.

– Хряпай, – односложно сказал Рипер, подавая сокамернику первый из двух подносов, поданных в амбразуру окошка темнокожим шнырем.

– Тут, что, прямо в камерах кормят? – спросил Лок.

– Ага, – буркнул Рипер, с кропотливой аккуратностью обчищая яйцо всмятку.

– Так мы ж, вроде как, на общей зоне?

– Тут такое дело. – Рипер опустил ложечку. – Раньше всех кормили снаружи в общей жральне, но за годы там стольким посреди хавала кровь пустили, что столовку теперь отдали под склады, а сидельцев по камерам кормят.

Тяжелые решетки камер по обе стороны стали с лязгом раздвигаться, поочередно выпуская наружу заключенных. Рипер поставил поднос на пол, встал и подхватил полотенце. Из одежды на нем были только синие трусы с тюремным штемпелем.

– Это ты куда? – бдительно спросил Лок.

– В душ намылился, – ответил Рипер.

– Никаких душей, – отрезал Райан, ставя поднос и скатываясь со своей лежанки.

– Чё? Ты мне мамуля, что ли?

– Я тебе сейчас и за мамулю с папулей, и за няньку с сиделкой, – категорично ответил Лок. – Не хватало нам еще до выхода во двор узнать, с какой радостью тебя встретят в душевой.

– Я вижу, солдатик, ты к этому делу относишься серьезно, – вздохнул Рипер.

– Чего и тебе желаю, если ты хочешь сохранить себе жизнь.

Рипер ограничился струей из умывальника. Пока он с фырканьем плескался, Лок заканчивал завтрак, попутно прикидывая, в чем может быть причина такой бесшабашной самоуверенности со стороны сокамерника. Что это, напускная бравада мачо, издавна мотающего срок? Или нечто большее? Есть ли что-то такое, о чем Рипер знает, но, само собой, не ставит в известность своего непрошеного опекуна и Джалисию?

Лок занял место у умывальника, когда шнырь с тележкой при повторном объезде стал собирать подносы.

– Что теперь? – умывшись, поинтересовался Райан, еще не зная деталей дневного распорядка.

– Сегодня у нас что, воскресенье? – спросил встречно Рипер.

Лок, приостановившись, ответил не сразу. Вот что значит житье взаперти: чувство времени уже искажается.

– Ну да, – сориентировался наконец он, отгоняя мысль о том, что дома у него воскресенье отводится для выгула Энджела в Центральном парке; выходной они всегда проводят вместе с Кэрри.

– Значит, на работу не гонят, – сказал Рипер, – а только гуль-гуль да ням-ням. И скажу тебе, солдатик, – он с довольным видом обвел скудную обстановку камеры, – уже одно это в сравнении с одиночкой просто курорт.

Решетка, дрогнув, поехала вбок.

– Гуляй не хочу, – одобрительно рыкнул Рипер. – Пойдем знакомиться с соседями.

Глава 12

На выходе в тюремный двор солнце полоснуло по глазам так, что Лок невольно вскинул ладонь, чтобы загородиться от нестерпимо яркого света. Двор представлял собой травянистое пространство, равномерно разделенное скамейками. По периметру шла прогулочная дорожка, а за ней – ограждение с опушкой из колючки. Дальше шел еще один двор, смежный с тюремным блоком, посередине которого находилось такое же разгороженное пространство. Весь двор просматривался со сторожевой вышки, откуда зорко поглядывал охранник в зеркальных солнечных очках, поводя «ругером-14» с оптическим прицелом.

Вдобавок к охраннику на вышке, со всех стратегических точек вокруг двора целились глазки камер слежения. На самом дворе дежурили еще двое охранников, оба с дубинками, тазерами и баллонами с перечным газом. Двор был спланирован так, что, в отличие от тюрем более старой постройки, которые Локу доводилось видеть по телевизору, здесь под надзором был считай что каждый дюйм.

Первые несколько секунд Лок ощущал на себе тяжелые взгляды заключенных, устремленные на него в недоброй тишине. Затем ощущение прошло, а сидельцы разошлись по своим расовым группировкам: черные направились к баскетбольной площадке, латиносы обосновались на скамейках дальней стороны двора, белые скопились ближе к центру.

– Кто они? – кивком указал на них Лок.

На кивок некоторые из заключенных зловеще сузили глаза.

Рипер возложил свою шишковатую лапищу Райану на грудь.

– Первое правило дворового этикета, – объявил он. – Никогда ни на кого не пялься, не кивай, как сейчас, и ни в коем случае ни на кого во дворе не указывай пальцем. Если, конечно, не хочешь с этим человеком смахнуться.

– Усек, – отрапортовал Лок. – Только ты так и не ответил на мой вопрос.

– Можешь не напрягаться, – успокоил Рипер. – В основном это энбэшники.

– Кто-кто? – не понял Лок.

– «Нацистские бунтари».

– То есть не «Арийское братство»?

– Нет, – ответил Рипер, оборачиваясь назад в ту сторону, где вблизи ограждения, скрестив на груди ручищи, возвышались три белые гориллоподобные фигуры. – Вон те трое зверей, они как раз из «Братства». А теперь пойдем, солдатик.

И зашагал. Разговоры вокруг понизились до перешептыванья. Перестал шлепать мячик на баскетбольной площадке. Прямых взглядов никто не бросал, но чувствовалось, что за ними наблюдают. Лок подстроился с Рипером рядом. Однако тот, вместо того чтобы направиться к своим старым приятелям возле ограждения, неожиданно повернул к достаточно большой своре энбэшников. Этикет или нет, но «братья-арийцы» пялились теперь на Рипера в открытую.

– Надеюсь, ты соображаешь, что творишь, – бросил скороговоркой Лок, когда до «Нацистских бунтарей» оставалось с десяток шагов.

Стая раздалась, и из нее выступил заключенный с усиками щеточкой и крылатым черепом, выколотым в районе ключицы.

Уголовники сомкнулись предплечьями, а затем обнялись.

– Давненько не видались, Филеас, – добродушно рыкнул Рипер.

– Более чем, – кивнул тот, жестом приглашая Рипера присесть рядом с собой на скамейку.

Трое «братьев-арийцев» у ограждения что-то нешумно перетирали меж собой. Один из них сплюнул наземь.

Ясно как божий день: Рипер ни за что бы не стал перебираться в общую зону, не имея в запасе плана. Тем не менее ему надо было что-то сделать для его осуществления – а потому кто скажет наверняка, не является ли этот разрыв Рипера с «арийцами» и переход к энбэшникам лишь первым в череде измен, которым еще лишь предстоит разыграться на этом дворе?

Лок обогнул скамейку, чтобы находиться поближе к Риперу, но на подходе в грудь ему уперлась здоровенная пятерня. На него сверху вниз пялился верзила со свастикой на лбу (это учитывая, что и сам Лок был под метр девяносто).

– Ты куда, дружок? – грозно спросил он.

– Да вот, приглядываю тут за своим корешем, брат, – с миролюбивой невозмутимостью ответил Лок.

– Делай это где-нибудь в другом месте.

Лок молча стоял, опустив руки вдоль боков – непринужденно, без всякой угрозы.

– Извини, дружок, не могу.

Его упорство возымело нужный эффект. Верзила сделал шаг навстречу. Лок вскинул ладонь правой руки, безошибочно тяпнув наци по горлу, отчего голова у того нелепо дернулась. Райан еще и наддал ему в пах коленом, заставив сложиться вдвое.

Один из охранников, наблюдающих за порядком во дворе, двинулся в их сторону, держа руку на баллоне с перечным газом. Часовой на вышке повел на Лока стволом винтовки.

Райан сделал шаг назад, готовясь на всякий случай к бою.

К верзиле обернулся Филеас, беседующий сейчас с Рипером.

– Завязывай, – велел он и, взяв Рипера под локоток, сказал: – Пойдем-ка прогуляемся.

Вдвоем они направились к опоясывающему двор ограждению. Лок направился следом. При этом верзила, разогнувшись, нехотя выставил руку.

– Меня Эйхманом зовут, – представился он. – Я смотрю за Филеасом.

Райан пожал протянутую руку.

– Лок. Идем, а то отстанем.

– Ты реально о чем?

Рипер с Филеасом уже успели поравняться с тройкой «арийских братьев». Если те решат накинуться, дистанция между ними сейчас меньше двадцати метров. Может, Филеас намеренно предложил пройтись, чтобы подвести Рипера поближе к патрульным.

– Я вон о той веселой троице у забора, – сказал Лок, глядя вперед.

– О тех, что ли? – криво усмехнулся Эйхман. – Не бери в голову. Мы теперь на дворе мазу тянем. И числом нас больше.

– Иногда берут не числом.

– А чем же?

– Резкостью, – ответил Лок, беря курс на троих «арийских братьев».

Эйхман послушно пошел следом. Когда до троицы оставалось пяток шагов (расстояние, на которое арийцам предстояло бы сдвинуться до нанесения удара), Лок остановился. Роста «братья-арийцы» были среднего, но нехватку габаритов по вертикали они вполне компенсировали тупой мышечной массой.

– Господа, – кивком поприветствовал их Лок.

– Чё надо? – поигрывая желваками, бросил ариец, что посередке.

– Собственно, это же собирался спросить и я, – сдержанно произнес Райан. – Очень уж вы, господа, нежно посматриваете в нашем направлении, и это, признаться, немножко достает. Был бы весьма признателен, если бы вы перестали это делать.

– А ты не в курсах, что у нас на дворе маза? – опять подал голос средний.

Лок мельком оглянулся на скамейки, где сидели с дюжину энбэшников, враждебно таращась на арийцев.

– Я бы этого не сказал.

«Ариец», что посредине, сделал шаг вперед. Райан поднял ладони, показывая, что в них ничего нет. При этом он, не спуская с «арийца» глаз, опирался на правую ногу.

С ловкостью фокусника выхватив блеснувшую заточку, «ариец» метнулся на Лока, который изловчился схватить его за запястье. Сзади донеслись крики охранников и заключенных. В помощь своему собрату рванулись остальные «арийцы», но их отгородил Эйхман, поплатившись за это несколькими суровыми тумаками.

Лок для упора чуть пригнулся, после чего с хрустом вывернул забияке запястье. Заточка выпала в пыль. Ухваченную руку он использовал для того, чтобы повергнуть горе-налетчика наземь. Охранники были уже близко: в воздухе ощутимо повеивало перечным спреем.

Выпустив сломанную руку, Райан отступил на пару шагов. Его по боку огрела дубинка. Затем охранники мимо Эйхмана ринулись на «братьев-арийцев», криком приказывая лечь. Наконец всю троицу удалось увалить, одного из них не без помощи электрошокера. Лок с Эйхманом воссоединились со стаей энбэшников. А в это время охрана прибывшим порядком отгоняла всех обратно к блоку. У Райана было опасение, что их отделят от общей своры, но охрану сейчас больше занимало наведение порядка. У входа в блок Лок наблюдал, как тройку арийцев, один из которых нянчил сломанную руку, уводят со двора через воротца в проволочном ограждении.

Лок перехватил взгляд Рипера.

– Чего? – спросил тот.

– Меня мой старик поучал.

– Чему? – повел плечищами Рипер, почесывая граблями между лопаток.

– Никогда не попускай обидчику: лучше бей первым.

Глава 13

Рама с противомоскитной сеткой глухо брякнула за спиной. На выходе из съемного одноэтажного дома Ченс встречал безмятежный свет утра. Она постояла, собираясь с мыслями. Ченс была уже одета в дорогу, причем так, что переконтачит мозг любому мужику правильной сексуальной ориентации: бикини «Дейзи дюк», розовая маечка «Хелло Китти», белые гольфики и босоножки на кокетливом каблучке.

Питбуль, чутко завозившись на идущей вдоль двора металлической сворке, для острастки гавкнул. Пса Ченс, помнится, выиграла в покерный марафон у какого-то перца из «Ангелов ада» и хотела потом загнать его одному своему знакомому, жизни не чающему без собачьих боев, но потом решила все же оставить: все-таки сдерживающее средство от вездесуек-соседей. Пока оно себя оправдывало: тот месяц, что Ченс снимала это небольшое беленое бунгало, у ее дверей не появлялся никто, даже почтальон.

Сев в красный пикап, припаркованный на подъезде к дому, возле себя на сиденье она бросила кейс и задним ходом на скорости вырулила на улицу. Минут через десять ее пикап уже въезжал с натужным ревом на Пятую южную автостраду, где влился в поток утреннего транспорта. Меньше сотни скорость на выезде из города Ченс не сбавляла.

По радио она, к своему удовольствию, наткнулась на песню Джимми Баффета, где-то посередине припева. «Мы те, кем нас пугали предки». Одна из любимых вещей Ченс (она даже поопускала по обе стороны стекла). Постепенно транспортный поток замедлился, из езды превратившись в ерзанье. Тем не менее легкий ветерок приятно ерошил волосы и щекотал кожу. С соседней полосы на Ченс пялился из своего «БМВ» какой-то бизнесмен. Она, приподняв темные очки, зазывно ему подмигнула, на что бедолага совсем потерял голову и чуть не въехал в ползущий впереди «Додж». Наметив на внешней полосе свободный пятачок, Ченс ловко встроила свой пикап туда, оставив «БМВ» пристыженно ползти у себя в хвосте.

Ох уж эти мужики. Только херами и соображают.

За пределами Лос-Анджелеса пробка рассосалась, и ехать стало вольготней. Хотя расслабляться было нельзя: на одиннадцать назначена встреча. Наверстывая время, Ченс гнала машину на скорости и в итоге набрала даже часовую фору. Примерно в сорока километрах от Сан-Диего она свернула с главной магистрали и дальше поехала по сообщенным заранее координатам джи-пи-эс. Встреча была назначена на грунтовке возле участка с пустующей автомастерской, что ли. Здесь Ченс припарковалась, вылезла из пикапа и пешком прошла к приземистому, унылого вида строению. Внутрь вели большие раздвижные створки; отодвинув одну, Ченс попала в бокс. Здесь пахло машинным маслом и табаком. Вдоль задней стены тянулся верстак; у зарешеченного окна высилась стопа бэушных шин.

Послышался шелест резины; на участок въехала машина. Ченс выбралась наружу и пригляделась. На участке остановился прокатный фургон желтого цвета, из которого выбрался субъект лет под шестьдесят – с обильной проседью, в белой майке, камуфляжных штанах и черных башмаках. Пристальность взгляда скрывали консервативные «вайфаеры», но даже темные стеклышки очков не могли скрыть, что он под впечатлением.

– Привет, – поздоровалась Ченс, убирая с лица белокурую прядку.

– Уже сражен, – отозвался субъект. Судя по акценту, откуда-то с юга. Может, Джорджия. Или Миссисипи.

– Все привез? – спросила Ченс.

– Все при мне, – ухмыльнулся он.

Коз-злина.

– Посмотреть бы надо.

– Ну давай, сзади фургончика.

Следом за ним Ченс прошла к фургону. Повозившись с замком, субъект отомкнул задние дверцы и, забравшись внутрь, помог влезть туда Ченс. Внутри стояли три фанерных гроба.

– Очень мило, – сказала Ченс.

– Никто не решится вскрыть этот груз, поступивший из Ирака военным спецрейсом.

– Ну, а мне-то, надеюсь, можно? – спросила Ченс.

– Перед такой, как ты, даже я не устою. Давай.

Она приоткрыла крышку верхнего гроба, заглянула внутрь, вынула оттуда автоматический карабин М4 и проверила.

– Да все на месте, – нетерпеливо переступил с ноги на ногу субъект. – Все, что просили. Деньги-то с тобой?

Ченс с кивком опустила крышку.

– Поможешь мне сначала все погрузить?

– Ну, а то. Честно сказать, я рад, что избавился от этого барахла.

Субъект закатал и без того короткие рукава, обнажив на плече татуировку в виде колючего черного солнышка.

Вдвоем они взялись перетаскивать гробы из фургончика в пикап. От субъекта не укрылась недюжинная сила этой моложавой особы.

– Тебе ничего, можно такие тяжести поднимать? – переспросил он.

– Дядя, – мило улыбнулась Ченс, – у тебя пузо больше моего. Ты думаешь, чем занимались жены первых поселенцев? У печи конфеты ели?

Мужик рассмеялся, и работа возобновилась.

Когда поднимали последний гроб, он призвал к осторожности.

– Тут у нас особые гостинцы.

– Пластидик? – с бьющимся сердцем переспросила Ченс.

– Специально под вес, который вы просили.

Вдвоем они медленно, с осторожностью перенесли из фургончика гроб и задвинули его на дно пикапа. Весь этот груз Ченс заботливо укрыла зеленым брезентом.

– Деньги сейчас принесу, – сказала она, подходя к пассажирской дверце пикапа, где на сиденье лежал кейс. Щелкнув застежками, она обнажила его содержимое. При виде толстых пачек сотенных купюр субъект осклабился и даже облизнулся. Между тем Ченс, поглядев на кузов пикапа, озабоченно нахмурилась.

– Черт, брезент сползает. Подержишь, пока я подвяжу?

– Отчего бы нет, красавица, – галантно согласился тот.

Ченс положила кейс на землю, а сама повторно подошла к кабине, откуда теперь достала «глок» девятого калибра.

– Вот молодец, – похвалила она, наводя ствол, и с расстояния шага в три, не больше, сделала два выстрела в беззащитную спину. Субъекта шатнуло, ноги под ним подогнулись, и он рухнул лицом вниз. Оставалось лишь сделать контрольный выстрел в голову; Ченс на всякий случай сделала два, в затылок.

Ну вот, дело в шляпе. В кабине она села поудобнее и набрала Ковбоя, одного из самых доверенных своих лиц. Вместе со своим другом Шуцманом Ковбой был, можно сказать, самым надежным из братьев-арийцев. Вместе они поддерживали Ченс даже в самые непростые времена, и в мире, где доверие на вес золота, на них можно было положиться. Это они лишний раз доказали в заварухе с Прэйджером.

Ковбой взял трубку почти сразу.

– Всё у меня, – коротко сообщила она.

– Проблем не было?

Ченс поглядела в боковое зеркальце на тело, простертое в луже крови.

– Да ну, – сказала она. – Тут дел раз плюнуть.

Глава 14

Мутновато-синий свет, сочащийся сквозь решетку камеры, возвестил о наступлении нового дня. Как и остальные заключенные, остаток предыдущего дня Лок с Рипером провели у себя в камере. Трое уведенных со двора «арийских братьев» так и не появились – то ли их перевели в другой блок, то ли рассадили по одиночкам. Причина, в сущности, не так уж и важна. Даже в их отсутствие расслабиться Лок никак не мог. «Арийское братство» – организация достаточно мощная, со щупальцами и связями, так что вне зависимости от того, куда упекли рядовых членов «Братства», верхушка ее без боя сдаваться не собирается.

Управившись с завтраком (полупрозрачный пластик розоватой ветчины, хлеб с маслом, яблоко и стакан молока), Райан поставил свой поднос и кивнул на стопку книжек на полу.

– Ничего, если я гляну?

– Валяй. Может, ума наберешься.

Полистав потрепанный томик «Майн кампф», Лок взялся за не менее залистанное «Искусство войны» Сунь Цзы.

– «Держи друзей своих вблизи, а врагов – еще ближе»? – отложив книжицу, спросил он.

– Это, между прочим, не Цзы так сказал, – поднял глаза Рипер.

– А кто же, по-твоему?

Рипер отложил поднос и соскочил со своих полатей.

– Майкл Корлеоне из «Крестного отца». – Он выхватил книжку у Лока из рук и поднес ее к глазам. – А у Сунь Цзы тут другое: «Вступай в бой с тем, что противник от тебя ожидает. Это приводит его в предсказуемое состояние, отвлекая его разум, в то время как ты готовишь момент внезапности – такой, какой он не предугадывает».

Фрагмент Рипер, похоже, процитировал по памяти.

– Момент внезапности?

– Ну да, – хмыкнул он. – Момент, и еще какой.

Лока кольнула тревога. С той поры как он оказался в камере, Рипер ни разу не произвел на него впечатления человека, опасающегося за свою жизнь. А еще сокамерника очень уж забавлял какой-то секрет, известный ему одному. И чем дольше Райан над этим раздумывал, тем подозрительней казалась вся эта затея с показаниями Рипера. Налицо была явно какая-то игра, и неясно, насколько себе в том отдавали отчет Джалисия с Коберном.

От размышлений Лока отвлек шум коридорной двери на первом этаже блока.

– Ну что, господа мои сидельцы! – громко, во всеуслышание произнес надзиратель Уильямс, который стоял сейчас, уперев руки в бедра, по центру прохода. – Объявляю душ! Моемся по две камеры. Но предупреждаю: еще какая-нибудь выходка, хоть одна, и весь блок переводится на режим строгача!

Рипер на это с шутливым лукавством воздел палец:

– Ты слышал, солдатик?

Примерно через полчаса решетка их камеры отъехала, и Лок с Рипером, по пояс голые, вышли в коридор вместе с парой латиносов из соседней камеры. Лок подал Риперу знак, что пойдет первым, но тот бесцеремонно протолкнулся мимо более субтильных мексиканцев и в душевые, расположенные в конце блока, двинулся первым. Лок решил пойти замыкающим, чтобы держать латиносов под наблюдением.

В душе Рипер обильно намылился и, с наслаждением отфыркиваясь, принялся мыться. Так же, собственно, и все.

– Лок, – выпустив изо рта струйку, с закрытыми глазами произнес Рипер под фонтаном горячей воды, – ты когда мне в дупло перестанешь заглядывать?

Оба латиноса захихикали и, переглянувшись, нагловато поглядели на Лока.

Тот ответил им взглядом исподлобья:

– Чего уставились?

Вызов в голосе, похоже, сделал свое дело: мексы немедленно отвернулись.

Райан, как мог, помылся шершавым тюремным мылом, не спуская глаз с двери в душевую. Как там сказал Уильямс: если кто-нибудь что-то вытворит, из камер никого не будут выпускать?

Они вытерлись, оделись и разошлись обратно по камерам. Через двадцать минут, после того как всем дана была возможность прибраться, решетки в блоке вновь стали поочередно отодвигаться: вольники выходили на работы внутри тюрьмы; некоторых выпускали на занятия. Лока с Рипером не трогали до последнего, что и хорошо.

Затем их вместе провели по опустевшему ярусу и вниз по лестнице. У выхода дожидался Уильямс, который взмахом велел следовать за ним во двор.

– Это видите? – указал он на опоясывающий двор забор из сетки-рабицы. Оказывается, каждая полоска металла в заборе, каждая ячейка сетки были помазаны лиловым цветом. Под дождем и морским ветром краска, понятное дело, потускнела, но держалась вполне прочно. Уильямс кивнул на пластмассовое ведерко с краской и две малярные кисти.

– Надо освежить эту вот старую покраску, – пояснил он задание.

– А может, еще и кирпичики в стене сосчитать? – пробурчал Рипер.

– Поговори мне еще, Хейз, – одернул его надзиратель и пошагал обратно к блоку.

Лок с минуту оглядывал фронт работ.

– Тут окрашивают каждую железку, которую можно отломать и пустить на заточку, – пояснил Рипер. – Если какое-то место оказывается некрашеным, сразу становится видно.

Понятное дело, полоску металла от забора можно превратить во вполне смертельное оружие. Это ж тебе не пластмасску в тело вогнать.

К обеденной поре под мышками синей тюремной робы у Лока красовались темные круги пота. Из рабочих мастерских и из классов понемногу стягивались заключенные. Первыми шли белые, которых вел Филеас; рядом вышагивал Эйхман, его верный холуй. Дальше тянулась группа черных, в их числе Тай. Он отделился от общего числа и кивком поманил к себе Лока. Райан положил кисть на край банки и выпрямился.

– Лок, ты куда? – с угрозой в голосе прошипел за спиной Рипер. – Какого хера?

Надо сказать, что за Райаном следил не только он. На то, как они с Таем сошлись у стенки, мрачно косились и белые.

– Чего? – односложно, не поднимая глаз, спросил Лок.

– «Арийцы» спелись с мексиканской мафией, – тоже не глядя, вполголоса, сообщил Тай, – а те спихнули поручение нортеносам.

– Понял. Если что услышишь, давай знать.

Глава 15

– Тобой думают заняться нортеносы, – объявил Лок, потыкивая пластмассовой вилочкой кусок не то сои, не то мяса на тарелке.

– Херня это все, – рыкнул Рипер, в сердцах пристукнув своим подносом о столешницу. – У нас сейчас дела посерьезней. Ты о чем там перетирал на дворе с жабой? Я тебе что, солдатик, правил не разъяснял?

– Это правила твои, не мои, – хладнокровно поглядел на него Лок.

– Ошибаешься, – поправил Рипер. – Эти правила дворовые. У нас тот, кто вяжется с неграми, хуже шныря – да что там шныря, хуже педофила. Я ведь тебя предупреждал, но ты поступил по-своему. И теперь тебе, возможно, придется отвечать.

– Спасибо за трогательную заботу. Ничего, как-нибудь справлюсь.

– Смотри, – покачал головой Рипер.

Спустя примерно час они вместе находились на баскетбольной площадке. Лок оглядел своих товарищей. Низкие брови, мелковатые в сравнении с плечищами головы, попорченные кариесом желтоватые зубы – и эти люди именуют себя «расой господ»?

Возле площадки, дожидаясь окончания игры, расположились на скамейках темнокожие заключенные, среди которых был и Тай. При этом обе группы чутко блюли меж собой дистанцию. Похоже, каждая из них была сама себе и судом, и сопровождением. Если б не статус закоренелых преступников, и те, и другие вполне могли бы сойти за взводы оперативной охраны.

Белые поделились на две команды. Лок оказался в одной команде с Рипером, но против Филеаса. А жаль. За подопечным проще было бы присматривать, играя как раз против него. Средняя зона площадки вполне годилась для нападения. В общей сумятице игры легко уловить несколько решающих дело секунд, пока происходящего не успела заметить охрана во дворе или, чего доброго, на вышке.

Поначалу все шло не так уж плохо. Предвечерний зной вскоре сбил хаотичные броски и нечистую, граничащую с обыкновенным рукоприкладством силовую игру с бега на шаг. Был момент, когда Лок вышел на Филеаса и обштопал его мячом, за что якобы невзначай заполучил локтем в живот. От удара Райан согнулся, а Филеас выхватил у него мяч и устремился к корзине. Рипер выставил ногу для подсечки, однако Филеас обманным движением ушел влево и под восторженное улюлюканье прихлебаев заработал своей команде два очка.

После пятнадцати минут метаний под стать мордобою бравый главарь «Нацистских бунтарей» кликнул тайм-аут, и обе команды собрались под баскетбольным щитом отдышаться. Между тем Рипер, почесав лапой щетину, схватил мяч и, штопая им по асфальту, понеся бегом. Лок припустил следом, а за ним Филеас, хотя игра, по сути, уже кончилась.

Рипер сделал пас Райану, а сам поплелся обратно к своим.

Лока нагнал Филеас:

– Ну что, солдатик, давай-ка один на один.

Райан, шлепая мячом, покосился через площадку на Рипера.

– Да ничего твоему корешку не сделается, – успокоил Филеас. – Уж как-нибудь за себя постоит, поверь.

– Не сомневаюсь в этом.

Филеас метнулся к мячу, но Лок перебросил его под другую руку, не дав сопернику его коснуться. Филеас, прищурясь, встал вполоборота к группе темнокожих, которые медленно поднимались со скамеек, готовясь выдвигаться обратно в блок.

– Насчет жабы, с которой ты к нам попал, – обозначил тему Филеас.

От второго на дню оскорбления в адрес друга у Лока на загривке вздыбились волосы. При любых других обстоятельствах любой, будь то нацистский заводила или кто еще, уже подавился бы своим языком.

– Его имя Тайрон.

– Ух ты, – пакостно ухмыльнулся Филеас. – У зверушек, оказывается, еще и имена есть?

Заставив Райана напрячься, он поднырнул и, выхватив мяч, в четыре шага подлетел к кольцу, но метать не стал, а остановился с мячом в руках.

– Короче. Нам надо его чикнуть. И чтобы сделал это ты.

– Нашел о чем просить, – проронил в ответ Лок, становясь к кольцу спиной, чтобы видеть через площадку Рипера, а за ним – черных заключенных заодно с Таем.

– Пора тебе обмакнуть свое перышко, солдатик, – произнес Филеас, в тот момент как Тай стукался на прощание кулачками с другими темнокожими. – На следующем выгуле. Пришей его, Лок, или мы пришьем тебя.

Глава 16

Стояло раннее утро, когда Ченс снова застряла у металлодетектора в здании суда. В этот раз на ней был не только бюстгальтер с косточками, но и просторная, внапуск, блузка, подчеркивающая беременность. Металлодетектор зазвенел, и Ченс попросили отойти в сторонку. Охранница сейчас была другая, что и хорошо. Жезл детектора зажужжал при проходе над грудью и низом живота. Охранница нагнулась, чтобы обхлопать. Когда рука женщины прошла примерно над пупком, Ченс болезненно поморщилась.

– С вами все в порядке? – участливо спросила женщина.

– Ой, простите. Просто здесь как-то некомфортно.

На лице женщины читалась неловкость. Досмотр она фактически прекратила, наспех проведя руками вдоль ног и проверив подошвы.

– Прошу прощения, мэм. Удачного дня.

Ченс прошла к лифтам и, поднявшись на десятый этаж, быстрым шагом направилась к санузлу для инвалидов. Заперев за собой дверь, она стянула с себя джинсы и трусики, опустила унитазное сиденье и выложила на него целлофановый пакет со взрывчаткой и детонатором, извлеченные из влагалищной впадины. Пакет она переложила в раковину, надела трусики с джинсами и сняла теперь уже лифчик. Меньше чем за десять секунд достала оттуда моток провода, который сунула в сумочку, а из нее вынула новенький мобильник. Располагая теперь всеми необходимыми компонентами, Ченс взялась за работу. Не прошло и пяти минут, как самодельное взрывное устройство было готово и помещено за унитаз. Над раковиной она тщательно вымыла руки с помощью предусмотрительно взятой щеточки, чтобы убрать из-под ногтей любые возможные частички.

Из санузла Ченс вернулась к лифтам и, спустившись в вестибюль, вышла через крутящуюся стеклянную дверь со стороны, противоположной входу. В нескольких кварталах от суда забралась в кабину своего красного пикапа, где за рулем сидел ее давний друг Ковбой, изумрудно-зеленые глаза которого прикрывала широкополая шляпа. Рядом с ним восседал Трупер – центнер мышц и густая блондинистая грива (Ченс он неизменно напоминал Мики Рурка в том фильме про старого борца).

– Ну как, порядок? – спросил он, обвивая ее за плечо.

– Полный, – бойко ответила Ченс, как всегда, наслаждаясь их общей компанией.

– Сюрприз подложила? – поинтересовался Ковбой, посигналив, прежде чем отъехать.

– А то, – с улыбкой повернулась к нему она. – Осталось только звонок с мобилки сделать.

Глава 17

По двору задувал сквозистый ветер, под которым Лок с Рипером продолжали ляпать лиловую краску на рабицу: главное – задеть каждую чешуйку. В ушах у Лока по-прежнему звоном отдавался ультиматум Филеаса. Хорошо хоть, что сегодня их с Рипером опять, как вчера, вывели из камеры последними, после общего ухода.

– У тебя, кажется, денек сегодня? – нежно спросил Рипер, зачерпывая кистью краску.

– Какой денек?

– Как какой. Ты ж сегодня, кажется, свой целяк заточечкой прокалываешь. В смысле, черномазика своего.

– Разберемся, – уклонился от ответа Лок, засучивая манжеты.

– А чего тут разбираться. Ты меня послушай, солдатик. Жалко, конечно, что с Филеасом так вышло, но ведь я ж тебе говорил: если с жабой на дворе начнешь говорить, все так и обернется. – Рипер поводил кистью по месту, где проволока крепилась к одному из столбов. – Только не говори, что я тебя не предупреждал.

– В общем, так. Тая я пальцем не трону.

– Тогда отвечать, дружок, придется тебе, – произнес Рипер, наматывая на кисть краску. На этот раз вместо того, чтобы ляпать ее на ограду, он намалевал на земле человеческий профиль. Лок машинально пригляделся: сильный подбородок, нос с характерной горбинкой, глаза с выпуклыми веками – вылитый нынешний президент.

– Вот не думал, что ты его поклонник, – усмехнулся Лок.

– Я? – скривился Рипер, любуясь своим художеством. – Нисколько. Хотя для нашего движения он сделал действительно много.

Спорить не приходилось. С выборами первого президента-афроамериканца в стране и впрямь произошел всплеск белого супремизма и торговли оружием.

Рипер в легкой задумчивости выскреб из ведерка остатки краски и обвел голову президента кругом, а затем провел две линии: получилось перекрестье прицела.

– Достойно кисти мастера, – подытожил Райан, подхватывая ведерко за ручку. – Краска кончилась. Не хочешь сходить за добавкой?

– Базара нет, – Рипер взял ведерко и поднялся на ноги. – Ты со мной, я так понял, не пойдешь? – добавил он с ухмылкой.

– В этот раз – нет, – ответил Лок, глядя, как Рипер вразвалочку отправляется через двор.

Как только сокамерник скрылся из виду, Райан подошел к концу уже окрашенного ограждения и сделал вид, что проверяет, все ли ячеи прокрашены. Одновременно с тем он сгибал туловище, чтобы находиться спиной к караульному на вышке. Сев на корточки с кистью в левой руке, правой Лок взялся расцеплять, а затем и отламывать кусок проволоки, присоединенный к угловому столбу. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем проволока оказалась у него в руке и он ее прикарманил. Затем в этом месте он для вида провел кистью и взялся за смежную ячею. К той поре, как от блока подошел с новым ведерком краски Рипер, Лок успел разжиться аж тремя кусками.

Развернувшись, он двинулся навстречу Риперу, в шутливом приветствии поднявшему ведерко над головой. Пока Лок шел, он пытливо оглядел тот край забора.

– Чем ты там занимался, солдатик?

– Да вот, проверял, все ли ладно, – ответил Райан. – Если берешься за что-то, надо ведь делать на совесть, разве не так?

Конец ознакомительного фрагмента.