17
Разыгравшаяся буря трепала галеру остаток дня и целую ночь. Волны окатывали Питера с Крафтом соленой водой и разливались по палубе, гоняя по доскам оставшийся мусор. Галера подпрыгивала на волнах, проваливалась в ямы и водовороты, однако к радости двух гребцов вовремя уворачивалась от самых больших волн, грозивших навсегда похоронить ее в морских глубинах.
На удачу крохотной и неумелой команды, ветер изорвал парус, сделав плавание не таким опасным, поскольку, потеряв стремительный ход, галера перестала зарываться носом. Во второй половине ночи ветер немного стих, в тучах появились промежутки, но волны продолжали бить в борта галеры, добавляя воды через открытые срубы. Требовалось принять решение, и Крафт взял управление на себя, пока Питер короткими перебежками пробирался по раскачивающейся палубе к трапу.
Спустившись на нижнюю палубу, он в полной мере оценил своевременность своего прихода. Вода поднялась уже до щиколоток, самое время было закрыть срубы подвешенными на ремнях крышками. Это не занимало много времени, однако от воды настил и скамья стали скользкими, да и галера заваливалась то на одну, то на другую сторону.
Питер уже заканчивал свою работу, когда раздался страшный грохот – казалось, будто на галеру обрушилась скала или она пробила дно о подводный утес. Питер на мгновение замер, готовый услышать шум прорывающейся воды, но ничего, кроме завывания ветра в снастях и скрипа ослабленных шпангоутов, различить не смог.
Оставив нижнюю палубу, он торопливо выбрался наверх и остановился пораженный – поперек палубы, раскинув крылья почти на всю длину галеры, лежал морской змей. Прикинув его размеры, Питер решил, что это не самый большой экземпляр по сравнению с теми, какие плавали в море.
Голова змея оказалась раза в три больше лошадиной, глаза были прикрыты, а длинный синеватый язык вывалился из раскрытой пасти на палубу. Вопреки ожиданиям Питера, зубы у змея оказались не слишком большими, но располагались они в несколько рядов.
Судно бросало из стороны в сторону, но Питер никак не мог оторвать взгляд от этого монстра, большая часть хвоста которого свешивалась за борт, поэтому трудно было оценить подлинные размеры змея.
«Что нам с ним делать?» – скорее догадался, чем услышал Питер слова Крафта. Тот изо всех сил удерживал рулевой ворот и старался при этом как-то жестикулировать, чтобы донести до Питера смысл сказанного.
Новый порыв ветра чуть шевельнул крылья морского змея. Они оказались перепончатыми, почти прозрачными и состояли из похожих на стекло восьмигранных чешуек. Длинное тело было обтянуто шкурой, составленной из тех же восьмигранников, только серебристых.
На спине у змея имелся плавник наподобие рыбьего, усиленный острыми костяными пиками, правда, сейчас он был в сложенном положении.
Неожиданно голова змея дернулась, он открыл глаза и судорожно ударил о палубу крыльями. Питер отскочил назад, а змей повторил попытку взлететь и, поймав крыльями ветер, рванулся вверх. Его хвост хлестнул по палубе, и в следующее мгновение чудовище растворилось в предутренних сумерках, среди клочковатого тумана.
Еще не отойдя от потрясения, Питер нашел в себе силы спуститься на нижнюю палубу, чтобы закрыть оставшиеся срубы, после чего вернулся к Крафту.
– Ну и как тебе эта штука? – спросил тот.
– Я чуть на обгадился.
– А мне каково? И бежать надо, и ворот бросать нельзя…
– Куда тут побежишь?
Питер огляделся: вокруг была все та же пенящаяся вода и перекатывающиеся по палубе отсыревшие тряпки.
Примерно через полчаса ветер начал стихать, тучи разошлись, оставив после себя лишь редкие сероватые облака. В воздухе пощелкивало невидимое электричество, отчего покалывало уши, а на языке становилось кисло.
– Что это? – трогая себя за ухо, спросил Питер.
– В грозу такое бывает, не удивляйся.
Крафт осторожно отпустил рулевой ворот, уже не боясь, что тот станет лягаться, как жеребец. Теперь можно было перевести дух.