Глава I. Авария
Денёк оказался ясным, ветреным, относительно тёплым для начала апреля, но без куртки не выйти, рановато. Как раньше говаривала мама, укутывая дочку, «весна красна, да обманчива». Вот и радовалась толстому шарфу повзрослевшая дочь, стоя на продуваемом перекрёстке.
Лена ждала автобус больше пятнадцати минут и была готова потратиться на проезд в маршрутке, но, как назло, не было и их. Стоять на одном месте удовольствия мало, начинала побаливать спина, а сесть было не на что – скамейки на этой остановке не предлагались.
Она бродила по кругу, рассматривала скучный забор за остановкой, широкий проспект по которому ехали автомобили, «считала ворон», скучала и мечтала. Скоро, скоро наступит день, когда всё наладится, когда можно будет позволить себе хоть и не шиковать, зато и не отказывать почти во всём. Постоянная жесточайшая экономия изрядно утомляла, хотелось купить яркое нарядное платье, шикарные туфли, сделать сногосшибательную причёску и отправиться на бал. Жаль, что у неё нет персональной феи. А как было бы здорово попросить исполнить хотя бы одно самое-самое заветное желание.
На клумбах меджу поблёскивающими льдом застывшими лужицами проглядывала зелёная травка, радуя взгляд своей смелостью. Серость надоела, хотелось тепла, лёгких босоножек, и чтобы ветерок раздувал подол платья, а вокруг яркие краски, пахнет малиной и немного пылью.
Лена позвонила Пете, поболтала ни о чём, не удержалась и сообщила, что завтра выходит на работу. Друг за неё порадовался, поздравил и принялся обсуждать скорую поездку на дачу, а потом вдруг с подозрением уточнил:
– И кем устроилась? Что делать-то будешь?
– Сиделкой у старушки устроилась. Там надо в аптеку ходить, готовить завтрак, прибираться и разные другие услуги оказывать, пустяки, мелочи.
– Докатилась! – заорал он. Лена отодвинула трубку от уха и поморщилась. – Лучше дома сиди!
– Так я и так сижу, а тут хоть заработаю. Платят прилично.
– Ага! Заработаешь себе на одно место одно неприятное дело! Ленка, не придумывай! Отцу на тебя настучу! Как такое в голову тебе прийти могло? – не унимался Синицын.
– Петя, отстань! – сердито огрызнулась девушка. Дернул её черт похвастаться, теперь Петя и папа начнут воспитывать. Нет, чтобы порадоваться за нее!
– Готовься, вечером поговорим! – грозным голосом предупредил друг и бросил трубку.
Лена повертела в руках телефон, собираясь перезвонить, но передумала и убрала в сумку. Настроение Петя ей не испортил, рано или поздно все равно узнал бы и разорался, а так пусть пока перебесится вдали от нее. Перекипит. Она искренне любила друга, но порой Синицын становился неприятным: начинал орать, воспитывать, ссылаясь на то, что переживает. Зато можно теперь отцу не сообщать. Петя наверняка успеет настучать и накрутить родителя. Опекуны, блин!
Закропил мелкий дождик. Вернее, не дождик, а так, недоразумение, даже пыль не прибил. Какая-то несмелая тучка по небу прошмыгнула. Лена даже зонтик доставать не стала, солнце никуда не исчезло, продолжало пригревать. Всё-таки хорошо, что скоро лето.
Между тем поток автомобилей не уменьшался, не останавливаясь, бодренько переезжал оживлённый перекрёсток и мчался в неизвестность. Получается, что заторов нигде не было.
И какая причина, в таком случае, тормозит прибытие автобусов? Словно они не в культурной столице находятся, а в глухой тундре. Не то, чтобы Лена куда-то спешила, на самом деле она домой возвращалась, бестолковое длительное ожидание досаждало.
За время её топтания к остановке подошло несколько человек. Они либо спешили, либо по природе были слишком нетерпеливы, ловили частников и уезжали. Лена им позавидовала – бомбилы ей пока что были не по карману.
На остановке кроме неё вертелся пожилой дядька, упитанный, не слишком хорошо одетый. Его присутствие слегка тревожило Лену. Мужчина зачем-то фотографировал все вокруг. Хотя что тут фотографировать? Странный. Главное, чтобы к ней не привязался, не сказать, что она боялась, белый день, народ мимо едет, просто не хотелось неловких ситуаций. Иногда некоторые особи мужского пола считали своим долгом оказать навязчивое внимание молодым женщинам. Особенно часто это происходило весной. Обострение у них, что ли?
Лена, чтобы не угодить в кадр, отворачивалась, передвигалась. Было неприятно, что этот мужик мог и её заснять, но и сказать, чтобы не нацеливал на неё объектив, не могла, вышло бы грубо, а человек всё-таки не молодой.
Она выкурила очередную сигарету.
Вдалеке, наконец-то, показался какой-то автобус, Лена повеселела, похоже, ожидание заканчивалось. Оттуда же мчалась светлая иномарка, привлекшая внимание девушки.
– Ничего себе, – пробормотала Лена.
Здоровенная машина опасно рыскала по дороге, обгоняя попутчиков, меняла одну полосу на другую, двигалась стремительно, пытаясь выскочить из ряда спутников. Зрелище оказалось завораживающим и тревожащим одновременно, словно Лена смотрела фильм о гонщиках. Или о смертоносных серых акулах.
Поток автомобилей снижал скорость, чтобы остановиться перед светофором, уже мигал жёлтый, но агрессивная чудо-машина со второй полосы ринулась влево через перекрёсток.
– Придурок, что ты делаешь? – вырвалось у неё.
Встречные автомобили протестующе загудели, завизжали тормоза.
Дурной лихач вильнул, уворачиваясь от столкновения с грузовиком, и полетел в остановку, не справляясь с заносом.
Не веря происходящему, девушка инстинктивно отпрыгнула, сшибла дядьку, оказавшемуся у неё на пути и рухнула на газон. По инерции проехала на пузе, сдирая ладони. Ей казалось, что она так и катиться вперёд, как шайба на льду. И вместо того, чтобы орать от ужаса, она захохотала.
Серая иномарка, визжа покрышками, всей своей мощью врезалась в остановку, смяла стойку, протаранила остов конструкции и, в конце концов, остановилась.
Свидетели произошедшего тормозили, глушили моторы, выскакивали из машин. Кто-то звонил в ДПС, другие снимали аварию на мобильники, третьи помогали выбраться безумцу из смятой машины.
Несколько человек помогали упавшему на газон мужчине. Он видимо сильно пострадал.
Упавшая Лена, шумно дыша и кряхтя, самостоятельно поднялась с земли, опустила голову и поковыляла в сторону улетевшей сумки. Она боялась взглянуть на людей, её продлжал скручивать истерический хохот, переходящий во всхлипывания. Она кое-как замотала рот и нос шарфом, чтобы никто не увидел её оскаленного в безумной улыбке рта и не услышал рвущийся наружу смех, больше похожий на клекот. Ещё примут за городскую сумасшедшую! Разве можно в такие минуты хохотать?
Куртка и руки после скольжения по газону оказались заляпаны грязью. Она торопливо стаскивала с себя куртку, одновременно вытирая о неё грязь с рук и не могла успокоиться. Унять неуместное веселье не получалось. Лена со стороны представляла, как она ласточкой ныряет вперед, и её снова одолевал хохот.
Необходимо было срочно отвлечься.
Она быстро подхватила с земли сумку, также испачканную, протерла многострадальной курткой и принялась торопливо собирать выпавшие вещи, пытаясь отвлечься от видения своего прыжка и остановить неуместный смех.
Кто-то из добровольных помощников подошел к ней, предложил воды.
К тому моменту Лена почти справилась с собой, она поблагодарила, сделала несколько глотков, дыхание выровнялось и её, наконец, перестало трясти. Рядом топтался невысокий парень, какой-то из приезжих, она никак не могла научиться их различать. Таджик? Узбек? Он с жутким акцентом беспокойно спрашивал, нужна ли ей медицинская помощь. Лена уверила, что нет и тот, недоверчиво покачав головой, отошел.
Кошелёк, телефон, ключи, проездной, блокнот с адресом работы. Собирать вещи Лене помогали теперь уже два человека, тоже возникших рядом из ниоткуда, как и предыдущий, поивший водой, один ходил по газону, высматривая, не осталось ли чего, второй держал её сумку. Они бесконечно спрашивали, как она себя чувствует, не надо ли чего, а Лене в голову лезли бестолковы сцены из американских боевиков, где герои спрашивали: «Ты как? Ок?», а тот, кто был при смерти, радостно сообщал: «Ок». При просмотре таких сцен они с Петей дико хохотали. Слава Богу, к ней хохот не возвращался. Помощники помогли уложить куртку в пакет, слишком та испачкалась, просили посмотреть все ли вещи она собрала.
Лене казалось, что она только и делает, что благодарит всех. Ни имён, ни тем более лиц она не запомнила, хотя добровольцы вроде бы представлялись, записали свои номера телефонов и сунули бумажки ей в сумку. Она снова благодарила.
Помощники пооглядывались и отправились к разбитой машине, а Лена наискосок пересекла газон, изображая, словно она что-то ещё ищет. Может на неё никто и не смотрел, но она страшилась, что её остановят, вот и притворялась. Воровато оглянулась, за ней никто не шёл, её никто не догонял, и она побрела в сторону перекрёстка вдоль металлического забора. На левую ногу ступала бережно, видимо, подвернула или сильно стукнула.
Хохот давно прекратился, но теперь Лену начало трясти. Она прибавила шаг, останавливая себя, чтобы не припустить во все лопатки. Девушка уходила прочь от остановки, от машины, едва не размазавшей их с дядькой по асфальту, от ужаса, который только теперь подбирался к ней.
Шагала, не оглядываясь.
Еще собирая вещи, она поняла, что не станет смотреть на ту машину, на то, что произошло с остановкой. Не станет ни за что. Если посмотрит, с ней обязательно повторится или припадок хохота, или ещё что похуже, и её увезут на Пряжку. А в психушку ей нельзя, она только что работу получила.
Холода девушка не чувствовала, под курткой был надет толстый свитер» мышинного» цвета крупной вязки. Практичная Лена считала, что лучше снять с себя лишнее, чем мёрзнуть. Большинство горожан весной и осенью одевались как капуста, в несколько слоёв. Утром приходилось укутываться, днём снимать всё до кофточки с коротким рукавом, а к вечеру снова натягивать тёплые вещи. Такие метаморфозы можно было наблюдать и в метро, и на улицах.
Наконец, она доковыляла до угла, завернула и остановилась. Забор казался нескончаемым, она шла и все боялась, что сейчас кто-нибудь увидит, как она сбегает, догонят, и заставят вернуться. И тогда с ней случится настоящая истерика, как в кино, с паданием в обморок и рёвом. А сцен Лена не переносила.
Она смогла вытащить трясущимися руками сигарету из пачки и прикурить. Голова гудела. Ни одна толковая мысль не приходила на ум, то крутилось: «спасибо, Господи, спасибо, Боженька», то разговоры с незнакомыми помощниками, то снова молитва.
После второй сигареты стало немного легче.
Единственное неудобство, пожалуй, она испытывала от промокших на коленях джинсов, но поделать с этим было ничего нельзя. И сейчас она думала, что люди будут удивляться её смелости, всё-таки рановато ходить в одном свитере, шарфом укутала плечи, больше не было нужды прятать лицо и бездумно шагала, пока не увидела какую-то маршрутку. Махнула рукой, остановила и поехала, не слишком соображая, куда её повезли. Самое главное, не в сторону аварии.
Как она добралась домой, на каких перекладных, не запомнила. Горячий душ и обезболивающее – всё, что позволила себе Лена, правда ещё и успокоительное приняла на всякий случай, чтобы случайно не разреветься при папе. За наличием лекарств, бинтов, йода Лена всегда внимательно следила – чтобы обязательно находились под рукой. Семья большая, мало ли, что может понадобиться. Ладони она, конечно же, содрала, но неглубоко, особых порезов не было, хотя содранная кожа саднила. Дома, как и всегда в это время, никого не было, поэтому никто не видел её появления в непрезентабельном виде. Она быстренько закинула грязные вещи в стиральную машину, а после долго отмокала под душем, стараясь прогреться и смыть с себя вновь появившийся озноб.
Принятая таблетка подействовала, она умудрилась даже вздремнуть до прихода папы.
А вечером дома Лена подверглась воспитательному процессу. Петя, как и обещал, подговорил Ивана Родионовича, мужчины ждали её в кухне. Папа твердил, что прокормит дочь, друг уверял, что скоро найдется работа по специальности, позже подошла и Вера Степановна. Она редко вмешивалась в дела Лены, но тут не преминула заявить, что Еления низводит себя до уровня прислуги, это непременно отразится на её сознании, впрочем, решать ей.
Лена выслушала все положенные нравоучения и пообещала подумать. Она заверила близких, что их беспокойство ценит, понимает, что поступила опрометчиво. Но, чтобы не подводить людей, которые её ждут, она всё же на собеседование пойдет. Мужчины согласились – да, так и придется поступить, и удалились, довольные собой и послушанием Лены.
Пойти на столь радикальные меры – наняться приходящей прислугой, вынуждали обстоятельства и собственная глупость.
Елена Нега честно признавала, немало денег она потратила бездарно, когда обучалась на различных курсах. Денежные запасы неуклонно приближались к концу, и срочно требовалась любая работа. Она, наивная безработная, в начале поисков, верила всему и всем. Добросовестно отучилась на бухгалтера-кассира, естественно, платно, потому что обещали последующее трудоустройство. По окончании курса действительно выдали сертификат и сообщили – «нет опыта, нет работы, устраивайтесь самостоятельно».
Дальше, ещё абсурднее. К чему на электрика выучилась? Кстати, помимо неё ещё три девушки посещали курсы, а обучавшиеся парни над ними издевались. В процессе обучения стало ясно, что работу они точно не получат. Вот приобрела навык, а для чего? Разве что бедного папу не просить, чтобы розетку отремонтировал, да утюг починил, а лампочки она и так самостоятельно меняла.
Сертификатов набралось пять штук. Это помимо диплома архитектурно-строительного университета.
Вполне можно давать объявление: «Любая работа мне по плечу». Читала как-то объявление: «муж на час», только такая реклама Лене казалась вульгарной, смахивала на предложение интима. Она обсуждала этот вопрос с Петей. Друг пояснил, что имеются в виду разовые ремонтные работы, например, кран водопроводный починить или полку повесить на стену.
Лена после их разговора долго обдумывала, какие бытовые мелкие «пакостные» ремонты может делать самостоятельно. Не поленилась, составила перечень пустяков, с которыми в быту справлялась, оказалось, она просто кладезь знаний и умений. Только вот кроме семейства, навыки её никому не были нужны.
Компания, где она после учёбы успешно занималась составлением смет и значилась рядовым инженером, исправно платила неплохой оклад, но просуществовала недолго. Кризис поломал планы многих, фирма прогорела. И получилось так, что кроме составления смет, у Лены больше никаких специальных знаний не было, она ничего не умела.
Куда только не пыталась устроиться. Набегалась по собеседованиям. Денежки с мобильного телефона утекали слишком скоро, пришлось переключаться на безлимитный тариф. Хуже всего было то, что после договорённости о встрече, специально приехав куда-нибудь к черту на кулички, она получала отказ:
«Должность занята, извините».
«Недостаёт опыта».
«Вы нам не подходите».
«Курите? Не подойдёте, не принимаем с вредными привычками».
Зачем людей гонять по городу? Лена подозревала, что подобный нерадостный опыт не только у неё появился. Скандалить она не умела, но всё же один раз осведомилась, зачем позвали, если должность занята. Барышня её лет равнодушно ответила:
– А что вы хотите? Вас много, а место одно, кто успел раньше, тот и получил работу.
Лене припомнился советский кинофильм, где продавщица в магазине кричит на очередь: «вас много, а я одна», ситуация была похожа, только очередь нынче не за дефицитом, о котором рассказывал отец.
Накануне она позвонила по очередному объявлению, таким образом и оказалась на той остановке.
– Приходите завтра в десять утра, прослушаете обучающий семинар и приступите к службе, – положительно отозвались на очередной звонок соискательницы.
– Сколько будет стоить учёба?
– Бесплатно. Всё узнаете на беседе: условия, оплату, график, требования.
Следующим утром Лена Нега и поехала на загадочное собрание, испытывая надежду, что бесплодные поиски увенчались успехом и опасаясь сглазить раньше времени. Семинар-собеседование проходил на территории завода в районе шоссе Революции.
В очередной раз она получила важные знания. С одной стороны, из-за новой информации запросто мог развиться комплекс неполноценности от собственного несовершенства. С другой стороны, она радовалась – временная работа появилась.
Оказалось, чтобы произвести уборку в коттедже или квартире у состоятельных людей, необходимо знать бездну нюансов!
Теперь-то Лена уразумела, что приборку дома она делала неправильно, а должна бы знать, что тряпица для вытирания пыли с подоконника ни в коем случае не предназначена для уборки пыли с книжной полки! И специальных средств по уходу столько, что пора второе высшее образование получать.
Им предоставили выбор – работа на постоянной основе с проживанием и едой, то есть в качестве домработницы, или приходящей уборщицей. Пришла, навела чистоту, получила расчёт, и до свидания.
Также требовалась сиделка к старушке, внук нанимал. Уход. Водные процедуры, кормление. На это предложение Лена и согласилась, оно ей показалось интереснее, чем просто тряпкой махать. Всё же за живым человеком ухаживать, а не за комодом. Приступать следовало завтра. Больше всего устраивало, что расчёт производили за каждую смену сразу. И приезжать к одиннадцати утра, да и ветка метро прямая, до «Горьковской». Обстоятельства складывались как нельзя лучше, пока не произошел её «душой, исполненный полет».
Она лежала в кровати и не могла уснуть. Всё крутилось и крутилось в памяти произошедшее, словно Лена смотрела хронику в замедленном режиме.
Вот она прыгает и с силой толкает фотографа в спину, вместе с ним падает сама, то ли рядом, то ли на мужика, и, в буквальном смысле слова, в считанных сантиметрах мимо проносится жуткая серая машина.
Дядька падает лицом в газон, расставив руки, его фотоаппарат летит вперёд и несколько раз подскакивает на земле, а Лена почему-то кричит. Её сумка повторяет путь фотоаппарата, все содержимое вываливается.
Затем ошеломлённый, озлобленный, мужик громко матерится: «Сука больная! С катушек съехала?», но она уже уходит, воровато оглянувшись на фотографа. Лена ещё слышит, как он вопит, она успевает увидеть его безумные глаза и выражение лица незаслуженно обиженного человека. Дядьке помогают подняться, кажется, он порывается догнать ее, замахивается ногой, чтобы пнуть тронутую девку. Люди его хватают и оттаскивают, но Лене уже не до него, она в этот момент борется со своими демонами и старается подавить смех, поэтому трусливо отходит.
Эти кадры нескончаемой вереницей преследовали Лену и позже, полгода, не меньше, затем исподволь, постепенно происшествие стало забываться.
И ей достался фотоаппарат бедняги. Видимо, те парни, которые помогали собрать вещи, решили, что фотик тоже из сумки вылетел. Лена из-за аппарата сильно переживала, чувствовала вину, словно украла сама. Как вернуть, не представляла и решила, что признается во всём Пете. Только позже.
Она всерьёз приложилась коленями, ладонями, плечом и грудью. Болело сильно. Как она будет завтра работать?
Пришлось глотать таблетки. Девушка лечилась, как могла, почти неделю прикладывала к ушибам лёд. Ужасно боялась, что понадобится резать грудь, вдруг там от ушиба образовалась опухоль, и у неё теперь рак. Она допускала, что такие мысли порождали исключительно её мнительность и склонность к преувеличению, поэтому об опасениях никому не сообщала, да и говорить-то было некому. Папу она беспокоить не хотела, решила, что, если боль не прекратится, пойдёт на обследование.
Лена прокручивала происшествие на остановке и понимала, что действовала на инстинкте. Ангел-хранитель руководил ею, не иначе – сама бы она не додумалась отпрыгнуть и дядьку пихнуть и, как и мама, попала бы под машину. А ей умирать нельзя, папа не справится один.
Следующим утром Лена чувствовала себя разбитой и вымотанной. Болели ушибленные места, а внутри дрожало и тряслось. Сосед с первого этажа дядя Витя иногда стрелял у Лены сигареты, жалуясь, что у него «душонка трясётся», опохмелиться надо бы. Видимо, и у неё тряслась душа от пережитого.
Появился соблазн остаться дома, но подводить людей непорядочно, пришлось приводить себя в порядок и отправляться на встречу. «Расхаживаться», так сказать. К работе следовало приступать завтра. Лена доехала до «Фрунзенской», купила цветы и прошла до Новодевичьего монастыря. Зашла в церковь, купила свечи и прошла на могилку мамы. Чем дальше уходила жизнь после того рокового дня, тем реже Лена приходила на могилку. Они с отцом традиционно в день рождения и в день смерти мамы приходили на кладбище.
Лена, не сообщая отцу, чтобы не расстраивать, ходила одна, когда надо было рассказать о чём-то важном или посоветоваться.
Она убрала нанесённые ветром прошлогодние листья, цветы, принесённые ею же в прошлый приход. Свежие цветы уложила на постамент, тихо приговаривая:
– Я скоро вернусь, приберу у твоего соседа, давно у него никто не был.
Рядом с могилой матери был похоронен некто Головин Петр Иванович. За его местом никто не следил и Лена уже давно взяла над ним шефство, прибралась. Вернулась к матери, покурила.
– На будущий год поменяем фотографию, эта из-за непогоды портится, папа так хочет. Мама, у меня случилось ужасное событие. Я нечаянно утащила чужой фотоаппарат, сбежала с места аварии, но главное, очень злюсь на того водителя и боюсь возненавидеть. Если бы он вчера убил меня, папа не выдержал бы и тоже умер, а ты же знаешь, какой он добрый. Это несправедливо. Мне трудно разобраться, почему я так зла на того придурка водителя. Оттого, что слишком сильно испугалась, до сих пор замирает сердце. И болят ушибы. Мне сегодня снился сон, нет, не авария, страшный сон, словно на меня наваливается тяжёлоё, тёмное, а я не могу вырваться и убежать. Понимаю, что это из-за вчерашнего, но всё равно страшно. Мамочка, ты приснись мне, пожалуйста, я так люблю, когда ты приходишь. Мне без тебя плохо, очень.
Лена поплакала, покурила и ушла, очень надеясь увидеться с мамой во сне.