Панама. Аэропорт Токумен. 22 июня 2037 года
Генерал Владимиро Сальварес с группой особо доверенных офицеров и подразделением спецназа прибыл в Токумен еще затемно.
Вместе со своей группой он перемещался по континенту на транспортнике «Embraer-390», черного цвета, хорошо известном во многих столицах – черный цвет был потому, что в свое время этот самолет был передан anti-narcoticos, антинаркотическим специальным силам, которые сражались не столько с торговцами наркотиками, сколько с прикрывавшими их боевиками коммунистических фронтов, после падения коммунизма быстро переквалифицировавшихся в наркотические фронты. В отличие от большинства своих коллег генерал Сальварес не был сбит с ног падением США, он готов был действовать и действовал. Возможно, свою роль сыграло то, что он учился не в военных учебных заведениях США – а в Новосибирске, в России, где прошел полный курс подготовки спецназа и познакомился с теорией и практикой организации действий внутренних войск в России. В США подразделения, аналогичного Внутренним войскам, не было, не было и механизмов их задействования – во многом, по мнению генерала, это и явилось причиной того, что произошло. Русская практика разделения армии на обычные войска, предназначенные для отражения внешней агрессии, и внутренние, для действий внутри страны, была стратегически верной.
Генерал Владимиро Сальварес сделал немало для укрепления внутренней безопасности страны – именно его усилиями была многократно усилена военная составляющая сил безопасности. Поэтому в Колумбии было до сих пор государство, в то время как в других местах его уже не было. Но он видел ситуацию намного шире, в том ключе, что устоявшая Колумбия может помочь и соседям устоять. А потом – в отсутствие США – можно будет вести и разговор о боливарианской конфедерации или даже федерации – мечте Симона Боливара, которую он так и не смог воплотить в жизнь.
Генерал, с его политическими взглядами, резко отличался от всех своих коллег, закончивших американские военные академии, потому что на его мировоззрение повлияло долгое пребывание в России. Он был сторонником сильной и унитарной «державной» власти. Противником демократии. Противником национализма, поддержания и культивирования национальных особенностей – он видел на практике, как мирно сосуществуют в одном государстве люди с разным этническим происхождением, религией и культурой. Генерал не считал, что национальное правительство, правительство одной нации, есть то, что нужно его народу и окружающим. Наоборот, он считал, что только сильное и многонациональное государство, только взгляд поверх границ способны дать возможность многочисленным нациям и народам вырваться из заколдованного круга нищеты, неустроенности, гордыни и спеси. Общее государство – и чем больше, тем лучше – поможет и решить накопившиеся проблемы, и снять те идиотские противоречия, которые есть у них с Венесуэлой, когда племена разделены границей, и на равных разговаривать с Китаем, готовым скупать все и вся, с Россией, с США, если те возродятся. Нельзя думать, что если у тебя есть свое государство, то ты великий. Они никогда не разговаривали ни с кем на равных, и униженность их сформировала почву для озлобления, прорывающегося сейчас наружу. Когда они говорили с Америкой – американцы тщательно подчеркивали, что они имеют дело с ними как с равными, но всем было понятно, что это не так…
И будет не так, пока они не изменят это. Пока они не начнут быть, а не воображать о себе невесть что. Взять хотя бы Каррера Панамерикана – панамериканское шоссе, пересекающее два континента сверху донизу, за исключением одного отрезка через джунгли протяженностью в семьдесят километров. Этот отрезок остается недостроенным вот уже сотню лет – кто мешает его достроить?! Кто?!
И кто они такие, если не могут достроить семьдесят километров дороги?
Парадокс и трагизм ситуации заключался в том, что исламские экстремисты, в которых генерал видел главную теперь угрозу (не в наркотиках), тоже хотели единого государства. Единого, в которое будет входить весь мир.
Самолет генерала отвели на военную стоянку – там его уже ждали. Пара десятков машин, в основном бронированных, среди них была даже такая странная, как бронированный подъемник на шасси легкого грузовика, с бронированной кабиной и легким пулеметом. Среди приехавших встречать был Альдо Кордобес, министр внутренних дел страны, человек, чьи взгляды были схожи со взглядами генерала. Они обнялись и отошли в сторону.
– Мои соболезнования.
– Спасибо.
Оба были католиками. Оба перекрестились.
– Кто будет теперь?
– Пока, Мартин. Потом…
Они понимали друг друга без слов. Сантос, сам бывший боевик, разочаровавшийся в революции, после того как понял, что из революционных соображений надо торговать наркотиками и охранять наркоплантации, – сам был визионером и мечтателем. Конечно, каждый политик в Латинской Америке мечтает примерить корону Симона Боливара. Другой вопрос – ради чего. Некоторые были не более чем конъюнктурщиками. Некоторые действительно хотели что-то сделать для своих народов. Сантос был из вторых.
– Как это произошло?
Генерал вытер платком лицо.
– Как обычно. Мы не готовы к этому.
– Да…
Один вопрос, мучивший всех, – как бороться с врагом, который любит смерть больше, чем ты любишь жизнь. Как наказать человека, для которого смертная казнь – пропуск в рай?
– Что с моей информацией?
– Работаем. Пока движений нет.
– Я могу посмотреть?
– Конечно.
Вместе они зашли в огромный грузовик Ошкош, сделанный на базе шасси, которые использовались для пожарных машин. Но теперь на этом шасси был построен центр для управления беспилотниками…
Приглушенно светились экраны…
Спецназ в Панаме был хорошо подготовленным. Их учили американцы, причем в лучших учебных заведениях, частных и правительственных. Потом они учились у колумбийцев – самой жестокой и нетерпимой нации во всем регионе…
Небольшой фургон «Форд» белого цвета остановился около складов, вплотную примыкающих к железнодорожной ветке. Но открылся не люк на борту – а люк на крыше фургона, и оттуда выбрались трое в черной боевой униформе SWAT. Двое несли снайперские винтовки «Barrett», еще один – устаревший, но надежный пулемет «М240 Bravo». Как и во всех латиноамериканских странах, где бандиты хорошо вооружены и всегда оказывают полиции сопротивление, – снайперская группа состояла из трех стрелков и всегда включала в себя пулемет. Он будет нужен тогда, когда бандиты пойдут на прорыв.
Стрелки разложили лестницу и моментально забрались на высокую крышу склада. Пригибаясь, они добежали до противоположного края крыши, где и залегли, распределив секторы огня.
Тем временем штурмовая группа из тридцати человек, вооруженная автоматическими винтовками, приближалась к цели, стоя в одном из вагонов грузового состава, который медленным ходом шел по путям. Как и в развитых странах, в составе не было машиниста, железная дорога Панамы была полностью переведена на автоматизированный режим, но сейчас пилот в тяговом локомотиве был. Он прятался за моторным отсеком, на раскладной площадке для обслуживания двигателя, и управлял с помощью выносного пульта. Такой режим управления «a mano» применяли только при сложной маневровой работе на станциях.
Рядом была станция, поэтому террористов не должен был напугать ни шум поезда, ни гудки. Это позволяло спецназу приблизиться на расстояние непосредственного контакта.
– Кондор два, вижу наблюдателя на крыше, – доложил один из снайперов, – сидит на месте, вооружен «АК-47».
– Кондор, здесь Боливар. Наблюдателя уничтожить.
– Боливар, вас понял.
Снайпер прицелился и нажал на спуск. Работа была детской, а с калибром 12,7×99 не надо было беспокоиться о контроле результатов стрельбы или возможном бронежилете на цели. Пятидесятый калибр убивал всех. Мексиканских толстяков под полтора центнера весом. Тех, кто надел армейский бронежилет. Обдолбанных наркотиками. Тех, кто прячется за машиной или кирпичной стенкой. Тех, кто ведет огонь из движущейся машины, – всех. Вот почему полицейский спецназ был вооружен винтовками калибра 12,7, и они не променяли бы их ни на что другое.
В прицеле он увидел, как пуля попала в террориста, и он буквально взорвался изнутри с кровавым фонтаном. Глушитель AAC Cyclop скрал часть звука, а остальное смешалось с гулом турбины и стуком колес идущего локомотива. Вряд ли кто-то что-то услышал.
– Кондор два, цель ушла.
– Кондор один, подтверждаю.
– Боливар всем группам – вперед, вперед, вперед…
Поезд пошел еще тише, на насыпь прыгали спецназовцы, перестраиваясь в две штурмовые колонны.
– Наследник один, мы у цели.
– Наследник два, позицию занял.
– Боливар – группе Наследника, входите в здание, входите в здание.
Один из спецназовцев приготовил вспышку-дезинтегратор – склад был один из множества построенных здесь и в основном сейчас пустующих карго-терминалов с дистанционным управлением, он открывался электронным ключом, который программировал владелец склада, возможно даже, находящийся на другом краю света. Схема аренды подобных складов была проста и вовсе не требовала физического присутствия владельца: склад покупался как коммерческая недвижимость, контролировался дистанционно программируемой системой доступа, если кто-то хотел склад арендовать – он сканировал телефоном QR-код на замке и тем самым автоматически по телефону попадал на сайт владельца, где были все условия аренды – долгосрочной, краткосрочной, любой. Ты перечислял платеж, можно со своего телефона – это и было подтверждением подписания договора, ничего подписывать и тем более идти к нотариусу не требовалось. В обмен – система программировала замок на Emay-код твоего телефона, и он на время аренды становился твоим кодовым ключом на доступ к складу. Если платеж просрочил, склад блокировался со всем, что там есть, хочешь забрать – плати аренду по сей день и забирай.
О таком ведении бизнеса – лет пятьдесят назад – не могли и мечтать. Тогда почему все так отчаянно плохо?
Вспышка – дезинтегратор – была электронным устройством, которое при активации сжигало электронные микросхемы, но направленно. Спецназовец прикрепил ее к электронному замку.
– Вспышка!
Огонек на корпусе погас – устройство уничтожило и себя самое.
– Входим!
Подрывник отступил в сторону, второй солдат потащил в сторону дверь, третий – начал входить…
– Вошли!
– Боливар, целей нет.
Откуда-то сверху прогремела длинная очередь «АК».
– Контакт! Контакт!
И тут – все взорвалось…
С беспилотника было видно, как большую часть склада вдруг окутало ослепительно яркое, но быстро темнеющее облако. Как мутным стало все вокруг эпицентра. Основной натиск ударной волны приняли на себя хвостовые вагоны остановившегося поезда.
– Подрыв! Подрыв!
– Наследник! Наследник, ответьте! – надрывался Кордобес.
Генерал Сальварес взял его за плечо.
– Пойдем отсюда.
На улице генерал Сальварес, ни слова не говоря, достал флягу, отвинтил колпачок.
– Выпей.
Министр отхлебнул, глаза его полезли из орбит, он едва не выпустил флягу из рук, надсадно закашлялся.
– Эх ты… пить не умеешь.
– Что это?! – просипел министр.
– Водка. Русская водка, настоящая.
В Латинской Америке, за редким исключением, пить крепкое спиртное не умели. Совсем. Испанцы принесли сюда культуру употребления красного вина, но если что и пользовалось успехом – так это легкие и сладкие вина. Потому что в жару – а здесь жара постоянно – алкоголь действует на организм особенно тяжело, а потребности согреться здесь никогда не испытывали.
– Господи… они все мертвы.
– Да, – подтвердил генерал Сальварес, – они все мертвы. Они – и те, кто готовил покушение, тоже мертвы. Они подорвали сами себя. Вместо того чтобы подорвать саммит. Размен честный – и с их, и с нашей стороны.
Министр приходил в себя от глотка водки. Глаза слезились…
– Почему…
– А ты думал – как?
– Не так, камрад. Не так.
Генерал Владимиро Сальварес был вынужден согласиться – да, не так. В Латинской Америке спокойно никогда не было и людей убивать здесь умели. И жестоко убивать тоже умели. Частично это было обусловлено наследием индейцев, которые постоянно приносили человеческие жертвы и не видели в этом ничего такого, частично привнесенным испанцами мачизмом, когда люди самоутверждались как мужчины через жестокое и демонстративное убийство. Троцкисты принесли террор, здесь его до этого никогда не было. Но Латинская Америка никогда не знала того, что накатывало сейчас на нее девятым валом. Она не знала хладнокровной ненависти и нигилизма германского фашизма – типично европейского социального и политического учения, присваивающего себе право физически уничтожать целые народы, хладнокровно расправляясь с лишними. Не было здесь такого. В Латинской Америке, несмотря на вопиющее неравенство, никогда не было понятия «недочеловек». Не знала Латинская Америка и другого – отчаянной злобы и фанатичной ненависти исламского экстремизма. Здесь были религии, предписывающие ритуальные убийства, но никогда не было религий, предписывающих ритуальное самоубийство. Латиноамериканцы слишком любили жизнь, чтобы вот так вот отказаться от нее. А исламисты проповедовали мрачный культ смерти. Уйти, забрав с собой как можно больше врагов. Жизнь человека – это путь к смерти. Подобной мрачной трактовки здесь не было никогда.
А теперь – есть. Теперь – это повсюду.
– Теперь – так. Всегда будет так. Не мы выбираем…
Панама-Сити – крупный город, едва ли не лучшая столица Латинской Америки, расположенная у входа в Панамский канал со стороны Тихого океана. Это центр деловой жизни всей Латинской Америки, один из ведущих центров оффшорного банкинга и клиринга. Городу удалось стать одним из «мировых городов», то есть городом, чье значение для экономики не ограничивается страной или регионом, – к таким городам можно отнести Лондон, Шанхай, Токио, Гонконг. Здесь построено огромное количество коммерческой и инвестиционной недвижимости – то есть недвижимости, которую покупают, чтобы сохранить деньги. Здесь полно машин.
Поскольку для обеспечения нормальной жизни в городе нужна была его транспортная проницаемость, а автострад тут не было никогда – в конце прошлого века выстроили две крупные магистрали, на которых во многом держится движение в городе. Коридор Норте (северный коридор) – это дорога, идущая параллельно Панамскому каналу и выводящая на третье шоссе, ведущее в Сьюдад де Колон – город на побережье Атлантического океана, которому успех Панама-Сити повторить не удалось. Коридор сюр – это дорога, ведущая от аэропорта Токумен и прямо в центр Панама-Сити. Она очень удобна тем, что та ее часть, которая идет по городской черте, идет не в городе, не по городской застройке. Строители, вместо того, чтобы что-то сносить или переделывать уже существующую дорогу, или зарываться под землю, как любят это делать в Москве, просто поставили дорогу как мост, на огромных бетонных столбах прямо над океаном. И она была скоростной, скоростной по-настоящему, она ни с чем не пересекалась и вела в самый центр города, никому не мешая. Просто отличное решение, оцененное любым, кто приезжал по делам в Панаму.
Исполняющий обязанности президента Колумбии прибыл в аэропорт Токумен уже на президентском самолете. У него была интересная судьба: этот самолет был когда-то бортом № 1 ВВС США, причем основным. Потом американцы заменили «Боинг-747» на «Аэробус-380» местной, американской сборки, а этот самолет поставили на прикол. Никто не знал, что с ним делать – то ли уничтожить, то ли поставить в музей, то ли переделать в грузовой и продать. Потом, когда Соединенные Штаты начали разрушаться, группа колумбийцев просто угнала его, а затем правительство Колумбии выкупило его как представительский борт.
Исполняющий обязанности президента Колумбии произнес речь, прямо в аэропорту, которую потом оценят очень многие. В ней он, в частности, сказал – сколько бы вы ни убивали, вы не сможете изменить нас.
Потом он сел в машину. Кортеж тронулся.
Генерал Владимиро Сальварес остался в аэропорту – ему надо было вылетать в Мексику, он был уверен, что все сделал правильно. Группа террористов обезврежена, пусть даже ценой гибели двадцати с лишним панамских полицейских.
Сначала никто так и не понял, что произошло. Конвой уже выехал на ту часть Корредор Сур, которая находилась над морем, дорога, кстати, не была перекрыта, просто на некотором расстоянии от кортежа двигались местные полицейские машины, расчищая путь. Машины кортежа прошли уже три четверти пути, как вдруг разом вскипела вода под опорами, и глухой гул был таким, как будто пробудился вулкан, а удар почувствовали даже постояльцы прибрежных отелей. Никто ничего не понял, машины не успели затормозить – все просто начало валиться в воду, как кубики замка, построенного ребенком, и тот же ребенок теперь – с чисто детской жестокостью разрушал свое творение.
Более полукилометра дороги рухнуло в воду, и спасения не было.
Исполняющий обязанности президента Колумбии ошибся в одном. Он считал, что обращается к людям, которые встали на неправильный путь, и надеялся на то, что они что-то поймут, но это давно было не так. Радикальные исламисты, многие – во втором, а то и в третьем поколении – давно утратили человеческий разум и превратились в диких зверей. В общем-то им было все равно, изменят они кого-то своими дикими актами террора или нет. Страшная война уничтожила смыслы и цели. Теперь они жгли, взрывали и убивали не ради того, чтобы что-то продемонстрировать и доказать обществу, и даже не ради того, чтобы доказать что-то самим себе, а ради того, чтобы было что рассказать Аллаху, когда тот заберет их к себе, и тем братьям, которые проследовали этим путем до них и теперь наслаждались верхними пределами рая. Террор стал для них частью их бытия, их смыслом существования, их способом попасть в рай после смерти.
И даже смерть не могла остановить их, потому что тот, кто погиб от руки кяфира, – тоже шахид. Каким-то образом на планете Земля выросли люди, которые любят смерть больше, чем другие любят жизнь.
И противопоставить им было нечего.
Сам Ликвидатор тем временем уже был в Коста-Рике. Небольшом, безвредном и беззащитном государстве, в котором не лили кровь, потому что это никому было и не нужно.
Он был в городишке со смешным названием Лимон, на самом побережье, он пересек несуществующую границу и намеревался немного отлежаться до того, как двинется дальше. Он знал, что колумбийские и панамские спецслужбы сейчас бросят все силы на отслеживание любой активности известных и новых игроков, чтобы понять, кто причастен к этому инциденту. В руки колумбийцев он попадать не собирался – те были известны изощренностью своих пыток.
Короче, Аллаху Акбар.
Техника, которую он применил, была проста и хорошо известна. Подставить известную фигуру, затем пожертвовать ею. И потом тихо сделать дело. Это был его фирменный ход, он не раз применял его. Если жертва ждет нападения – подставь кого-то вместо себя и потом сдай. Помоги жертве почувствовать, что она выиграла. И только когда она расслабится – тогда бей.
Так он убил крупнейшего мексиканского наркобарона из живших в то время. Тот знал, что мусульмане приговорили его к смерти за противодействие им. Тот думал, что, если он разбросает по улице разрубленные куски ихва, братьев, пришедших убить его, это кого-то остановит или кого-то испугает. Он даже не понял, как получил пулю, – после поимки джамаата, посланного, чтобы убить его, он расслабился. И он, видимо, искренне думал, что никто не знает адрес того гнездышка, которое он снимал своей молодой любовнице.
Он сильно ошибался.
Ликвидатор заселился на виллу, которая была заказана заранее, он вел себя как турист, ходил по улицам, ел севиче[10], снимал красоток. Его напарник следовал за ним, прикрывая его. Это был еще один уровень его защиты – если на него все-таки выйдут, то подумают, что террорист – его напарник, а не он сам.
Сообщение пришло, когда он сидел на деревянной веранде и ел рыбу, только утром выловленную местными рыбаками. От нечего делать он подключил коммуникатор и полез в банковскую программу, чтобы проверить состояние своего банковского счета.
И, к его удивлению, он обнаружил, что стал на миллион австралийских долларов богаче.
Нахмурившись, он свернул свой обед, расплатился по счету и покинул едальню. У уличного менялы валюты он купил левый мобильник и уже с него проверил свою электронную почту. Там было послание…
Послав ответ, телефон он оставил на скамейке – пусть украдут – и, сев в машину, покинул город. Через некоторое время он уже был в Сан-Хосе, столице страны. Там он нашел интернет-клуб, и, расплатившись сильно обесценившимися, но все еще по инерции принимавшимися во всей Латинской Америке долларами, купил себе час компьютерного времени. Клуб был предназначен для игр по Сети, потому тут были и перегородки, и очки для системы виртуальной реальности. Все это как нельзя лучше подходило для него.
Надев очки, он забрался в Интернет и поплыл по его мутным волнам. То, что ему было нужно, он нашел сразу. Интернет-бордель, один из многих, бесчисленное количество таких было разбросано по всей паутине Интернета. С тех пор как трехмерная реальность стала доступна обычному Интернету, пользователю стали доступны и такие… гм… удовольствия, как интернет-секс. Для него надо было иметь такие вот очки, потом… ну, некоторые изделия, какие и раньше продавали в секс-шопе, только раньше они не подключались к компьютеру. Ты заходил на такой вот сайт-бордель, оплачивал свое пребывание там, потом надевал… ну, то, что было подключено к компьютеру, на то самое место – и получал сеанс виртуального, но сильно похожего на реальный секса. На большинстве сайтов можно было заранее с помощью интернет-конструктора создать образ той девушки, с которой ты бы хотел заняться интернет-сексом: для этого следовало загрузить на сайт фото и видео нужной тебе девушки и подождать, пока программа сама смоделирует нужный образ. Таким образом, можно было «поиметь» кого угодно – свою соседку, коллегу по работе, Мэрилин Монро, Анджелину Джоли, негритянку, инопланетянку, таитянку. Причем не надо водить ее в ресторан, в кино, выгуливать, тратить деньги, уговаривать. Достаточно просто загрузить на сайт нужную программу и отмыть компьютерный гаджет от «прошлого раза».
И все.
Существовали программы бесплатные, типа «обмена сексом» для студентов и прочей малоимущей публики, были даже программы, где каждый загружал свой профиль (или то, что он представлял своим профилем), а партнера/партнершу подыскивала программа по методу случайных чисел – но то место, куда он зашел, было платным виртуальным борделем, причем очень дорогим. Надев очки и оплатив доступ, он оказался где-то на берегу моря, песок был белым, небо – голубым, волны – с мягким шелестом накатывались на берег – и он подумал, что вряд ли когда-то сможет увидеть это в реальности, даже если останется жив. Вдалеке была натянута сетка, и в пляжный волейбол играли девицы в откровенных купальниках, он понял, что должен пойти туда и с кем-то познакомиться… обычная схема привлечения клиентов в интернет-борделе, не комната и потасканные бабы в неглиже, от которых тошнит, а тонко разыгранная схема случайной связи на курорте. Он и пошел туда – но не дошел. Потому что появилась она.
– Эй…
Он услышал это, вздрогнул (по-настоящему) и обернулся. В паре метров от него стояла она – и он не знал, как она туда попала. Вообще он никогда не видел своего клиента (или клиентку – та почему-то предпочитала в Сети женские образы), но кое-что его в ней пугало. Даже его.
Сейчас она выбрала образ простой девчонки, чуть рыжеватые волосы и откровенный купальник. В ней не было ничего угрожающего, но почему-то он снова почувствовал себя не в своей тарелке. Например, как она проникла сюда – это вроде как место для мужчин и образы клиентов всегда мужские. Прикинулась лесби? Или…
– Пойдем…
Они отошли за плотные заросли кустов, там как по мановению волшебной палочки на земле появилось широкое одеяло. Она уселась на него, точнее – разлеглась, откровенно предлагая себя. Ликвидатор остался стоять.
– Давай…
Он покачал головой.
– Работа есть работа.
Она улыбнулась одновременно невинно и порочно.
– Ты не хочешь воспользоваться моментом? Давай, я обойдусь тебе бесплатно, не то что одна из тех девиц. Или у тебя уже не стоит? Бедняжечка.
– Что там у тебя? Говори, или я отключусь.
– У меня… скорее, у тебя. Есть задание, которое ты не довел до конца.
– Я не довел его до конца, потому что ты так сказала. У тебя семь пятниц на неделе.
Это было и правдой и неправдой одновременно. Он не мог отказаться от задания, взяв деньги. Но в то же время он понимал, что с того выстрела на Эйфелевой башне – охота за русским превратилась из сафари в кровавую схватку, в которой не только жертва, но и охотник рискует своей жизнью. Отмена задания была для него облегчением.
– Мм… все женщины такие. У тебя когда последний раз была женщина?
– Да пошла ты…
– К заданию надо вернуться. Только цели будут две.
– Это еще что за хрень?
– Его женщина. В Лондоне. Ты видел ее. Уберешь ее – потом дождешься, когда он вернется в Лондон. И уберешь его.
– Что за бред. Это кто придумал?
– Я… – она снова улыбнулась.
– План полное дерьмо. Он приедет и будет искать, кто это сделал. Полиция тоже будет искать…
– Лондон такой опасный город… всякое случается.
– Почему его нельзя просто пристрелить?
– Есть две причины. Первая – он постоянно перемещается. То он в Китае, то в Москве, то в Астане, то в Ташкенте, то еще где. Второе – его нельзя просто пристрелить, потому что я хочу другого. И я – плачу деньги.
– Жизнь дороже денег.
– Боишься его?
Она, может, и, сама того не зная, задела больное. Он и в самом деле боялся. Для людей его народа русские всегда были старшими братьями. Они били многих… они били японцев, били даже американцев. Но они никогда не били русских.
– Нет.
– Боишься…
Он вовремя свернул с опасного разговора.
– Сколько?
– А сколько ты хочешь?
– Миллион. Франков.
– Неплохо.
– Миллион за каждую цель.
Она облизала губы.
– Но это одна цель. Вторая – для того, чтобы добраться до главной.
– Нет, леди. Все люди равны. Миллион – умножить на два.
– Хорошо, – сказала она после секундного раздумья. Это тоже его напрягало – женщины обычно не умеют принимать решения. – Два миллиона. Счет тот же?
– Да.
– Когда начнешь?
– Сейчас же. Просто потребуется некоторое время для подготовки.
Вместо ответа она встала. Одеяло тут же испарилось, как будто бы его и не было.
– А зря ты все-таки… – сказала она. И тоже исчезла.
А он какое-то время стоял и тупо смотрел перед собой, понимая, что текут минуты, и за них потом надо будет платить.