IX
Из-за дождя стемнело рано. Учитывая тревожную ночь накануне, решили лечь спать пораньше. Андрею Ивановичу снился сон. На фоне большого сада, мирно шелестящего в тихой ночи, стояли четыре черные фигуры.
– Лапки достаньте, – женским голосом сказала одна из фигур, – пускай наружу свисают.
Фигуры покопались у себя за пазухами. На груди у них появилось по какому-то ярко-фиолетовому пятну.
– План такой – подпираем дверь и заколачиваем окна на боковых стенах, – пробасила самая рослая фигура.
– А потом? – спросила фигура-женщина.
– А потом решим вопрос окончательно… Сзади окон у них нет, так что только три окна и все.
Тихо подойдя к дому, фигуры подперли дверь бруском и начали быстро заколачивать окна досками крест-накрест.
– Даже детям понятно, что герои рождаются на войне, – закончив заколачивать окна, рассуждала рослая фигура, – вот мы и ведем священную войну с нечистью, – с этими словами она сунула молоток другой фигуре в руки и принялась щедро поливать бензином из канистры стену дома. Затем достала спички и чиркнула спичкой о коробок. – Отойди, а то волосы обгорят, – бросила спичку на угол. Бензин весело полыхнул, дерево под огнем радостно затрещало.
– Вот оно, окончательное решение, – неожиданно исказившимся до писклявости голосом сказала рослая фигура, взяла канистру и начала поливать другой угол, – окончательное и бесповоротное. Раз и навсегда. Чик и готово. Бах, бах и в дамки. Четыре сбоку и ваших нет.
– А о-н-ни-и не-не-не вы-вы-ле-ле-зут? – растягивая слова, спросила «женщина».
– Уже нет, – пропищала рослая, – уже нет! Уже нет! Уже нет! – фигура внезапно присела и начала выделывать что-то похожее на гопак.
Пламя все сильнее облизывало домик, добравшись и до соломенной крыши. Изнутри раздавались испуганные крики и стук в дверь. Фигуры начали танцевать вокруг стремительно разгоравшегося пожара, отбрасывая извивающиеся тени и напевая: Уже нет! Уже нет! Уже нет! Уже нет!
Крики заживо сгорающих людей из дома слились с гулом пламени, потом, когда горящая крыша провалилась внутрь, смолкли. Фигуры куда-то пропали, а на фоне языков пламени, словно выходец из Ада, стоял Андрей Родин, укоризненно покачивая головой, и смотрел уцелевшим глазом на следователя. От огня скользнули два языка пламени, превратившиеся в огненных змей. Они обвили мертвеца своими объятьями и слились с его объеденными губами в долгом поцелуе. Опилки во рту вспыхнули. Из огня выкатилась обгоревшая голова куклы с розовым бантом в остатках волос и стала открывать и закрывать пронзительно синие глаза.
– Андрей Иванович, Андрей Иванович, – голосом Славы прошептал Андрей, – Андрей Иванович, проснитесь.
Следователь открыл глаза. В комнате было темно, и лишь далекий фонарь на улице бросал слабые блики на белый потолок.
– Что случилось?
– Андрей Иванович, там, возле леса, фигура какая-то стоит, – прошептал Слава.
– Где, – мгновенно пришел в себя Андрей Иванович.
– Там, – Слава потянул его к окну. – Видите?
На фоне ночного леса темнела фигура, держа что-то в поднятой руке.
– Слава, будь тут, – стремительно одеваясь и доставая пистолет, сказал следователь.
– Может, я с вами?
– Нет, береги документы. Я сам справлюсь.
Выскользнул за дверь, прошел по коридору, осторожно приоткрыл входную дверь, посмотрел в щёлку. Фигура не спеша двигалась по блестевшему лужами асфальту в сторону конторы. Андрей Иванович выбрался на крыльцо, тихонько двинулся следом. Фигура прошла стоянку сельхозтехники, оставила позади липовую аллею, выплыла на перекресток.
– Стой! – поравнявшись с клубом, направил ствол пистолета в голову темной фигуры Андрей Иванович. – Ты кто?
Фигура стояла молча. Следователь, держась в тени деревьев, обогнул фигуру и, выйдя на асфальт, заглянул в скрытое темнотой лицо. Человек молча стоял, сверкая глазами в свете далекого фонаря, лишь воздушный шарик в левой руке, трепыхался, словно над Пятачком из мультфильма. Выглянувшая из-за тучи Луна, выхватив из глубокой тени, превратила его лицо в маску Пьеро, нарисованную полупьяным гримером провинциального ТЮЗа.
– Еще раз спрашиваю, кто ты? Не ответишь, стреляю! – повысил голос Андрей Иванович.
– Не стреляйте, это дурачок местный, – раздался за спиной справа знакомый голос, – ходит по ночам с воздушным шариком. Он безвредный.
Следователь, не опуская оружия, повернул голову вправо и увидел директора, одетого в папаху и бурку. Из-за его правого плеча с достоинством выглядывала висящая стволом вверх двустволка.
– Доброй ночи, Виктор Владимирович. Не ожидал вас встретить, – ставя ПМ на предохранитель, ответил Андрей Иванович. – Не спится?
– Ночи доброй, Андрей Иванович, – приподнял папаху директор. – Долг превыше сна. Иду на озеро. Охранять. Браконьеры, бывает, приезжают ловить с электроудочками и сетями. И пистолет лучше убрать, а то Рекс нервничает.
– Рекс? – не понял следователь, зашарив взглядом по окружающей ночи.
– Кобель мой, вон стоит, – рука указала на сгусток тьмы, который ответил на этот жест угрожающим низким рычанием.
– Понятно, – пряча пистолет в кобуру, кивнул Андрей Иванович. – А это кто? – кивнул на человека.
– Муж дочки бабки Максиманихи – Коля Андронов. Пятачком его тут кличут. Отзывчивый парень, уважительный, культурный. Служил в Польше, в СВГ15. Свихнулся после падения Берлинской стены16 и часто теперь по ночам бродит как лунатик. Воздушный шарик этот ему Андрей и Виталик в руку в шутку сунули – сперли где-то в Дроновке на демонстрации, пострелята. Так Коля теперь и таскается с ним. Днем – завклубом работает.
– Заведующим клубом? – не поверил следователь.
– Не на трактор же его сажать? В таком состоянии еще задавит кого или трактор в озере утопит. Да и он интеллигент, к физическому труду не приспособлен, кандидат в члены КПСС. А так хоть какая-никакая польза обществу. Он еще и библиотекаршу подменяет, когда она болеет и Володе-кинобудчику подсобляет, когда тот совсем пьяный.
– Весело тут у вас. И горячо…
– Вы про вчерашний пожар? – сдвинув папаху на лоб, почесал затылок Виктор Владимирович. – Проводка подкузьмила. Живем как на пороховой бочке. Не известно, что и где полыхнет завтра. Хоть свою пожарную команду заводи.
– Я видел, люди не особо старались пожар тушить.
– Таджиков тут не любят, поэтому и отношение такое, – виноватым тоном признался директор. – А так народ у нас дружный, отзывчивый. И показатели, которые из района спускают, всегда выполняет.
– Похвально, – следователь оглянулся на Пятачка. – Он так и будет бродить тут?
– К утру домой пойдет, не волнуйтесь, не первый раз. Не желаете со мной до озера прогуляться? Тут недалеко, а вам заместо моциона будет.
– Почему бы и нет? – пошел рядом с директором следователь. – Сон уже все равно сбит. Вы часто так патрулируете?
– Случается. Сейчас уже реже – отучил паршивцев от наших территориальных вод. Я же это озеро, можно сказать, своими руками вырыл, – рассказывал по пути директор. – Когда дорогу тянули в Карловку, то договорился с дорожниками – они котлован вырыли. Речушка его наполнила. Теперь людям есть, где искупаться, где рыбку половить. Караси и чебаки сами завелись, а потом на правлении решили поспособствовать. Совхоз даже молодь закупил на развод: карпов, форель равнинную. Судака мечтаю закупить и развести. Очень ценная рыба, – увлеченно рассказывал Виктор Владимирович, – Мясо содержит все двадцать аминокислот. Представляете?!
– Это хорошо, – согласился Андрей Иванович.
– Когда разведется, то со временем можно будет даже о вылове для столовой подумать, – мечтал директор. – Конечно, не осетр и не налим, не кеты, но и не селедка. Кстати, вы знаете, что если уху из линя оставить на ночь, то она застывает и получается холодец?
– Нет, не знал. Планы у вас, скажу я, – усмехнулся следователь, спускаясь с дороги.
– Чайки откуда-то появились, – продолжал разглагольствовать директор, – и даже пеликана люди видели.
– Пеликана? – не поверил следователь.
– Самого настоящего пеликана. Это птица такая, с большим клювом. Многие думают, что пеликаны это что-то экзотическое, заграничное, но это не так.
Они дошли до озера, спустились на грунтовку. В пруду за дорогой самодовольно квакали лягушки. Рекс остался на асфальте. На фоне ночного неба было видно, как он насторожил уши.
– Что за порода такая? – заинтересовался оглянувшийся следователь.
– Питбультерьер.
– Ни разу не слышал.
– Это американская порода. Специально для собачьих боев вывели. Кум мой где-то достал и привез в деревню жить, – гордо сказал Виктор Владимирович.
– Ясно.
– Вон там у нас старая кузница, – указал в темноту директор, остановившись под одинокой березой, росшей на песчаном берегу, – туда девчонки бегают переодеваться после купания.
– Х-м… слышал про это.
– Вот это – трамплин, – рука указала на странную конструкцию, нелепо корячившуюся в ночи, – сами сделали. С него дети ныряют. Осенью тут уток много – в сезон охотимся, – рука широким жестом очертила водную гладь, темным глазом следящую за людьми. – Благодать!
– Утки на озере, кто бы мог подумать?
– Полным полно, – подтвердил директор. – Благодать! – повторил он. – Гусей можно развести. Гусятину прямо страсть как люблю. А вы?
– Не пробовал.
– Напрасно. Без гусятины любой праздник – не праздник. Хоть новый год, хоть первое мая. Гуся если со сметаной запечь, так не хуже карасей в той же сметане будет, а даже, я бы сказал, лучше. Ну как вам наш уголок планеты?
– Неплохо, вот только события жуткие у вас происходят.
– Не без этого, – согласился Виктор Владимирович, плюнув на песок. – Как и везде. Я в Сумгаите был, ездил трубы газовые на картошку менять, и попал как раз в эту заваруху17. Вот где жуткие вещи творились. У нас тут еще цветочки, хотя население и многонациональное.
– Цветочки?
– Да. Люди тут давно живут и живут нормально. Только временами что-то случается…
– Что случается?
– Что-то очень странное живет в этих лесах…
– Вы про заповедник?
– Да, и про заповедник тоже.
– Или про ту нечисть, что была на крыше конторы? – хитро улыбнулся Андрей Иванович.
– Уже знаете? Хорошо работаете, этак и убийцу найдете, – похвалил Виктор Владимирович.
– Обязательно найду. Так зачем вы стреляли по крыше?
– Хотел влепить ему под хвост заряд крупной дроби.
– Думаете, у него был хвост?
– Все может быть. Кстати, сегодня после поминок молодежь жестоко избила зоотехника, – официальным тоном сообщил Виктор Владимирович.
– Ветеринара? – удивился Андрей Иванович. – Он же старый.
– Нет, зоотехника – Ивана Смольникова, он молодой еще совсем, после техникума.
– Сильно побили?
– Отлежится, – махнул рукой директор.
– А за что?
– Молодые, они горячие. Кровь кипит и чуть что не по ним, так сразу в морду норовят. Он из Заузья сам, деревенька по соседству, а к нашим девчонкам пристает. Вот и огреб от местных парубков. Пустяки, дело-то житейское. Ладно, вижу, что сегодня нет желающих отведать краденой рыбки – наверно, гроза распугала. Я отойду на минутку? С вашего позволения.
– Отойдите, – разрешил следователь.
Директор отошел к озеру, долго и гулко в него помочился.
– Помочиться на открытом воздухе ни с чем не сравнимое удовольствие, – вернувшись к следователю, сказал он. – Приятнее только на флоксы, н-да… Вы не желаете облегчить мочевой пузырь? Рекомендую.
– Нет, спасибо, в общежитии есть туалет.
– Чукча в чуме ждет рассвета, а рассвета в чуме нету, – пропел директор.
– Это вы к чему? – не понял Андрей Иванович.
– Просто вспомнилось. Пойдем спать?
– Пора уже, – согласился следователь.
– Я вас провожу.
– Зачем?
– Так мне спокойнее будет. Все-таки я отвечаю за происходящее в деревне.
– Хорошо, – не стал спорить Андрей Иванович.
Они поднялись на асфальт и двинулись в обратный путь.
– Пятачка уже нет, – заметил следователь.
– Дальше куда-то пошел, – пожал плечами под буркой директор. – Не заблудится, не в первой.
– Возможно. А не боитесь, что в озеро упадет?
– Если бы мог упасть, то давно бы уже упал, – логично ответил Виктор Владимирович. – Принюхайтесь, чувствуете, как липой пахнет?
– Чувствую.
– Дети набрали липового цвета, мы его завариваем. Очень с медом хорошо получается и для здоровья пользительно. Вы не завариваете?
– Нет.
– Я вам пришлю мешочек.
– Не стоит беспокоиться, – вдыхая аромат солярки, плывущий в ночном воздухе от стоянки, ответил следователь.
– Ну что вы, мне приятно.
Неспешно дошли до общежития, поднялись на крыльцо.
– У вас все есть? – продолжал изображать радушного хозяина Виктор Владимирович.
– Да, спасибо.
– Может телевизор организовать в комнату? У нас есть «Шилялис»18, можем принести.
– Нет, спасибо, нам не до телевизора.
– Напрасно, сейчас много интересных передач показывают. Например, «Маппет-шоу». Или вот недавно показывали чешский фильм «Король Дроздовик». Нет?
– Не надо, – отказался следователь. – Скажите, а у вас ватман есть? – внезапно спросил он.
– Белый?
– Да.
– Есть. Мы же стенгазету делаем. Вам нужен?
– Пару-тройку листов, если можно.
– Сделаем. Еще что-то? У нас и миллиметровки пару рулонов есть, могу поделиться.
– Нет, спасибо, больше ничего не надо.
– Ну, как знаете. Доброй ночи, – директор крепко пожал следователю руку и пошел по улице вдоль конторского сада.
Андрей Иванович добрался до номера, постучал.
– Открыто, – донеслось из комнаты.
Вошел в комнату. Слава сидел за столом и озабоченно смотрел на начальника.
– Десять минут назад позвонила Вера Андреевна. Елизавета Харитоновна покончила с собой.
– Твои действия?
– Сказал до утра ничего там не трогать, позвонил в райотдел, передал дежурному, позвонил участковому.
– Молодец, а теперь ложимся спать.
– Мы ляжем спать? – удивился Слава.
– Ты предлагаешь ночью там затаптывать улики?
– Нет…
– Или думаешь, что эксперты посреди ночи сюда рванут?
– Тоже нет.
– Тогда спать – завтра будет долгий день.
Андрей Иванович долго ворочался, пытаясь заснуть, а когда заснул, то увидел стоящий на асфальте стол, освещенный неподвижной лампой. Вокруг грудились непроглядные тени. За столом развалился пухлый безглазый подросток, таращась пустыми глазницами на лежащую на белой тарелке пару глаз.
– Здравствуйте, Андрей Иванович, вы как раз вовремя. Мы не в Берлине, но, как писали классики: «В Берлине есть очень странный обычай – там едят так поздно, что нельзя понять, что это: ранний ужин или поздний обед!»
Взяв с тарелки один глаз, подросток небрежно забросил его в рот и начал с хрустом жевать.
– Попробуйте, очень вкусно, – указал он на второй глаз.
– Спасибо, я не голоден, – с трудом сдерживая тошноту, ответил Андрей Иванович.
– Напрасно отказываетесь, в глазах много мудрости, возьмите, к примеру, Одина.
– В многой мудрости многие печали, – перефразировал следователь. – А Один у меня по делу не проходил.
– Тоже верно, но следователю мудрость не помешает. Да и юмор, а то ваши шутки слишком казенные.
– Кто вы такой, точнее кого вы изображаете, я уже понял, теперь хотелось бы понять, что вы такое.
– Думайте, применяйте дедукцию и логику или что вы там применяете?
– Вы не ответите?
– А вы что-то спрашивали?
– Тогда попробуем так: кто убил Юру Савкина?
– Неужели так трудно это понять? В школе 127 учеников. Отбросьте тех, кто не мог убить, тех, кому незачем было убивать и останется убийца. Это же элементарно!
– Тогда, чтобы понять, кто убил Андрея, мне надо проделать те же операции над 673 жителями Карловки?
– Если принять за рабочую гипотезу, что его убил местный житель, то да, а если это сделал кто-то другой?
– Тут есть другие?
– Спросите у участкового, что делал его брат в Карловке в момент убийства Андрея.
– Участковый как-то замешан в убийстве?
– Думайте сами.
– А его жена замешана?
– Ленка? Ответ тот же, думайте сами.
В темноте послышались чмоканье болотистой почвы под чьими-то неспешными шагами и звон колокольчика. Андрей Иванович проснулся от этого неуместного звука, лег на спину, полежал, глядя в потолок, и постепенно вновь соскользнул в сон.
Сновидение началось практически с того же момента, на котором оборвалось.
– Да что такое! – в сердцах сказал Андрей Иванович, возмущенно прислушиваясь к противному звону колокольчика. – Никакого спасения!
В круг неверного света от призрачной лампы вошла несущая в одной руке табуретку Елизавета Харитоновна. Поставила табурет возле стола. Села на него, выложила на стол колокольчик и розовый бант.
– Здравствуйте, – чувствуя себя невероятно глупым, сказал Андрей Иванович, стараясь не смотреть на странгуляционную борозду19 на шее старушки.
Елизавета Харитоновна промолчала.
– Она еще совсем недавно тут, пока молчит, – просветил следователя подросток, – да и трудно после такого разговаривать. Только ходит и звонит в свой колокольчик.
– Что там, в заповеднике? – спросил Андрей Иванович.
– Не знаю, – Юра казался искренним, – этого я не знаю.
– А почему Андрея нет?
– Он сейчас занят.
– Чем?
– Не слишком ли много вопросов? – оскалился Юра. – Впрочем, вы следователь, следовательно, задавать вопросы ваша работа.
– Верно.
– А что же вы в других случаях вопросы-то не задавали? Хотя бы себе самому?
– Например?
– Например, с чего это вас вдруг из самой Москвы в эту глушь посылают. Ничего странного нет в этом?
– Нет, – отрезал следователь.
– А в том, кто посылает, тоже нет? – неприятно улыбнулся Юра.
– Нет, – напрягся Андрей Иванович.
– Значит, получать личные указания от Виктора Федоровича для вас привычное дело?
– Какого Виктора Федоровича?
– Не знаете никакого Виктора Федоровича?
– Может быть и знаю…
– Фамилия Грушко20 вам тоже не известна?
– Откуда??? – не сдержался следователь. – Откуда ты это знаешь?!!
– А говорите что поняли, кто я такой, – развеселился Юра. – Ничего вы не поняли! – он шаловливо высунул язык. – На понт брал, лягаш! – неожиданно истерически прокричал он и начал колотиться лицом о стол.
– Все-таки, откуда ты это знаешь? – не обратил внимания на истерику Андрей Иванович.
– Я знаю все, что знаешь ты, – поднял к нему залитое кровью лицо Юра. – И ни словечком больше. Ты же думаешь, что я твое подсознание? Так?
– Возможно, – уклончиво отозвался следователь.
– Тогда чему вы удивляетесь? Долго собираетесь скрывать это от Славы?
– Не твое дело, – отрезал следователь.
– Как грубо и неинтеллигентно! Ладно, – Юра поскреб ногтем по столу. Звук вышел такой словно скребли железом по стеклу. – Не задумывались, откуда ваше подсознание может знать, как выглядел Юра Савкин?
– Что? – удивился Андрей Иванович. – Ты хочешь сказать, что и правда похож на него?
– Все может быть, – отвернувшись в сторону Елизаветы Харитоновны подросток начал насвистывать какой-то знакомый мотив, но следователь все не мог понять какой.
– Помните сказку про волшебный клубочек? – прекратив свистеть, спросил Юра.
– Примерно. На уровне легенды про нить Ариадны21.
– Тогда сыграем в волшебный клубочек. Я покажу вам дорогу, а вы получите ответ, если сумеете пройти до конца. Идет?
– Договорились.
– Тогда до встречи, – подросток распахнул рот.
Изо рта вывалился длинный раздвоенный на конце язык и розовой лентой начал разворачиваться куда-то вдаль. Андрей Иванович посмотрел на язык, потом с сомнением поднял взгляд на его владельца. Юра утвердительно закачал головой и замычал, словно глухонемой Герасим, оправдывающийся перед родственниками утопленной Му-му. Следователь вступил на язык и пошел по пружинящей ленте. Он шел вдоль черного асфальта, мимо заросшего травой поля, мимо лесопосадки. Вступил на грунтовку, дошел до леса, углубился в него. Шел, глядя на деревья, чувствуя запахи лиственной прели, слушая пение птиц.
Язык слепо ткнулся в величавый сосновый ствол и внезапно гибко подпрыгнул, словно атакующая кобра, ощупывая кору. Андрей Иванович внимательно осмотрел дерево. Взгляд зацепился за потемневший затес на коре. Язык опал и заструился дальше, розовым шершавым ручейком пробираясь между деревьев. Второй затес следователь заметил уже без помощи указующей части тела. Затем третий. Тропа, которую кто-то пометил. Пройдя через густые заросли можжевельника, выбрался на поляну. На другом ее конце притаилась хижина, с заплетенными ветками и лапником стенами. Андрей Иванович подошел к хижине и потянул дверь. Дверь распахнулась, следователь проснулся.
Следователь лежал, глядя в потолок и думал. Сны уже давно перестали быть просто снами. Но что ожидает в той лесной хижине? Разгадка или новые загадки. Да и со Славой как-то неудобно получается, парень хороший, надо бы ему как-то намекнуть. Ладно, пока рано, а там посмотрим. Надо будет еще дать Славе поручение найти в школе фотографию Савкина.
Раздался стук в стекло. Андрей Иванович встав с кровати, подошел к окну. Держа пистолет в согнутой в локте правой руке, левой резко отодвинул занавеску и не поверил своим глазам. На подоконнике утвердился роскошный разноцветный петух. Заговорщицки подмигнув следователю правым глазом, он вновь деликатно постучал клювом по стеклу. Андрей Иванович опустил руку с пистолетом. Петух расправил широкие крылья и истошно заорал. От неожиданности следователь вздрогнул. За спиной послышался шум. Андрей Иванович оглянулся и увидел Славу, с совершенно ошалевшими глазами сидящего в кровати.
Конец ознакомительного фрагмента.