Злой. Часть первая. Путь в логово (В. В. Выставной, 2012)

1

С самого начала не покидало дурное предчувствие. Не стоило соглашаться на это дело. Не стоило.

Целью миссии была «Андромеда», центр перспективных исследований Корпорации, как обезличенно именуют конкурента в службе промышленной разведки. Впрочем, и сама Корпорация предпочитала преподносить себя именно так, словно намекая на то, что она – единственная в мире Корпорация с большой буквы.

Это не просто исследовательский центр. Это цитадель самых передовых технологий конкурентов. С точки зрения совета директоров «Старлайт Биотек» – подлинное средоточие зла. По данным промышленной разведки, в глубине этого бетонного монстра творилась какая-то чертовщина. И еще: там бесследно исчезали люди.

Положа руку на сердце, можно смело заявить: обе корпорации давно уже перешли «на темную сторону Силы». Высокие технологии, подхлестываемые конкурентной борьбой, стали почти неуправляемой мощью. Обычный человек даже не представляет – насколько ужасающей.

Ведь он, рядовой обыватель, давно уже не человек в привычном смысле слова. Он не венец творения, не царь природы, не носитель разума. С точки зрения корпораций – он всего лишь потребитель. С ног до головы – потребитель игрушек, одежды, еды, лекарств и туалетной бумаги. И если раньше для того, чтобы всучить товар, приходилось тратиться на рекламу, уговаривать потребителя, стелиться перед ним, то теперь эти времена прошли.

Транснациональные корпорации вступили в полосу расцвета. И, потеснив всех прочих, вперед вышли титаны биотехнологий.

Почему? Наивный вопрос.

Потому, что биотехнологии научились повелевать потребителями. Как лаборанты – своими мышками с розовыми ушками. Нажал кнопку – мышка бежит налево, нажал другую – направо. Нажал третью – с аппетитом грызет зернышко, нажал четвертую – с тем же удовольствием жрет опилки.

Конечно, биотехнологии действуют более тонко. Ведь потребитель не должен догадываться, как ловко манипулируют его желаниями.

А ведь мог догадаться – еще тогда, в начале века, когда ученые получали свои Нобелевские премии за расшифровку генома. Но ведь люди не любят читать научные журналы, а во Всемирной паутине умным статьям предпочитают порнографию. Даже тех, кто смотрит канал «Дискавери», обычно считают занудами и тупицами.

Конечно, куда приятнее смотреть идиотские боевики и пить пиво – одной и той же привычной марки, не чувствуя уже ни вкуса, ни особой радости, не понимая, что тебя заставляет изо дня в день покупать упаковку именно этого треклятого пива!

А все очень просто: наберите в пипетку немного специально разработанного фермента – и капните в чан с этим пойлом. Все: этот потребитель с вами навеки.

Пока конкуренты не придумают новый, более активный реагент – тот, что переманит потребителя на свою сторону.

* * *

– Внимание! – глухо произнес бесстрастный голос автомата. – Мы приближаемся к внешней полосе контроля. Всем приготовить документы для проверки. Повторяю, всем приготовить документы…

Автобус заложил вираж, уходя со скоростного участка трассы. Слева, по эстакаде, словно выпущенные очередью пули, улетали к горизонту машины, тасуемые, как карты в плотной колоде, электронным распределителем трафика. Над проходом возникла голографическая схема маршрута, в которой мерцающей оранжевой линией был отмечен маршрут автобуса, обозначения ближайших населенных пунктов и основное направление трассы – на Даллас. Схема покрутилась вокруг собственной оси, давая пассажиру возможность сориентироваться, и уступила место рекламе: хохочущие конопатые малыши уплетали разноцветные пузырящиеся йогурты – один из ходовых товаров многочисленных дочерних фирм Корпорации. Хотите знать, каков в них процент натуральных компонентов? Ноль.

Автомат четко пристроил автобус вслед за длинным фургоном с символикой Корпорации. Снизился тон двигателя: приближался пункт назначения. Ник невольно припал к стеклу: справа медленно наползал титанический купол.

Сердце невольно сжалось.

Это было ощущение надвигающейся беды.

Ник гнал от себя страх – но предчувствие чего-то неумолимого, темного не оставляло его. Это не был страх провала. Это был приступ иррационального ужаса перед неведомым, что ждало его в этом логове, словно ядовитый паук в паутине…

Снаружи комплекс «Андромеда» походил на половинку огромного мяча для игры в гольф. Но даже при всей громадности этого здания надо себе четко представлять: это всего лишь верхушка айсберга, ботва чудовищного корнеплода.

Ребятам из промышленной разведки удалось добыть несколько сейсмических снимков подземной части этого монстра, однако железобетонная «морковка» оказалось прекрасно экранирована, так что у «Старлайт Биотек» по-прежнему оставалось лишь общее представление об устройстве комплекса.

Ник ощутил неприятное томление: именно ему предстоит приподнять пыльный занавес, заглянуть в темноту, за кулисы этого жуткого балагана.

Купол все рос, расползаясь, заполняя собой пространство. Привычный для этой местности пейзаж – поля и сады, обслуживаемые роботами, – резко уступил место уходящему к горизонту совершенно идеальному газону.

Полоса безопасности. Всего лишь первый из множества барьеров, надежно укрывающих темные секреты корпорации.

Автобус снизил скорость. Пассажиры лениво задвигались, зевая, потягиваясь, извлекая на свет стандартные карточки пропусков. Газон за окном уперся в проволочное ограждение. Показалась белая будка пропускного пункта. Автобус замер.

Здесь было на удивление людно. На травке расположился большой палаточный городок, разглядеть который, впрочем, было непросто: к автобусу немедленно ринулась целая толпа разношерстно одетых людей. Над головами замелькали кустарно сделанные плакаты в стиле «Руки прочь от генокода!», «Убийцы природы!», «Слуги Сатаны!» – и тому подобная чушь. Не успел Ник опомниться, как какая-то бойкая девица краской из баллончика вывела на стекле прямо у него перед носом:

Д.Н.К.

Буквы читались задом наперед, и Ник не сразу въехал – к чему здесь всем известная дезоксирибонуклеиновая кислота. Но несколькими секундами позже заметил ту же аббревиатуру на бетоне купола, и ниже – слова, намалеванные яркими кособокими буквами:

ДЕНЬГИ

НЕНАВИСТЬ

КРОВЬ

Буквы были нанесены голографической нанокраской, оттого казалось, будто они плывут над бетоном, вспухая, как готовые лопнуть нарывы.

Подивившись, как это кому-то удалось преодолеть заграждения и добраться до купола, Ник вспомнил, что это – слоган некой одноименной экстремистской организации, возникшей в начале 2030-х годов и пытающейся бороться с наступлением новейших биотехнологий. Разумеется, для них мировые корпорации ни много ни мало – слуги самого дьявола, стремящиеся взломать тайны Божьего замысла и исказить божественную природу человека.

Только почему-то никто из демонстрантов не думает о том, что сам их протест стал возможен лишь благодаря столь ненавистным технологиям: эти люди избавлены от изнуряющего труда за кусок хлеба. Биотехнологии сделали то, что и призваны были сделать, – создали дешевую еду для масс. Да, кому-то могут не нравиться безвкусные, будто пластмассовые, яблоки и помидоры с генами скорпиона. Можно сколько угодно вопить о вреде генно-модифицированной продукции – и при том с аппетитом жрать фастфуд, полностью основанный на ГМО.

Давайте честно признаемся самим себе: все мы – немного мутанты.

Припав щекой к прохладному стеклу, Ник рассеянно думал: все это уже проходили. Помнится, еще в прошлом веке имел место подобный всплеск гражданской активности. Бунт хиппи: ходить босиком, курить натуральные травы, жевать подножный корм и заниматься любовью на солнечных лужайках. Ну, и что стало с этими бунтарями? Большинство из них давно в могиле, а прогресс продолжает свое неумолимое движение.

Шуструю девушку с баллончиком грубо оттолкнули от автобуса: толпу стали теснить бойцы в форме Национальной гвардии. Беззастенчиво орудуя прикладами, гвардейцы легко обеспечили необходимое свободное пространство. Нет ничего странного в том, что покой корпорации снаружи охраняет именно эта структура. Еще бы – большая часть продовольственных и фармацевтических поставок гвардии осуществляют ее дочерние компании. Ник нисколько бы не удивился, если б узнал, что бойцам давно уже привит особый «ген преданности Корпорации».

Ник вздрогнул: в просвете за широкими спинами гвардейцев он увидел хмурого седовласого мужчину с тяжелым, давящим взглядом. Очень неприятный взгляд. И казалось – человек смотрел прямо на него.

Знакомое лицо, и, похоже, – медийное. Возможно, связанное как раз с такими вот протестами и шумными скандалами. Правда, вспомнить, кто бы это мог быть, не удалось.

Передняя дверь бесшумно отделилась от обтекаемого корпуса, съехала в сторону, и в салоне возник рослый крепыш в форме сотрудника ВБ – внутренней безопасности Корпорации. Это рядовой проверяющий, чье дело – отсеивать сомнительных посетителей на внешнем уровне контроля. Ник хорошо освоил структуру ВБ конкурента: ведь именно она теперь – его главный противник.

Сотрудник шел вдоль салона, быстро сканируя информацию с документов.

– Ваш пропуск!

– Прошу! – Ник, чуть улыбнувшись, протянул карточку.

Проверяющий провел над ней сканером, похожим на толстую авторучку. Тонко пискнуло, сканер моргнул зеленым: формальность закончена в пользу Ника. Теперь «Андромеда» в курсе, кто собирается посетить ее нутро.

– Благодарю… Ваш пропуск! – теперь проверяющий обращался к соседу.

Тот только продрал со сна глаза и, казалось, не очень понимал, где находится и чего от него хотят. Впрочем, похлопав себя по карманам, извлек на свет карточку и сунул ее проверяющему.

Сканер моргнул красным.

– Извините, ваш пропуск просрочен, – бесцветно сказал сотрудник. – Прошу немедленно покинуть салон.

– Но я… – хриплым голосом начал было сосед, но проверяющий был неумолим:

– Немедленно покиньте салон! Все претензии можете изложить оператору в помещении поста!

Вот так оно здесь. Все очень серьезно.

Автобус медленно проехал под шлагбаум и покатил в направлении купола. Тот надвигался, заслоняя собой небо, жуткий, давящий, как болезненно вздувшаяся египетская пирамида.

Собственно приближение к зданию уже ничего не значило: автобус сам по себе был частью «Андромеды», и посадка в него на территории центрального офиса в Хьюстоне означала только одно – пропуск внутрь.

Автомат продолжал назойливо бубнить:

– …На территории Центра действует специальный режим безопасности. Просим вас ознакомиться с правилами поведения и перемещения по территории комплекса. Все необходимые инструкции вы получите в пункте внутреннего контроля. В случае возникновения непредвиденных ситуаций обращайтесь к сотрудникам внутренней безопасности, узнать которых можно по черной форме и эмблемам с аббревиатурой «ВБ»…

За окном прополз многометровый срез фундамента. Небо исчезло, на некоторое время стало темно. Автобус остановился.

«Вот я и в логове», – невольно подумал Ник. Волнения не было: сказывались долгие тренировки. Однако с этого момента он – чужеродное тело, проникшее в организм конкурента, опасный вирус, в поисках которого рыщут эти люди в черной форме. И в случае провала можно быть уверенным: пощады не будет.

2

А начиналось все хорошо. Даже слишком хорошо. Некоторые предпочитают остерегаться такой череды удач. И пожалуй, они правы.

– Поздравляю, доктор Кейси! У вас прекрасное резюме, отличные рекомендации, результаты проверки службой безопасности тоже принесли результаты. Так что двери Корпорации для вас открыты! Что ж, добро пожаловать в нашу дружную корпоративную семью!

Менеджер по персоналу привстал из-за широкого стола и, сдержанно улыбаясь, протянул руку. Его тяжелый, в полоску, галстук выпал из-за лацканов пиджака и теперь раскачивался над столом, как маятник из рассказа Эдгара По.

Ник, смущенно улыбаясь, пожал сухую узкую ладонь. Он все еще не верил в происходящее. Он не знал, куда деть руки, и рефлекторно поправлял очки.

Двадцать кандидатов на место! Все, как на подбор, нашпигованы дипломами, рекомендациями, научным опытом. Все, все стремятся на это теплое место! Чистая наука теперь не в моде – всем заправляют прикладники. И корпорация, словно опытный ювелир, просеивает кандидатов, разглядывая их на свет, придирчиво оценивая вес, чистоту, огранку. Она может себе это позволить.

Ведь известно, что акции Корпорации на взлете и она не жалеет средств на свою научную элиту. Потому как именно она приносит ей львиную долю прибыли.

Это действительно удача – и, похоже, удача всей жизни! Теперь можно всерьез подумать об ипотеке, хорошей машине, семье, наконец…

– Не забывайте, что с этого момента и вплоть до окончания испытательного срока ваши контакты с внешним миром будут ограничены. Надеюсь, это не причинит вам особых неудобств: Корпорация заботится о комфорте своих перспективных сотрудников… Теперь попрошу вас спуститься на двадцать седьмой этаж, – лицо менеджера вновь приобрело брезгливо-равнодушное выражение. – Зайдите в офис, там оформят назначение и подготовят необходимые бумаги. И не забудьте получить пропуск. У нас с этим строго.

Счастливая улыбка медленно сползла с лица Ника.

Рано он размечтался. Это там, во внешнем мире, он – редкий счастливец, ухвативший своего журавля. А здесь он – один из тысяч рядовых сотрудников, в самом низу крутой корпоративной лестницы… Что ж, главное – сделан первый, самый важный шаг!

Он шел по мягкому покрытию коридора, смотрел, как в огромных стеклах, заменявших стены, проплывают вершины небоскребов и проносятся юркие вертолеты, и чувствовал, как улыбка, против его воли, стремится овладеть лицом.

Нет, все же, что ни говори, – он молодец! Он король мира, черт подери! Сегодня же он закатит для своих крутую вечеринку – в конце концов, теперь он может это себе позволить!..

В ухе раздалась тонкая трель: кто-то звонил. Что ж, теперь-то уж есть повод для приятной беседы!

Ник коснулся пальцем сенсора на виске – и перед глазами, чуть поплыв, возникла темная картинка дисплея. Странно: номер не определялся.

– Слушаю, – продолжая улыбаться, сказал Ник.

– Мои поздравления, – раздался в ухе незнакомый сухой голос. – Стрела, роза, огонь…

В голове болезненно щелкнуло, перехватило дыхание. Ник чуть не споткнулся.

И в тот же миг сознание прояснилось, словно выйдя из глубокого сна. Вроде все так же – вокруг ослепительный хай-тек, головокружительные виды за окном, приветливый персонал…

Ник продолжал улыбаться – как ни в чем не бывало. Но теперь руки его окрепли, ушла предательская неуверенность перед экзаменатором, и мозг заработал по-новому – мощно, сухо и рационально, улыбка приобрела оттенок снисходительной уверенности. Потому как теперь улыбался не просто наивный счастливчик Николас Кейси. Теперь он не просто молодой, подающий надежды биохимик.

Активация прошла успешно, кодовые слова взломали нейронные предохранители, и глупые мысли об ипотеке, машине, семье растворились в туманной дымке. Об этом мог думать Ник Кейси.

Но не агент внедрения с позывным «Злой».

* * *

Все-таки он здорово рисковал.

Защитные системы Корпорации казались непробиваемыми. Несколько агентов пытались внедриться в ее службы безопасности, но были выявлены почти мгновенно. Никому не удалось продержаться хотя бы сутки, и уж тем более – вернуться, чтобы рассказать об устройстве этой опасной головоломки. Хорошо хоть системы собственной безопасности успевали вовремя замести следы: вживленные агентам микрочипы выжигали соответствующие области памяти, превращая оперативников в идиотов, но при том не оставляя конкурентам поводов для претензий.

Впрочем, цена вопроса слишком велика, чтобы размениваться на эмоции и оставлять попытки взлома. Также не было сомнений, что конкуренты действуют аналогичным образом, вынюхивая секреты «Старлайт Биотек». Это столь же естественный процесс, как и взаимная диффузия газов сквозь тонкую мембрану. Каждый стремится захапать больше остальных – Мироздание же стремится к равновесию.

И «Старлайт» все-таки решилась на «ход конем». Конечно, вербовать яркого молодого ученого, заучку-«ботаника», на оперативную работу было рискованно. Но руководство корпорации, очевидно, не видело другого выхода: конкуренты грозили выбросить на рынок новый продукт – настоящую бомбу под задницей у «Старлайт Биотек».

Это похоже на действия опытного удильщика: сначала он выискивает рыбное место, а потом забрасывает крючок с наживкой.

«Рыбным местом» был элитный колледж при технологическом университете в Массачусетсе. Давно было замечено, как кружат вокруг, облизываясь, вербовщики из Корпорации. Они всегда предпочитали «свеженькие», не тронутые конкурентами и не избалованные заработками кадры. Там-то и стоило оставлять наживку, в надежде что жадная пасть однажды заглотнет ее.

«Старлайт Биотек» вышла на него довольно ловко.

Это было на студенческой вечеринке в гостях у какой-то однокурсницы, которую в колледже учеба интересовала меньше всего. Орала музыка, стены мерцали движущимися, как мультфильмы, голографическими граффити. Под потолком весело крутилась полупрозрачная объемная надпись:

С НОВЫМ 2030-м ГОДОМ!

Разумеется, сопровождаемая фривольными комментариями и картинками.

Все уже изрядно набрались, начались грязные танцы, хозяйка, взобравшись на стол и пьяно хохоча, под одобрительные возгласы покачивала оголенным бюстом. Бюст был хорош, но Ника это не радовало: его только что бросила подружка. И повод для этого нашла не слишком оригинальный: он, видите ли, зануда и строит из себя умника, хотя на деле – тупой унылый нищеброд. Словно назло ему она взобралась на стол рядом с хозяйкой и теперь радостно размахивала над головой сорванной с себя футболкой с эмблемой колледжа.

Ник стоял в сторонке, потягивая пиво и не понимая, что он здесь делает. Не радовало даже то, какими влюбленными глазами смотрела на него Вики – первокурсница с факультета генной инженерии. Девчонка была вполне ничего себе, только слишком умненькая, пожалуй. А было это в то счастливое время, когда ум для девушки – скорее недостаток, портящий фигуру.

В общем, вечер шел псу под хвост, было тошно, хотелось убраться обратно в кампус и чем-нибудь отвлечься. Курсовую дописать, что ли…

На плечо упала тяжелая, как кувалда, ладонь: это был Боб, первый придурок курса, неизвестно что забывший на биофаке. Впрочем, популярности у него было не чета Нику: на Бобе держалась университетская футбольная команда.

– Ну, что, отбрила она тебя, парень? – идиотски ухмыляясь, поинтересовался Боб.

Ник скривился и дернул плечом.

– Это даже хорошо, – доверительно сказал Боб, и в его голосе неожиданно проскочили нотки интеллекта. – Она реальная дура и тебе совершенно не подходит.

– Может, ты знаешь, кто мне подходит? – огрызнулся Ник.

– Когда у такого головастого парня, как ты, заводятся деньжата – вокруг появляются очень даже интересные девочки, – поведал Боб, забирая из рук Ника бутылку и в один присест заглатывая ее содержимое.

– Ты меня с кем-то перепутал, – мрачно сказал Ник. – Откуда у меня деньги?

– Хочешь, познакомлю с ребятами, которым понравился твой доклад на прошлой неделе? – лениво поинтересовался Боб. – Биохимия, самоорганизующиеся соединения и все такое…

Ник изумленно уставился на собеседника. Тот протяжно, с удовольствием рыгнул. Нику казалось, что в глазах у него двоится: это был вроде знакомый дегенерат Боб, но изо рта у него вылетали совершенно невозможные речи.

– Ты шутишь? – недоверчиво произнес Ник.

– Это твой шанс, парень, – зевнул Боб. – Прямо сейчас, в арабской забегаловке «Эль-Кувейт», тут неподалеку. Решайся.

Ник взглянул на танцующую на столе бывшую подругу. Теперь она была в одних стрингах. Публика с удовольствием шлепала ее по загорелым ляжкам.

И он решился.

Что и говорить, корпорация умеет выбрать момент.

И все же его купили не только деньгами. Главное, что двигало им, – это возможность оказаться на острие передовых технологий, таких, о которых не имеет понятия даже университетская профессура. Самые актуальные научные секреты – вот что предлагалось ему промышленной разведкой «Старлайт Биотек» в качестве аппетитной наживки.

Он с детства тянулся к разного рода секретам. Тайны манили его, как конфеты, скрытые за хрустящей оберткой. Вкупе с редким упорством в учебе это давало неплохие результаты. И уже в школе его захватила тайна генома человека – как необычайно сложная и увлекательная головоломка.

Ничего удивительного: просто тема стала вдруг модной, как некогда космонавтика или компьютеры. Особенно много разговоров по ТВ и в Сети было о скорой победе над всеми болезнями и о главном желании человечества – бессмертии. Нику казалось, что именно он должен распутать клубок всех этих научных тайн, и учителя с удовольствием подыгрывали ему. Тогда он выбрал себе это направление – биохимию.

Но конечно же мечты так и остались мечтами. Никакой победы над болезнями и смертью так и не наступило. Зато на службу корпорациям пришли биотехнологии нового поколения. Да и жизнь брала свое: учеба в колледже ставила более приземленные, практические задачи, в жизнь ворвались любовь и унизительное безденежье, в клочья разметав наивные детские мечты. И он стал профессионалом – отличным, хорошо спроектированным винтиком в гигантской машине – а вовсе не героем, способным изменить мир.

Год ушел на подготовку. Конечно, никто не подозревал, что Ника натаскивают в центре подготовки промышленной разведки. Он просто ходил на занятия фитнесом – отличная маскировка для центра и неплохая отговорка для друзей и знакомых.

Впрочем, центр постарался, чтобы знакомых у него стало как можно меньше. И, разумеется, оставшиеся были «под колпаком» у службы внутренней безопасности «Старлайт Биотек».

Все складывалось как нельзя лучше. И Ник сгорал от нетерпения поскорее прикоснуться к научным секретам могущественной Корпорации.

3

Из автобуса он вышел последним. Все приезжие были новичками: Корпорация обновляла и без того невероятно разбухший штат. Ник невольно замер, увидев шеренгу людей в черной униформе, но тут же вспомнил инструкции, полученные в головном офисе. Это всего-навсего сопровождающие. Няньки, которые сейчас разберут заранее распределенных подопечных.

Действительно, все здесь более чем серьезно.

В сопровождающие ему достался высокий, светловолосый, улыбчивый парень с удивительно ясным взглядом. Эдакий Капитан Америка. Как показывает опыт, такие вот, как ни странно, наиболее опасны, ибо работают не столько за деньги, сколько за идею. Странную, болезненную идею о том, что все должно быть аккуратно, правильно и под контролем.

– Николас Кейси? Здравствуйте! Добро пожаловать в «Андромеду», – парень улыбнулся и протянул руку. – Меня зовут Макс, я буду вашим гидом по территории комплекса. Как вы могли убедиться, пространства у нас протяженные, правила довольно строги, и требуется некоторое время, чтобы освоиться.

Ник пожал горячую крепкую ладонь.

«Такие вот добродушные ребята раскололи Алекса и Сэма», – подумал он. Вслух же сказал:

– Очень приятно, Макс. Здорово тут у вас.

Он не врал. Уже здесь, в огромном «тамбуре» комплекса, ощущались масштабы. Внешняя стена, чуть изгибаясь, терялась в вышине: лучи прожекторов отсекали то, что было сверху. Помещение напоминало большой авиационный ангар, и неспроста: помимо автобусов, легковушек, тяжелых тягачей с контейнерами, здесь были вертолеты и даже пара небольших самолетов бизнес-класса.

– Это внешний шлюз номер три, – пояснил Макс. – Ворота общего назначения. У нас имеется несколько таких шлюзов, сами понимаете – на всякий случай…

Ника очень тянуло поинтересоваться – какие же случаи имеются в виду? Но он благоразумно промолчал.

– Следуйте за мной! – приказал «гид».

Ник подчинился. Они прошли мимо приземистого бронетранспортера с эмблемой ВБ и очутились в обширной нише, облицованной пластиковыми панелями. В глубине виднелась металлическая дверь, окаймленная мерцающим желтым пунктиром, вдоль стены тянулась длинная стойка, за которой располагались сотрудники в уже знакомой черной униформе. Стена за их спинами представляла собой большой экран, на котором мелькали какие-то лица и текли потоки мелкого текста. По эту сторону стойки уже застыли некоторые из тех, что прибыли вместе с Ником.

– Внутренний контроль, – пояснил Макс, делая приглашающий жест. – Прошу!

– Доставать пропуск? – неуверенно спросил Ник.

– Уже не требуется, – отозвалась полная черная женщина по ту сторону стойки. – Вашу руку, пожалуйста…

Ник послушно протянул правую руку и вздрогнул от неожиданности: сотрудница ловко ухватила его за запястье и защелкнула на нем легкий пластиковый браслет.

– Это ваш внутренний пропуск, – пояснил Макс. – Вы сдадите его, когда отправитесь обратно, во внешний мир.

Запястье ощутимо кольнуло. В тот же миг за спиной сотрудницы возникло лицо самого Ника, побежали строчки с его персональными данными. Будто глядясь в огромное зеркало, Ник поправил очки.

– Согласно подписанному вами контракту, у вас взят образец ДНК, – пояснила сотрудница. – Ваша генная информация является единственным средством идентификации личности на территории комплекса.

– Понятно… – проговорил Ник, потирая запястье.

– Поставьте сумку в контур сканирования! – потребовала сотрудница.

Ник снял с плеча объемистую сумку с личными вещами, поставил на черный квадрат, очерченный на полу мерцающим пунктиром. Квадрат налился сиреневым светом, мигнул и снова стал беспросветно-черным.

– Спасибо, можете забирать… Сдайте имеющиеся у вас мобильные устройства связи и прочую электронику. В противном случае она будет безвозвратно испорчена при прохождении защитного контура…

Ник отцепил от уха присоску мобильника, бросил на небольшой черный поднос. Достал из внутреннего кармана пиджака планшетку – и отправил туда же.

– Часы можно оставить?

Женщина покачала головой и постучала пальцем по поверхности подноса.

– Все будет возвращено вам при выходе из комплекса, – пояснила она. – Идентификационный браслет имеет встроенные функции часов и органайзера, а также внутренней связи в пределах сектора.

Ник глянул на грубый браслет внимательней и заметил на нем тусклый сенсорный экран и прорезь динамика.

– Добро пожаловать в «Андромеду», – сухо улыбнулась женщина.

– Спасибо, – отозвался Ник.

– За мной! – сказал Макс.

Они приблизились к двери. Большим пальцем руки Макс провел по черной панели, утопленной в стену, кивком предложив то же самое сделать Нику. Ник повиновался. Над панелью вспыхнули маленькие портреты Ника и его сопровождающего, чуть ниже – синяя надпись:

Количество посетителей: 2

Генокод: соответствует

ДОСТУП РАЗРЕШЕН.

Массивная с виду дверь совершенно бесшумно разъехалась по диагонали. Взгляд Ника мгновенно отметил: двери герметичные, класса «максимум». Такие стояли на противоядерных убежищах – еще до полного запрета атомного оружия.

– Видите, теперь вы – «свой», – довольно сказал Макс. – Прошу!

Они прошли в длинный, ярко освещенный коридор. Створки с той же бесшумностью сомкнулись за спиной.

– На территории комплекса вам не нужно проходить идентификацию у каждой двери, – пояснил Макс. – Система помнит вас, браслет сообщает необходимую информацию. Специальный запрос генокода требуется только в том случае, если вы решите выйти за пределы своего доступа.

– А какой у меня доступ? – спросил Ник.

– Пока что первый, самый низший уровень, – ответил Макс, шагая по коридору. – Уровень доступа зависит от разных факторов: должности, степени информированности, стажа работы в «Андромеде». Через месяц степень доступа автоматически повысится на одну единицу: считается, что, продержавшись у нас такой срок, вы заслужили определенную степень доверия…

Макс тихо рассмеялся. Добродушно так, беззлобно. Но Нику невольно показалось, что это намек: мол, не продержаться тебе этого месяца, мы видим тебя насквозь, крыса!

Это конечно же нервы. Все-таки, несмотря на спецподготовку, он в первую очередь биохимик, а не профессиональный шпион.

Коридор вывел их на широкую площадку, будто висящую в пустоте. Ник огляделся и понял, что это – перрон. Перрон монорельсовой дороги, уходящей куда-то в темноту.

– Пешком у нас не сильно разгуляешься, – довольно улыбнулся Макс. – Прокатимся немного – до вашего сектора…

С тихим свистом подплыл небольшой каплевидный вагон. Разъехались створки двери, одновременно салон озарился мягким светом. Они вошли, двери сомкнулись, вагон плавно тронулся с места.

– Можно сесть! – предложил Макс, усаживаясь на длинный узкий диван вдоль борта.

Ник сел напротив.

– Магистраль охватывает все сектора, – говорил Макс, набирая на боковой сенсорной панели какой-то код. – Смотрите и запоминайте. Все просто: ваш сектор…

– «С-тридцать пять», – сказал Ник.

– Верно, – кивнул Макс. – Набираем «С-тридцать пять» или выбираем из предложенных вариантов. Если вы случайно набрали сектор, в который не имеете доступа, – система предложит повторить набор. Но я бы советовал не ошибаться: каждая такая ошибка грозит вызовом в наш отдел и составлением письменного объяснения. Конечно, это простая формальность, но все равно неприятно. К тому же отнимает рабочее время, а за это, как вам известно, у нас довольно высокие штрафы…

– Постараюсь не ошибаться, – улыбнулся Ник.

Вагон набрал довольно приличную скорость. Похоже, он двигался вдоль внешнего контура купола, а затем, резко повернув на «стрелке», ушел по прямой в сторону центра. Навстречу шумно пронесся точно такой же вагон монорельса.

Как ни старался, Ник не мог понять, что происходит здесь, под куполом. Похоже, это в основном было свободное пространство, перечерченное подвесными переходами, монорельсовыми путями, фрагментарно освещенное мощными прожекторами – так, что рябило в глазах, не давая составить полную картину.

Наверное, здесь у них что-то вроде сборочного цеха – для крупных объектов, а также логистический центр и склады. Как и предполагали аналитики «Старлайт Биотек». Главная начинка – под землей…

Вагон замедлил ход, приблизившись к чему-то, напоминающему гигантскую вертикальную трубу.

«Центр купола», – подумал Ник.

Резанув ярким светом, «трубу» прорезала вертикальная щель. Вагон нырнул в распахнувшийся зев – и у Ника перехватило дыхание.

Вагон падал.

– Центральная лифтовая шахта, – пояснил Макс. – Здесь у нас подъемники для монорельса и прочей техники. Есть и обычные лифтовые кабины. Как вы уже поняли, мы спускаемся под землю. Ваш сектор начинается с минус пятьдесят второго этажа…

Ощущение свободного падения сменилось резкой перегрузкой. К горлу подкатил неприятный ком. Вагон покинул шахту и нырнул в тускло освещенный туннель. Через минуту по левую сторону возник перрон – точная копия того, первого. Только над широкой, закрытой дверью прямо на бетоне оранжевой краской была выведена надпись: «С-35». Чуть ниже, более мелкими буквами: «Этаж 52».

Сопровождающий вышел первым. Указал на единственную дверь в грубой бетонной стене. Едва Ник ступил на платформу, дверь тихо раскрыла свою пасть и застыла, словно пациент в кресле стоматолога. За дверью показалась кабина грузового лифта.

– Вот вы и дома, Ник, – широко улыбнулся Макс.

– Приятно слышать, – отозвался Ник.

– Насчет дома я не шучу. Вы уже знаете, что у нас работа строится на вахтовом, так сказать, методе. Я не знаю, под какой проект призвали сюда вас, но вплоть до его окончания или специального разрешения руководства наверх вы не выйдете.

– Да, да, я знаю, – проговорил Ник.

– Спуститесь на лифте на один уровень – там всего одна кнопка. Выйдете в коридор. Первая дверь – кабинет администратора сектора. Он также может находиться у себя за стойкой – ну, вы разберетесь… Он введет вас в курс дел, проводит в ваш личный бокс…

– А вы не пойдете со мной?

– Путь в научные сектора для меня закрыт, – Макс покачал головой. – Видите? На табло у двери – только ваши данные. Впрочем, для вас также не будет выхода – вплоть до окончания испытательного срока.

– Здорово… – медленно протянул Ник, глядя в глубину коридора.

– На этом мы с вами попрощаемся. Желаю удачной научной деятельности и успешной корпоративной карьеры!

– Взаимно!

– Всего доброго.

Ник с некоторым усилием заставил себя пройти двери – словно преодолевал портал в иной мир. Оглянулся. По ту сторону порога осталась ладная фигура сопровождающего.

Предупреждающе пискнула дверь – и бронированный зев сомкнулся.

4

Выйдя из лифта, Ник невольно обернулся. Двери за спиной сомкнулись. Словно по какому-то наитию он коснулся пальцем маленькой сенсорной панели на стене. Над ней вспыхнуло, подернувшись, изображение его собственного лица и мерцающая красная надпись:

НЕДОСТУПНО!

Ждите окончания испытательного срока!

Двери выглядели немного странно: они были покрыты застарелой копотью и вроде как даже ободраны.

Словно кто-то пытался вырваться отсюда наружу…

На полу везде валялись какие-то мелкие грязноватые обломки и обрывки. Ник неуверенно хмыкнул, поправил на плече сумку и отправился по длинному светлому коридору.

Звук шагов эхом разносился меж больничных белых стен. По обе стены были одинаковые пронумерованные двери из матового стекла. Подергал за ручку дверь с табличкой «Администратор». Дверь оказалась запертой.

Отправился дальше, вслушиваясь в странную ватную тишину. Ему приходилось бывать в корпоративных лабораториях, и чего там не приходилось встречать – так это подобной тишины.

Что-то заставило Ника опустить взгляд. Он вздрогнул: на полу явственно отпечатались следы. Следы босых человеческих ног. Бурые. Ник опустился на колено, потрогал пятно следа.

– Черт побери….

Это была запекшаяся кровь.

Сердце забилось чаще. Теперь Ник пробовал двери наугад – большинство по-прежнему было закрыто. Наконец одна из дверей сама отпрянула в сторону под его рукой. В помещении плавно разгорелся свет. Ник переступил порог.

Это была стандартно оборудованная лаборатория. Чистенькая, аккуратная. Стеллажи с лабораторной посудой, холодильные шкафы с реактивами и препаратами, пара мощных микроскопов, автоклавы, центрифуги, несколько компьютерных мониторов вдоль стены.

…Это было одним из сильнейших детских впечатлений: вместе с классом он отправился в сафари-парк. Тогда впервые появились эти парки, где свирепые хищники спокойно разгуливали среди посетителей, где не было защитных сеток и специально оборудованных автомобилей. Конечно, организаторы не сошли с ума: просто парк был организован передовой генно-инженерной лабораторией. У леопардов, львов и тигров были удалены гены природной агрессии. По сути, это были мутанты, не способные выжить в дикой природе и охотно берущие пищу из рук посетителей.

Помнится, мальчишки просто пищали от восторга, трепля за уши огромных амурских тигров, тягая за хвост леопарда, а девчонки фотографировались с живыми «воротниками» из маленьких мурчащих снежных барсов. И конечно же все дети тоскливо зевали, когда экскурсия заглянула в лабораторию, сделавшую возможным все это чудо. Все уныло глядели на ряды длинных колб с эмбрионами, автоклавы и инкубаторы и ждали, когда отпустят обратно – побегать наперегонки с волками.

И только Ник остался стоять разинув рот перед огромными мониторами, на которых струились непонятные символы и цифры – то, что в действительности и было теми зверями, блуждающими среди людей. Ему сдержанно улыбались сотрудники в легкой белой униформе, а он просто не мог поверить, что несколько отточенных движений по виртуальной клавиатуре делают свирепого и беспощадного – добрым и ласковым. И в голову полезли глупые мысли: а можно ли так же, нажатием нескольких клавиш, сделаться умнее, сильнее всех? Можно ли ввести секретный код – и больше не ходить в школу, – ведь он сразу будет все знать! А можно набрать такую комбинацию, чтобы стать совсем необычным – вроде супергероя из комиксов?

Все это осталось в прошлом и должно было забыться, как забываются детские ощущения. Но Ник не забыл. И обстановка лабораторий по-прежнему вызывала в нем подсознательный трепет, иллюзию того, что здесь своими руками можно сотворить чудо. Может, оттого он так любит свою работу?

Ник вышел в центр лаборатории. Здесь громоздилось нечто большое, прикрытое запылившимся пластиковым чехлом. Пыль в лаборатории? Очень странно. Ник стянул чехол, и тот опал вздувшимся парусом.

– Какого… – невольно отпрянув, ахнул Ник.

Под чехлом оказалась объемная прозрачная емкость с консервантом. И там, в глубине, плавало нечто жуткое. Огромное, шевелящееся, бьющееся в стекло жесткими муравьиными жвалами.

– Чем они тут занимаются?! – недоуменно пробормотал Ник. В голове лихорадочно шуршала картотека вариантов.

Никаких вводных не было. В лабораториях биохимии, да и в любых местах, куда его мог определить отдел кадров, такого попросту быть не могло!

Тварь, очевидно, заметила его большими фасеточными глазами – и яростно бросилась на стекло, словно стремясь пробить его и вцепиться человеку в глотку. Он готов был поклясться: ни в одном каталоге существующих на Земле видов таких монстров быть не может.

Ник спешно покинул лабораторию. Свет за спиной погас, и он отправился дальше по коридору, лихорадочно пытаясь сообразить, куда же в действительности он попал и что, черт возьми, это значит?!

Под ногами знакомо зашуршало: Ник нагнулся и поднял пакет из-под чипсов. Нахмурился, сложил, засунул в карман. Странное здесь все-таки отношение к стерильности: пыль, мусор… Или он просто не добрался до активно действующих лабораторий?

Коридор вывел в большой зал, от которого лучами расходились в стороны пять аналогичных коридоров-близнецов. В центре зала располагалась кольцевая административная стойка. За такой должен находиться дежурный координатор, охранник, администратор… Ник подошел к стойке. Два удобных больших стула пустовали. Прозрачные мониторы, окружающие рабочие места, были мертвы. Все покрывал тонкий слой пыли.

И обильные подтеки засохшей крови.

– Что за черт… – Ник нервно сглотнул.

Ему стало не по себе. Он обернулся, окинул взглядом зал. Мягкие диваны, столики с журналами, засохшие растения в кадках… Под одним из столиков валялась раздавленная пивная банка.

* * *

Ник перевел взгляд чуть в сторону: у стены была целая россыпь мусора, среди которого преобладали пивные банки и бутылки из-под алкоголя. Он машинально достал из кармана сложенный пакет из-под чипсов, аккуратно положил на стойку.

– Эй! – негромко позвал он. – Есть здесь кто-нибудь?

Ответом было молчание.

– Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?! – крикнул Ник.

Тишина.

Вспомнив инструкции на пункте контроля, он коснулся сенсорной панели на своем браслете. Экранчик бледно загорелся, создавая иллюзию куда большей поверхности. Быстро выбрав функцию «Внутренняя связь», Ник позвал:

– Кто-нибудь! Отзовитесь!

Экран высветил:

СКАНИРОВАНИЕ…

И через пару секунд:

АБОНЕНТЫ В ЭФИРЕ: 0

Ник перегнулся через стойку администратора.

И, вскрикнув, отпрянул, оступился, неловко сел на пол, попятился.

В удобном анатомическом кресле расположился обезглавленный труп. Не просто обезглавленный – будто объеденный сверху… и выжранный изнутри.

– Твою мать…

Ник дрожащей рукой стер со лба проступившую испарину, заставил себя подняться. Стиснув зубы и стараясь не смотреть на изуродованное тело, вернулся к стойке.

Лихорадочно осмотрел рабочее место. Спинка кресла администратора была распорота тремя параллельными разрывами – то ли ножом, то ли какими-то острыми когтями. После консервированного чудовища в лаборатории фантазия выдавала самые отвратительные картинки.

Ник одеревеневшим пальцем ткнул в кнопку активации интерактивной панели. Поверхность стола озарилась скупой подсветкой, моргнул ближний монитор.

Ник тихо выругался: на экране появилось «окно» ввода пароля.

Администраторским компьютером воспользоваться, видно, не придется.

Ник активировал соседнее рабочее место, потребовал:

– Интерком!

– У вас нет доступа, – мягким женским голосом сообщила система. – Обратитесь к координатору проекта…

– Вот черт! – выдохнул Ник.

Он был готов к самым разным неожиданностям, вплоть до внезапного ареста – только не к такой мертвой пустоте и следам какой-то давней бойни.

Ник бросил сумку на пол и решительно направился в коридор – противоположный тому, из которого пришел сюда. Двери здесь были открыты, он шел и распахивал их одну за другой, но видел лишь пустые кабинеты и мертвые лаборатории. В какой-то момент его бросило в жар: он с ужасом вспомнил красную надпись на панели лифта, словно кричащую: «Выхода нет!»

Что, если он здесь один?!

Что, если это НЕЧТО убило их всех и теперь рыщет, мучаясь от голода, ожидая встречи со свежей добычей?

Что тогда?!

Ник заставил себя успокоиться. Никаких монстров не существует. А то, что в лаборатории, – подумаешь, какое-нибудь очередное баловство генных инженеров. В последнее время в моде такие хулиганские научные выходки.

Тут что-то другое. Хотя… Как такое вообще возможно? Словно кто-то невероятно хитрый и могущественный ловко обвел вокруг пальцев агента ненавистных конкурентов – и теперь от души издевался над ним.

Он остановился, закрыл глаза и перевел дух. Вспомнил приемы психологической разгрузки, которым учили в тренировочном центре. Быстро собрался с мыслями.

Все это, конечно, странно – однако только не то, что пытается нарисовать в мозгу испуганное воображение. Именно поэтому научных работников вроде него обычно не берут на оперативную работу. Потому как воображение, помогающее в научных прорывах, способно сыграть злую шутку, когда требуется хладнокровие и спокойствие.

Наверное, он просто поторопился с выводами. Сотрудники, безусловно, находятся в секторе – только, возможно, в каких-то других отделах. В конце концов, он не обследовал и десятой части помещений. Наличие свежего мусора свидетельствует, как минимум, о том, что кто-то здесь мусорит. А кровь? Что – кровь? Мало ли – порезался кто-нибудь. Правда, это не объясняло обезглавленного трупа у стойки.

Надо просто методично обойти все – помещение за помещением.

Подобные здравые рассуждения и механическое следование плану успокаивают. Ник более-менее выдохнул и принялся обследовать коридоры – один за другим. И вскоре поздравил себя с открытием: один из них вел гораздо дальше, чем прочие. Через сотню шагов он расширился, бетонные стены сменились прозрачными – из крепкого армированного стекла. Отслеживая его путь, система зажигала в помещениях свет, и становилось видно знакомое биохимическое оборудование. Это придало Нику бодрости, он зашагал быстрее.

Впереди показался свет – а это могло свидетельствовать о человеческом присутствии. Ник бросил взгляд налево и вздрогнул: на стеклянной плоскости явственно виднелись белесые отметины с расходящимися мелкими трещинами. Не было ни малейшего сомнения: это следы пуль.

Ник снова глянул вперед – туда, где темнота коридора сменялась островком света. Его отношение к предстоящей встрече с обитателями сектора несколько изменилось.

– Что же здесь творится, черт возьми… – прошептал Ник.

Теперь он ощущал полнейшую беззащитность, но заставлял себя продвигаться вперед, прижавшись к стене. Главное правило в экстремальной ситуации – не цепенеть от ужаса, а заставлять работать тело и мозг. Иногда решение вытекает из совершенно спонтанных действий.

Ник двигался вперед, к тому самому островку света, и над ним по коридору также ползло предательское световое пятно. Оставалось надеяться, что те, кто находятся там, не заметят его присутствия, как не услышали до этого его шагов и криков.

Или что у них, наконец, пропали поводы для стрельбы.

Цепенея от ужаса, Ник вдруг услышал за спиной какой-то шорох. Что-то двигалось по его следам – и это был явно не человек.

Задыхаясь от страха, он бросился вперед и тут же налетел на неожиданное препятствие. Впереди был холл, точно такой же, как и на входе, – с кольцевой стойкой по центру, – только вот стойка была разворочена, словно взорвана изнутри, а проход к холлу перекрыт грудой хлама: опрокинутыми набок столами, сваленными в кучу стульями и полками.

«Похоже на баррикаду, – пронеслось в голове. – Интересно – против кого?»

Он коротко обернулся и, не давая себе увязнуть в бессмысленных предположениях, перебрался через завал. Вроде бы получилось тихо. Ник медленно подкрался к срезу коридора и осторожно заглянул за угол. Ему сразу же почудилось какое-то движение. Он отпрянул.

И в ту же секунду получил мощный удар по плечу. Очки слетели с лица, мелькнул полированный металл. Целились, безусловно, в голову, спасло только это невольное движение назад.

Но теперь уже не было времени рассуждать. Разум словно отключился, отдавшись хорошо отработанным инстинктам. Уклонение, кувырок – и вот он лицом к лицу с нападавшим.

Какое-то зверское, заросшее густой щетиной лицо. Даже не зверское – отчаянное. Одет нападавший был как-то неряшливо, от него тянуло немытым телом. Ник быстро оценил характер моторики нападавшего, металлическую ножку от лабораторного стола в его руке – и бросился вперед.

Спасибо высоким технологиям: рефлексы рукопашного боя введены непосредственно в мозговые центры. Без этого ученому-биохимику пришлось бы немало попыхтеть с инструктором в спортзале, в ущерб основной деятельности, – а это недопустимо в интересах дела. Так что реального «спеца» ему, конечно, не одолеть, но вот такое чучело – вполне по силам.

Увернувшись от очередного удара железкой, Ник провел серию ударов и свалил незнакомца на пол. Тяжелое оружие, звякнув, отлетело в сторону. Теперь Ник был хозяином положения: заломив врагу руки за спину, он коленом вдавил в пол его шею.

– Что здесь происходит, мать вашу?! – задыхаясь, выговорил Ник. – Кто ты такой?!

– Не убивайте! – неожиданно проскулил нападавший и задергался в рыданиях под коленом победителя. – Я сделаю все, как вы скажете, – только не убивайте!

Ник отпустил этого человека и досадливо поморщился. Что ни говори, сейчас он был близок к разоблачению: службы ВБ Корпорации тщательно протрусили его биографию и не нашли в ней ни одного упоминания об умении драться. Ник просто обязан был оставаться тихим, незаметным ученым – что бы вокруг ни происходило. А он с ходу раскрывает все карты.

С другой стороны, получить по затылку ножкой от стола в его планы тоже не входило. Остается надеяться, что этот инцидент останется незамеченным и вскоре забудется.

– С чего вы взяли, что я собираюсь вас убивать? – как можно мягче сказал Ник, подбирая с пола слетевшие очки. Очки – не столько насущная необходимость, сколько часть образа безобидного научного сотрудника.

– Ведь вы… оттуда? – пробормотал незнакомец, ткнув пальцем в потолок.

– А откуда еще? – хмуро проговорил Ник. – Я уже битый час ищу здесь хоть какой-то персонал! А встречает меня безголовый труп на ресепшне и маньяк, огревший железкой по башке! Что здесь происходит?

Человек молча пялился на гостя, и это Нику не понравилось: так смотрят на сумасшедших.

– А зачем вы здесь? – поинтересовался незнакомец, осторожно подымаясь с пола.

Следом поднялся и Ник.

– Теперь уже и не знаю, – зло буркнул Ник. – Раньше считал – затем, зачем и все остальные. Работать. Я ваш новый сотрудник.

– Вы – наш новый сотрудник? – повторил незнакомец, тщательно проговаривая слова. Словно не понимал, что они означают. – Вы это серьезно?

– А что, я как-то неправильно выразился?

– Нет, но… – незнакомец сделал неопределенный жест. – Как-то это странно…

– Что – странно? – рявкнул Ник. – Что я приехал в научный центр компании, чтобы заниматься новыми разработками, а не драками на водопроводных трубах?

– Нет, нет… – болезненно морщась, отозвался человек. – Странно не то, что вы к нам приехали. А то, что приехали именно сейчас.

– Вот что, – решительно сказал Ник. – Я вижу, вы не в себе. Я бы хотел поговорить с руководителем проекта. Или с администратором. На худой конец – с координатором…

– С руководителем – не получится, – вяло пожал плечами незнакомец.

– Почему?

– Он мертв…

– Это его труп там, в холле?

– Что? А, нет… – человек небрежно отмахнулся. – Это один из координаторов. Нечего было спать на посту…

Что-то сжалось внутри. Ник почувствовал, как покрывается холодным потом. Это не был страх чего-то конкретного – неведомых монстров, крови, изуродованных тел.

Это снова было предчувствие.

– Наверху знают, что у вас здесь творится? – глухо спросил Ник.

– Слушайте, если вы не врете про себя… – проговорил незнакомец. – Наверное, и впрямь не врете – ведь вы уже вполне могли меня убить… Давайте я вас сначала введу в курс дела, а уж потом вы сами решите…

– Было бы неплохо, – устало кивнул Ник.

5

Незнакомец, неуверенно косясь на незваного гостя, подобрал свою железную дубину. Ник не стал возражать. Вместо этого спросил:

– Имя-то у вас есть?

– Я Вилмер, биохимик.

– Выходит, мы коллеги?

– Выходит, что так… Идите за мной!

Вилмер быстро направился вперед. Он сразу как-то скрючился, пригнулся, пробираясь между разбросанными по холлу развороченными ящиками, массивными приборами на роликовых колесиках, явно прикаченных сюда из лабораторий. Под ногами хрустел мусор, обломки штукатурки.

– Так что все-таки здесь произошло? – озираясь, спросил Ник.

Вилмер не ответил.

– А куда мы идем?

– Ко мне, – отозвался биохимик. – Сейчас мы на нейтральной территории, тут нам могут помешать…

– Кто?

– А, всякие там… Коллеги. И не только они…

– Монстры? Я видел такую тварь в лаборатории…

– И лучше тебе больше таких не видеть, – с отвращением отозвался Вилмер. – Да и других – тоже…

Оставалось только молча следовать за старожилом этого странного места.

Преодолев холл, они достигли входа в один из шести расходящихся лучами коридоров – точно таких же, как и в первом зале. Здесь тоже имелся завал из разнокалиберного хлама, только еще более основательный, чем предыдущий. Не без труда перебравшись через него, Ник съехал на противоположную сторону. Вилмер напряженно смотрел в сторону холла сквозь своеобразную бойницу, образованную двумя лабораторными столами.

– Теперь поспокойнее будет, – пояснил он. – Этот коридор – моя территория. Сюда они не рискнут сунуться.

– А с чего кому-то сюда соваться? – поинтересовался Ник. – Да и чего вы вообще боитесь? Теперь-то вы можете мне рассказать?

– Теперь могу, – устало сказал Вилмер. – Пойдемте ко мне в бокс.

* * *

Стандартный жилой бокс Вилмера напоминал хомячью нору. Здесь всюду были свалены коробки, пакеты, бутылки. На кровати высилась целая гора каких-то упаковок. Грязными комьями валялась одежда и постельное белье. Ник осторожно присел на край одного из двух имевшихся здесь кресел. Биохимик рухнул в кресло напротив.

– Хотите пива? – предложил он.

Ник с сомнением поглядел на банку в его руках.

– Как хотите, а я трезвым говорить на эти темы не могу, – сказал Вилмер, пшикнув ключом от банки.

– Давайте, – Ник протянул руку.

Все-таки стресс следовало как-то компенсировать.

Хозяин бокса отхлебнул из банки, огляделся, остановил взгляд на госте.

– Да, говорить об этом непросто, – сказал он. – Вы в курсе, что мы здесь заперты?

– Ну, общем-то, да, – пожал плечами Ник. – Мне так и пояснили: испытательный срок…

– Испытательный срок! – хохотнул Вилмер. – Ну-ну! Боюсь, этот испытательный срок затянется надолго.

– Что вы имеете в виду?

Вилмер жадно вылил в глотку содержимое банки, смял и бросил ее на пол – в кучу таких же смятых жестянок. После чего быстро открыл новую.

– Я думаю, что нас не выпустят отсюда, – со странной улыбкой сказал он. – Никогда.

– Как это – не выпустят? – обмер Ник.

– А вот так. По крайней мере, за последние полгода выйти не удалось никому. Вы читали «Графа Монте-Кристо»? Помните, там был такой замок Иф…

Вилмер пьяно захихикал.

Это было как холодный душ. У Ника поплыло перед глазами. В сознании рушилась четкая, отработанная система строения мира.

Ведь это – всего-навсего корпорация. Огромная организация, созданная для извлечения прибыли, при чем здесь старинная тюрьма из полузабытой книги?

– Я вас не вполне понимаю…

– А никто этого не понимает. Разве что Берни – у него есть своя теория…

– Кто такой Берни?

– Физиолог. Завлабораторией синтеза. Бывший, разумеется…

– И что это за теория?

– Это вы лучше у него спросите. Если получится. А я вам скажу одно: главное здесь – не сдохнуть. А все теории – чушь!

Он снова отпил из банки. Ник последовал его примеру. Все это нужно было как-то переварить.

– Дело в этих тварях? – Ник кивнул в сторону, где, по его мнению, располагалась та, самая первая лаборатория.

– Твари? Ну да, твари… Нет, твари здесь совсем ни при чем! Ну, не то чтобы совсем ни при чем – просто они появились позже… Черт, лучше б они повылазили сразу – тогда бы хоть что-то встало на свои места!

Ник ничего не понял из этой тирады и приготовился слушать.

– Короче, все началось, когда пришло время сменяться, – продолжил биохимик, которого здорово повело с этих двух банок. – Вы же знаете, исследования ведутся в основном машинами, от нас требуется лишь коррекция, анализ результатов, постановка новых вводных…

– Не читайте мне лекции, я не студент!

– Да, да, это я чтобы вы поняли: у меня, Берни и Денвера кончилась вахта. Самое время подняться наверх, подышать свежим воздухом, погреться под солнышком и все такое. И тут оказывается – система нас не выпускает. Нет, мать его, доступа!

Вилмер злобно сжал банку. Из отверстия выплеснулась жирная пенная жижа.

– Сначала думали – ошибка, – прохрипел он. – Запросили руководство – а кукиш! Система не отвечает! Связи нет!

– Вы пытались что-нибудь сделать?

– А то как же, пытались! Координатор сутками потрошил компьютеры. Все побросали работу – пытались связь наладить. Думали, что действительно какая-то ошибка…

Биохимик фыркнул и мерзко захихикал:

– Как же, ошибка! Вначале мы думали, что наверху быстренько разберутся – и спустят к нам бригаду. Ну, там, ремонтников каких-нибудь, программистов, спасателей, наконец. Лично мне было плевать на все эти неполадки – мне просто хотелось в отпуск. Но никто не спустился.

Вилмер замолчал и некоторое время сидел, уставившись в стену остекленевшим взглядом. Эта пауза казалась бесконечной, но наконец биохимик нарушил молчание:

– Да, никто не спустился и не вышел на связь. «Андромеда» вообще – слишком сложная система. В этом муравейнике всегда что-то ломается и выходит из строя – за всем не уследишь. Можно было предполагать сбои, ошибки, да черт его знает что еще. Если бы не Палмер.

– Кто такой Палмер?

– Руководитель проекта, шеф сектора, а заодно – наблюдатель от руководства. Этот определенно что-то знал. Или догадывался. Потому как, едва все началось – он стал сам не свой. Ушел в себя, стал какой-то рассеянный. Перестал с нами разговаривать, замкнулся. Он определенно чего-то боялся. И уж точно, он был просто уверен, что мы все здесь обречены.

– Обречены? – повторил Ник.

– Именно! Он как-то раз даже так и сказал, когда к нему пришли за распоряжениями – продолжать, мол, работы или как? А он так рассеянно и отвечает: да бросьте, мол, о чем вы? Все здесь обреченные, не стоит и рыпаться. А через месяц его нашли мертвым в лаборатории синтеза.

– Как он умер?

– Самоубийство. Нашли рядом, на полу, шприц с мощным транквилизатором. Он ввел себе стократную дозу, чтобы наверняка, как я полагаю…

– Странно… Всего месяц прошел.

– Куда уж страннее. Ну а потом все пошло кувырком. Отсутствие начальства, эта нелепая смерть, безнадега… Да вы и сами скоро все поймете… К тому же народ, что ни говори, у нас здесь подобрался разный. Ведь нас не готовили к такому повороту. Вот у некоторых планку-то и сорвало…

– Все-таки я не пойму сути конфликта.

– А никто не поймет. Это все равно что поместить пауков в банку. Они вроде бы должны помогать друг другу, чтобы вместе выбраться из такой передряги. А вместо этого – попросту жрут друг дружку. Сначала возник вопрос – кто же теперь будет главным, после Палмера? Претендовали координатор, Стиг и администратор, Лоуренс. Но тут пасть раззявил Томас, охранник из ВБ. Ситуация, мол, изменилась, и теперь ему, мол, плевать на всяких там координаторов и администраторов! Главным, мол, будет он.

– Охранник? С какой это стати?

– Вот и мы поинтересовались в том же духе. А он и отвечает: с такой, мол, что отовсюду лезут мутанты, которых вы, умники, и породили, я из ВБ и у меня пушка!

– Круто…

– Вот именно. Дурак он, этот Томас. Пытался нас здесь строить, пистолетом размахивал. Но главное, на чем он засыпался, – это когда попытался наложить лапу на наши запасы. Понимаете, о чем я? Нас здесь дюжина ртов, сколько мы здесь будем находиться – одному Богу известно, а жрать что-то надо. Соответственно, у кого под контролем припасы – тот владеет ситуацией. К тому времени шел уже второй месяц изоляции. Нервы у всех были на пределе, а Лоуренс, дурак, к тому же возьми и подсчитай эти самые запасы. И оказалось, что их у нас от силы месяцев на восемь. Тут-то всех и переклинило окончательно…

Вилмер рассмеялся, словно вспоминал что-то невероятно веселое:

– Это было похоже на психоз. Все бросились в кладовые, стали тащить в свои боксы кто что мог. А Томас озверел, выхватил пушку и пригрозил расстреливать нас на месте, как мародеров. Тогда ему никто не поверил. А Лоуренс поднял крик и стал угрожать этому идиоту самыми разнообразными санкциями. А Томас, спокойно так, приставил тому пушку ко лбу. Бах! – и мозги на стенке.

– Застрелил администратора?!

– Точно, его. Говорят, в ВБ специально таких скотов набирают. Но, так или иначе, с этого момента у нас здесь началась настоящая война. Томас быстро понял, что восстановил против себя всех остальных и что пушка ему не поможет – если он действительно собирается выжить. Потому как на этого придурка началась настоящая охота. О да, он стал весьма ценной добычей!

– Это еще почему?

– Не понимаете? – хихикнул Вилмер. – Его пушка! Теперь она могла бы пригодиться любому. А народ у нас головастый: кто смастерил арбалет из подручных материалов, кто – духовую трубку с ядовитыми стрелами, благо всякого дерьма в химлаборатории порядочно. В общем, наш доблестный охранник превратился в трусливую дичь. Сейчас он засел в своем боксе и угрожает пристрелить каждого, кто осмелится приблизиться. Но думаю, у ребят найдутся способы его оттуда выкурить…

– Да вы здесь с ума посходили… – пробормотал Ник.

– Очередь за вами, – осклабился Вилмер. – В общем, все здесь очень непросто. Каждый сам за себя. Как видите, сектор мы поделили на своеобразные зоны влияния. Центральный холл – что-то вроде полосы отчуждения, нейтральная зона. А вот соваться в чужие зоны чревато. Могут заподозрить, будто вы собираетесь посягнуть на чужие запасы, – и просто пришьют на месте. И будут в своем праве, поверьте.

– Потому вы и напали на меня, Вилмер? – поинтересовался Ник, глядя на собеседника исподлобья.

– О нет, – биохимик покачал головой. – В вас я сразу увидел чужого. А это – поопаснее любого из местных врагов.

– Что-то я не совсем понимаю…

– А чего непонятного? У нас творится черт знает что, а теперь еще и монстры какие-то из канализации полезли. Вот чего нам теперь ждать? А я скажу чего: санации!

– Санации?

– Да! Просто придут вэбэшники – и выжгут здесь все подчистую. На всякий случай, для предотвращения распространения.

– Распространения чего? Этих монстров?

– Хе… Монстры – это только часть проблемы. И если хотите знать, те, что вы видели, – просто лапочки по сравнению… Черт! Это не так-то просто объяснить… – Вилмер замялся, а потом решительно махнул рукой. – Ладно, пойдем к Берни! Он мне все-таки вроде как союзник. Последнее время, правда, мы немного не ладим, но теперь есть повод для визита…

Они покинули бокс и отправились по темному коридору, принадлежащему, по словам Вилмера, к его «зоне влияния». Ник то и дело поглядывал на потолок: странно, автоматического освещения здесь не было.

– Я отрубил свет, – пояснил биохимик. – Не очень здорово быть мишенью в собственном доме. Но если понадобится – могу и включить…

Двигались в сторону, противоположную холлу, пока не уперлись в очередную «баррикаду». Этот завал выглядел совершенно непроходимым: высился он почти до самого потолка, и для его строительства использовались, ни много ни мало, выломанные лабораторные двери.

Едва они встали перед завалом, как со стороны коридора послышался тонкий визг – и в их сторону ринулись два низких силуэта размером с собаку. Дробно заколотили по плитке многочисленные жесткие ноги, и Ник замер, оцепенев от ужаса.

Чего не скажешь о Вилмере.

Тот вскочил, крутанул в руке ножку от стола – и принял стойку бейсболиста, готового отразить удар. И удар не заставил себя долго ждать. Точнее – пара коротких, но мощных ударов.

Раздался невыносимый, переходящий в ультразвук, визг.

Две твари отлетели к противоположным стенам, однако Вилмер не стал расслабляться. Подскочил к одной, пытавшейся уползти, скребущей по полу десятками длинных, тонких, покрытых волосками лап, – и принялся яростно колотить ее, пока под дубиной явственно и мерзко не захлюпало.

Вторая тварь лежала на спине (точнее – на мощном сегментарном панцире, вроде хитинового) и шевелила в воздухе лапами и жуткими, мощными, как гидравлические ножницы, жвалами. Биохимик повторил процедуру расправы – и визг утих окончательно.

– Ч-что эт-то?.. – заикаясь, выдавил Ник. – Что это такое?!

– Обыкновенные мокрицы. Знаете, из-под ванны, – поведал Вилмер. – Ну и обыкновенная многоножка, а заодно паук – и все в одном флаконе.

– Кто же мог вывести здесь такое?! Зачем?

– А никто. Видать, скрестились тут, внизу, в клоаке. Слышали про «активный мутаген»?

Ник молча мотнул головой.

– Ну, вам тут про него еще расскажут, – пообещал Вилмер. – Не позволяйте этим гадам приближаться. И смотрите внимательнее на потолок: они любят сваливаться на голову. А уж если такое случится…

Здесь он умолк и весело подмигнул Нику. После чего поднял свое оружие и отбил по наклонной плоскости «баррикады» замысловатый ритм – очевидно, условный сигнал. Через несколько секунд повторил то же самое.

– Наверное, валяется пьяный, – предположил Вилмер.

– Я вижу, это у вас в порядке вещей, – заметил Ник.

– Точно! – хохотнул Вилмер. – Единственный способ не спятить!

– Эй, кого это там черт принес? – донесся из-за завала приглушенный голос.

– Свои, Берни! – бодро отозвался Вилмер. – Поговорить надо.

– Какие еще свои? – проворчали на «той стороне». – Это ты, Вил? А с тобой кто?

– Пришелец, – снова подмигнув Нику, сказал биохимик.

– Я не верю в пришельцев, – отозвались из-за завала. – Учтите, если вы что-то задумали…

– Не будьте кретином, Берни, или как вас там! – не выдержал Ник. – Я Николас Кейси, биохимик, я прислан к вам на испытательный срок! Мне сказали, что вы что-то понимаете в происходящем. Или же вы собираетесь до конца дней сидеть в своей норе, пока не захлебнетесь в собственном же дерьме?! Что ж, тогда можете забрать с собой в могилу свою поганую тайну!

– Ладно-ладно, – примирительно донеслось с той стороны. – Убедили. Пролезайте – я сейчас освобожу лаз. Только без фокусов!

6

Берни был физиологом проекта. И, видимо, классным, поскольку работал на Корпорацию уже пятый год. Но сейчас он больше походил на какого-то провинциального забулдыгу. Был он толстый, обрюзгший, со взглядом, исполненным какой-то вселенской тоски. Впрочем, Ник не винил его: в такой ситуации у кого угодно может начаться депрессия.

Они расположились в лаборатории активной физиологии, усевшись в удобных анатомических стульях вокруг небольшого стеклянного стола. На столе высилась объемистая лабораторная емкость, наполненная жидкостью сомнительного химического цвета.

– Виски, – пояснил Берни, разливая жидкость по мерным стаканчикам с мелкими поперечными рисками. – Собственной перегонки. Единственный натуральный продукт во всей этой адской лавочке… Ну, за что выпьем?

– За то, чтобы скорее проснуться и понять, что этот кошмар кончился, – подхватив стаканчик, быстро проговорил Вилмер.

Ник ничего не сказал. С сомнением глянув на оранжевую жидкость, он опрокинул в себя содержимое стаканчика. Оно оказалось на удивление приятным.

Что ж, за сегодняшний день – это единственный приятный сюрприз.

– Итак, – кашлянув в кулак, сказал Ник. – Что вы обо всем этом думаете, Берни?

Берни молчал, разглядывая на свет и смакуя свое пойло. Наконец нехотя произнес:

– Слушайте, как вас там…

– Ник.

– Ну да… Скажите, только честно, Ник: что происходит там, наверху?

– Да ничего особенного не происходит, – опешил Ник. – А что вы имеете в виду?

– Понимаете, если бы там, скажем, война началась или какая эпидемия… Может, сам комплекс на куски разваливался… Тогда было бы понятно, откуда лезут все эти мутанты…

– Да нет, там все в порядке, – хмуро сказал Ник. – Комплекс работает вовсю, как я успел заметить. Видите – новых сотрудников набирают.

Ника невольно перекосило, и он добавил:

– Я только не могу понять – зачем им это нужно… в таком случае?

– Да, ерунда какая-то получается, – нахмурился Вилмер. – Мы-то предполагали, что там, наверху, все пошло прахом. Тогда-то и начался весь сыр-бор с этими тварями, с войной этой нашей дурацкой. У всех будто планку сорвало…

Слушая это, физиолог удовлетворенно кивал. Вилмер указал на него стаканчиком:

– А вот он с самого начала считал, что наверху жизнь продолжается. А про нас просто забыли. Я-то всегда считал, что это просто бред…

– Но, как видишь, моя догадка подтверждается, – заметил Берни. – Верно, Ник?

– Ну да, жизнь наверху продолжается, – кивнул Ник. – Комплекс работает на полную мощность.

– …Или всего лишь создает видимость работы, – тихо добавил Берни.

– Что? – брови у Ника невольно поползли вверх.

– Вот и я говорю: Берни спятил! – хихикнул Вилмер, подливая себе оранжевого пойла.

Берни никак не среагировал на выпад коллеги. Он смотрел только на Ника. Прищурившись, поинтересовался:

– Скажите, на какой именно проект вас сюда прислали?

– Откуда мне знать? – Ник развел руками. – В Корпорации такая секретность – сам черт ногу сломит. Честно говоря, был рад на любую работу в этой корпорации, не та ситуация, чтобы носом крутить. Ну, к тому же мне сказали, что все подробности сообщат на месте…

Это была ложь. Точнее – не совсем правда. В промышленной разведке «Старлайт Биотек» с высокой степенью вероятности прикинули шансы агента Злого на попадание в тот или иной проект конкурента. И он был готов к самым разным вариантам развития событий.

Только не к такому, конечно.

– Ну да, ну да… – рассеянно проговорил Берни. – Ну, так я расскажу. Поскольку вы уже, считай, в проекте, я не нарушу секретность.

Вильмер тихо хихикал, склонившись над опустевшим стаканом.

– Так вот… – заговорил Берни, вертя в руках стаканчик с переливающейся на свету жидкостью. – Наш сектор занимался продвинутой версией «стимулятора семьсот семнадцать». Надеюсь, вы знаете, что такое «стимулятор спроса»?

– Ну конечно! – чуть обиженно сказал Ник.

Совсем чуть-чуть – чтобы не переиграть.

– Первые версии в целом были хороши и неплохо работали. Но имели небольшой процент неприятных побочных эффектов. Кроме того, на рынке появились дешевые азиатские подделки. Это могло обернуться неприятностями для Корпорации…

Ник прекрасно понимал, о чем говорит физиолог.

Стимуляторы, в обиходе почему-то именуемые «феромонами», стали добавлять куда только можно. Помнил он также и те самые «азиатские подделки». В действительности это был ловкий ход «Старлайт Биотек», так сказать, асимметричный удар по конкуренту: через подставные фирмы удалось наладить производство контрафактного аналога – с тем чтобы сбить спрос и дискредитировать продукцию Корпорации. Тогда во многих магазинах под прилавками стали появляться маленькие баллончики с фальшивым «стимулятором». Продавцы наивно полагали, что, «пшикнув» аэрозолем с «феромонами» на тот или иной товар, им удастся быстрее его сбыть. Надо быть биохимиком или хотя бы более-менее эрудированным человеком, чтобы понимать: «стимулятор спроса» – тончайший инструмент, который требует настройки под каждую категорию товаров, определенный способ внедрения в него, специальных технологий обработки – и еще много разных тонкостей. Бесконтрольное же использование низкосортных стимуляторов приводило иногда к ужасающим последствиям.

Никогда ему не забыть кадры, снятые камерой наблюдения в одном из модных бутиков Нью-Йорка (это был один из учебных фильмов в тренировочном центре промышленной разведки). Молодой, красивой светловолосой женщине понравилось какое-то платье. Поначалу все шло, как обычно: вежливая обслуга, примерочная, упаковка. И тут оказалось, что на счете кредитки покупательницы не хватает какой-то незначительной суммы. Казалось, вопрос можно было решить несколькими фразами, парой дежурных улыбок. На свою беду продавщица предложила оставить на время покупку и забрать ее позже – когда будет внесена вся сумма.

Но женщине хотелось забрать платье немедленно. Она хотела его прямо сейчас. Наверное, продавщица так и не поняла, что происходит, – хотя у нее под прилавком наверняка имелся заветный баллончик, из которого было опылено злополучное платье. Но в следующую минуту началось нечто невообразимое: лицо улыбчивой блондинки исказилось ненавистью – и она бросилась на несговорчивую продавщицу, сбив ее с ног и устроив на ее теле неистовую пляску ярости. Несчастная пыталась сопротивляться, но разъяренная покупательница принялась ее душить, а потом – это было самым невероятным в записи – перегрызла ей горло. Кровь хлестала из разорванной артерии, а блондинка, жадно схватив заветный пакет, покинула бутик. На суде она так толком ничего и не смогла объяснить.

– Да, я понимаю… – вслух сказал Ник.

– Итак, мы работали над продвинутой – более безопасной и эффективной – версией стимулятора, – продолжал Берни. – И если я хоть что-то понимаю в современной экономике, наш проект – альфа и омега современной розничной торговли.

– Воистину! – прогудел Вилмер, потянувшись плеснуть себе еще оранжевого «виски».

Берни брезгливо остановил его, продолжив:

– Так было с самого зарождения новой философии торговли: стимуляторы определяют пятьдесят процентов продаж.

Ник кивнул: это азбучные истины. Но к чему же клонит физиолог?

– А теперь представьте, что наш проект решили свернуть, – отчеканил Берни. – Ладно, чего уж там – его уже свернули. Скажу больше – скомкали, раздавили и забыли, будто его и не было.

– Как это? – ошалело спросил Ник.

– А вот так! – Берни театрально обвел руками пространство вокруг себя. – Или вы думаете, что работы продолжаются? Конечно, основной массив работ ведется в автоматическом режиме, но без обмена с системой, без обновления данных – все это мертво. Проект умер. Или убит – как вам больше нравится!

– Но это безумие! Как можно свернуть такое направление?! Конкуренты же обойдут на повороте! – голос Ника предательски дрогнул.

– А, чувствуете, куда я клоню?! – прищурился Берни. – Именно так – и конкуренты обойдут, и вообще, это полнейший идиотизм – сливать целое направление, которое к тому же вполне можно переориентировать на решение параллельных задач. Да и зачем это нужно корпорации – так разбрасываться высококвалифицированным персоналом?

– Я ничего не понимаю! – признался Ник.

Голова у него начала пухнуть от пространных рассуждений физиолога. Он невольно посмотрел в опустевший стакан, и Берни услужливо подлил с полпальца своего напитка. Протянутый стакан осоловевшего Вилмера он проигнорировал.

– Я тоже поначалу ничего не понимал, – вздохнул физиолог. – А может, просто не желал понимать. А потом включил логику.

– И что же вам подсказала логика?

– А какие бы выводы сделали вы сами? Ну, давайте, рискните предположить!

– Ну… – неуверенно протянул Ник. – Наверное, если проект свернули, значит, он уже не нужен…

– Так, тепло. И что это означает?

– Корпорация не боится конкуренции в этой сфере.

– Верно! И что дальше?

– Ну… Возможно, у них уже есть новый, более перспективный продукт…

– Да-да, – нетерпеливо перебил Берни. – Только это не вяжется с тем, как с нами поступили. Корпорация деньгами не разбрасывается. Почему же тогда эти лаборатории не используются под тот самый, более перспективный продукт? Почему, наконец, сюда присылают тебя, нового сотрудника, – в никому не нужный, свернутый проект?

Ник молча смотрел на Берни. Глаза его невольно расширились от предчувствия прикосновения к какой-то зловещей тайне.

Берни улыбался – мрачно и как-то совершенно по-дьявольски. Глядя на него, действительно становилось не по себе.

– Я вот что думаю, – медленно произнес Берни. – Если корпорацию больше не интересуют проблемы спроса – значит, они теперь вообще не имеют никакого значения.

– Что?..

– Не перебивай! Если корпорацию не волнует, что здесь, под землей, сходят с ума брошенные ею люди, – значит, она не боится ответственности за это. Если при этом система продолжает работать в том же ритме, что и раньше, значит…

– Она вышла из-под контроля?! – вскрикнул Ник. Его охватила паника. – О, черт! Если взбесилась электроника… Она же может закрыть все сектора, перекрыть подачу воздуха… О господи, она уничтожит нас всех!

– Да погоди же ты! – с досадой поморщился Берни. – Это было бы слишком просто… и глупо. Бунт машин и все такое… Нет, не тот случай. Уверен, система в полном порядке – раз никто ничего не заподозрил.

Берни помолчал, пригубил из своего стаканчика и продолжил:

– Я же говорил в самом начале: все, что наверху, – это лишь видимость.

– Видимость чего?

– Видимость обычной работы.

– А на самом деле? Работа встала?

– На самом деле… – физиолог замешкался, видимо подбирая слова, – на самом деле работа идет. Но совсем в другом направлении. Ты меня понимаешь?

– Вот черт! – ахнул Ник и схватился за голову, облокотившись на скользкую поверхность стола.

Сердце его отчаянно билось. Только теперь он почувствовал себя в настоящей ловушке. И не потому, что боялся остаться здесь навсегда, сдохнуть от голода или через пару лет быть сожранным одичавшими собратьями по несчастью. Он, как ищейка, чувствовал близость настоящей, невероятно важной информации – и был не в силах ни разузнать что-либо подробнее, ни сообщить о таком повороте руководству.

– Вот именно, – по-своему поняв реакцию собеседника, кивнул Берни. – Оборудование, сырье, химикаты снаружи подвозятся?

– Подвозятся… – глухо отозвался Ник.

– Значит, «Андромеда» чем-то занимается, – физиолог поднял указательный палец. – И если весь мир знает или предполагает, чем именно, – зачем его разубеждать? Верно? Уверен, кроме нашего сектора есть и другие, брошенные, так сказать, на алтарь основной цели. Это просто маскировка. Чудовищно затратная, но, несомненно, эффективная. Что ни говори, а если бы мы знали то, что знал покойный Палмер, может, тоже давно уже покончили с собой, да и дело с концом. Но мы ни черта не знаем, а потому просто хотим выжить.

– Но чем, чем они здесь занимаются, мать его?! – сорвался вдруг Ник. – Что это за основная цель такая?!

– А кто его знает? – равнодушно сказал Берни. – Надо полагать, такая, что разом перекроет все издержки, понесенные на проектах, брошенных на произвол судьбы, – вроде нашего. Все остальное – досужие домыслы. Не об этом нам думать надо…

– А о чем? – Ник постарался взять себя в руки.

– О том, как выжить во всем этом дерьме. Лично я думаю, что в первую очередь надо решить проблему питания. С водой у нас и так все в порядке: здесь автономная система водоснабжения – напрямую из грунтовых пластов, на тысячи лет хватит. Энергия идет от автономного реактора – за миллион лет не потратить столько. У меня есть кое-какие прикидки, как с помощью нашего оборудования устроить замкнутый цикл в секторе и научиться синтезировать пищу. На вкус это, конечно, будет дерьмо дерьмом, но сдохнуть не даст и до конца жизни хватит. И тогда прекратится эта дурацкая война из-за куска хлеба. А уж пойлом я всех обеспечу – в качестве бонуса… Ты согласен со мной? Эй, приятель, ты слышишь меня?

Ник вздрогнул и непонимающе уставился на физиолога.

– Какой, к черту, замкнутый цикл… – пробормотал он. – Какая еще жратва?! Я не собираюсь оставаться здесь на всю жизнь! Жить и ждать, когда с потолка на голову свалится один из этих многоногих кровососов?! Надо выбираться отсюда – и как можно быстрее!

Берни понимающе кивнул:

– Ну да. Это называется «болезнь первого месяца». Ты будешь рыскать по сектору в поисках тайного выхода, искать вентиляционные отдушины, а они здесь толщиной с руку и перекрыты мощными решетками. Будешь пытаться взломать лифтовую шахту и взорвать бронированные двери самодельной взрывчаткой. Ничего не поделаешь – каждый из нас прошел через это…

Невольно вспомнились опаленные, оббитые двери лифта. Ник беспомощно посмотрел на физиолога. Тот ответил печальным взглядом старого мудрого человека.

– И что, больше никто не думает о побеге? – упавшим голосом спросил Ник.

– Нет, почему же, – Берни нервно дернул плечом. – Есть один идиот. Его зовут Шон. Он постоянно твердит, что надо выбираться. У него, мол, есть вполне реальный план. Только отчего-то сам никак не воспользуется этим планом.

– Что же ему мешает?

– Он утверждает, будто без напарника ему не обойтись, – саркастически усмехнулся физиолог. – Только вот беда – в напарники к нему никто не торопится.

– А почему?

– Шон – уборщик, – веско сказал Берни. – Понимаешь? Не специалист, не лаборант, даже не охранник. Простой уборщик. Идиот.

Ник нервно поерзал на стуле, скосился на Вилмера: тот спал, привалившись щекой к прохладному стеклу стола.

– А что у него за план? – спросил Ник. – У этого идиота-уборщика?

– Как и положено идиоту, – фыркнул физиолог. – Идиотский. Он предлагает пробиваться не вверх, а… вниз.

Толстый палец веско постучал по стеклу, словно указуя в земные недра.

Ник задумался и проговорил:

– А может, в этом есть какой-то резон? Может, внизу найдутся какие-то туннели, которые…

– Внизу – клоака, – спокойно сказал Берни. – Огромный резервуар, куда сливаются остатки нашей с вами жизнедеятельности, но что хуже – отходы экспериментов, всякая химическая дрянь и такое, о чем я даже говорить не хочу. Такая клоака есть под каждым научным сектором, но лазить туда я бы не рекомендовал. Смею предположить, напарник нашему дорогому Шону нужен как раз для того, чтобы запустить его вперед – и поглазеть, как тот утонет в куче всего этого дерьма. Кроме того… – Берни сделал многозначительную паузу. – Ты не забыл, какие милые зверушки лезут оттуда? Что-то мне подсказывает, они от страха лезут.

– От страха? – Ник округлил глаза.

– Ну да, – сказал Берни, любуясь реакцией Ника. – Представляешь – КТО может напугать этих жутких тварей?

Ник стиснул зубы.

Теория флегматичного физиолога разъедала его мозг, требуя выхода. Он должен, просто обязан вытащить свою задницу из этой бетонной дыры и сообщить обо всем руководству. Можно не сомневаться: то, что он сможет рассказать теперь, – намного ценнее того, что удалось бы вынюхать за годы нелегальной работы в этом секторе.

– И все же, – упрямо сказал он, – я бы хотел поговорить с этим вашим уборщиком.

7

Дверь в кладовую выглядела как крепостные ворота после штурма: краска с металлической поверхности во многих местах была содрана, сама дверь, заметно измятая, несла на себе следы ударов чего-то тяжелого и даже глубокие вмятины от пуль. Просто удивительно, как после всего этого она встала в отведенный ей проем.

Не особо церемонясь, Вилмер несколько раз двинул по двери своей железкой и по обыкновению подмигнул Нику. Тот не видел в происходящем ничего забавного, особенно учитывая предупреждение о том, что со спины могут напасть спятившие лаборанты со своими ядовитыми стрелами. Не зря ведь Берни отказался отправиться с ними.

– Эй, Шон! – крикнул Вилмер. – Не притворяйся, что ты там сдох – на наших-то припасах!

– Кто это? – донесся из-за двери низкий приглушенный голос.

– Это я, Вилмер! – отозвался биохимик.

– Проваливай, твоя доля через четыре дня!

– Я не за пайком, злобный ты хомяк! Я, кажется, нашел тебе напарника!

– Какого еще напарника?

– Ну, ты же собирался нырнуть в клоаку? Вот, выискался еще один желающий!

– Мне надоели твои шутки, Вилмер! Убирайся к дьяволу!

– Какие еще шутки! И заметь – он не из наших! Он сверху! Так что тебе все равно придется вносить его в свой поганый список – конечно, если ты не вздумаешь уморить его голодом…

Вилмер не успел договорить, как щелкнуло что-то тяжелое, металлическое, и дверь слегка приоткрылась.

– И вправду новенький? – донеслось из-за двери. – А ну, подойди, посмотрю!

Ник с опаской приблизился к щели между косяком и дверью. Нервно сглотнул: из темноты торчала стрела с жутковатым металлическим наконечником, и заряжена она была во что-то массивное и, несомненно, мощное…

– Как звать? – донеслось из мрака.

– Ник… Николас Кейси. Меня направили сюда…

Договорить он не успел: крепкая рука схватила его за брючный ремень и затащила внутрь. Грохнула щеколда. Ник оказался во мраке.

– Эй! – донеслось из-за двери. – Шон, дружище, надеюсь, ты не станешь теперь добавлять нам в паек человечинку?

– Вали отсюда, шутник! – прорычали над ухом. – Где тут выключатель, чтоб его…

Вспыхнул свет. Шон оказался неказистым, но крепким на вид, лысым, с мягкими чертами лица, гладко выбритым, в чистой синей спецовке, и вообще, выглядел он довольно благополучно. Не скажешь, что обрек себя на вечное прозябание в этой бетонной пещере. Ник присмотрелся внимательнее. Взгляд маленьких глаз Шона был чересчур резок для этого спокойного лица.

Да и самодельный арбалет в его руках не добавлял расслабленности в общении.

– Вы – Шон, – не столько спросил, сколько констатировал Ник.

– Он самый, – отозвался уборщик. – Ну, заходи, гостем будешь.

Трудно спорить с человеком, в руках которого оружие, пусть даже столь примитивное. Опыт показал, что и ножка от стола в определенной обстановке может стать средством для причинения страданий ближнему своему.

Шон и Ник двигались вдоль высоких стеллажей, заполненных картонными ящиками, блоками с банками и пластиковыми бутылками. Были здесь какие-то мешки и объемистые контейнеры, за дальней дверью виднелись большие холодильные камеры. Ник плохо разбирался в складских тонкостях, но все это богатство на фоне печального положения сотрудников сектора впечатляло.

– А вы неплохо устроились, – заметил Ник, не сводя глаз с арбалета.

Что-то мозолило глаз, настораживало в этой конструкции. Не то чтобы он боялся, но…

– О, да, неплохо, – усмехнулся Шон. – Единственный способ остановить деградацию в этом каменном мешке – держать под контролем распределение. Теперь им есть о чем думать, кроме как о мутантах, смерти и ужасах одиночества…

Шон остановился у нескольких поставленных кругом ящиков и жестом предложил сеть. Сидеть было довольно удобно. В центре, выполняя роль стола, расположился ящик размером побольше.

– Есть хочешь? – поинтересовался Шон, ловко «сервируя» стол: банка консервированной ветчины, сырная нарезка в вакуумной упаковке, затянутый пленкой хлеб для тостов, пакет с чипсами и пара банок колы.

Что характерно – выпивки уборщик не предлагал.

В животе предательски заурчало: Ник уже позабыл, когда ел в последний раз. Пожалуй, было это еще в Хьюстоне, перед посадкой в автобус. Какое-то время стресс забивал естественное чувство, но теперь привычные рефлексы возвращались. А после выпитого у Берни чувство голода только усилилось. Сглотнув слюну, Ник снова бросил взгляд на арбалет.

– Не беспокойся, – усмехнулся Шон, вскрывая банку. Вокруг распространился пьянящий запах мяса. – Если бы я хотел пристрелить тебя, то не стал бы переводить продукты.

– Интересная конструкция, – задумчиво проговорил Ник. – Я такую где-то уже видел…

– Я даже скажу тебе где, – криво улыбнулся уборщик. – В тренировочном центре. Там учат превращать в оружие все, что под руки подвернется. Верно, Ник?

Первой реакцией было – отскочить назад, швырнув ящик в собеседника, а там – по обстановке… Большого труда стоило удержать себя в руках.

– Спокойно, спокойно! – с нарочитой ленцой сказал Шон. Он, как ни в чем не бывало, сооружал сэндвич. Накрыв ломоть мяса листом сыра и ломтиком хлеба, он протянул сэндвич гостю. – Держи!

Сказано это было приказным тоном, и Ник счел за лучшее повиноваться. К тому же есть теперь хотелось просто невыносимо. Однако перед тем, как впиться в сэндвич, он спросил:

– Так вы поняли, кто я?

– Конечно, – спокойно сказал уборщик, продолжая резать ветчину большим складным ножом. – Не беспокойся: дверь плотно закрыта, никто ничего не услышит. Да и все это уже не имеет никакого значения. Ты поешь сперва, а потом разговоры.

Так Ник и поступил. Хозяин кладовой ел молча, быстро, тщательно пережевывая пищу. На лице его не было видно особого удовольствия от еды. Он ел профессионально.

Наконец с едой было покончено. Ник медленно цедил из банки колу, пристально разглядывая хозяина. Кто же он такой, этот уборщик-всезнайка?

– Что смотришь на меня, будто на привидение? – поинтересовался Шон, открывая очередную банку. – Конечно, я не телепат, но и не придурок, как здесь некоторые считают. Между прочим, мне довольно долго приходилось играть роль туповатого парня, каким и полагается быть уборщику. Поверь – это не так просто, как может показаться на первый взгляд.

– Вы – агент…

– Тихо-тихо! – Шон предостерегающе поднял руку. – Давай договоримся: имена работодателей называть не будем. Хоть они и окунули нас в это дерьмо, давай следовать старому ковбойскому правилу: умеешь считать до десяти – остановись на восьми…

Шон допил колу, вытер рукавом губы и посмотрел на гостя с какой-то добродушной насмешкой.

– Ну, что, – сказал он. – Втянули нас в историю, а?

Так и подначивало запросить у этого лысого пароль для таких вот случаев. Но здравый смысл подсказал: случай-то как раз не тот. Игры в промышленный шпионаж кончились, и началась совсем другая история.

Хотя, конечно, можно предположить, что все это – ловушка. Ловушка для наивных, неопытных агентов вроде него. Однако для ловушки выходило уж слишком закрученно: если его изначально подозревали – могли бы расколоть еще на входе в комплекс.

– Кстати, может, ты хочешь спросить у меня кодовую фразу? – поинтересовался Шон.

– Нет, но…

– «Что-то я устал, скорей бы отпуск. Пляж, море, девочки…» Так?

– Так… – согласно кивнул Ник. – «Не люблю я сидеть в четырех стенах, хочу в горы».

Пару секунд помолчали. А потом их будто прорвало. Это был на редкость неуместный и совершенно идиотский смех, – ведь только что вся сложная агентурная игра превратилась в фарс.

Шон резко прекратил смеяться – словно его выключили. В ту же секунду Ник ощутил острый приступ сомнения и осторожно спросил:

– Слушайте, Шон… Но ведь у нас считают, что никому не удалось проникнуть в «Андромеду». А вы, смотрю, зацепились здорово…

Шон задумчиво кивнул:

– Иногда меня посещают параноидальные мысли, что система вычислила меня и запечатала здесь вместе с теми, кто попался под руку. Но право же, это глупо…

– А чип? Предохранительный чип?… – Ник постучал себя по затылку.

Шон криво усмехнулся:

– Может, я потому столько и продержался, что сумел вовремя избавиться от этой штуковины. А то бы мне спалили мозги, как остальным нашим. Я всегда был против такой методики «заметания следов». Смотри!

Шон повернулся к гостю крепким бритым затылком. Там красовался уродливый красноватый валик шрама. После этого уборщик вытащил из-за воротника тонкую веревочку, на которой болталась малюсенькая металлическая пластинка, чуть почерневшая и, кажется, даже оплавившаяся.

Ник с недоверием смотрел на жутковатый сувенир.

– Я в первый же день выдрал ее у себя из башки, – пояснил Шон. – Было больно, очень больно, но я подготовился и хорошо представлял, что делаю. И она сработала вхолостую. Но после начала всей этой заварушки, когда стало ясно, что моя конспирация больше никому не нужна, я подобрал ее и теперь ношу, как сувенир. На память о том, что у меня все еще есть память!

Шон довольно рассмеялся. А Ник подумал, что его новый приятель, пожалуй, таким радикальным вмешательством действительно повредил себе мозги.

– Советую и тебе сделать то же самое, – вновь посерьезнев, сказал Шон. – Возможно, наше руководство и уверено в твоем благополучном внедрении, но если ты вовремя не выйдешь на связь или появятся какие-то подозрения – будь спокоен, мозги тебе прочистят. А я в этом совершенно не заинтересован: мне нужен вменяемый союзник, а не добродушный даун.

– Но как это сделать? – обмер Ник. – Не буду же я себе…

– Да, не каждый решится поступить так круто, – не без самодовольства поглаживая затылок, заметил Шон. – Однако у нас имеются прекрасные условия для простой и безболезненной операции. Ее вполне может провести тот же Берни – он же физиолог. Поверь, за упаковку пудинга он тебе бонусом и гланды удалит.

Шон снял с полки пыльную упаковку, протянул Нику:

– Он обожает пудинги – удивляюсь, как он не уволок отсюда весь их запас, когда начался грабеж.

– Ладно, – Ник опасливо потер затылок. – Я подумаю об этом. Но не будет ли это предательством? Как к этому отнесется руководство? Когда… То есть если мы вернемся…

– Ты что, парень, проснись! Условия игры изменились – и изменились кардинально! Теперь речь не о промышленных секретах, а о простом выживании! Это только кажется, что «Андромеда» забыла о нас, это иллюзия. Мы просто не стоим в списках ее приоритетных задач. Но дело дойдет и до нас. Мы давно уже ждем, когда сверху заявятся чистильщики и начнут наводить порядок.

– Чистильщики?

– Ну да, специальные отряды ВБ, которые получат новые вводные и начнут распределять: кого на принудительные работы, а кому – пулю в лоб. И вряд ли в такой ситуации им сильно понадобится уборщик.

– Когда я тут только появился, Вилмер напал на меня… Он думал, что я – чистильщик. Или «дезинфектор», как он выражается.

– Да, он головастый малый, хоть и пьяница.

Ник снова взглянул на Шона. Теперь ничто не напоминало в нем простого уборщика. Уверенный взгляд, ладная фигура. И как ему удалось столь радикально, прямо на глазах, изменить образ?

– Скажите, Шон, а почему вы – простой уборщик? Как я понимаю, вас хотели внедрить в ВБ «Андромеды», верно?

– Все так, – неохотно отозвался Шон. – Но когда стало ясно, что все валится, пришлось импровизировать. Я еще успел избавиться от чипа – у меня была такая медицинская штуковина, армейский мини-робот для удаления осколков в полевых условиях. А ребята в один миг из классных спецов превратились в овощи…

Шон помолчал. Лицо его оставалось неподвижным, только желваки вздувались.

– Тогда я еще не понимал, к чему все идет, – продолжил он. – А потому решил переиграть ситуацию и подался в технический персонал. Думал, мне крупно повезло: проник в святая святых, осталось дождаться более удачливого агента-спеца, которому я мог бы помочь в дальнейшем.

Он улыбнулся, подмигнул Нику:

– Если бы все пошло, как я задумал, мы бы вдвоем таких дел наворотили! Представь: на одном объекте ты, спец, и я – опытный оперативник…

Шон тихо рассмеялся. Посерьезнев, добавил:

– Но, похоже, нас просто подставили. Иногда мне кажется, что руководство создает лишь видимость оперативной работы, а на деле – просто сливает сотрудников конкурентам.

– И Берни говорит то же самое, – подхватил Ник. – Видимость работы… Постойте… Вы думаете, что существует лишь видимость промышленной разведки? Что «Старлайт Биотек» просто сливает своих агентов Корпорации? Но это… Вы считаете, что оба промышленных гиганта в сговоре?!

– Ничего я не считаю, – устало отмахнулся Шон, скривившись, как от головной боли. – Все это пустые предположения.

– Постойте, но если корпорации в сговоре – выходит, они совместно, тайно…

– Монополизируют рынок, ты хочешь сказать? Что ж, вполне возможно.

– Или противопоставляют себя правительствам… – добавил Ник.

– Все, хватит об этом! – решительно отрезал Шон. – Ей-богу, все это не нашего ума дело. Давай поговорим о главном.

– И что же главное?

– Странный вопрос. Главное – как выбраться отсюда. Хочешь еще колы?

Ник молча кивнул. Открыл банку и стал смаковать знакомый с детства вкус. Разум подсказывал: все это – жуткая химия, но центры удовольствия жадно твердили – «вкуснятина!».

– Вы и впрямь решили выбираться через клоаку? – поинтересовался Ник.

– Другого варианта просто нет, – отозвался Шон. – Знаю: и неприятно, и крайне рискованно, но это – наш единственный шанс.

– Откуда у вас эта уверенность, – Ник невольно поежился, – что там вообще можно выжить? Никто ведь в это не верит.

– Я же уборщик, – усмехнулся Шон. – Кому, как не мне, знать устройство канализации. Однако я не простой уборщик, сам понимаешь. И поверь, мне приходилось выбираться из задниц похуже этой. Честно говоря, не объявись ты, я бы вскоре попытался выбраться отсюда в одиночку. Хоть это было бы и не так весело.

8

Первым делом решено было избавиться от чипа. Ник всерьез обеспокоился по поводу отношения к нему собственных работодателей: настолько все было странно, противоречиво и непонятно. А потому с тяжелым сердцем, но лег «под нож» физиолога.

– Я, конечно, не нейрохирург, – оглядывая на большом экране томографию мозга, заметил Берни, на лице которого небрежно болталась дезинфекционная маска, а на руках были тонкие латексные перчатки. – Но не вижу тут особых проблем. В крайнем случае, просто станешь веселее смотреть на этот мир.

– Мне не нравятся такие шутки! – проворчал Ник. – А почему этот операционный стол такой короткий?

– Это не операционный, это лабораторный стол, – пояснил физиолог, гремя инструментами в сверкающем металлическом ящике. – Раньше мы здесь собак резали. Опыты, понимаешь ли…

– Приятно слышать, – вяло отозвался Ник. Наркотик уже начал действовать. – А где теперь эти собаки?

– Собаки, свиньи, кролики, крысы… Там, где и полагается быть отходам экспериментов. В клоаке.

Ника передернуло. Ему все меньше хотелось следовать безумному плану фальшивого уборщика.

Над ухом явственно звякнуло что-то металлическое. Ник насторожился:

– А что, общий наркоз мне не положен?

– Ты же биохимик, мон шер, должен понимать – примериваясь миниатюрной медицинской дрелью, отозвался Берни. Снова взглянул на экран. – Я тебе вколол такую штуку, что твоим нервным окончаниям не до боли: у них вечеринка, они кайфуют и занимаются беспорядочным сексом.

– Очень смешно…

– Если интересно: я только что просверлил тебе теменную кость.

– Только без подробностей, умоляю!

– Да собственно… Погоди-ка… Да, вот и все.

В стеклянную посудину перед носом Ника, звякнув, упала окровавленная железка.

– Видишь – я даже не спрашиваю, что это такое, – хмыкнул Берни. – Упаковка великолепного консервированного пудинга навсегда подавила мой интерес в этом направлении… Погоди, не дергайся! Сейчас я заткну тебе дырку в черепе активной плексомассой – к утру она примет форму, срастется, затвердеет и будет как родная. Скажи спасибо Корпорации и ее нанотехнологиям!

– Аминь, – буркнул Ник.

– Теперь зашить… Эх, сестрички у нас нет – некому нитку откусить. Ну, да ладно… Все, свободен.

– Что, уже можно вставать?

– Вполне. Только не стоит сегодня биться головой о стены, подымать штангу и вообще напрягаться. Лучше расслабься и прочувствуй до конца всю прелесть анестезии…

* * *

Расслабиться в этот день все-таки не удалось.

Ник стоял посреди кладовой. Его все еще пошатывало, он осторожно трогал повязку на затылке и пытался понять: такой ли он, как прежде, или же стал чуток идиотом.

– Значит, так, напарник, – говорил тем временем Шон, тщательно собирая компактный рюкзак. – Прежде чем отправляться в наше романтическое путешествие, нужно нанести еще один визит.

– К кому?

– К Томасу.

– Зачем?

– Нам нужен пистолет.

Ник с опаской посмотрел на уборщика. Поинтересовался:

– Но зачем нам оружие? Ведь мы собираемся уходить…

– Все верно, – кивнул Шон. – И лучше, чтобы при этом под рукой была пушка. Арбалет – хорошая штука, только ненадежная и недостаточно скорострельная.

– Но мы же не собираемся воевать с ВБ, – недоуменно нахмурился Ник. – Мы просто лезем в клоаку…

– Вот именно, – веско ответил Шон, приторачивая к рюкзаку плотно скрученный моток крепкой веревки. – А потому пошли к нашему самопровозглашенному боссу. У него давно уже не было гостей, соскучился, небось.

* * *

По пути Шону представилась возможность дважды продемонстрировать умение пользоваться арбалетом. Вначале он лихо сбил тварь, примостившуюся на потолке и явно намеревавшуюся шлепнуться на Ника и пообедать его мозгами.

Во второй раз, сделав предупреждающий знак спутнику, Шон осторожно выглянул за угол – и снова спустил тетиву.

На этот раз добычей стала многоножка размером с анаконду, настолько кошмарного вида, что Ник сразу же отвернулся, отказавшись любоваться трофеем Шона. Сам же уборщик склонился над длинной тушей и, хмуро изучив ее, уперся ногой в скобу в торце пластикового ложа арбалета. Кряхтя от напряжения, он взвел толстую капроновую тетиву, – щелкнул примитивный, но крепкий затвор.

– Таких я еще не видел, – озабоченно произнес Шон, вложив под прицельную планку массивный заостренный болт. – И это мне совершенно не нравится…

Впрочем, больше подобных встреч не было: они добрались до места.

Пожалуй, Шон несколько приуменьшил популярность охранника: дверь его бокса несла следы многочисленных попыток взлома, имелась также пара сквозных пулевых отверстий, заткнутых какими-то тряпками.

– Ее что – тараном били? – поинтересовался Ник.

– Похоже, – согласился Шон. – Давно я здесь не был… Эй, Томас, дружище! Открывай!

Некоторое время ничего не происходило. Затем по ту сторону двери послышалась возня, и Ник невольно отпрянул: тряпичная затычка в одном из пулевых отверстий исчезла, и в нем показался жуткий, бешено вращающийся глаз.

Который, впрочем, быстро исчез.

– Чего надо, уборщик? – гнусавым басом поинтересовались за дверью. – И что за очкарик с тобой?

– Ты не поверишь, этот очкарик – из реального мира, брат! Он прибыл сверху и принес тебе благую весть!

– Слушай, остряк, если ты думаешь меня разозлить, то ничего не выйдет. Если же вы что задумали, знайте: я пристрелю каждого, кто пересечет порог этого бокса…

– Расслабься, Том! – примирительно отмахнулся Шон. – Насчет благой вести я ничуть не соврал. Ведь ты давно хотел стать повелителем кладовой, верно?

Повисла пауза.

– Эй, я не слышу тебя! Ты хотел закрепиться в кладовой, верно? Вот я и предлагаю тебе это место. В обмен на твою пушку. И ты не думай, что я оставлю тебя безоружным! Я отдам тебе свой арбалет. Тебе же нравится мой арбалет?

– Да, хорошая штука, – признал Томас.

– Не просто хорошая – отличная! – подхватил Шон. – Особенно когда сидишь в кладовой, полной припасов, и есть время, чтобы натянуть тетиву, прицелиться… А главное – неограниченное число выстрелов. Вот сколько у тебя патронов осталось?

– Восемь в пистолете и две запасные обоймы по шестнадцать…

– Вот видишь! А неизвестно, насколько еще все это затянется! Итак, обмен: кладовая со всей жратвой и выпивкой, а значит – полная власть над всем этим быдлом, плюс великолепный арбалет с комплектом болтов многоразового использования. И все это богатство – за одну-единственную пушку, которая, признай, ничего, кроме страха, тебе не приносит. Ведь где-то ведь бродят Найк и Линч со своими ядовитыми стрелами. Они не успокоятся, пока не убьют тебя и не заберут пистолет из твоей холодеющей руки. Так что я, если поразмыслить, оказываю тебе услугу…

За дверью молчали и тяжело, натужно сопели. Снова в пулевой дыре показался этот жуткий вращающийся глаз.

– Так чего ж ты молчишь, дружище? – поинтересовался уборщик.

– Я пытаюсь понять, в чем тут подстава, – пробубнил Томас.

– А подставы никакой нет, – спокойно сказал Шон. – Просто я ухожу.

– Как?! Куда уходишь? – встрепенулся за дверью охранник.

– Вниз, – указал Шон. – Через клоаку. А знаешь что? Пошли с нами! У тебя пушка, у меня арбалет – наши шансы возрастают!

За дверью снова принялись сопеть и пыхтеть. Теперь Ник мог наглядно представить себе, что значит – мучиться выбором.

– Ну, нет, Шон, – проговорил наконец охранник. – В эту клоаку я не полезу, пусть меня лучше ядовитой стрелой подстрелят…

– Так ты согласен на обмен?

– Да… Черт с вами, забирайте эту проклятую пушку!

9

Томаса, здоровенного негра в расползающейся на тучном теле форме ВБ, они оставили в кладовой. Без обмана – все запасы плюс арбалет с набором острых болтов достались ему.

Зато у напарников теперь был пистолет и легкие рюкзаки за плечами. Ничего лишнего: еда и вода на пару дней, веревки, ножи, фонари и упаковки с одноразовыми костюмами биозащиты.

– Без защиты в клоаку лучше не соваться, – пояснил Шон. – Кто его знает, что творится в этом месиве…

Был еще один важный момент, для разрешения которого снова понадобилась помощь Берни. Теперь они стояли перед физиологом, озадаченным поставленным ему вопросом.

– Обмануть «Андромеду»? – он пожал плечами. – Это невозможно. На любой двери он считывает ДНК с ваших пальцев…

– Или браслетов, – прервал его Ник. – Можно ли как-то подменить в них пробы ДНК?

– На чьи, к примеру?

– К примеру, на ДНК руководителя проекта, – криво улыбнувшись, проронил Шон. – Ведь он так и лежит себе в морозильнике. Отчего бы не воспользоваться его генокодом как пропуском там, на нижних уровнях?

– Если они существуют, – вставил физиолог. Потом задумался и пожал плечами: – Браслет снять нельзя. Там специальная программа, я в этом совершенно не разбираюсь.

– Не надо снимать, – сказал Шон. – Просто отпилите ему руку вместе с браслетом…

– Что?! – Физиолога даже качнуло от неожиданности.

– …и придумайте что-нибудь, чтобы она не протухла у меня в кармане. Пусть кажется, что наш впечатлительный шеф жив-здоров и разгуливает по тем самым несуществующим нижним секторам. Сдается мне, у него был куда более серьезный уровень доступа.

Последние слова Шон адресовал компаньону по предстоящей экспедиции.

– Сделайте нам такой сувенир, Берни! – продолжил уборщик. – Чего вам стоит? Ведь это будет работать – хотя бы в пределах одного из секторов?

– Возможно, работать и будет… но…

– Я знаю, это не этично, – нетерпеливо кивнул Шон. – А разве этично запечатывать нас, как тараканов под плинтусом? Мы уйдем – и вызовем для вас помощь!

Это был слишком явный блеф. Но на физиолога подействовало. В некоторых обстоятельствах хочется верить даже в самые крохотные шансы.

– Ладно… – протянул физиолог. – Надеюсь, я делаю это во имя всех нас…

– О да, не сомневайтесь! – подбодрил его уборщик.

Берни извлек из ящика для медоборудования циркулярную пилу самого зловещего вида и отправился в морозильник. Через некоторое время он вернулся, неся в вытянутой руке черный пакет.

– Сейчас проведу консервацию, – поведал физиолог.

– Это в формалине, что ли? – поинтересовался Шон.

– Я вас умоляю, какой еще формалин? – скривился Берни, с отвращением разглядывая пакет. – Современный полимер – никаких следов, никакого запаха.

– А ДНК на дверях?

– Не волнуйтесь, все будет предусмотрено, – отмахнулся физиолог и удалился вглубь лаборатории.

– Почему-то я уверен в этом парне, – заметил Шон, повернувшись к Нику. – А вот твой браслет придется убить.

– Почему? – не понял Ник.

– Отныне ты перестанешь быть мальчишкой на побегушках со смехотворным уровнем доступа. Ты станешь всеми уважаемым доктором Палмером.

– А почему не ты?

– Потому что я – оперативник, а не ученый. Вдруг придется вести умные научные разговоры? Нет, мы не должны засыпаться на такой ерунде.

– Но ведь здесь многие, наверное, знают этого Палмера…

– Во-первых, не факт. А во-вторых, я не предлагаю тебе представляться первому встречному. Кстати, халат и его личный бедж для тебя я уже подготовил.

– А фото?

– Фото исправил. Уж в этом я толк знаю, поверь. У вас, кстати, есть определенное сходство во внешности, ну и очки эти… «Андромеда» все равно расколет нас – рано или поздно. Главное, чтобы это не произошло сразу и у нас было время сориентироваться… Как бы там ни было – наша затея будет иметь смысл только в том случае, если мы прорвемся через клоаку.

– А есть сомнения?

– Лучше не думай об этом. Расслабься. Тебя же учили на курсах подготовки?

Ник кивнул. Закрыл глаза и обмяк на своем стуле, повторяя заученные мантры. В такой обстановке нервы лучше беречь.

* * *

– Что это? – изумленно спросил Ник.

То, что лежало сейчас на лабораторном столе, больше всего походило на кусок смятого латекса, продетый в пластиковый браслет.

– Рука, – спокойно обронил физиолог. – Так сказать, рука для карманного ношения. Я подумал, что кости, мясо – все это ни к чему, ведь браслет берет пункции ДНК из кожного покрова. А вообще я бы порекомендовал это в качестве перчатки. Удобно, неброско, не вызывает подозрений.

– Надень! – потребовал Шон.

Ник с отвращением взял «это» и принялся натягивать. Видимо, запястье у Палмера было достаточно крупное, так что в браслет втиснуться удалось без проблем (от старого уже удалось избавиться – его легко взломал Шон).

Ощущение от чужой кожи было, на удивление, не хуже, чем от обычной перчатки. Минута – и кожа давно умершего человека сама собой сжалась, обтянув кисть Ника.

– Как видите, я не просто провел консервацию, но также армировал естественный кожный покров фибронитями с самоорганизующейся наноструктурой, – гордо прокомментировал Берни. – Технология та же, что и пробка в вашем черепе, Ник. Кстати, повязку уже можно снять. Если я сделал все правильно – скоро вы будете ощущать эту кожу как свою, не понадобится даже снимать, чтобы, скажем, помыть руки: фибронити отлично отводят влагу, ладони не будут потеть. Ну и не бойтесь, что все это развалится. Рука покойного доктора Палмера теперь крепче рыцарской перчатки. Вот идите сюда!

Ник подчинился. Странное ощущение чужеродного не проходило. Но он пересилил себя, сжал и разжал кисть.

– Бейте! – предложил Берни, указывая на белую стену лаборатории. – Не бойтесь, это гипсокартон.

Ник снова сжал кулак – и двинул. Пожалуй, даже слишком сильно. Взвилась пыль, и он с изумлением увидел, что его «новая» рука пробила плиту толщиной сантиметра три-четыре. При этом в руке не возникло ни малейшей боли.

– Обалдеть… – пробормотал Ник, разглядывая свою кисть.

Чужая кожа еще плотнее прилегла к собственной. Он сдвинул обе ладони, чтобы сравнить. Разница, конечно, была: кожа на руке покойного шефа была более темная, более морщинистая, с более крупными порами. Но по форме руки теперь идеально совпадали, и, чтобы распознать разницу, надо было знать, что именно искать.

– Вы молодец, Берни! – одобрительно кивнул Шон. – Я сказал Томасу, чтобы он выдавал вам дополнительный паек. Плюс весь запас пудингов – в вашем распоряжении.

– Это широкий жест! – улыбнулся физиолог.

– Но вы не слишком шикуйте, – посоветовал Шон. – Неизвестно, удастся ли нам добраться до верху, и вообще – выжить…

Лицо физиолога приобрело унылое выражение.

– Зря вы все-таки решили лезть в эту дыру, – посетовал он. – Пропадете. Вы же знаете, Шон, что говорят про это место…

– А что говорят? – насторожился Ник.

– Да слухи разные… – туманно отозвался Шон. – Потому-то и берем с собой пушку.

– Не такие уж это и слухи, – возразил физиолог. – Ты же видел, что стало с Найком и Линчем!

– Они побывали внизу? – нахмурился Ник.

– Нет, – покачал головой Шон. – Просто однажды повадились охотиться за Эдгаром, хотели отобрать у него паек. Плюнули в него ядовитой стрелой – мы его еле откачали…

– Все трое – лаборанты, – вставил Берни. – Что-то они там не поделили между собой…

– Ну, вот, – продолжил Шон, – тогда мы заблокировали их в служебном туннеле – там, куда мы и собираемся теперь идти. Думали, ребята остынут, поразмыслят и сдадутся на милость победителю. Голод он ведь не тетка. Однако мы держали их в осаде три дня, неделю – а им хоть бы хны!

– Потом оказалось, что они охотились на крыс, вылезающих из клоаки, – пояснил Берни. – Хотя с самого начала Гилберт, наш генетик, предупреждал: здешнюю живность жрать нельзя!

– А мы рассматривали такой вариант, – заметил Шон. – Если запасы вдруг закончатся…

– Вот именно, – кивнул физиолог. – Гилберт говорил что-то про «активный мутаген» из сектора «цэ тридцать семь». Мол, там идут сомнительные генетические эксперименты, и, разумеется, все их отхожее дерьмо сливается в такую же клоаку. А все эти резервуары соединяются – понимаешь, к чему я?

– Крысы могут переносить заразу?

– Разумеется! Лично я не верю в этот самый «активный мутаген», но мало ли…

– Что это такое – «активный мутаген»?

– На самом деле, в теории – это система генной информации, способная передаваться через кровь, пищу, воздушно-капельным путем – и внедряться в организмы высших животных.

– В том числе и человека?

– Да. В качестве носителя генной информации используется искусственно сконструированный вирус. Зараженный организм, опять же в теории, станет меняться в соответствии с заложенной в «активный мутаген» программой.

– Похоже на биологическое оружие, – задумался Ник.

– А оно запрещено конвенциями ООН, – подхватил физиолог. – Потому я и не верю, что в «Андромеде» решились на такие эксперименты. Да и зачем это нужно?

– Так что стало с вашими лаборантами? – спросил Ник.

– Трудно сказать, – пожал плечами Берни. – Гилберт утверждает, что это – неудачная, нежизнеспособная версия мутагена, оттого ее и слили в клоаку. Ребят здорово изуродовало, но далеко изменения не зашли… Лично я склонен предполагать, что мутаген здесь ни при чем – обычное токсическое отравление. Можно представить, чем там, внизу, питаются крысы… Так что будьте предельно осторожны. Может, там не только крысы, мокрицы и многоножки.

– Ничего, – бодро фыркнул Шон. – Мы, уборщики, такие ребята, что в дерьме не тонем. Вы тут сами, смотрите, друг другу глотки не перегрызите!

– За нас не беспокойтесь, – заверил физиолог. – Я все-таки отлажу замкнутый цикл. Так что, если что – милости просим!

Кто знал тогда, что это шутливое «если что» действительно наступит.

И наступит очень скоро.

10

Малоприметный технический туннель шел между внутренними стенами лабораторий и упирался в широкую наклонную площадку, в центре которой имелся выступ большого люка, прикрытого тяжелым металлическим щитом со зловещим символом биологической опасности на ярко-желтой поверхности.

В площадку упиралась широкая и низкая платформа на колесах, управлять которой, судя по всему, нужно было стоя.

– Моя лошадка, – похлопав по облезлым перилам в торце платформы, сказал Шон. – Сколько дерьма мне пришлось перевезти и отправить в этот зловонный ад… Никогда не думал, что однажды мне придется слить себя самого!

Шон рассмеялся, довольный собственной шуткой, подошел к краю площадки и потянул большой красный рычаг.

Над головой замигала оранжевая лампа, раздался отвратительный звук предупредительного сигнала. Пол под ногами завибрировал – и желтая крышка диафрагмой раздалась в стороны, обнажив неприятный, как гнилозубый рот, зев. В скудной подсветке проявился двухметровый полый металлический цилиндр с ободранными, но довольно чистыми стенками, дно которого являло собой такую же металлическую диафрагму. Ощутимо тянуло хлором и еще какой-то химией.

– Здесь односторонний мусорный шлюз, – пояснил Шон. – Чтобы зараза снизу не могла проникнуть в лаборатории. Мусор вываливается сюда, верхняя крышка закрывается, открывается нижняя, сбоку вылезает поршень – и бабах! Выдавливает всю эту дрянь наружу. Как в торпедном аппарате.

Он снова рассмеялся, с удовольствием склонился над железной ямой:

– Ну а потом крышка закрывается, шлюз обрабатывается – сначала моется, затем подвергается облучению ультрафиолетом и еще чем-то там. Ума не приложу, как крысам удалось через него просочиться… – Уборщик помолчал и добавил: – Между прочим, это означает одну важную вещь: перед нами дорога в один конец. Вернуться сюда мы не сможем.

Наступила тягостная пауза. Ник подошел ближе и заглянул в железный футляр, за которым начиналась ядовитая бездна. Стало не по себе.

– У тебя еще есть время подумать, – серьезно сказал Шон. – Все-таки мы не камикадзе – умирать за идею. Я просто уверен, что там можно прорваться. Но хотел бы, чтобы и у напарника не было никаких сомнений. Мы действительно идем в неизвестность….

– А где гарантии, что мы не утонем в какой-нибудь химической трясине? – неуверенно спросил Ник.

– Никаких гарантий, – твердо заявил Шон. – Единственное, что я могу сказать, чтобы немного подбодрить и тебя, и себя самого: я долго изучал звук падающего мусора, прослушивал шлюз, даже стянул для этого стетоскоп у Берни. И судя по звуку, хлам падает со сравнительно небольшой высоты на что-то твердое.

– Что-то твердое? – с сомнением повторил Ник.

Шон хитро прищурился:

– Этот побег я готовил загодя, не дожидаясь твоего визита. И знаешь, что я сбрасываю туда в течение всего последнего месяца?

– Что?

– Пустые коробки из-под жратвы. Лучший амортизатор, даже каскадеры им пользуются.

– Так вот зачем вы захватили кладовую! – озарило Ника. – Коробки!

– Вот именно, – усмехнулся Шон. – Как видишь, я позаботился о мягкой посадке. Ну а дальше… Дальше будет видно.

Ник сжал зубы: о том, что будет дальше, он старался не думать. Главное сейчас – напрочь отключить мысли и действовать, повинуясь одним лишь рефлексам. Как животное. Хитрое, ловкое и опасное животное.

На шершавый бетонный пол упали два свертка – костюмы биологической защиты. К сожалению, они не были рассчитаны на преодоление мусорных стоков и лазание в глубинах канализации: натянув тонкий, прозрачный, скользкий на ощупь комбинезон, Ник почувствовал себя еще более беззащитным.

– Маску не забудь! – потребовал Шон, придирчиво оглядывая напарника. – Затяни потуже вот здесь и здесь – чтобы ничего не болталось и не цеплялось… Вот так!

Ник принялся подгонять под себя маску – уродливую морду с огромными стрекозиными глазами, с консервными банками фильтров по бокам. Только надев эту штуковину, он наконец ощутил, что шутки кончились и впереди ждет что-то неведомое, страшное.

– Ну, готов? – сквозь мембрану респиратора прогундосил Шон. – Не волнуйся: сейчас я поставлю таймер на гермостворки, мы спокойно спустимся в шлюз – и ух! Потом будешь вспоминать все это, как аттракцион в Диснейленде!

Но спокойно уйти им не дали.

В дальнем конце коридора мелькнули какие-то тени, а в следующий миг Ник оказался на полу, сбитый с ног напарником. В руке последнего уже был пистолет – «беретта», состоящая на вооружении ВБ.

Что-то свистнуло – и хлестко ударило рядом с ухом. Ник скосил взгляд: из рюкзака торчала короткая, плотно обмотанная проволокой стрелка с оперением из тонкого пластика. Подняв глаза, Ник увидел: из-за угла показалась и тут же исчезла блестящая металлическая трубка, похожая на деталь перегонной установки.

– Эй, вы, сладкая парочка! – раздался незнакомый насмешливый голос. – Чего так вырядились? У вас что, Хеллоуин наступил, что ли?

– Судя по твоей физиономии, Линч, Хеллоуин наступил уже давно! – отозвался Шон, передергивая затвор.

– А вот лицо мое ты не трожь! – с неожиданной злобой крикнул невидимый за углом Линч. – Откуда нам было знать, что так будет?!

– Книжки надо умные читать, а не «травку» курить, – лениво бросил Шон.

– Кто бы говорил – мусорщик из себя умника строит! – донесся другой голос.

– А вот и Найк! – удовлетворенно отметил Шон. – Ну, как, приятель, научился наконец крыс правильно готовить? А то смотри, будешь продолжать в том же духе – весь через прыщи и вытечешь!

В ответ на это ядовитое замечание из-за угла вылетели разом две стрелы, прошедшие в опасной близости от залегших за платформой приятелей. Что бы там ни говорили – а эти двое здорово приспособились к «войне» в таких условиях: плевать ядовитыми стрелами из-за угла при помощи изогнутых трубок – на это требуется особая сноровка и сообразительность.

– Ну что вы там беситесь? – крикнул Шон, осторожно выглядывая из-за платформы. – Чего вам вообще от нас надо?

– А то ты не знаешь? Отдай нам пушку! Мы знаем, что теперь она у тебя!

– Зачем вам она? У вас отличные «плевалки» – просто мечта аборигена и отстающего школьника!

– Ты все такой же остряк, уборщик! – донеслось из-за угла. – Смотри, скоро шутки кончатся! Отдай пистолет! По-хорошему прошу – отдай!

– И не подумаю, вонючие вы крысоеды, – беззлобно сказал Шон. – Ради вашей же собственной безопасности не отдам.

– Чего?

– Того! Потому что один из вас вначале пристрелит другого! Ну, чего притихли? Я раскрыл великую тайну? Так и вижу, как вы там друг перед другом краснеете, пальцами в кедах шевелите, верно?

– Заткнись!

– Вот-вот… А потом тот из вас, кто останется с пушкой, отправится убивать товарищей по несчастью…

– Они нам не товарищи! Из-за них, умников, нас здесь и закрыли, чтоб они все сдохли!

– Вот и я о том же. Так и будет. Потому что вы – злобные животные. Вы и раньше были идиотами, а после этой истории с крысами к вам вообще доверия нету. Боюсь, этим самым мутагеном вам мозги разъело окончательно. Как я таким пистолет отдам? И вообще, пушка нужна мне самому. А потому убирайтесь-ка по-хорошему, пока я сам вас не прикончил!

Ему не ответили. И эта тишина была особенно неприятной.

Шон, не глядя на Ника, прошептал:

– Хватай рюкзаки, прыгай в шлюз. Я прикрою – и прыгну следом!

Уговаривать Ника не пришлось. Он подхватил рюкзаки и, совершив короткую пробежку, «рыбкой» юркнул в отверстие шлюза, скользнув по отполированной поверхности гигантского цилиндра. Про поршень, очищающий эту поверхность от мусора, думать не хотелось.

Тело ощутило вибрацию: над головой начала смыкаться диафрагма. Ник не успел испугаться, как в уменьшающееся отверстие ловко проскользнул Шон. Оказавшись рядом, он весело произнес:

– Вот видишь…

И вскрикнул, не успев закончить фразы. Над головами мелькнула чья-то тень – и стало темно. В тот же миг в перчатке Шона вспыхнул фонарик. И Ник увидел торчащую из плеча напарника короткую маленькую стрелку.

– Вот черт! – досадливо поморщился Шон, выдергивая ее. С острого хищного кончика упала жирная капля. – Все-таки зацепили…

В следующий миг твердь под ними разверзлась, и они полетели во мрак.

11

Это падение казалось вечным.

Ник успел поразмыслить о многом, в том числе и о том, что уборщик, пожалуй, ошибся в расчетах. Высота была вовсе не такая уж незначительная, а картонные коробки вполне могли размокнуть во влажной атмосфере клоаки или разлететься в разные стороны…

Удар прекратил все эти рассуждения. Ник ощутил, как тело, замедляя стремительное падение, прошло сквозь что-то упругое, ломающееся под его весом, – наверное, это были те самые коробки… Но удар все равно оказался слишком сильным.

Лежа на спине, Ник пытался понять, чувствует ли он руки и ноги, не сломан ли позвоночник. В чувство его привел резкий свет, ударивший по глазам. Видимость, правда, была неважная: по стеклам маски стекала какая-то бурая жижа.

– Жив? – поинтересовался знакомый голос. Свет фонаря приблизился. – Жив! А ну, пошевели руками! Ногами! Головой! Так… Встать можешь?

– Попробую… – пробормотал Ник.

Уцепившись за руку напарника, он встал, покрутил головой, прислушиваясь к ощущениям. Все вроде было цело. И тут он вспомнил о стрелке.

– Шон! – произнес он. – Как ваше плечо?

– Плечо-то в порядке, – быстро раскрывая рюкзак, вздохнул напарник. – Проблема в той дряни, которой смазали эту стрелку чертовы индейцы и которая наверняка попала в кровь. Кажется, я уже чувствую…

– И что делать? – беспомощно спросил Ник.

– Сейчас я вколю себе универсальный антидот и дозу адреналина, – вскрывая маленькую аптечку, сказал Шон. Даже сквозь стекло маски было видно, как пот заливает его напряженное лицо. – Должно помочь… А ты пока осмотрись. Только не уходи никуда! И слушай… Возьми пистолет – на всякий случай.

Ник выдернул ствол из набедренной кобуры напарника. Тот уже примеривался – как вколоть содержимое ампулы себе в бедро – сквозь одежду и мембрану костюма биозащиты.

Ник настроил фонарь на широкий луч и обвел им пространство.

Невольно усмехнулся: не так уж высоко он летел! Метров пять до закрытой диафрагмой дыры в бетонном куполе. Да, это был именно купол – изогнутая поверхность, армированная толстыми, похожими на ребра выступами.

Границы резервуара терялись в темноте, вокруг валялись груды разбитых картонных коробок, под ногами хлюпала вязкая жижа. И все же было сравнительно сухо, – этого никак не ожидалось от места с названием «клоака».

И вдруг Ник с ощущением нарастающего ужаса осознал, что потолок и стены просто усеяны кошмарными членистоногими тварями, всего лишь несколько из которых довели до сумасшествия сектор С-35.

Только здесь они не проявляли агрессивности – сидели себе спокойно и то ли спали, то ли неспешно поедали какой-то налет…

– Ну, как вы? – спросил Ник у напарника, с трудом отводя взгляд от шевелящихся стен и потолка.

– Да вроде полегче, – отозвался тот, с усилием подымаясь на ноги. – Давай сюда пистолет. Надевай рюкзак – руки должны быть свободными. Готов? Ну, пошли!

– Вы видели? – Ник кивнул в сторону ближайшей стены. Твари вяло двигали конечностями, терлись друг о друга панцирями, издавая тихий, но оттого не менее отвратительный скрежет.

– Видел, – хмуро сказал Шон. – Лучше туда не смотри. Будем считать, что они сыты.

– Хотелось бы все же знать, куда мы идем, – бросил Ник, послушно следуя за напарником.

– Вниз, по линии стока, – отозвался тот. – Если эта жижа находит себе выход – возможно, просочимся и мы.

Некоторое время шли молча, слушая, как капает с сырых стен вода и хлюпает под ногами. Хорошо, что ноги оберегает герметичная пленка комбинезона, а обоняние – фильтры респиратора. Страшно представить, как здесь должно пахнуть.

– Интересно, – разглядывая непонятные выступы в пузырящейся бурой массе, проговорил Ник. – Я был уверен, что отходов здесь будет больше.

– Вижу, ты недоволен? – через силу усмехнулся Шон. Он явно бодрился, и препараты, похоже, не сильно помогали.

– Нет, почему же, – пожал плечами Ник. – Просто странно как-то. Все утверждали, что здесь должно быть полно биологических и химических отходов. Где все это?

– Тут всего два варианта, – отозвался Шон. – Или все это вычистили…

– Что вряд ли, – заметил Ник.

– …или сожрали, – закончил Шон.

– Что?! Кто сожрал?!

– Те, кто жрет биологические и химические отходы, – невозмутимо ответил Шон. – Я не знаю, на какую тему тебя готовили, но один из секторов «Андромеды» был ориентирован на биологическую переработку отходов. Чистый воздух, прозрачная вода – и все такое. Ахиллесова пята химического и биохимического производства. Конечно, это был чистой воды пиар, чтобы оправдать в глазах общественности все остальные мерзости, творящиеся здесь. Но ведь работы действительно велись.

– Ну да, велись… – неохотно признал Ник. Конечно, ему было известно о подобных разработках. Но серьезным ученым (а он причислял себя именно к таким) не пристало интересоваться научной клоунадой. Однако глаза видели то, что видели: жуткая клоака была здорово подчищена.

– То есть вы хотите сказать… – вновь начал он, – что вокруг нас бродят существа, жрущие отходы химических и биологических экспериментов?

– А также экспериментов генетических, – добавил Шон. – И, боюсь, они не будут разбирать – удачный ли ты продукт Корпорации или же плод больного воображения пьяного аспиранта. Оно просто придет – и зачистит вверенную ему территорию.

Ника передернуло. И без того ему всюду мерещились зловещие тени. Может, на напарника просто действует яд одичавших лаборантов?

– Послушайте, Шон, – проговорил Ник. – Вы это всерьез или просто хотите меня напугать? Откуда у вас эта информация?

Шон замедлил шаг, тяжело опустился на корточки, склонил голову и провел по лбу перчаткой, словно забыл, что голову обтягивает прозрачный капюшон с уродливой маской.

– Информация… – выдохнул он. – Здесь всюду информация. Поживи с мое в этом подземелье – такого наслушаешься… Я давно уже подозревал: то, что находится наверху комплекса, – это декорация, ширма для отвода глаз. Знаешь, как в цирке: ты, как полный кретин, смотришь на одну руку фокусника – а другой тот вытаскивает бумажник у тебя из кармана.

– Об этом же говорят и Берни, и Вилмар, – задумчиво сказал Ник.

– Они говорят только то, на что им хватает духу. Они же ученые – самые трусливые люди на свете! Прежде чем сказать то, что думаешь, им надо все взвесить, измерить, перегнать через трубки, посчитать на компьютере, записать и запротоколировать. А мне все это не нужно. У меня работа такая – слушать все: от выводов академиков до бреда сумасшедшего, и уж на основании всего услышанного делать выводы… Да что там – достаточно на тех крыс посмотреть, что отсюда лезут, или хотя бы на морду Линча… Ты же видел Линча?

– Он был далеко, и к тому же пытался нас убить.

– Вот-вот! Теперь все порождения «Андромеды» будут пытаться нас убить. Думаешь, я зря взял с собой…

Шон не успел договорить, как откуда-то сбоку с утробным рычанием вынырнула гигантская тень. Ник не успел заметить, когда его напарник из усталого, согбенного человека превратился в стальную пружину.

Выстрел! Еще один!

Рычание перешло в жалобный визг.

А следом началось что-то невообразимое. Топот, скрежет когтей, рычание, визг, шипение – и выстрелы.

– Шон, слева!

– Вижу! Смотри, чтобы со спины не зашли!

– Еще две! Мать его… Стреляй, да стреляй же!

Короткий щелчок – сменилась обойма. Следом, быстрые, словно очередь, пять выстрелов – прямо в морду вынырнувшего из темноты чудовища….

…Они сидели, спина к спине, прямо в густой пенной жиже, продолжая вглядываться в коварную темноту, словно тела сковал какой-то омерзительный паралич.

– Легки на помине, чтоб их… – выдохнул наконец Шон, вставая и делая шаг в темноту. – А ну, напарник, посвети!

Луч фонаря нервно пошарил и уткнулся во что-то лежащее в булькающей, исходящей испарениями массе.

Это была крыса. Хотя, чтобы поверить в это, нужно было подойти в упор и тщательно осмотреть трофей. Но подходить ближе не хотелось.

Крыса была размером с сенбернара, и зубы она имела длиной побольше ладони. Рядом валялись еще туши – чуть поменьше, однако не менее жуткие на вид: полутораметровые лысые хвосты, огромные острые когти и отвратительные желтые зубы, способные, наверное, разом отхватить голову.

– Ну, вот, пожалуйста – стая, – настороженно озираясь, сказал Шон. Теперь он держал пистолет на уровне глаз, накрест перекинув руку с фонариком, как это принято у полицейских. – А сунься мы сюда с одним арбалетом?..

Он пнул ногой тушу. Ник содрогнулся.

– Хорошо, что мы их встретили, – усмехнулся Шон.

– Я не разделяю ваших восторгов… что это значит?

– Это значит, где-то рядом может быть здоровенный крысиный лаз. А это нам на руку.

– Главное, чтобы не набежали их родственники!

– Тоже верно. Тем более что патронов осталось немного. Стоит поторопиться! Мне показалось, она бросилась вон от той стены. Пойдем, посмотрим!

За спиной раздалось отчетливое движение жидкости и мерзкое бульканье. Не удержавшись, Ник оглянулся.

Из жижи вынырнула огромная, похожая на змеиную, голова, вцепилась в самый крупный крысиный труп и медленно, растягивая челюсти, принялась заглатывать добычу. Не успел Ник оправиться от изумления, как появилась еще одна жуткая башка. И еще одна. Все они с аппетитом заглатывали трупы. Гигантские хвосты, извиваясь, терялись в темноте.

И тут же, словно по команде, со стен ринулись членистоногие твари и набросились на оставшиеся трупы.

Видимо, это было невероятное везение – что первыми им повстречались крысы. Ник отвел глаза и наткнулся на взгляд Шона. Тот явно думал о том же. Ничего не сказав друг другу, они отправились дальше.

Чутье оперативника не подвело: у основания стены имелась изрядная дыра, в такую могло протиснуться что-то и покрупнее убитой твари. Шон встал на четвереньки, сунув в дыру фонарик вместе с пистолетом. Внезапно, затылком, Ник почувствовал взгляд. Он обернулся – и чуть не заорал: в тусклом отблеске фонарного света замерла человеческая фигура.

– Он стоит! Там! – выдохнул Ник, изо всех сил дернув напарника.

Конец ознакомительного фрагмента.