Глава V
Женский крик
Суббота, 2 апреля, 14:30
Взглянув на это странное послание с еще более странной подписью, Вэнс три часа вытаскивал свой монокль, а потом еще долго и нудно протирал стеклышко. Я тут же понял: данная бумажка серьезно заинтересовала его.
– Вот вам и весьма ценный множитель для будущего уравнения, – шутливо заметил он, обращаясь к Арнессону.
Презрительно осмотрев записку и сухо усмехнувшись, тот небрежно бросил ее на стол, а затем заметил:
– Я искренне хочу верить в то, что священники здесь не участвуют. Они-то уж точно никакого отношения к науке не имеют. К ним с точки зрения математики даже и не приблизишься. «Епископ»… – хмыкнул он. – Лично у меня таких знакомых нет. Думаю, что данную абракадабру я сразу сброшу со счетов, когда приступлю к своим исследованиям.
– Если вы так поступите, – серьезно заметил Вэнс, – боюсь, ваше уравнение не будет иметь решения. Мне это таинственное послание почему-то кажется чрезвычайно важным. Простите меня, но именно эта записка, как мне думается, больше всего из того, что нам известно на этот час, располагает к математическим расчетам. По крайней мере она полностью исключает вероятность несчастного случая или какого-то чудовищного совпадения. Если позволите, ее можно назвать гравитационной константой, которая будет управлять всеми нашими дальнейшими уравнениями.
Хит посмотрел на записку почти с ненавистью.
– Это написал какой-то псих, – подытожил он.
– Безусловно, сержант, – согласился Вэнс. – Но не забывайте о том, что этот псих неплохо осведомлен о многих подробностях случившегося. Он не только знает, что прозвище мистера Робина – Птенец, но и в курсе того, что в момент трагедии мистер Сперлинг, скорее всего, был где-то неподалеку. Более того, наш ненормальный автор, вероятно, знал кое-что об этом убийстве еще до того, как оно произошло. Ему же понадобилось некоторое время, чтобы отпечатать данное послание, а потом еще и незаметно подсунуть его в почтовый ящик, причем до того, как сюда приехали ваши люди.
– Вполне возможно, что это дело рук какого-нибудь ротозея, что торчит под окнами на улице, – упорствовал Хит. – Этот деятель быстро выяснил, что случилось, и, выждав момент, когда полицейский отвернулся, подкинул бумажку в ящик.
– Да, но перед этим ему еще пришлось бежать к себе домой, аккуратно печатать на машинке таинственное послание, а потом возвращаться сюда. Так, по-вашему? – Вэнс покачал головой и печально улыбнулся. – Нет, сержант, ваша теория здесь не проходит.
– Ну, тогда как же это вышло? – требовал ответа Хит.
– Не имею ни малейшего понятия, – честно признался Вэнс, протяжно зевнул и поднялся со своего места. – Пойдемте, Маркхэм, перекинемся парой фраз с мистером Драккером, к которому испытывает отвращение наша Бидл.
– Вы идете к Драккеру? – удивился Арнессон. – А он тут при чем?
– Мистер Драккер, – пояснил Маркхэм, – заходил сегодня утром сюда, чтобы встретиться с вами. Вполне возможно, что он столкнулся с Робином и Сперлингом по пути домой. – Вы готовы составить нам компанию? – немного помолчав, добавил он.
– Нет, благодарю вас. – Арнессон вытряхнул трубку и тоже встал с кресла. – У меня много работы. А вам бы я посоветовал пригласить с собой Белль. Видите ли, леди Мэй немного странновата…
– Кто такая леди Мэй?
– Простите, я совершенно забыл, что вы ее пока не знаете. Мы называем ее «леди» из уважения. Это так нравится бедняжке! Она – мать Драккера. Леди со странностями. – Тут он многозначительно покрутил пальцем у виска. – Тронулась в свое время. Нет-нет, она совершенно безобидная и при этом пребывает в ясном уме, но зациклена на одной идее. Ее любимый сыночек для нее пуп земли, вокруг него, собственно, и вертится вселенная. Она оберегает его, как младенца. Грустная история… Да, будет, пожалуй, лучше, если Белль отправится туда вместе с вами. К тому же леди Мэй ее просто обожает.
– Спасибо за совет, мистер Арнессон, – поблагодарил его Вэнс. – Может быть, вы сами попросите мисс Диллар сопровождать нас?
– Разумеется, – ответил Арнессон, покровительственно улыбнувшись, и отправился наверх.
Через минуту мисс Диллар уже присоединилась к нашей компании.
– Сигурд передал мне, что вы намереваетесь навестить Адольфа. Он, конечно, ничего не будет иметь против вашего визита, а вот что касается леди Мэй… Ее может расстроить любая мелочь.
– Мы вовсе не хотим ее расстраивать. Во всяком случае мы постараемся этого не делать, – убедительно произнес Вэнс. – Но, видите ли, мистер Драккер заходил сюда сегодня утром, а кухарка говорит, будто слышала его голос в подвале. Он мог встретиться с молодыми людьми, когда уходил к себе. Может быть, он сумеет помочь нам в расследовании.
– Конечно, он не откажется, – тут же подхватила девушка, – только я попрошу вас быть поаккуратнее с леди Мэй. – В ее голосе звучала даже не просьба, а мольба, и Вэнс окинул ее удивленным взглядом.
– Расскажите немного о миссис Драккер, то есть о леди Мэй, прежде чем мы навестим ее. Почему нужно проявлять такую осторожность при общении с ней? – попросил Фило.
– В ее жизни произошла настоящая трагедия, – пояснила девушка. – В прошлом она была великой певицей. Нет, не второстепенной артисткой, а настоящей примадонной, способной сделать блестящую карьеру. Она вышла замуж в Австрии за известного музыкального критика – Отто Драккера, а через четыре года у них родился Адольф. Но очень скоро, когда мальчику исполнилось два года, произошло нечто ужасное. Мать не усмотрела за малышом, и тот упал, серьезно повредив позвоночник. С тех пор жизнь леди Мэй изменилась. Сын ее стал инвалидом, и она потеряла вкус к жизни. Женщина во всем винила себя, а потому отказалась от карьеры и посвятила себя Адольфу. Через год скончался ее супруг, и она перевезла сына в Америку, где она жила до замужества. Леди Мэй купила здесь дом, в котором они обитают и по сей день. Вся ее жизнь сосредоточена на Адольфе, а он вырос и стал самым настоящим горбуном. Она отдала ему все что могла и до сих пор ведет себя так, как будто он все еще маленький мальчик…
Мисс Диллар замолчала и помрачнела, но потом нашла в себе силы продолжать:
– Может, она искренне считает его маленьким мальчиком, но ее любовь к нему стала какой-то ненормальной. Это что-то вроде сумасшествия на почве нежности, как выразился мой дядюшка. А в последнее время она стала совсем странной. Я часто заставала ее за следующим занятием – она напевала какие-то немецкие колыбельные песенки, при этом складывала руки так, будто держала невидимого младенца и пыталась его убаюкать… И еще леди стала ревновать Адольфа. Она буквально ненавидит всех мужчин. На прошлой неделе я зашла навестить ее вместе с мистером Сперлингом – мы иногда заходили к ней, поскольку она всегда казалась нам такой одинокой и несчастной… Так она бросила на него злобный взгляд и прошипела: «Почему ты тоже не стал уродом?»
Девушка замолчала и, посмотрев на нас, спросила:
– Теперь, наверное, вам стало понятно, почему я прошу вас быть с ней поосторожнее? Леди Мэй может подумать, что мы пришли с единственной целью – обидеть ее Адольфа.
– Мы не станем излишне надоедать ей и вызывать у нее сомнения относительно нашего визита, – увещевал Вэнс. – Кстати, в какой части дома располагается комната миссис Драккер?
– В западной. Там еще есть эркер, из которого видно наше стрельбище.
– Вот как! Скажите, много ли времени она проводит у этого окна?
– Да, немало. Леди Мэй часто наблюдает за нами, когда мы проводим свои соревнования. Я не понимаю, зачем ей это, ведь она только страдает от того, что Адольф не может присоединиться к нам. Он как-то пробовал стрелять, но быстро устал и отказался от дальнейших упражнений.
– Может быть, это тоже является частью ее самопожертвования? Но, как бы то ни было, я хочу знать вот что: можем ли мы проникнуть к ним в дом таким образом, чтобы сначала поговорить с леди Мэй? Мне кажется, так будет лучше, чтобы у нее не возникло подозрений относительно цели нашего визита.
– Да, конечно! – воскликнула Белль. – Кабинет Адольфа расположен в передней части дома, а мы войдем с заднего хода.
Как мы и предполагали, леди Мэй лежала у огромного окна на старомодном шезлонге. Белль поздоровалась с ней, справилась о ее здоровье и нежно поцеловала женщину в лоб.
– В нашем доме сегодня произошло нечто очень страшное, леди Мэй, – перешла девушка к сути дела. – И эти джентльмены захотели встретиться с вами. Вы не будете возражать, я надеюсь?
Леди Мэй повернулась к нам и окинула нас глазами, полными ужаса. Это была высокая и очень худая женщина, находящаяся на грани истощения. Лицо ее казалось чересчур узким и морщинистым, но при этом оно не отталкивало. Наверное, из-за живых и ясных глаз. И хотя на вид ей было за шестьдесят, волосы леди Мэй оставались по-прежнему пышными и шелковистыми, без какого-либо намека на седину.
Несколько минут мы стояли молча. Наконец, она заговорила:
– Что вам угодно?
– Миссис Драккер, – оживился Вэнс, – как вам уже сказала мисс Диллар, в соседнем доме сегодня произошла трагедия, а так как ваше окно выходит непосредственно на стрельбище, мы подумали, что, возможно, вы что-то видели и смогли бы помочь нам в нашем расследовании.
Казалось, эти слова немного успокоили пожилую женщину. Она отозвалась, но не сразу:
– И что же случилось?
– Был убит молодой человек, мистер Робин. Возможно, вы были знакомы с ним.
– Стрелок? Чемпион в клубе у Белль? Да, мы знали друг друга. Здоровый мальчишка: он легко справлялся с тяжелым луком и ничуть не уставал при этом… И кто же его убил?
– Мы этого пока не знаем. – Несмотря на внешнюю беспечность, Вэнс внимательно следил за женщиной. – Но, так как он погиб на стрельбище, которое видно из вашего окна, мы подумали, что вы могли бы помочь нам.
– Вы уверены, что его убили на стрельбище?
– Там мы его нашли, – ответил Вэнс.
– Понятно… Но чем же я могу быть полезна?
– Может, вы видели кого-нибудь сегодня на стрельбище?
– Нет! – воскликнула миссис Драккер. – Никого я не видела. Я вообще сегодня туда не смотрела.
– Какая жалость, – негромко произнес Вэнс. – А если бы вы туда смотрели, то наверняка видели бы, что произошла трагедия… Мистера Робина убили стрелой из лука, и мы пока что не можем определить, кому это могло понадобиться.
– Вам известно, что он был убит стрелой из лука? – спросила леди Мэй, и ее бледные щеки порозовели.
– Так утверждает судмедэксперт. Когда мы его нашли, его сердце было пробито стрелой.
– Ничего удивительного, верно же? Стрела пронзает сердце малиновки! – ровным голосом произнесла женщина, уставившись куда-то вдаль.
Повисло неловкое молчание, и Вэнс подошел к эркеру.
– Вы не возражаете, если я посмотрю из вашего окна? – спросил он.
– Нет, хотя оттуда не очень много видно. Только деревья на семьдесят шестой улице и часть двора Диллара. Вот эта стена напротив меня очень огорчает. Раньше, до того, как построили новый дом, отсюда открывался чудесный вид на реку.
Вэнс выглянул из окна и проговорил:
– Да, если бы вы сегодня из него смотрели, то наверняка увидели бы все, что произошло утром. Дверь в подвал хорошо просматривается. Жаль… – Он посмотрел на часы. – А ваш сын дома, миссис Драккер?
– Мой сын? Мой мальчик? Зачем он вам понадобился? – нервно спросила женщина, бросив на Вэнса злобный взгляд.
– Не беспокойтесь, мы просто хотели узнать, не видел ли он кого сегодня на стрельбище.
– Никого он не видел! И не мог видеть, потому что его здесь не было. Он ушел рано утром и до сих пор не вернулся.
Вэнс, с жалостью посмотрев на женщину, вновь спросил:
– Значит, он отсутствовал все утро? А куда же он ушел? Вам это известно?
– Мне – известно, – гордо заявила миссис Драккер. – Он рассказывает мне обо всем.
– И куда же он отправился сегодня утром? – не отступал Вэнс. – Он вам не говорил?
– Конечно, говорил, но я забыла. Дайте подумать… – Она беспокойно застучала пальцами по подлокотнику. – Нет, не могу вспомнить. Но я спрошу его, как только он вернется.
Мисс Диллар смущенно посмотрела на леди Мэй:
– Но, леди Мэй, Адольф приходил сегодня утром к нам. Он хотел поговорить с Сигурдом…
– Ничего подобного! – неожиданно закричала пожилая женщина. – У Адольфа были дела в городе. Он и близко к вашему дому не подходил. Уж я-то знаю наверняка! – Она гневно сверкнула глазами и вызывающе посмотрела на Вэнса.
И снова в комнате наступила гнетущая тишина. Однако то, что произошло дальше, было куда более неприятным.
Дверь открылась, и миссис Драккер, протянув руки вперед, воскликнула:
– Мой малыш, крошка моя! Иди ко мне, милый.
Но мужчина, возникший в дверях, не шевельнулся. Оказавшись в непривычной обстановке, он часто заморгал крошечными глазками-бусинками. Адольфа Драккера отличал невысокий рост и внешность, типичная для всех горбунов, и только умное серьезное лицо сразу давало понять, что перед нами появился настоящий математический гений, как называл его профессор Диллар.
– Что все это означает? – нетвердо спросил он и повернулся к мисс Диллар. – Белль, это твои друзья?
Девушка хотела ответить, но Вэнс жестом остановил ее и заговорил сам:
– Дело в том, мистер Драккер, что в соседнем доме сегодня произошла трагедия. Это мистер Маркхэм – окружной прокурор, это сержант Хит из отдела по расследованию убийств. Мисс Диллар привела нас сюда для того, чтобы мы могли спросить у вашей матушки, не видела ли она сегодня утром кого-нибудь на стрельбище.
– Трагедия, говорите? – Драккер прищурился. – Что именно случилось?
– Был убит некий мистер Робин. Стрелой из лука.
Лицо у Драккера задергалось.
– Робин?.. Убит?.. Когда? – воскликнул он.
– Где-то между одиннадцатью и двенадцатью часами.
Драккер перевел взгляд на мать. Видно было, что эта новость сильно встревожила его. Он принялся теребить ткань своего пиджака.
– Что вы видели, мама?
– Ты о чем, сынок? – в ужасе прошептала леди Мэй.
Лицо Драккера посуровело, губы исказила кривая усмешка, и он проговорил:
– Я о том, что именно в это время из вашей комнаты до меня донесся истошный крик.
– Ничего ты не слышал! – закричала вдруг женщина, качая головой. – Ты ошибся, сынок, это не я!
– Значит, кто-то другой, – жестко заметил Драккер. – Я услышал крик и поднялся сюда, – немного помолчав, пояснил он, – прислушался, но вы напевали очередную детскую песенку. Тогда я успокоился и ушел к себе.
Миссис Драккер, прижав к лицу руку с платком, закрыла глаза, а затем спросила:
– Так ты в это время работал у себя в кабинете? Но я же несколько раз звала тебя, а ты не отзывался.
– Я слышал, но не мог ответить. У меня было очень много важных дел.
– Вот как. – Леди Мэй медленно повернулась к окну. – А я считала, что ты уехал в город.
– Я говорил, что пойду к Дилларам. Но Сигурда там не оказалось, вот я и вернулся домой.
– Я не видела, как ты входил в дом, – заметила женщина, уставившись в стену.
– Я вышел от Дилларов через главные ворота, немного погулял по парку и вернулся через парадный вход.
– И ты утверждаешь, будто слышал, как я кричала… Но зачем мне кричать, сынок? Сегодня утром у меня спина совсем не болела.
Драккер, нахмурившись, продолжал упорствовать:
– Но я ясно слышал женский крик, и он доносился из этой комнаты. Это было в половине двенадцатого, – повторил он, устало опускаясь в кресло, и уныло уставился в пол.
Пока между сыном и матерью шел этот неприятный разговор, Вэнс делал вид, будто разглядывает старинную гравюру на стене. Но я знал, что от его внимания не уйдет ни единое слово из этого странного диалога. Когда Драккеры замолчали, он жестом попросил Маркхэма не вмешиваться и подошел к леди Мэй.
– Мы не хотели расстраивать вас, мадам. Простите нас, если сможете, – произнес Фило, вежливо раскланиваясь.
Затем, повернувшись к Белль, он спросил:
– Вы проводите нас или нам самим лучше поискать дорогу назад?
– Я пойду с вами, – заявила девушка и, прощаясь со своей знакомой, добавила: – Простите нас, леди Мэй.
Мы уже выходили в коридор, когда Вэнс вдруг остановился и, обращаясь к Драккеру, сказал:
– А вам лучше пройти с нами прямо сейчас, сэр. Вы ведь знали мистера Робина, а потому могли бы нам кое-что рассказать.
– Не ходи с ними, сынок! – закричала миссис Драккер, и лицо ее исказилось от боли. – Не ходи! Они желают тебе зла!..
– Почему я не должен идти с ними? – раздраженно спросил тот. – Я сам должен все разузнать. Может быть, я и в самом деле смогу быть чем-то полезен.
Отмахнувшись от матери, он поспешил вслед за нами.