История 8. Конран из рода Авэлэй и Нирана
Белый туман, мягко и холодно клубящийся перед глазами, напоминает пушистые облака. Они льнут со всех сторон и приятно касаются кожи. Конран раздвигает их руками, желая взглянуть на то, от чего всё время отмахивался, и плывёт в белоснежном мареве наслаждаясь покоем и тишиной.
«Оно казалось мне враждебным…»
Юноша уже не спит, плавает между настоящим и неведомым миром. Видит облака, парящие над кроватью, льстящиеся по полу, заполнившие комнату. Подняв руку, может коснуться одного из них, развеять. Или вглядеться в причудливые формы и попробовать найти в них смысл. Никакие воспоминания не ложатся на них тяжёлыми красками, не тревожат покой. Никакая ложь не становится истиной.
Конран прикрывает глаза и пытается погрузиться глубже. Белых магов учат ощущать пространство вокруг и самого себя. Так они могут почувствовать повреждения в теле и ауре или ощутить «Святую лисицу». Юноше интересна отнюдь не она, а то, что после подслушанного разговора он не может успокоиться.
Чем больше Конран задумывается над мелочами, что заполняют его жизнь, тем сильнее вязнет в тумане. Он не знает, как давно живёт один в маленьком доме. Не понимает, что может связывать мага Ордена, послушницу монастыря и южан. Не помнит лиц тех, с кем каждый день здоровается, о чём их или чужие разговоры. Не видит смысла в том, что Ниа и Юхи таскают его с собой ловить рыбу, собирать ягоды или грибы, смотреть на звёзды, сидеть у костра, рассказывая сказки, и всячески развлекаться. Он даже не представляет, какой сейчас месяц.
Конран терзается болезненными вопросами и, не находя на них ответа, чувствует себя угнетённым и преданным. Было ли его желанием забыться или он медленно тает под действием чужой воли, он не знает. Воспоминания путаются и расплываются, смешиваются, подобно облакам или каплям на ровной глади воды. Он бы, несомненно, всё понял, если бы его небо очистилось или вода перестала капать. Но каждый день всё начинается по новой. И в этой петле Конран начинает себя терять, пока на ум не приходит то слово – Авэлэй.
«Что оно означает?.. Кажется, что-то очень важное…»
Приоткрыв глаза, юноша решает поиграть в ассоциации. Это один из способов выявить ложь – так говорила его мать. Подобрав наиболее странные слова, юноша чётко воспроизводит их в памяти, словно загадку, и быстро пытается подобрать слово-ассоциацию, словно разгадку. В мыслях беспорядочно мелькают образы и слова, слишком хаотично, чтобы понять. Зажмурившись, Конран теряет между ними связь, зато чувствует боль в голове и зарывается пальцами в волосы.
«Чёрный – Знак. Род – обещание. Кольцо – истина. Белый – хаос. Небо – пустошь. Авэлэй…»
Поток мыслей прерывается резко. Словно рвётся струна и прекращается рваная мелодия. Отступает боль. Конран облегчённо выдыхает и отнимает руки от головы, смотрит на бледные пальцы и чувствует белое пламя внутри вен.
Вырваться из тумана оказывается сложнее, чем он предположил. Но одно понимает точно – путаница в памяти, слабость и то, что происходит, точно не его рук дело. А значит, кто-то рядом с ним обманывает Конрана.
Уронив руки на постель и вглядевшись в туман, юноша вдруг осознаёт, как противна ему ложь. Он сам ещё не знает по какой причине ненавидит её сильнее, чем расстраивается от предательства. И крохотное желание оставить всё, как есть, не разрушать мирную жизнь – приводит его в замешательство и раздражает.
Стук в дверь впервые застаёт Конрана в постели. Растерявшись, он неуклюже взмахивает руками в желании спрятать свой маленький секрет в тесной комнате. Среди деревянной мебели нет ни одной его вещи, помимо мантии Ордена. Чуть позднее он понимает, что, скорее всего, видит туман только он и решает не прогонять. Пригладив волосы, юноша идёт открывать.
Юхи привычно здоровается и хлопает его по плечу, проходя на кухню. Конран следует за ним, встряхивая белыми прядями, упавшими на глаза. Под ними пролегли тени, поскольку юноша долго не мог уснуть и мучал себя неприятными мыслями. Умывшись водой из бочки и укоризненно покачав головой своему отражению, беловолосый приводит себя в порядок. Привычно усевшись за столом, окружённом белым туманом, Конран хмуро смотрит на маленькую деревянную чашку с настойкой. Юхи всегда наливает её прежде, чем маг заходит на кухню.
«Стоит поменьше пить и есть с рук лжецов…» – отстранённо думает Конран.
Сославшись на плохое самочувствие, пусть и рискованно, маг отказывается от завтрака. Тем более, что тот никогда ему не нравился. Юхи не настаивает. Отказ может вызвать подозрение или звучать оскорблением, однако ничего не происходит. А если друг не настаивает, значит, в настойке нет отравы. Конрану хочется верить, что южанин не притворяется. Слишком много времени они провели вместе.
«Тогда зачем каждое утро приходит ко мне? У него полно приятелей. Сомневаюсь, что это простое гостеприимство. Он приставлен проверять моё состояние? Или у южан принято завтракать с гостями? А как же Ниа?»
– Раз ты плохо себя чувствуешь, Кон-кон, мне бы не хотелось настаивать… Но вчера Нир попросила сводить вас двоих в город.
– Что? – юноша отвлекается от разглядывания тумана и ему не приходится изображать удивление, потому что умело сотканная ложь и так поражает его. – Нир попросила? Ну… мне бы не хотелось рушить её планы… я пойду.
– Планы? – рыжеволосый смеётся, чуть не расплескав содержимое бутыли. – Не говори так зловеще. Я бы оставил вас одних… боюсь только, в нашем городе вы легко заблудитесь или что-нибудь случится.
– Столица Винэль столь огромна?
Попытавшись вспомнить столицу Ивиль, Конран натыкается на застилающий память белый туман. Хоть он и навязчив, почему-то не раздражает. Не так сильно, как ложь, с которой приходится мириться.
– Да. Она имеет три крепостных стены. Можно сказать, Винэль – это три города сразу. Мы посетим только первый, чтобы не задерживаться. Ну, а в сердце чужаки не допускаются вовсе. Там хранятся важные книги и секреты… И зачем объясняю? Ваше Благословлённое королевство даже к стене не подпускает.
– Ну… да.
Замявшись, юноша всё яснее понимает: с памятью что-то не так. И сильнее всего настораживает магия. Конран не может вспомнить, когда в последний раз пользовался ею и что она из себя представляет, помимо возможности отрастить лисьи ушки. А ведь она могла бы его защитить. Хоть Юхи и называет себя магом, Конран не разу не видел его умений, как и того, что умеет Ниа. Никто в поселении, вообще, не использует магию при юноше. Он понимает это только сейчас.
«Южане наверняка следят за проявлением моей магии… Скорее всего, будут отслеживать мою ауру в городе. Намерены заставить меня ошибиться?» – плохие мысли, видно, не отпустят белого мага.
После завтрака Юхи просит Конрана накинуть мантию Ордена, наверное, чтобы легко его найти, и провожает юношу до собранной повозки.
В деревне ещё не наступило утро. Юхи разбудил его и Нир задолго до рассвета, чтобы успеть в столицу к вечеру. Поэтому и застал врасплох.
Помимо них едет двое магов-погодников в серых плащах, ссылаясь на дела в столице. Они садятся спереди, чтобы управлять лошадьми, а Конран садится к ним спиной в повозку. От задумчивого рассматривания мешков и гадания их содержимого отвлекает голос Нираны и короткие тёплые объятья. Она садится рядом, прижимаясь плечом к беловолосому юноше. На ней светлые одежды послушницы. Юхи садится на скамью держась руками за край и говорит магам спереди ехать. Он накинул грязно-коричневый плащ.
Ржание лошадей, стук копыт и колёс, тряска, поднятая дорожная пыль, шуршание тканей, разговор невесты и друга: всё проходит мимо Конрана. Смотря в клубящиеся тёмные облака, он витает в белом тумане, решившем сегодня составить ему компанию на весь день. Иногда маг отвлекается и невпопад что-то отвечает, но не уделяет словам внимание. Его взгляд бездумно цепляется за развивающуюся от ветра ткань. Конран, как наследник старого рода и боевой маг Ордена, обязан носить белую мантию, хоть и выглядит глупо со своими белыми волосами и серыми глазами.
– А что это у тебя?
Нирана наклоняется ближе, заглядывая в руку мага. Конран неосознанно вертит деревянный талисман, который выпал из сложенной мантии. Оказывается, у него всё-таки есть кое-что из личных вещей. Талисман похож на лисёнка с прижатым хвостом и резными кругами на тельце размером всего с мизинец. И от него исходит едва заметное священное пламя. Маг смутно помнит, как какие-то дети подарили его на удачу, услышав глупую историю про лисьи ушки.
– Гармония… – тихо отвечает юноша.
– Гармония?
Нирана обеспокоенно заглядывает в отрешённое лицо мага, что снова смотрит на тёмные облака. Раньше он не витал в них. Всё началось с приказа от инквизитора Хаэна и небольшого изменения в расписания Конрана. Стоило не прийти на встречу, и он тут же повёл себя странно. Как назло, совпала скверная погода, не желающая успокаиваться. Тут даже башня бессильна. Переглянувшись с южным магом, девушка вновь пытается разговорить жениха.
До столицы приходится ехать около пяти часов сквозь сухие земли. Можно полюбоваться на рыжий песок или коричневую почву, светлых и редко розовых оттенков траву или редкие леса. В закатном солнце картина выглядела бы, словно охваченная пламенем. Сейчас же, под гнетущими тучами, производит жалкое впечатление.
Когда городская стена начинает виднеться в поднятой лошадьми пыли, Конран соскакивает с повозки и бежит к воротам. Испуганно переглянувшись, Юхи и Нирана спрыгивают и бегут за магом, пытаясь докричаться до него. Но сквозь пыль и песок видят лишь развивающуюся белую мантию. Из-за сухой, часто согреваемой солнцем земли, трудно дышать, ещё и песок забивается в лёгкие. Партнёры быстро устают, в отличии от юноши. Им приходится сбавить шаг и прикрыть лица плащами, защищаясь от ветра. В итоге, повозка равнодушно проезжает мимо них, а может, просто не замечает.
Миновав ворота, Конран оказывается посреди толпы южан и редких чужаков. Город, выстроенный из светлого камня, наполнен множеством запахов, красок и звуков. Всё это смешивается, но глаза мага застилает белый туман, что расползается по улице, принимая формы домов и живых существ. Юноша едва успевает отскакивать с пути настоящих людей, а не белых фигур, проходящих насквозь. Двинувшись сквозь толпу, он видит, как те замедляются и смазанным потоком протекают мимо, чувствует, как сам становится медленнее. Туман же, наконец, чувствует себя свободным от оков и хозяина. Внезапно среди незнакомых фигур Конран видит силуэт Ниа, неспешно приближающийся к нему и останавливающийся рядом. Удивлённо наблюдая за ней, маг не ожидает, что холодное мягкое марево сожмёт его шею и улыбнётся.
– Конран!
Юноша вздрагивает и оборачивается, как раз, когда запыхавшиеся спутники догоняют его. Взгляды обоих плохо скрывают в себе негодование и укор. Поднеся ладонь к шее, смутно припоминая нечто важное, Конран заглядывает в синие глаза девушки в поисках ответа. Она перехватывает его руку.
– Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?
– Меня утомила поездка.
Вырвав руку и отвернувшись, Конран неспешно пробирается сквозь поток незнакомцев. Они бросают на него разные взгляды, в основном цепляющиеся за порочно-белую мантию. И юноша чувствует себя камнем, брошенном в песочный замок.
«Вести себя нормально… Эй, куда ты меня ведёшь?»
Не смотря на стоящий вокруг шум и духоту, маг слышит эхо своих шагов по узорчатой кладке улицы. Словно капли, разбивающиеся о землю. Из-за замедленного времени они слышатся именно так. Чувствуется сопротивление, словно впереди невидимая преграда. А за ней кто-то или что-то ждёт. Шаги становятся тяжелее, и вот, маг видит в белом тумане смутно-знакомую фигуру. Она манит вперёд, и он сопротивляется потоку с большей силой. Холодный ветер обдувает лицо, раздувает мантию и замирает на кончиках пальцев. Маг не сразу осознаёт, что от них исходит полупрозрачное пламя. Но тонкая боль исходит не от него.
«Алые нити…»
Очередной шаг вызывает дрожь, что волной расходится по улице, и следующий тоже. Дорога начинает пульсировать, словно под каменными плитками бьётся огромное сердце. Мир содрогается от неправильного Дара. Пальцы немеют. Дым струится выше и взъерошивает белые волосы. Серые глаза приобретают лиловый оттенок. Ещё шаг и камень расходится трещинами. Люди в панике разбегаются.
«Раздражает… уничтожить… всё…»
Мысли в голове Конрана текут вяло и устало. Беловолосый чувствует себя марионеткой, исполняющей чужую волю. Следующий шаг разрывает землю. Ближайшие дома осыпаются, как песочные фигурки. Гремит взрыв.
Нирана зовёт мага, не в силе подобраться к нему через бегущую толпу.
– Где инквизитор Хаэн и его люди, о которых ты говорил?!
– Н-не знаю, – растерянно отвечает Юхи, с болью смотря на город и принимая неизбежное уже во второй раз. – Нужно его остановить…
Придавленные телами партнёры вынуждены пойти на крайние меры: переглянувшись с южным магом, послушница вынимает из складок одежд огненный артефакт. Вот только от сильного толчка в спину роняет его.
– Да сгниёт твоя могила в пустоши, Конр-ран!!
Прикрыв глаза и погрузившись в белые облака, тот, кому предназначено норои, отрешается от мира. Прильнув со всех сторон, они ослепляют и позволяют ощутить тело воздушным. А закрыв глаза, он открывает их в пространстве, где нет ничего и есть всё.
«Знакомое место…»
Приятное чувство невесомости и свободы, не только от мира, но и самого себя, заполняют юное тело, дурманят и тут же очищают разум.
«Я был здесь прежде…»
В возникшем пространстве не существует звуков или запахов.
«Нет…»
В небытие нет жизни или смерти, сердце не бьётся, не пульсирует в венах сила.
«Сердце хаоса… Я изучал магию, чтобы сюда попасть. Теория моего исследования такова: если где-то существует гармония и покой, то лишь в самом центре хаоса. Всё вокруг и внутри… моя магия…»
– Конр-ра-ан!!
Гневный крик разрывает навеянный туманом мир и возвращает в рассыпающийся под давлением силы город. Но и она исчезает. Жалобно дёргается под ветром мантия.
Взглянув на опустевшую улицу перед собой, обнятую рыжим пламенем и возносящимся к облакам чёрным дымом, маг оборачивается, чтобы увидеть обладательницу голоса. Шагах в десяти от юноши замерла Ниа, с ненавистью сжимая руки и уже не думая о том, что происходит. Презрения в синих глазах хватит на целую толпу, а оно достаётся лишь одному существу.
– Сейчас же прекрати, Конран.
Голос девушки звучит хрипло из-за криков и дыма, мешающего нормально дышать, и из-за эмоций, переполняющих её до краёв души. Если говорить о цвете, она наверняка чёрно-бурая. И зачем только судьба связала столь вспыльчивую лживую душу с его чистой и непокорной. Медленно склонив голову к плечу, Конран шагает к ней.
«А я хотел ненадолго притвориться ничего не знающим…» – с сожалением вздыхает он. – «Как я не уследил за собственной силой? Я могу использовать её, не напевая заклинаний… Эти красные нити… так больно… и шумно… столько лжи вокруг…»
Встряхнув волосами, Конран сжимает сковывающие его алые нити, жалобно загорающиеся в ладонях, и раздражённо отбрасывает. На ладонях остаются слабые ожоги, а дымок на пальцах светится ярче.
«Путы инквизиции… теперь всё ясно».
Воспользовавшись освободившейся магией, Конран посылает белую волну в сторону огненного кольца вокруг Нираны. Белое пламя Ордена и рыжее инквизиции сталкиваются, теснят друг друга и отпрыгивают назад для нового удара.
«Только послушница, а уже использует такое пламя?.. Нет… артефакт».
Оглядевшись, маг находит источник огня и собирается его уничтожить. Давление усиливается и огненное кольцо сметает, швырнув в девушку порыв ветра. Остановившись напротив неё, Конран заглядывает в полные ненависти глаза и шепчет лишь для неё, пропитывая каждое слово ответной ненавистью, нахлынувшей от раскрытия обмана и осознания происходящего, ещё смутных воспоминаний и раздражения. Конран ненавидит шум, а город пылает и разрушается, крики смешиваются с треском и взрывами. Завывает ветер и разрывается земля, сотрясается от плача небо. Шум всегда выводил его из равновесия. Нирана же в оглушающей действительности слышит лишь его слова:
– Что же ты мне сделаешь? Пронзишь пером закона моё сердце? Казнишь, посадишь в темницу, используешь заклинание подчинения, сожжёшь заживо или снова попытаешься запереть в воспоминаниях? Правда, думаешь, что сможете вернуть меня на свою сторону? Род Авэлэй никогда не покорится лжи!
Рука незаметно для хозяина перебирает чёрные пряди, пока он говорит. В голове мелькают воспоминания о времени, проведённом под присмотром инквизиции. Увидев улыбку на лице возлюбленной, Конран резко сжимает руку на её горле, сдавливая Знак.
– Сначала Орден призвал меня на обучение. Затем я спутался с его врагами и меня сослали в пустошь. К его величайшему несчастью, я вернулся, и инквизиция решила прибрать лакомый кусочек: вернуть меня на светлую сторону, чтобы управлять моей силой и иметь оружие для уничтожения чёрных магов. Для этого вы убили моих мать и отца. Я ничего не упустил? Божественная удача, что в монастыре оказалась девушка с таким же Знаком, как у меня! Однако между нами огромная разница – я знаю правду.
Вцепившись в держащую её руку, послушница изображает ужас на лице:
– Какую бы тайну… не хранил твой род… ты не можешь… убить свою невесту!
Лицо Конрана остаётся спокойным.
– Решила противостоять мне? Неужели тебе хватает смелости благодаря безделушке неодарённых? – нащупав носком сапога упомянутую вещь, беловолосый юноша с силой вдавливает её в землю и раскалывает на части. Волна жара проходит мимо и огонь сходит на нет. По лицу девушки пробегает тень боли. – Кто, ты думаешь, я такой?.. Надо мной властно лишь одно…
– Ты не сможешь.
Маги одновременно поворачивается в сторону голоса. И, помимо Юхи, видят мужчину в красно-белых одеждах с медальоном из шируба на груди.
– Инкизи… тор… Хаэн… – едва слышно выдыхает послушница.
Перестав терпеть боль и разжав руку, Конран разглядывает свой ожог. И сомневается, что именно он помешал сильнее сжать шею, украшенную Знаком.
– Инквизиция умеет манипулировать сознанием людей, – поясняет свои последние слова южанин. – Так просто два оборота, проведённых с нами, ты не забудешь. Чувства не были ложью. А противиться им не способно ни одно существо. Даже оторванная в раннем возрасте от семьи тварь, вроде тебя, Кон-кон. Почему бы тебе не сдаться и снова не зажить счастливо?
С застывшими глазами юноша наблюдает за троицей лжецов, не в силе поверить в услышанное. Он, и правда, мечтал о любви после посвящения в тайну рода Авэлэй, хоть и понимал, что не сможет её обрести. Он выбрал свой путь и усердно тренировался, пока однажды встретил чёрного мага, помогшего пересмотреть своё виденье мира. Он погрузился в исследование хаоса и гармонии. После ссылки в пустошь сила невообразимо возросла и исследование должно было быть окончено, однако он глупо попался инквизиции. И теперь, когда, услышав знакомые слова и вырвавшись из обманного мирка, он обрёл силу вновь, они предлагают вернуться.
– Любовь? – переспрашивает юноша. – Очередная ложь. Под облаками, что скрывают небо, истине нет места.
– Возможно, тебе, как единственному белому апостолу, и открылась некая истина, но есть и множество других правд. С чего ты взял, что твоя превосходит нашу?
Инквизитор говорит сухо, словно под колышущимся капюшоном прячется не человек. Резкий порыв стихии приносит чёрный дым и гарь, скрывая на миг Юхи и силуэт в красном. Окинув взглядом кашляющую на земле девушку, Конран отскакивает в сторону и сходится с кем-то в дыме. Всплеск магии не отражает атаку противника. Выскочив из облака, маг в неверии смотрит на порез и стекающую по руке кровь.
– Весьма полезно быть на стороне закона, – насмешливо делится рыжеволосый, вертя окровавленное лезвие в руке. – В качестве содействия ему можно нарушить несколько правил. Что же даёт служение мёртвому дракону? Силу, делающую вас, апостолов, разрушителями мира и изгоями? Разве лучше иметь её, а не завести друзей и семью, а, Кон-кон?
Молча взглянув на инквизитора, допускающего нарушение закона о ношении оружия кем-то, кроме охотников и служителей монастыря, Конран возвращает внимание лучшему другу.
– Лжецы не достойны упоминать Прародителя и, тем более, знать о чём-то большем.
Юноша говорит не от чистого сердца: просто не знает, что должен сказать. Боль и чувства туманят мысли. Он лишь подражает тем, кем его считают.
– Значит, по-хорошему не вернёшься? Что тебе не понравилось, а, Кон-кон?
Юхи принимает горюющий вид, но Конран видит в зелёных глазах плохо скрытую ярость и вытягивает перед собой окровавленную руку.
– Ваша забота настолько глубока, что обжигает.
– Конран из рода Авэлэй, – произносит его полное имя инквизитор. – Город окружили маги и дознаватели – тебе не уйти. Неужели ты думаешь, что будешь наравне с оставшимися одиннадцатью чёрными магами? Различия в силе, Даре, родословной, статусе, таланте и прочие всегда будут делить всё живое и неживое. Равенства не существует ни в чём. Гармония, к которой ты стремишься, всего лишь мечта.
– Лучше придаться мечте, чем лжи, – слабо улыбается маг.
– Конран!
Поднявшись и держась за шею, Нирана делает несмелый шаг к нему.
– Что тебе, «любовь моя»? – тихо интересуется он.
– Я… мне жаль… мы обманывали тебя… но это было ради твоего счастья! Нам нужно было сказать тебе правду… Мы могли бы начать заново…
– Несомненно, – со всей серьёзностью кивает юноша и поворачивается к Юхи. – А где твоя семья, приятель? Хочешь умереть до того, как встретишь свою пару? Больше всего на свете я ненавижу шум и ложь. Вы все лжецы… весь мир… Что бы мне не говорили, я не приму слепую истину.
Подняв руку со светящимися пальцами, Конран подносит их в ране и дым становится лиловым. Кожа вокруг раны покрывается чёрной паутинкой. Глаза мага темнеют, всё сильнее проявляя мёртвый цвет.
– Остановись, Конран! Это единственный шанс!
Нахмурившись и взглянув на девушку с чёрным следом на щеке, сияющими ненавистью глазами и растрёпанными волосами, маг сменяет хмурость на улыбку. Он не желает видеть такую половину своей души, но, по крайней мере, она истинна.
– Я не хочу умереть от потери крови или пасть столь низко, чтобы позволить вам зализать оставленную вами же рану. А ты что молчишь, Юхи? Нечего солгать?
Зеленоглазый маг сжимает рукоять кинжала и едва заметно вздыхает.
– Моя любимая была в том городе, что ты разнёс своим хаосом. Сейчас она проходит лечение в столице и уже второе лето не может прийти в себя. А всё потому!..
– Смею тебя заверить – она очнётся, если ты, конечно, её не убьёшь. И раз разногласие исчерпано, уйди с дороги. Путы высасывали меня слишком долго… я слаб и не могу сопротивляться. Однако, если продолжите лгать, я передумаю.
«Они тянут время. Должно быть, город в самом деле окружён…» – спокойно размышляет юноша, затягивая рану. – «Если бы не плач Прародителя, мои силы не восстановились бы так скоро. Удивительно».
– Очнётся? – удивлённо переспрашивает Юхи, но хмурится: слишком уж безразлично Кон-кон дал обещание. – Даже если это правда… что будет, если ты покинешь Южные земли? Несмотря на то, что мы тебе лгали, проведённое с тобой в Вэй время никому из нас не забыть! Одумайся! Уйдёшь сейчас и спокойно вернуться уже не сможешь!
Поморщившись от пульсирующей боли или же от слов, Конран поднимает взгляд.
– Может, и не забуду… Вот только со лжецами мне не по пути. От ваших слов тяжело дышать.
Колеблясь, Юхи делает шаг вперёд, но инквизитор вскидывает руку.
– Уже поздно, – поясняет он и взмахивает рукавом. – Ты проиграл, изменник.
Юноша оглядывается и замечает выходящие из-за развалин фигуры. Два десятка явилось по душу белого мага, решившего перейти на сторону Прародителя.
«Теперь понятно, почему в инквизиции одни маги огня. Плохо… Рукой не шевельнуть», – сожалеет виновник разгрома.
– Конран… прошу, давай уладим всё мирно! – умоляет девушка.
Маг кивает, с придирчивостью рассматривая явившихся по его душу людей. Никто не знает, пришли ли они его убить, чтобы избежать угрозы, или снова подчинить.
«Ну уж нет. Второй раз я не позволю себя обмануть…»
– До очарования мерзкая картина, – бормочет маг рода Авэлэй. – Полагаю, в «уладить мирно» мой голос не входит. Раз так, лучше откажусь.
Юхи захлёстывает обида и гнев – он, всё-таки, нападает. Отразить лезвие Конран не в силе. Тут его магия проигрывает и ничего не поделаешь. Внезапно лезвие отскакивает в сторону, а перед магом Ордена застывает невысокая фигура в чёрном плаще.
– Храбро держишься, Четвёртый. Пришлось ждать тебя целых два оборота… Я даже и не знаю, как теперь тебе отплачивать долг за моё терпение. От южных развлечений ломит в костях и мой Дар изголодался! Наконец-то можно вернуться!
– Ты… – глаза юноши раскрываются от удивления.