Зерна отольются в пули. Пролог. Третий локомотив прогресса (П. В. Дмитриев, 2013)

Можно смеяться сколько угодно, но Старос оказался коммерсантом куда лучшим, чем я. Чем их только в Штатах кормят? Посмотрев «Тетрис» менее пяти минут, Филипп Георгиевич не смог сдержать эмоций, позабыл даже русский язык. Не иначе, представил, сколько зеленых бумажек на компьютерной игре можно заработать в мире свободного капитала.

– Sweet Mother of God! – Его руки, положенные на спинку стула, ощутимо затряслись. – Do you have any idea what is this[1]?

– Want to help? – не удержался я от шутки. – Сontrolling interest worth billion bucks[2]!

За спиной послышалось тихое «ой!», и почти до наших ног дошелестел поток перфокарт, разлетевшихся от упавшей на пол толстой пачки. Испугавшаяся иностранных слов девушка-оператор густо покраснела и бросилась собирать рассыпанные кусочки картона. Ей на помощь тут же устремились два программиста, уж не знаю, спасать от нас секретные данные или саму девушку, кстати, вполне симпатичную. Даже мой давний приятель, начальник вычислительного центра, демонстрирующий возможности превращенной в игровую приставку БЭСМ-4, резко развернулся на стуле и с откровенным удивлением молодости уставился на нас, как будто увидел, по меньшей мере, парочку инопланетян.

Не принято в СССР 1967 года таскать «вероятного противника» по провинциальным городкам, тем более показывать последние достижения социалистической науки и техники. И ведь попробуй объясни коллективу, что перед ними не американский шпион, а совсем наоборот – бывший советский, в настоящее время – главный конструктор СКБ-2, фактический царь и бог целого сектора компьютерной индустрии Советского Союза. Вытесненный министерскими интригами из Зеленограда, он моими стараниями и при поддержке Председателя Президиума Верховного Совета СССР товарища Шелепина обрел новый вектор для приложения сил, а именно – задачу по разработке и запуску в серию промышленной управляющей «супермикро» ЭВМ.

– Товарищ Старос! – Я специально сделал упор на жесткий официоз, пусть тут хоть запомнят, что происходящее дело не их уровня компетенции. – Предлагаю сейчас поехать в главк и там обсудить все варианты сотрудничества.

– Да-да, разумеется. – Филипп Георгиевич был переполнен вопросами так, что не особо задумывался о смысле моих слов. – Пойдем скорее. – Он резко обернулся и широкими шагами понесся к выходу.

Хорошо хоть он понял, что «почти» обычный ВЦ, помещенный на промышленной площадке М-градской ТЭЦ, по сути, для прикрытия деятельности моего НИИ «Интел», не лучшее место для разговора. Пусть и попривыкли тут к высокопоставленным гостям за последнее время, после приема третьего дня товарища Шокина, министра электронной промышленности СССР, даже шутили про заказ специальной ковровой дорожки. Но все равно сплетни в маленьком подмосковном городке разносятся быстрее гриппа, и обильно наводнившие местность кагэбэшники не будут рады, если лишняя пара слов попадет в чужие уши.

Естественно, ни в какой главк мы не поехали.

– Петр, как насчет погулять в парке? – неожиданно спросил Филипп Георгиевич натягивая пальто с щегольским норковым воротником. – Погода чудесная, деревья все в снегу, очень красиво!

– После вчерашнего снегопада там реально волшебно! – Хоть и неожиданно, но идея мне понравилась. – Однако нам лучше будет в компании Анатолия, можно еще мою жену пригласить.

Старос вскинул на меня вопросительный взгляд. Не иначе, надеялся вызвать на откровенность и не хотел этого делать под вероятными, по его мнению, микрофонами прослушки в «Интеле». Теперь не понимал, зачем я так настойчиво тащу с собой целого капитана КГБ.

– Анатолий и Катя брат и сестра. – Я решил не придумывать лишние сущности и рубанул прямо: – Мешать нам они не станут, а вопросов будет намного меньше.

– Что ж, тебе видней, – с сожалением согласился Филипп Георгиевич. – Но я понимаю твои проблемы.

«Да неужели?» – ехидно возразил мой внутренний голос. Кто в здравом уме догадается, что я полтора года назад провалился из 3010 года в прошлое, весну 1965-го. Хорошо хоть в комплекте со мной путешествие во времени проделали автомобиль Toyota RAV-4, ноутбук Dell, смартфон и куча прочих мелочей, необходимых 28-летнему владельцу небольшой фирмы по проектированию и строительству компьютерных сетей во время выезда на объект к заказчику. Наличие таких основательных доказательств позволило мне объяснить свое иновременное происхождение руководителю КГБ СССР Владимиру Ефимовичу Семичастному и его другу, члену Президиума ЦК КПСС Александру Николаевичу Шелепину, а заодно и их супругам.

Вот только вся информация о будущем была, по сути, «заморожена» в настоящей ОПГ, в которую кроме уже упомянутых вождей вошла встреченная на месте разрыва пространственно-временного континуума девушка Екатерина Васильевна, красавица, комсомолка, учительница математики из Н-Петровска, а теперь еще моя жена и мать нашей шестимесячной дочери Надежды, ее брат Анатолий, старший лейтенант КГБ, и его начальник, руководитель УКГБ Свердловской области, полковник Музыкин. Кроме того, позже в тайну был посвящен Председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, член Президиума ЦК КПСС Геннадий Иванович Воронов и будущий маршал СССР Дмитрий Федорович Устинов.

Что означает разглашение секрета такой эпической величины, нам с Катей никто не объяснял, даже подписку не брали. И так понятно, что после лишней болтовни тихая психбольница строгого режима покажется не самым плохим вариантом. Так что даже жена Анатолия не подозревает о настоящей причине крутых перемен в жизни семьи. Хотя едва ли расстраивается – капитана Толик получил сразу, за сообразительность, а теперь и майорские «большие» звезды рядом, только подождать минимальный «приличный» срок. А уж его реальные возможности, при прямом подчинении Председателю КГБ, будут поболее, чем у иных генералов.

При всей странности, такой вариант очень хорош лично для меня. Только зажатая в минимум сверхсекретность позволяет не сидеть в «хорошо охраняемом месте», а более-менее открыто работать директором НИИ «Интел», официально предназначенного для разработки новых типов ЭВМ. При этом неофициальная и не слишком скрываемая специализация – ширма для «вбрасывания» в промышленность украденных разведкой иностранных технологий, в которую товарищ Шелепин пристроил бастарда своего погибшего в войну старшего брата. Третий слой «легенды» – весь М-град превращен в своеобразную ловушку для шпионов, в котором «Интел» играет роль живца. Может быть, есть и четвертый, но на него моей фантазии уже не хватает.

Все бы хорошо, но даже целая охапка электроники из будущего оказалась бесполезной перед реальностью середины 60-х. Вместо быстрого технического прорыва в куче отраслей, а главное, массового выпуска персоналок и строительства желанного для меня советского Интернета полтора года потрачено на какие-то черепашьи вальсы, самым успешным проявлением которых стал «Тетрис» на БЭСМ-4. Причем самый примитивный, без графики, даже загрузка программы идет с перфокарт. Впрочем, даже в таком виде штука получилась нужная и коммерчески чрезвычайно перспективная, но… Как это мало похоже на наполеоновские планы позапрошлого года, когда я копался в сохранившемся на ноутбуке Linux и радовался каждой новой программе!

Впрочем, главный конструктор СКБ-2, начальник целого комплекса предприятий на несколько тысяч сотрудников, не может похвастаться даже этим. Полгода с момента организации, по сути, полностью убиты в бюрократию и кадры. Прогресс огромный, планов громадье, но работающая ЭВМ все еще не представлена. Для СССР, в котором принято мыслить пятилетками, это вполне нормально и правильно. Однако ставки высоки, поэтому Старос искренне уверен, что проект небольшой, якобы насквозь промышленной ЭВМ висит на волоске, который может оборваться при отсутствии быстрого результата. Тем более враги не дремлют, даже более чем лояльный Шокин, говорят, на одном из совещаний назвал СКБ-2 шайкой авантюристов. Хорошо хоть не прямо с трибуны.

– Ты когда-нибудь играл на автоматах? – вывел меня из размышлений Филипп Георгиевич уже на полпути к проходной «Интела». – Ну тех, что обычно ставят в барах, Pinball, Airport или там Avalon[3]?

– Конечно, – не стал я отпираться. – Не совсем на таких, но прекрасно представляю, что вы имеете в виду.

– И ты понимаешь, почему я так поразился вашей игре?

– Хотите устроить что-то подобное? Сделать красочную стойку, добавить монетоприемник и продавать по тысяче штук в год? Причем зарабатывать на каждой не менее двух килобаксов?

– Откуда ты знаешь?! – Старос резко остановился и, развернувшись ко мне, даже отступил на шаг в глубокий снег на краю тротуара.

– Догадался. Только, думаю, надо делать не менее десятка тысяч аппаратов, а лучше сразу сотню[4]. Не сомневаюсь в бешеной популярности, тем более подобных игр я легко придумаю не один десяток.

– Неужели? – В голосе Филиппа Георгиевича послышался немалый скепсис.

– Не сомневайтесь, несколько геймплеев уже прорисовал. – Я не смог удержать широкой улыбки. – Вот только про миллионные прибыли придется забыть. Вокруг нас Советский Союз! – Я обвел рукой пустую улицу, чуть покосившиеся, темные от времени доски забора НИИ и запорошенные снегом тополя. – И вот это, – я пнул сугроб, снег взлетел пышным облаком, – не белоснежные дюны Дестина. Пальм не видно, все больше елки.

– Ты бывал там? – неожиданно спросил Старос.

– Да, – кивнул я. – И не отказался бы еще раз. Но работа тут все же интереснее, чем вилла на Мирамар Бич[5] и банка подкопченых шримпов[6] с пивом у телевизора.

– Может быть, ты и прав… – пришла очередь задуматься Старосу. – Жаль, не успел я туда съездить, даже и сравнить не с чем.

Он погрузился в себя и молчал до самого парка, в который мы направились, захватив с собой Анатолия и Катю. Окончательно Филипп Георгиевич пришел в себя только после того, как получил в лоб снежком от строящих снежную крепость пацанов. Тут сложно оставаться равнодушной букой, пока с боем отступали – досталось всем.

– Ты на самом деле веришь в такое количество? – чуть отдышавшись, продолжил беседу Старос. – По десять тысяч долларов за штуку, получается миллиард[7]. Конкуренты нас разорвут в клочья!

– Если грамотно запатентовать игры, замучаются нас двигать. Популярных сюжетов не так и много, есть запас по времени в пару лет. Главное, чтобы идеология не помешала баранам из Минторга шевелить булками. – Я не стал обращать внимания на удивленного сленгом Староса и продолжил: – Меня, если честно, беспокоит отход от основной цели управляющего компьютера. Как бы это направление не зарубили на самом верху…

– Ты не представляешь, насколько они нуждаются в валюте! – перебил меня Старос. – Знаешь, даже негры-уборщики в ООН смеются над советскими сотрудниками, которых заставляют сдавать государству девять десятых своего личного жалованья. Коммунисты считают каждый дайм![8] Не сомневайся, если грамотно представить изделие в ЦК, нас поддержат со всем возможным энтузиазмом.

– Здорово! – откровенно обрадовался я.

Что-то совсем я осоветился за последнее время, чуть шаг в сторону от техники – и автоматически подстраиваю свою точку зрения под газетно-телевизионные штампы. В «Правде» и на Гостелерадио бесполезно искать намеки на валютные проблемы, скорее можно подумать, что СССР живет в своей, отдельной галактике. Где никогда не видели долларов, марок, фунтов и франков. Только «Известия» для полной дезинформации населения регулярно публикуют на последней странице маленькую табличку высосанных из пальца валютных курсов[9]. Придется поработать над собой, кривое понимание реальности только что едва не привело меня к ошибочным действиям. Ведь я не собирался поднимать вопрос компьютерных игр до начала серийного выпуска старосовской ЭВМ.

Но нечего лишний раз выставлять себя молодым ортодоксом!

– Сколько времени займет изготовление такого устройства? – Пусть это пойдет как заранее заготовленный вопрос, моя проверка-подначка Филиппа Георгиевича, а не наоборот.

– Ну… – Старос чуть замялся. – Арифметико-логическое устройство для промышленной ЭВМ мы уже вчерне обкатали, полагаю, что его мощности хватит с избытком. В общем, если навалиться, то через месяц макет будет готов.

– Нужно непременно обеспечить замену игр сменой специального картриджа с ПЗУ, – вставил я экспромт как заранее обдуманный ход. – И вообще, если вся программа будет в ПЗУ, оперативная память понадобится только для дисплея.

– Выводить цифры и буквы на экран не надо! – подхватил идею Филипп Георгиевич. – У вас сделано прямоугольниками, но это не оптимально. Соотношение сторон кинескопа четыре к трем…

Он присел и затянутым в черную кожу перчатки пальцем написал цифры: «40х30».

– Этого маловато будет, – прикинул я картинку. – Что-то понятное на экране получится только линий от двухсот по горизонтали.

Старос демонстративно, прямо на снегу перемножил 200 на 266 и с сожалением констатировал:

– Более пятидесяти килобит, это памяти на десятки тысяч долларов. – Он зло затер ногой итоговое число. – Дорого и не факт, что влезет в тумбу корпуса.

– Тогда придется остановиться на «Тетрисе», – с сожалением констатировал я. – У нас там восемьдесят символов в строке и тридцать два в столбце. Тоже неплохо, но революции не получится.

– Не страшно. – Филипп Георгиевич был полон энтузиазма. – Помню, в ближайшем баре пара автоматов стояла лет двадцать, и все равно находились желающие сыграть! Так что сполна хватит того, что вы уже придумали.

– Минуточку! – В моей памяти всплыла картинка из Battle City[10], игры с приставки Dendy[11], в которую было убито много-много часов детства. – Ведь можно использовать разные символы восемь на восемь точек! Если сильно постараться, то с их помощью на экране получится полная иллюзия в триста двадцать на двести сорок точек! Причем знакогенератор можно загружать в ПЗУ вместе с основной программой!

Я бухнулся на колени и начал выписывать на свежем снегу квадратики со звездочками, паучками, квадратиками, стрелочками, кусочками лестницы и кирпичной кладки. Получалось не очень, но идея была понятной. Не прошло и минуты, как Старос присоединился ко мне. Перебегая с места на место, мы изрисовали чуть не всю аллею. Анатолий с Катей только успевали стирать наши художества.

Сперва прикинули разрешение 40х30 символов, которые возможны в тридцати двух вариациях. От изменения яркости решили отказаться: если будет сильно нужно, похожий эффект проще получить, манипулируя отдельными точками. Выбранная комбинация позволяла пусть и примитивно, но воплощать вполне разумные игровые сцены. А главное, укладываться при кодировании в 5 бит, или, в пересчете на весь экран, 6 килобит, иначе говоря – 750 байт. Более чем скромные требования даже для существующей элементной базы. Если не подведут ребята из «Точной механики», которые обещали к весне сделать аж 2 килобита в одном корпусе, а «Пульсар» растолкает наконец свою текучку и займется выпуском «заказного» ПЗУ, проблем не будет вообще. Впору думать о замене здоровенной тумбы на небольшую коробку.

Вот только игровое поле получилось уж больно убогое по возможностям, да и простор для конкурентов немалый. Пришлось продолжить «научное исследование» в варианте 80х60 символов, что позволяло довести разрешение по точкам до 640х480. Конечно, это далеко за пределами обычных телевизионных трубок, да и над электроникой видеотракта придется серьезно поработать. С памятью тоже начинаются сложности, даже если урезать количество вариантов символов с 32 до 16, потребуется целых 19,2 килобита[12]. Впрочем, последнее не проблема.

Для самого простого «Тетриса», так сказать, модели «light», вполне достаточно 4800 бит. С этого легко можно начать, а потом продать «апгрейд», модуль в предусмотренный заранее слот.

Так родился новый стандарт игровой индустрии, на долгие годы определивший то, что будут видеть на своих экранах многие миллионы людей всего мира.

…Запатентовали игры, как и годом ранее кубик Рубика, названный «Русским кубиком», через организованный госпожой Шелепиной Фонд интеллектуальной помощи при ЦК ВЛКСМ. Мне пришлось поднапрячь память и «зарисовать» геймплей Арканоида, Диггера, Гелакси, Сапера, Реверси, Удава, Лайнс, Понга и прочих Пакманов. Всего вышло более полусотни тайм-киллеров, Вера Борисовна устала придумывать «идеологически верные» названия. Надеюсь, конкуренты не смогут вообразить большего за те несколько лет, пока спрос на такие простые игры актуален. А далее для цветных графических мониторов у меня тоже найдется «парочка» идей. И пусть только кто-нибудь заикнется, что Angry birds не творческое переосмысление агрессии США во Вьетнаме.

Филипп Георгиевич справился с задачей за пять недель. Видимо, заставил сотрудников работать круглые сутки, иначе такой темп объяснить невозможно. Впрочем, устранение «мелочей» и доработка деталей растянулась еще на целый месяц. Зато игровой автомат получился вполне на уровне лучших зарубежных аналогов[13]. Особых технических новинок в нем не было, лишь освоенные по моим образцам еще год назад микросхемы логики низкой интеграции да память на ферритовых кольцах. Зато, пользуясь запасом по вычислительной мощности, программисты наконец-то добавили показ очков за убранные строки, увеличение скорости в зависимости от уровня, а также засунули в систему простейший «бипер» на несколько тонов.

Из моих пожеланий не справились только с одним – нормальной таблицей рекордов. Программа ввода букв по сложности и требованиям к ресурсам едва не превосходила сам «Тетрис», и пришлось ограничиться только показом «топ-10» рекордных очков без привязки к персоне, благо память на ферритовых кольцах без проблем сохраняла данные при отключении электропитания.

Плохо одно: на презентацию игрового автомата перед Президиумом ЦК КПСС меня не допустили. Как ни старался, после прямого и недвусмысленного отказа Шелепина пришлось отступить. Поэтому не удалось посмотреть, как Брежнев с Микояном по очереди «режутся» в «Тетрис» в «святая святых» СССР. Но по рассказам Филиппа Георгиевича, автомат руководителям народа и партии чрезвычайно понравился. Играли, обсуждали, выясняли коммерческие перспективы, ни дать ни взять совет директоров корпорации Советский Союз. Полностью убедить руководителей в оглушительном успехе «Тетриса» на зарубежных рынках агитбригада инженеров из СКБ-2 не смогла, однако решение о развертывании массового производства Шелепин все же продавил, не иначе, в расчете на мое послезнание.

Стартовавшая программа по моей просьбе получила название «Денди», я даже не поленился, после десятка мучительных попыток сносно воспроизвел слоненка в кепке, символ некогда знаменитой в России игровой приставки[14]. В этой истории он будет красоваться на тумбе игрового автомата. Надеюсь, в мире скоро узнают, где находится родина слонов.