2
– Так как же тебя зовут, прелестная сеньора? – немного погодя спросил мужчина Еву-Лотту, когда она вместе со своими телохранителями выползла из-за кустов.
– Ева-Лотта Лиса́ндер, – ответила она, ничуть не смутившись.
– Я так и думал, – сказал мужчина. – Знаешь, ведь мы старые знакомые. Я тебя видел, когда ты была ещё совсем маленькой. Ты тогда лежала в люльке, пускала слюни и целыми днями кричала и безобразничала.
Ева-Лотта нахмурилась. Она не могла себе представить, что когда-нибудь была такой маленькой.
– Сколько же тебе сейчас лет? – спросил мужчина.
– Тринадцать, – ответила Ева-Лотта.
– Тринадцать лет, и уже двое кавалеров. Один блондин, другой брюнет. Ты, по-видимому, любишь разнообразие, – сказал он, ехидно улыбаясь.
Ева-Лотта снова нахмурилась. Она не собиралась стоять здесь и выслушивать насмешки от человека, которого не знает.
– А вы кто? – спросила она и подумала, что кто бы он ни был, а в детстве тоже небось пускал слюни.
– Кто я? Я дядя Эйнар, двоюродный брат твоей мамы, прелестная сеньора. – Он дёрнул Еву-Лотту за светлый локон. – Кстати, как зовут твоих кавалеров?
Ева-Лотта представила Андерса и Калле. Чёрная и белая головы вежливо склонились перед дядей Эйнаром.
– Славные ребята, – сказал дядя Эйнар одобрительно. – Но не выходи за них замуж. Выходи лучше за меня. – И он загоготал. – Я построю тебе дворец, и ты там будешь бегать и играть с утра до вечера.
– Вы для меня слишком старый, – дерзко возразила Ева-Лотта.
Андерс и Калле чувствовали себя лишними. Что это ещё за долговязое несчастье свалилось на их головы?
«Посмотрим приметы», – сказал себе Калле. Он взял за правило запоминать приметы всех, кто встречался ему на пути. Разве можно заранее поручиться, что все они окажутся порядочными?
«Итак: волосы русые, зачёсаны назад, глаза карие, брови срослись, нос прямой, немного выступающие вперёд зубы, крупный подбородок, серый костюм, коричневые ботинки, шляпы нет, коричневый чемодан, называет себя дядей Эйнаром. Как будто всё. Да, вот ещё: маленький красный шрам на правой щеке».
Калле постарался запомнить все детали.
«Очень ехидный», – добавил он про себя.
– Послушай, пигалица, мама дома? – спросил дядя Эйнар.
– Да вон она!
Ева-Лотта показала на женщину, идущую через сад. Когда женщина подошла, стало видно, что у неё такие же светлые волосы и весёлые голубые глаза, как и у Евы-Лотты.
– Имею ли я честь быть узнанным? – Дядя Эйнар поклонился.
– Господи боже мой, неужели это ты, Эйнар? Тебя же тысячу лет не было! Откуда ты свалился?
Глаза фру Лисандер стали совсем круглыми от изумления.
– С луны, – ответил дядя Эйнар. – Чтобы встряхнуть вас немного в вашей глуши!
– И вовсе он не с луны, – сказала Ева-Лотта насупившись. – Он семичасовым приехал.
– Такой же шутник, как и раньше, – заметила фру Лисандер. – Но почему ты не написал, что намерен приехать?
– Ну нет, деточка! «Никогда не пиши о том, что можешь сообщить лично» – вот мой девиз. Ты же знаешь, какой я: что в голову взбредёт, то и делаю. Так и на этот раз, я подумал, что было бы неплохо взять небольшой отпуск, и тут вдруг вспомнил, что у меня есть очаровательнейшая кузина, которая живёт в очаровательнейшем городке. Ну как, примешь меня?
Фру Лисандер наскоро соображала. Не очень-то легко принимать гостей вот так вот, с бухты-барахты. Да ладно, пусть живёт в мансарде.
– А у тебя очаровательнейшая дочка, – сказал дядя Эйнар и ущипнул Еву-Лотту за щёку.
– Ой, не надо! – вскрикнула она. – Больно ведь!
– А я как раз и хотел, чтоб было больно, – ответил дядя Эйнар.
– Конечно, мы тебе рады, – сказала фру Лисандер. – Ты надолго в отпуск?
– Видишь ли, я ещё не знаю. Откровенно говоря, я собираюсь бросить свою теперешнюю работу. Думаю, уж не поехать ли мне за границу. У нас в стране человеку некуда податься, всё топчешься на месте.
– И вовсе нет! – горячо возразила Ева-Лотта. – Наша страна – самая лучшая в мире!
Склонив голову набок, дядя Эйнар посмотрел на Еву-Лотту.
– Как ты выросла, Ева-Лотточка! – сказал он.
И он опять загоготал, и этот смех уже определённо начинал надоедать Еве-Лотте.
– Чемодан тебе мальчики отнесут, – сказала фру Лисандер.
– Нет, нет, я сам.
Ночью Калле проснулся оттого, что его в лоб укусил комар. А раз уж он всё равно не спал, то не мешало проверить, не совершается ли поблизости какое-нибудь преступление.
Сначала Калле выглянул в окно на Большую улицу. Тихо, ни души… Тогда он посмотрел из-за шторы в другое окно, обращённое в сад булочника. Там, окружённый цветущими яблонями, стоял тёмный дом. Все спали, только в мансарде горел свет. На шторе чётко обозначилась тень мужчины.
«А, дядя Эйнар! Фу, как по-дурацки он себя вёл!» – подумал Калле.
Тень двигалась взад и вперёд, взад и вперёд без передышки. Определённо этот дядя Эйнар – беспокойная натура!
«И чего он там мечется?» – подумал Калле и тут же юркнул в свою уютную постель.
Уже в восемь часов утра в понедельник он услышал у себя под окном разбойничий посвист Андерса – условный сигнал троих друзей.
Калле мгновенно оделся. Впереди был новый чудесный день. Каникулы! Ни уроков, ни домашних заданий, только и дела, что поливать клубнику да следить, не появились ли по соседству преступники. Ни то ни другое не было особенно затруднительным.
Погода стояла чудесная. Калле выпил стакан молока, съел бутерброд и ринулся к двери. Мама не успела изложить и половины всех тех увещеваний и предупреждений, которые собиралась преподнести ему вместе с завтраком.
Теперь оставалось только вызвать Еву-Лотту. Калле и Андерс почему-то считали не совсем удобным просто пойти и позвать её. Строго говоря, дружить с девчонками вообще не полагалось. Но что делать? С ней всё куда интереснее. Ева-Лотта не из тех, кто пасует, особенно если затевается что-нибудь увлекательное. В храбрости и ловкости она не уступит ни одному мальчишке. Когда перестраивали водонапорную башню, Ева-Лотта забралась по лесам так же высоко, как Андерс и Калле. А когда полицейский Бьёрк увидел их и посоветовал сию же минуту спуститься вниз, Ева-Лотта совершенно спокойно уселась на самом краю доски, где у любого закружилась бы голова, и, смеясь, крикнула ему:
– Поднимитесь сюда и снимите нас!
Она никак не ожидала, что полицейский Бьёрк поймает её на слове! Однако он был лучшим гимнастом в добровольном спортивном обществе города, и залезть на леса к Еве-Лотте было для него делом нескольких секунд.
– Попроси папу, чтобы достал тебе трапецию, – сказал он. – Если ты свалишься с трапеции, будет хоть какая-то надежда, что ты не свернёшь себе шею!
Потом он крепко обхватил Еву-Лотту за талию и спустился с нею вниз. Андерс и Калле уже слезли сами, причём с удивительной скоростью.
С того раза ребята зауважали полицейского Бьёрка. И Еву-Лотту они тоже уважали, не говоря уже о том, что оба хотели жениться на ней.
– Шутка ли – так ответить полицейскому! Это не всякая девчонка смогла бы да и не всякий парень! – заметил тогда Андерс.
Или взять хотя бы тот тёмный осенний вечер, когда они устроили «концерт» этому зловредному бухгалтеру, который так мучает свою собаку. Они воткнули в замазку его окна иголку с ниткой, и Ева-Лотта водила по нитке канифолью до тех пор, пока невыносимое дребезжание стекла окончательно не вывело бухгалтера из себя. Он выскочил из дома и чуть не схватил Еву-Лотту. Но она живо перепрыгнула через изгородь и побежала к Боцманскому переулку, где её поджидали Андерс и Калле.
Нет, на Еву-Лотту можно положиться, в этом Калле и Андерс не сомневались.
Андерс снова засвистел по-разбойничьи в надежде, что Ева-Лотта его услышит. Она услышала и вышла. Но в двух шагах за нею плёлся дядя Эйнар.
– Можно маленькому послушному мальчику тоже поиграть с вами? – спросил он.
Калле с Андерсом так и опешили.
– Например, в «Казаков-разбойников», – заржал дядя Эйнар. – Я буду разбойником.
– Фу! – сказала Ева-Лотта.
– Или пойдём посмотрим развалины замка, – предложил дядя Эйнар. – Они, наверное, ещё сохранились?
Разумеется, сохранились. Развалины были величайшей городской достопримечательностью. Все туристы прежде всего ходили смотреть развалины, а уже потом потолочную роспись в церкви. Хотя в город, конечно, приезжало не так уж много туристов.
Развалины находились на холме, возвышаясь над городком. Когда-то, в давно минувшие времена, некий вельможа построил здесь замок, а затем рядом с ним постепенно вырос городок. Он продолжал жить и процветать, а от старинного замка остались теперь только живописные руины.
Калле, Андерс и Ева-Лотта ничего не имели против прогулки к замку. Это было одно из их излюбленных убежищ. В мрачных залах хорошо было играть в прятки, но ещё интереснее защищать крепость от штурмующего врага.
Дядя Эйнар быстро шёл вверх по извилистой тропинке. Калле, Андерс и Ева-Лотта вприпрыжку поспевали следом. Время от времени они украдкой переглядывались и многозначительно подмигивали друг другу.
– Я бы дал ему ведёрко и лопатку, пусть сидит себе где-нибудь да играет, – прошептал Андерс.
– Так он и согласился! – возразил Калле. – Нет уж, если взрослым приспичит играть с детьми, их ничто не удержит, заруби себе это на носу!
– Им обязательно подай какое-нибудь развлечение – вот в чём дело, – сказала Ева-Лотта. – Но он как-никак мамин двоюродный брат, так что придётся с ним повозиться, а то ещё раскапризничается. – Ева-Лотта довольно прыснула.
– А вдруг у него длинный отпуск? Это ж с ума сойдёшь! – произнёс Андерс.
– Ничего, он должен скоро за границу уехать, – утешила его Ева-Лотта. – Ты же слышал, он сам сказал, что в этой стране ему не жизнь.
– По мне, пусть едет, я не запла́чу, – заметил Калле.
Вокруг развалин цвели густые заросли шиповника. Гудели шмели. В жарком воздухе дрожало марево, но в замке было прохладно. Дядя Эйнар огляделся и остался вполне доволен.
– Жалко, что нельзя попасть в подземелье, – сказал Андерс.
– Почему нельзя? – поинтересовался дядя Эйнар.
– Там теперь толстенная дверь, и она заперта, – объяснил Калле. – Внизу, должно быть, много всяких переходов и закоулков и очень сыро, вот они и не хотят, чтобы кто-нибудь туда ходил. А ключ, кажется, у бургомистра.
– Там уже столько людей ноги переломали, падая, – добавил Андерс. – А один ребёнок чуть не заблудился. С тех пор туда никого и не пускают. А жалко: как было бы здорово!
– Вам правда хочется туда пойти? – спросил дядя Эйнар. – А то я, пожалуй, могу вам это устроить.
– Ой, а как? – удивилась Ева-Лотта.
– А вот так, – ответил дядя Эйнар.
Он вынул из кармана какую-то штучку, немного повозился с замком, и дверь со скрипом отворилась. Поражённые дети смотрели то на дядю Эйнара, то на дверь. Чистое колдовство!
– Как же это? Можно мне посмотреть? – Калле сгорал от нетерпения.
Дядя Эйнар показал маленький металлический предмет.
– Это что, отмычка? – спросил Калле.
– Она самая, – ответил дядя Эйнар.
Калле был на седьмом небе. Он так много читал об отмычках и ни разу ни одной не видел.
– Можно мне её подержать? – попросил он.
Калле благоговейно взял отмычку, потрясённый величием момента, но тут же насторожился: в книгах с отмычками ходили главным образом всякие подозрительные личности. Этот вопрос требовал ясности.
– А почему у вас отмычка? – спросил он.
– Потому что я не люблю запертых дверей, – сухо ответил дядя Эйнар.
– Ну, пойдёмте же вниз, – позвала Ева-Лотта. – Есть вещи поинтереснее ваших отмычек, – добавила она, словно всю жизнь только и делала, что открывала замки отмычками.
Андерс уже спускался по полуразрушенной лестнице в подземелье. Его карие глаза горели жаждой приключений. До чего здорово! Подумаешь, какая-то отмычка… Вот старинные темницы – это да! Казалось, стоит только прислушаться – и услышишь звон цепей, которыми были скованы несчастные узники сотни лет назад.
– Надеюсь, тут нет привидений, – заметила Ева-Лотта, спускаясь по лестнице и робко озираясь по сторонам.
– Кто его знает! – сказал дядя Эйнар. – А вдруг выскочит старое, замшелое привидение да как ущипнёт тебя! Вот так!
– Ай! – вскрикнула Ева-Лотта. – Перестаньте щипаться! Ну вот, теперь будет синяк, уж я знаю.
Она возмущённо растирала себе руку. Калле и Андерс шныряли вокруг, как две ищейки.
– Вот если бы можно было остаться тут сколько хочешь, – мечтательно произнёс Андерс, – и начертить план всего подземелья, а потом устроить здесь тайник.
Он заглянул в тёмные переходы, разветвлявшиеся в разные стороны.
– Здесь можно искать человека две недели, и всё без толку. Самое подходящее место, если ты натворил что-нибудь и хочешь спрятаться.
– Ты так думаешь? – спросил дядя Эйнар.
Калле ходил и вынюхивал что-то, чуть не тычась носом в землю.
– Послушай, что это ты делаешь? – удивился дядя Эйнар.
Калле слегка покраснел.
– Я хотел посмотреть, может, остались какие-нибудь следы после тех бедняг, которые сидели здесь в тюрьме.
– Чудак ты, здесь же с тех пор перебывало столько народу! – сказала Ева-Лотта.
– Дядя Эйнар, наверное, ещё не знает, что Калле у нас – сыщик? – В голосе Андерса послышались насмешка и превосходство.
– Да что ты говоришь? А я и не знал!
– Да, и притом один из лучших на сегодняшний день.
Калле мрачно посмотрел на Андерса.
– Никакой я не лучший, – сказал он. – Просто мне нравится думать про всякие такие вещи. Ну, про бандитов там, как их ловят… Что ж тут плохого?
– Абсолютно ничего, мой мальчик! Желаю тебе поскорее изловить целую шайку преступников. Знай себе вяжи в пачки и отправляй в полицию!
Дядя Эйнар загоготал. Калле возмутился, но виду не подал. Никто не воспринимает его всерьёз…
– Не забивай себе голову, – сказал Андерс. – Самое большое преступление было совершено в этом городе Хромым Фредриком. Это когда он в воскресный день стащил из ризницы кружку с пожертвованиями. Да и то он её тут же вернул, как только протрезвел.
– А теперь он каждую субботу и воскресенье проводит в кутузке, так что кружка в безопасности, – со смехом подхватила Ева-Лотта.
– Не то Калле устроил бы засаду и схватил его на месте преступления! – не унимался Андерс. – Был бы хоть один жулик на твоём счету.
– Ну ладно, не будем обижать господина знаменитого сыщика, – вмешался дядя Эйнар. – Вот увидите, в один прекрасный день он ещё себя покажет – засадит за решётку кого-нибудь, кто стянет шоколадку в магазине его папы.
Калле так и кипел от злости. Он ещё мог допустить, чтобы над ним подшучивал Андерс или Ева-Лотта, но уж никто другой, и меньше всего этот зубоскал дядя Эйнар.
– Да, милый Калле, – сказал дядя Эйнар, – ты далеко пойдёшь, если тебя не остановят! Э, нет, это ты брось! – Последние слова относились к Андерсу, который, достав огрызок карандаша, приготовился расписаться на каменной стене.
– А почему нет? – удивилась Ева-Лотта. – Давайте распишемся и число поставим! Может, мы придём сюда ещё раз, когда станем совсем-совсем старыми, и нам стукнет лет по двадцать пять! Вот здорово будет, когда мы найдём здесь наши имена!
– Да, это напомнит нам об ушедшей молодости, – важно произнёс Андерс.
– Ладно, делайте что хотите, – сказал дядя Эйнар.
Калле всё ещё дулся и сначала не хотел писать вместе со всеми, но потом передумал, и скоро на стене выстроились в ряд их имена: Ева-Лотта Лисандер, Андерс Бенгтсон, Калле Блюмквист.
– Дядя Эйнар, а вы разве не напишете своё имя? – поинтересовалась Ева-Лотта.
– Нет уж, я лучше воздержусь. Кстати, здесь холодно и сыро, а это совсем не полезно для моих старых костей. Айда на солнышко!.. И вот ещё что, – сказал дядя Эйнар, когда за ними захлопнулась дверь, – нас здесь не было, понятно? Чтоб не болтать!
– Как так – никому не говорить?! – возмутилась Ева-Лотта.
– Ни в коем случае, прелестная сеньора! Это государственная тайна, – заявил дядя Эйнар. – И не вздумай забыть об этом, а то я опять тебя ущипну!
– Только попробуйте! – огрызнулась Ева-Лотта.
Солнце ослепило их, когда они выбрались из-под тёмных сводов старого замка, жара казалась почти невыносимой.
– А что, если я попробую завоевать ваше расположение, предложив вам пирожные и лимонад? – сказал дядя Эйнар.
Ева-Лотта милостиво кивнула:
– Вас иногда посещают дельные мысли!
Они устроились в открытом кафе за столиком возле перил, над самой рекой. Отсюда можно было бросать крошки прожорливым окунькам, которые оказывались тут как тут, приплывая со всех сторон и от жадности чуть ли не выскакивая из воды. Высокие липы давали приятную тень, и когда дядя Эйнар заказал целое блюдо пирожных и три стакана лимонада, даже Калле смирился с его присутствием в городе.
Дядя Эйнар покачался на стуле, бросил окунькам несколько крошек, побарабанил пальцами по столу, немного посвистел и наконец сказал:
– Ешьте сколько влезет, только поскорее! Мы не можем здесь сидеть весь день.
«Чудной он какой… – подумал Калле. – Непоседливый и вечно куда-то торопится».
Он всё больше и больше убеждался в том, что дядя Эйнар беспокойная натура. Сам Калле готов был сидеть здесь сколько угодно, наслаждаясь пирожными, игрой весёлых окуньков, солнцем и музыкой. Он не понимал, зачем куда-то спешить, если и здесь так хорошо.
Дядя Эйнар посмотрел на часы.
– Стокгольмские газеты, наверное, уже пришли, – оживился он. – Слушай, Калле, ты молодой и шустрый, сбегай-ка купи мне газету!
«Вот ещё! Так и побежал!» – подумал Калле. Но вслух сказал:
– Андерс гораздо моложе и шустрее меня.
– Правда?
– Да, он родился на пять дней позже, хотя, конечно, он не такой воспитанный, – сказал Калле и поймал крону, брошенную ему дядей Эйнаром.
«Но уж во всяком случае я сначала просмотрю газету сам, – решил он, отходя от киоска. – Хотя бы заголовки и картинки».
Так… Всё как обычно. Сначала ужасно много про атомную бомбу, потом сплошь политика (и кто это только читает!), потом «Автобус врезался в поезд», «Грубое нападение на пожилого мужчину», «Бодливая корова сеет панику», «Крупная кража драгоценностей…» и «Почему растут налоги?».
«Ничего особенного», – заключил Калле.
Но дядя Эйнар жадно схватил газету. Торопливо просмотрев её, он отыскал раздел «Последние новости» и настолько углубился в чтение, что даже не расслышал, как Ева-Лотта спросила, можно ли ей взять ещё пирожное.
«Чем это он так увлёкся?» – подумал Калле. Его так и подмывало заглянуть через плечо дяди Эйнара, но он не был уверен, что тому это понравится.
По-видимому, дядю Эйнара заинтересовала только одна заметка, так как он вскоре отбросил газету и не стал её брать с собой, когда они сразу после этого ушли из кафе.
На Большой улице дежурил полицейский Бьёрк.
– Привет! – крикнула ему Ева-Лотта.
– Здравствуй, – ответил Бьёрк и отдал честь. – Ты ещё ниоткуда не свалилась и не сломала себе шею?
– Пока нет. Но завтра я собираюсь залезть на вышку в городском саду, так что кто знает! Если, конечно, полицейский Бьёрк не придёт и не снимет меня с вышки.
– Придётся прийти, – сказал Бьёрк и опять отдал честь.
Дядя Эйнар дёрнул Еву-Лотту за ухо.
– Вот как, ты водишь дружбу с полицией?
– Ой, не надо! – вскрикнула Ева-Лотта. – А разве он не жутко красивый?
– Кто? Я? – спросил дядя Эйнар.
– Да нет же, Бьёрк, разумеется.
Около скобяной лавки дядя Эйнар остановился.
– Ну пока, ребята, – сказал он. – Мне надо сюда на минутку.
– Наконец-то! – с облегчением вздохнула Ева-Лотта, когда он исчез.
– Да уж! Хоть он и угощает пирожными, а всё-таки при нём как-то не так, – согласился Андерс.
Потом Андерс и Ева-Лотта, стоя на мосту, соревновались, кто дальше плюнет. Калле в состязании не участвовал. Ему вдруг вздумалось проследить, что же дядя Эйнар купит в скобяной лавке. «Азбука сыскного дела», – сказал он себе. Ведь о человеке можно узнать довольно много уже по тому, что он покупает в скобяных лавках.
«Если дядя Эйнар выберет электрический утюг, – рассуждал Калле, – значит, он натура хозяйственная, а если купит санки, тогда… тогда он не в своём уме! Ибо какая польза человеку от санок летом, ведь снег только на картинке и увидишь! Но я готов биться об заклад, что он пошёл в лавку не за санями!»
Калле остановился у витрины и заглянул внутрь. Дядя Эйнар стоял у прилавка. Продавец как раз что-то ему показывал. Калле заслонил рукой глаза от солнца, чтобы лучше видеть. Ах, вот оно что – карманный фонарик!
Калле ломал голову: зачем, зачем дяде Эйнару карманный фонарик? Посреди лета, когда ночью почти так же светло, как и днём! Сначала отмычка, теперь вот карманный фонарик! Разве всё это не в высшей степени странно?
«Итак, дядя Эйнар весьма подозрительная особа», – заключил Калле. Но Калле Блюмквист не из тех, кто позволит всяким подозрительным личностям шляться тут бесконтрольно. Отныне дядя Эйнар будет находиться под особым наблюдением Калле Блюмквиста!
Вдруг он вспомнил про газету. Если подозрительная личность усиленно интересуется чем-то в газете, это тоже настораживает и требует выяснения. Азбука сыскного дела!
Он помчался обратно в кафе. Газета лежала на столе. Калле взял её и сунул за пазуху. Надо бы её приберечь! Даже если сейчас и не дознаться, что же читал с таким интересом дядя Эйнар, то в дальнейшем эта газета может пригодиться.
И знаменитый сыщик Блюмквист отправился домой и полил клубнику, очень довольный собой.