Глава 5
Тримаран летел на полном ходу, скользя над морем, как на крыльях. Этим утром, спустя четыре дня, после того как они покинули остров Саламандры, команда «Хаяра» испытала сильное удивление, обнаружив у себя за кормой пиратскую посудину, о которой и вспоминать уже давно перестали. Галиот гнался за ними столь уверенно и дерзко, как будто там позабыли преподанный им урок стрельбы заготовками литейного производства. Это были те самые пираты, которых они обстреливали из катапульты, – друзья узнали их судно с залатанной носовой частью. Галиот был отремонтирован быстро и довольно грубо. Срезанная крицей мачта имела прежнюю длину, все паруса были подняты, а вёсла работали необычайно быстро и слажено, – даже лучше, чем в прошлый раз.
Четвёрка беглецов, собравшись на корме, задумчиво разглядывала разбойничье судно, пытаясь осмыслить: чем они так сильно задели чувства этих несчастных и столь занятых людей, что те, бросив все свои остальные дела, преследуют их уже несколько дней? Похоже, бедолаг не смущало даже то, что, догнав, они непременно столкнутся с непониманием со стороны команды «Хаяра», оснащённого оружием, способным забросить гиппопотама на высоту птичьего полёта. При этом у пиратов нет ни малейшего шанса на бережное обращение с их персонами. Эта мысль была точно отражена в словах Ксиста, сочувственно пробормотавшего себе под нос глубокомысленную фразу:
– Фанатизм – одно из высших проявлений глупости.
– Что ты под этим подразумеваешь? – спросил Эдвин.
– Разве ты забыл, – кому служат пираты?.. Саламандре… И они настолько ей преданны, что готовы пойти на смерть, – им ведь уже известны возможности нашей баллисты. Что это, если не фанатизм?
– Может, – страх? – предположил эшмериец. – Может, свою хозяйку они боятся больше, чем нас?
– Маловероятно, – не согласился Ксист. – Четыре года назад я видел, что пираты, несшие свои сокровища в храм богини-ящерицы, не испытывали никакого страха, а наоборот, были веселы и пели песни. Нет, она приманивает их чем-то другим. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.
– Странно. У них поднято знамя королевского флота, – заметил самый остроглазый среди всех Тарсил. – Ни пиратское, ни саламандрово, а королевское…
– Так мы же уже почти добрались до устья Ливнезии, – пояснил Молчун. – В любой момент на горизонте может показаться какой-нибудь военный корабль, патрулирующий эти воды, и тогда лучше не отсвечивать тут пиратскими флагами, – они это понимают.
– Если мы уже настолько приблизились к вашей столице, то не пора ли уходить подальше в открытое море? – заволновался Эдвин.
– Поздновато уже! – заявил Молчун. – Сейчас для нас важнее всего – отвязаться от старых знакомых. А если мы изменим курс, то они бросятся наперерез и быстро догонят нас. Все преимущества этой плавучей мельницы в данной ситуации бесполезны из-за попутного ветра. Другое дело, если б ветер был встречным, а так – у парусника скорость больше. Развернуться в обратную сторону мы не успеем, потому что тогда они подойдут слишком близко, для того чтоб атаковать нас из луков и арбалетов. А ты знаешь, Эдвин, в чём слабое место твоей лодки?
– В чём?
– В том, что она почти вся из дерева, а хуже всего то, что мельничные крылья основаны на деревянном каркасе, обтянутом парусиновой тканью. Да если в такое крыло попадёт горящая стрела, то вскоре весь тримаран заполыхает, как просмоленный факел.
– Вообще-то пираты хотели захватить «Хаяр», а не сжечь, – заметил Эдвин. – Я встретил их впервые в небольшом порту, и они сразу же заинтересовались моим судном. Даже предложили мне купить его, но я отказался. В порту они выдавали себя за обычных купцов, а потом, в открытом море, они догнали меня и подняли пиратский флаг, требуя отдать им тримаран. К счастью, они тогда ещё не подозревали о Грэме, и только благодаря его эффектному появлению, мы вырвались от разбойников. А потом они увязались в погоню. Дальше вы знаете…
– Я думаю, что после нашей встречи с Саламандрой, они могли изменить подход к этому вопросу… – предположил Ксист. – В общем, так!.. Нам нельзя делать никаких резких манёвров, чтоб разбойники не подошли на расстояние арбалетного выстрела. И это нужно ещё по одной причине: тримаран должен быть всегда повёрнут к ним кормой.
– Ты считаешь, что придётся стрелять?
– Да! Или же мы должны будем поскорей добраться до какого-нибудь сторожевого корабля. В конце концов, в столице ещё не знают, что мы – дезертиры. Зато пираты не рискнут сунуться за нами. А если мы не станем рассусоливать в Хэлбрике, то успеем исчезнуть до появления брига с вербовщиками.
– Стало быть, – полный вперёд, и готовимся к атаке! – воинственно воскликнул Эдвин.
– Командуй, капитан! – поддержал его Ксист.
– Для начала, – натаскаем побольше криц к катапульте, а потом, – все по тем же местам что и в прошлый раз! – распорядился эшмериец. – Ух, и зададим мы этим гадам!
Команда принялась дружно исполнять задуманное, подготавливаясь к торжественной встрече пиратской шайки. Времени у них было мало, но они успели всё сделать. Галиот приближался к зоне досягаемости баллисты, и вместе с его движением, нарастало нервное напряжение у лихой четвёрки. Наконец, судно подошло на расстояние выстрела, ознаменовав тем самым начало более оживлённых событий…
– Ксист! – крикнул из трюма Эдвин. – Давай немного правее!
Молчун, стоявший у штурвала, не стал в этот раз выяснять, – какому значению в румбах соответствует понятие «немного». Грустно взглянув на компас, он махнул на него рукой и плавно повернул колесо, стремясь к предельно точному исполнению команды капитана.
– Стоп! – распорядился эшмериец с хладнокровностью айсберга в голосе. – Приготовились к выстрелу!
Вернув штурвал в нейтральное положение, Ксист ухватился за поручень, наученный опытом первого в своей жизни крицеметания тому, что в такие моменты палуба тримарана ведёт себя крайне необузданно. «Хаяр» резко сбавил ход, чтоб маховик накопил побольше кинетической энергии для выстрела. Когда гул, доносящийся из трюма, достиг своего апогея, Эдвин привёл катапульту в действие.
Балансир взметнулся вверх и на полпути до вертикального положения ударился об отбойник, отправив снаряд в сторону галиота, после чего плавно вернулся на место. В критический момент нос тримарана здорово подкинуло, но, ожидавшая это, команда не обратила на встряску особого внимания. Едва лодка возобновила движение, как трое белужников бросились к крицам, намереваясь зарядить оружие для следующего выстрела. Они задержались лишь на миг, чтобы посмотреть, – куда попадёт их первый снаряд.
Особых результатов в самом начале сражения достигнуто не было, но нельзя сказать, что атака оказалась совсем бесполезной. Железная болванка была запущена по наиболее дальней траектории, стартовав под углом 45°, и, возможно, именно из-за дальности метания Эдвин слегка промахнулся. Тем не менее, ядро упало очень близко от цели, по пути зацепив край паруса и сломав одно весло, чем вызвало переполох в рядах гребцов галиота, сбив их с ритма. Однако хаяровцы ждали не таких плодов от своей деятельности, поэтому немедленно продолжили заниматься тяжким, но уже привычным делом – закатыванием железных боеприпасов в ковш баллисты.
Когда всё было готово, Эдвину сообщили об этом, и он принялся заново мудрить со своими рукоятками да рычагами, наводя оружие на цель. Во второй раз у него получилось гораздо лучше: крица пролетела по более низкой параболе и угодила в центр паруса, порвав его, после чего врезалась в дальнюю мачту и упала на палубу. Мачта от удара треснула и покосилась, удержавшись от падения на бесчисленных канатах.
На галиоте начались лихорадочные действия по сворачиванию парусов. Судя по всему, они больше не думали о преследовании, но хаяровцы уже вошли в азарт и не собирались бросать начатое на полпути. Им надоело убегать, поэтому они твёрдо решили потопить в этот раз надоедливых прилипал.
Третий снаряд лишь вскользь чиркнул по левому борту, не нанеся противнику никакого урона, за что эшмериец был заклеймён как самый выдающийся мазила. А галиот тем временем начал круто поворачивать в сторону видневшегося вдали берега. Вёсла бешено били по воде под участившиеся барабанные удары.
Поставить корабль боком к «Хаяру», – это было чистейшим безумием. Четвёртая крица тут же послужила возмездием за допущенное пиратами легкомыслие. К их счастью, она прошла чуть выше, чем было нужно, и врезалась в палубу у противоположного борта, выломав в нем хорошую брешь и упав в воду.
Пятая легла аккурат посередине ближнего к стрелкам борта. Перед самым попаданием все вёсла были брошены гребцами, и они принялись выбегать из трюма, кучкуясь на палубе. Шестой снаряд заставил их попрыгать в воду и вплавь отправиться к берегу. Он угодил в корму, после чего руль судна задрался куда-то вверх.
Хаяровцы ликовали, одержав блистательную победу, но Эдвину показалось этого мало. Он разгулялся не на шутку и не хотел останавливаться, пока галиот держится наплаву. Ксист попытался его урезонить, сказав, что не стоит зря расходовать боеприпасы, когда исход сражения уже решён, но тот оказался неимоверно упрямым. Всё-таки ему удалось втемяшить каплю здравого смысла, и кое с чем он даже согласился, но на своих условиях.
– Сколько там у нас осталось на палубе приготовленных криц? – спросил он.
– Две, – ответили ему.
– Хорошо! Закатывайте их обе сразу! Берусь покончить с пиратской лоханкой одним выстрелом! – хвастливо заявил эшмериец.
– Ну, давай! Посмотрим, как ты это сделаешь, – согласился Ксист.
Они выполнили просьбу Эдвина, после чего тот дольше обычного прицеливался и, наконец, произвёл свой знаменательный выстрел…
Балансир на этот раз оторвался от палубы значительно меньше, чем всегда, а обе крицы ушли вверх чуть ли не вертикально. Покинутый командой галиот находился сейчас очень близко от «Хаяра», – Эдвин специально для своего показательного выступления подвёл тримаран поближе к нему. Железные болванки синхронно пролетели по высокой параболе и прямолинейно вошли в палубу галиота, пробив в этот раз все трюмы насквозь и образовав в днище две громадные пробоины.
– Есть!!! – радостно завопил Эдвин, после чего поднялся на палубу и, горделиво выпятив грудь, обратился к остальным: – Ну?!! Кого это вы тут называли мазилой?..
– В смысле: самым выдающимся мазилой?.. – переспросил Ксист с невозмутимым лицом.
– Вот именно! – строго подтвердил эшмериец, грозно глядя на него.
– О-о… Берём свои слова обратно, – как бы испугавшись его грозного вида, ответил Молчун, при этом защищаясь от него дрожащими руками. Но тут же добавил: – Ты – не самый выдающийся мазила, а просто рядовой мазила.
– Так звучит гораздо лучше, – оценил Эдвин, удовлетворившись изменённой формулировкой. – Но я всё же предпочёл бы, чтоб вы величали меня: «Орлиный глаз» или «Железная рука».
– И раболепно пресмыкались бы перед тобой?.. – уточнил Ксист.
– Ну… Не помешало бы, – скромно согласился эшмериец.
– Слышали, белужники? – обернулся к братьям Молчун. – Теперь к Эдвину нужно обращаться не иначе как: «Капитан Железный глаз»!.. Уяснили?
– Или «Орлиная рука»?.. – уловил смысл Бенсил.
– Это-то понятно… – рассеянно кивнул Тарсил, сосредоточенно глядя куда-то в сторону.– Только вот, как мы сможем объяснить: почему мы потопили судно с флагом королевского военного флота?..
– Кому это ты собрался что-то объяснять? – не понял его Ксист.
– А вон тем молодцам, – указал в море Тарсил, – которые плывут в нашу сторону…
Все уставились в указанном направлении и обомлели. Там они обнаружили большой трёхмачтовый корабль, лавирующий под боковым ветром, который явно спешил к ним. Затем они дружно посмотрели на погружающийся галиот, на флагштоке которого радостно трепетало королевское знамя, предательски оповещая о свершённом злодействе.
– Топсель-стаксель! Ты что раньше не мог сказать? – ругнулся Ксист.
– Я его только что заметил, – обиженно ответил Шустрый. – Да и не хотелось прерывать вашу умную беседу, остряки…
– Действительно, трудновато будет им что-то объяснить, – заметил Молчун.
– Значит, пора убегать, – предложил Эдвин.
– Путь на запад уже отрезан, а на восток нам придётся идти при попутном ветре, – размышлял Ксист. – Так что у нас – ни малейшего шанса оторваться от них.
– Тем более – пора! – гнул своё эшмериец.
– Тут ты прав! – согласился Молчун, но всё же не удержался от саркастического комментария: – Подумаешь, – какой-то там корвет… Не беда, что у него три мачты, и что он враз нас догонит… В погоне главное – это процесс, а не результат…
– И в этом у нас большой опыт, – кивнул Эдвин. – Так что не будем задерживаться! Давайте все в трюм – на помощь к Грэму.
Рыбаки спустились в машинное отделение, а капитан тримарана встал за штурвал. «Хаяр» сорвался с места и помчался параллельно берегу. На корвете заметили начало движения и ринулись на перехват. Чем больше парусное судно становилось по ветру, тем заметнее увеличивалась его скорость. Постепенно он сближался с лодкой беглецов, одновременно нагоняя их и по ходу дела прижимая к побережью.
Эшмериец всё ещё выбирал тактику избавления от погони, как вдруг из трюма выскочил Ксист с отчаянной решимостью на лице, явно намереваясь поделиться с ним открытием века – как минимум. Он с ходу выпалил:
– Эдвин! Давай ближе к берегу! Корвету нужна большая глубина, чем нам, поэтому он не сунется за нами. А там мы развернём тримаран и пойдём против ветра.
– Послушай, Ксист, неужели ты думаешь, что я сам до этого не догадался? – задал вопрос эшмериец. – Я уже не один раз использовал подобные трюки, и сейчас собирался.
– А почему раньше не сказал?
– Не хотел тратить на это время.
– А почему от пиратов так не спасался?
– С ними это не получилось бы, – галиот тоже был не очень велик.
– А сейчас-то почему не уходишь на мелководье? Корвет уже недалеко.
– Ещё рано. Лучше всего – когда он поравняется с нами, и будет при этом идти на всех парусах. Именно для этого я и просил вас помочь Грэму, – чтоб скорость была повыше. Я постепенно подвожу «Хаяр» ближе к берегу, вынуждая их делать то же самое. Но скоро расстояние между нами начнёт увеличиваться, и тогда я смогу резко развернуть тримаран и пойти против ветра, не потеряв скорости, чего нельзя сделать на парусном корабле.
– Да, им нужно будет плыть зигзагами, – иначе не получится.
– И, кроме того, при этом ещё необходимо без конца переставлять паруса при каждом повороте. Сам понимаешь, что догнать им нас не удастся.
– Отлично понимаю, – задумчиво покивал головой Ксист. – А ты, оказывается, не так прост, как кажется, Эдвин из Эшмерии.
– Кто знает?.. – усмехнулся эшмериец, лукаво покосившись на Ксиста. – Иногда это продлевает жизнь и сохраняет здоровье.
– Ла-адно, – протянул Молчун. – Вывози нас, а я пойду вниз – крутить эту штуку.
Всё было бы нормально, если б Эдвин не решил немного ускорить события, заметив впереди островок. Он надумал обогнуть его вокруг, скрывшись на время из поля зрения экипажа корвета, но там его ждал неприятный сюрприз…
Оказалось, что на этом островке располагался сторожевой пост, и убегавший от королевского линкора «Хаяр» был давно замечен бдительными стражами. Так бы они не прореагировали на беглецов, но те сами пожаловали к ним в руки. Разгадав манёвр Эдвина, стражники погрузились в шлюпки, спрятанные в бухточке со стороны побережья. Им не пришлось долго ждать появления чудо-лодки…
Они столкнулись нос к носу – «Хаяр» и четыре шлюпки, наполненные солдатами. Стражники выскочили из-за утёса слишком неожиданно для эшмерийца, и он не успел ничего предпринять, чтоб уклониться от них. Основной помехой этому послужило то обстоятельство, что его отвлекли в самый неподходящий момент. Тримаран как раз проходил в опасной близости от высокой скалистой стены, являвшейся характерным образчиком всего побережья наблюдательного острова – большой скалы, торчащей из моря, – как вдруг, сверху полетела длинная верёвка с абордажной кошкой на конце. Эдвин успел заметить краем глаза метнувшуюся тень и сразу же перевёл всё внимание на новоявленную угрозу.
Солдат, решивший таким способом заарканить «Хаяр», явно не задумался о последствиях своей поспешности. Он ожидал приближения лодки, стоя на утёсе, и заранее подготовился к встрече, привязав верёвку к массивному каменному выступу. Когда тримаран поравнялся с его боевой позицией, он удачно метнул свой абордажный снаряд, угодив в одно из крыльев ветряка. Крюк зацепился возле основания хрупкой лопасти, и верёвка начала быстро наматываться на вращавшийся вал. Солдат и глазом не успел моргнуть, как она натянулась и лопнула в том месте, где крепилась к скале. Её освободившийся конец стремительно полетел на воина, стоявшего на краю, и успел захлестнуться вокруг него, сдёрнув несчастного с утёса столь резко, будто он получил сзади хорошего пинка. Осознание случившегося пришло уже в полёте, вырвав из его глотки дикий крик, способный потрясти даже камни, с которых он так впечатляюще стартовал.
Его душераздирающий вопль привлёк внимание не только Эдвина, но и стражников. Все задрали головы к небу, наблюдая за отчаянными попытками воина срочно научиться летать, в результате чего его падение протекало с грацией порхающей наковальни. Благодаря этому происшествию, обе стороны одинаково запоздало отреагировали на неминуемое сближение, хотя стражники специально к нему готовились, а Эдвин был ошарашен, обнаружив прямо перед носом вражескую флотилию из четырёх шлюпок.
В первой из них, как и подобает отважному полководцу, находился командир отряда, сотник по званию. Правда, расположиться он был вынужден посередине лодки, а не впереди, как должно старшому. Дело в том, что на носу шлюпки находился, необъятных габаритов, вояка, по прозвищу Таран. Был он столь тучен и тяжёл, что перевешивал остальных пассажиров лодки, сгруппировавшихся на корме, чтоб не опрокинуть хлипкое судёнышко. Его недаром разместили на кичке. За его шарообразной фигурой мог укрыться добрый десяток солдат, всерьёз считавших, что до жизненно-важных органов Тарана, спрятанных за таким слоем жира, не каждое копьё достанет, не говоря уж о стрелах.
Случилось так, что головная шлюпка, слегка опередив остальные, выскочила прямиком на тримаран, а пока все таращились вверх, они едва не столкнулись. В самый последний миг Эдвин крутанул штурвал, пытаясь отвернуть, но было поздно. Шлюпка шаркнула по борту основной лодки тримарана и вошла в промежуток между ней и левым поплавком. Таран увидел перед собой, – на уровне груди, – перекладину, соединявшую поплавок с лодкой, и немного присел, намереваясь запрыгнуть на неё. Командир догадался о его намерениях и в ужасе крикнул остальным: «Все вперёд, а то опрокинемся!!!» Однако Таран неожиданно передумал и нагнулся ещё больше, чтоб проскочить под перекладиной. «Все назад!!!» – завопил сотник, видя, что шлюпка клюнула носом. Но тут Таран запрыгнул на вторую перекладину, повиснув на ней животом, а нос шлюпки при этом задрался вверх, и с кормы свалилось двое стражников.
«А чёрт!» – выругался командир, пригибаясь. Но он не учёл, что, после того как Таран взгромоздился на перекладину, «Хаяр» сильно накренился вбок, – его левый поплавок почти скрылся под водой, а правый поднялся над поверхностью…
Всё произошло слишком быстро. Сотник не успел сообразить, что осадка тримарана изменилась, и нужно наклоняться гораздо ниже, а между тем лодки продолжали двигаться навстречу друг другу, и притом довольно шустро… Таран висел на животе поперёк балки, болтая ногами и глядя, как под ним проплывает их шлюпка. У него не было дальнейшего плана действий, и тем более он не подозревал, что позади, согнувшись, стоит их командир, на голове которого надет остроконечный железный шлем… А ещё через мгновение мир для него стал совсем безрадостным, и даже более того, – абсолютно невыносимым…
Сотнику же, воткнувшемуся головой в необъятный зад солдата, тоже пришлось несладко. Его отбросило в обратную сторону, сорвав с головы шлем. Те стражники, что находились позади него, оказались повалены своим командиром, и все они образовали общую кучу. Но худшее для них было ещё впереди…
Таран, жалобно скуля, сорвался с перекладины и обрушился на всю команду, расплющив соратников по днищу лодки. За всё время службы в армии, они ещё никогда не подвергались такой смертельной опасности. К счастью, это продолжалось недолго. Так как все, включая самого Тарана, лежали одной большой грудой на корме шлюпки, то она, естественно, не выдержала такого неравномерного распределения веса и, зачерпнув воды, быстро пошла на дно.
«Хаяр», тем временем, проследовал дальше, оставив стражников всплывать в беспорядке. Но тут они увидели того солдата, который пытался заарканить тримаран с утёса и теперь рассекал водную гладь, намертво вцепившись в ту самую верёвку, которая продолжала наматываться на вал ветряка. Сотник первым успел ухватиться за проплывавшего мимо воина, проявив чудеса ловкости. Он испытал миг счастья, достигнув своей маленькой цели, но тут кто-то грубо схватил его за ноги, и он с ужасом увидел, что это Таран…
В последующее мгновение он познал все прелести пыток на дыбе и понял, что теперь станет на пару дюймов повыше. Он мог бы, конечно, и разжать руки, но побоялся, что Таран не сделает того же самого и утянет его на дно. О том же, наверняка, думала и первая жертва стычки с хаяровцами, которые ещё даже и не успели поучаствовать в схватке. Мучение длилось, пока командиру не удалось скинуть сапоги…
Атака развивалась столь скоротечно, что Эдвин и глазом не успел моргнуть, как всё уже было решено, и притом не в их пользу. Первая же брошенная верёвка с абордажной кошкой едва не оторвала одно из восьми крыльев мельничного паруса. Чтобы избежать этого, эшмериец, заслышав наверху треск, немедленно отсоединил при помощи рычага ветряк от остального движущего механизма, надеясь обойтись только мышечной силой Грэма и трёх рыбаков. Он действовал инстинктивно, не задумываясь о целесообразности своего поступка, как, впрочем, и всех последующих.
Провожая взглядом сверзившегося с утёса громогласного летуна, – пока тот не приводнился позади кормы, – Эдвин упустил из вида всё, происходившее впереди. Попытка увернуться от головной шлюпки не увенчалась успехом, и она вклинилась между поплавком и лодкой. К счастью, у нападавших что-то пошло не так, и в спешке они сами потопили своё судно. Но это не особо повлияло на ход событий.
С оставшихся шлюпок взметнулось несколько верёвок с крючьями, и «Хаяр» в считанные мгновения оказался на сцепке с ними. А так как все три лодки располагались с левого борта, то тримаран, естественно, повлекло в том же направлении – на каменистый берег острова. Капитану не оставалось ничего, кроме как застопорить ход, иначе они разбились бы о скалу. Через минуту «Хаяр» был взят на абордаж.
Эдвин не стал дожидаться, пока солдаты влезут на палубу. Когда это случилось, он был уже в трюме и запер изнутри обе двери. К нему немедленно обратились с вопросом:
– Что случилось?
– Мы попались, – ответил он, виновато потупившись. – Я ничего не смог сделать.
– А что теперь? – растерянно спросил Тарсил.
– Теперь?.. – задумался эшмериец. – Либо мы будем драться, либо сдаваться.
Конец ознакомительного фрагмента.