7
Мы уезжаем от гипермаркета на своей машине. Это старенький, но мощный американский джип «чероки» с украинскими номерами. В случае опасности им можно им можно расталкивать легковушки. В запасе у нас имеются литовские и латвийские номерные знаки с соответствующими фальшивыми документами. Как ни парадоксально, передвигаться по Москве с иностранными номерами комфортнее и безопаснее. С введением системы видеофиксации дорожным инспекторам запрещено останавливать водителей без серьезных причин. А видеокамеры связаны с базой данных только российских автомобилей.
При выезде с парковки я притормаживаю, мы опускаем стекла и выбрасываем пистолеты Рысева, Лесника и Гнома в глубокие сугробы. Им будет, чем заняться. Компактный австрийский «глок-26» оставляю себе. Ствол, наверняка, «левый», а у нас с Коршуновым не такой большой арсенал, как мне бы хотелось. «Глок-26» можно носить на щиколотках под брюками, не привлекая внимания. Я даже специальную кобуру у Лесника отстегнула, когда Коршунов его вырубил.
За рулем сейчас я. Когда-то Контора в лице дальновидного Посредника направила меня на курсы экстремального вождения. У меня было много времени и средств, подкрепленных терпением и желанием. Я до автоматизма освоила такие приемы, как полицейский разворот и управляемый занос. С тех пор предпочитаю мощные автомобили с механической коробкой передач и ручным стояночным тормозом. Теперь в случае опасности мой бывший Посредник, а ныне законный муж Кирилл Коршунов, любезно уступает мне право удирать от погони.
Кстати, подполковник ФСБ Коршунов расстался с Конторой мирно. Послал по почте рапорт об увольнении. Рысев не стал «выносить сор из избы» и подписал его. На счет Коршунова перечислили всю причитающуюся при увольнении зарплату.
Формально в федеральном розыске нахожусь только я. Но после сегодняшнего взрыва в Коломне у нас не осталось иллюзий, какая участь предназначена Коршунову. Он не только контакт, позволяющий выйти на меня, но и нежелательный свидетель, а значит, цель для уничтожения.
– Почему Рысев такой кровожадный? – возмущаюсь я, вспоминая безжалостный взрыв в квартире. – Он хотел разом уничтожить меня, тебя и Колю!
– Рысь охотится на тебя, Светлая. А мы с Колей – так, производственные потери.
– Да разве можно устраивать взрыв в жилом доме? Могли пострадать посторонние люди. Хочешь ликвидировать – стреляй точно! Пуля, как скальпель хирурга, а взрывчатка – это удар топором.
– Где же найти таких хороших «хирургов» как ты. С таким безупречным опытом.
Вот, козел! Про опыт мог бы не упоминать. Для лести достаточно первой фразы.
Говорят, у каждого хирурга есть свое кладбище. У киллера тем более. Порой наша плохая работа дает возможность хирургу продемонстрировать свое искусство. Он первый, кто прикасается к пуле после киллера. На этом сравнение заканчивается. Хирургов много, но о них пишут мало. Киллеров мало, но пресса о них не забывает. Чужая смерть волнует обывателей больше, чем чужое спасение.
– Я готова была его убить, – признаюсь я. – Во мне по-прежнему сидит Демон.
Коршунов понимает меня. После долгой паузы он, как врач-психотерапевт, произносит те слова, которые я не раз слышала от него.
– Заказчик всегда главный преступник. Киллер лишь орудие убийства. Как пистолет или винтовка. Если не ты, то заказ выполнил бы кто-то другой. И наверняка с большими жертвами. Помнишь, я тебе рассказывал…
Эта история одно из тех горьких лекарств, к которым прибегает Коршунов. Однажды я сломала ногу. Мой заказ передали другому киллеру. Он использовал гранатомет. «Клиент» был ликвидирован. Вместе с ним погибли водитель и охранник, а взорванная машина спровоцировала аварию, в результате которой сгорела заживо ни в чем не повинная семья: учитель, врач и две девочки четырех и шести лет.
– Не забывай, ты тоже в этом участвовал, – напоминаю я.
– Во всех жертвах, прежде всего, повинен Заказчик. И если его не станет… Это и есть высшая справедливость.
Как противно ворошить старое. Проще говорить о сегодняшнем.
– Допустим, Рысев хочет, чтобы я замолчала. Но ведь я же исчезла. Легла на дно, пропала для всех! Ему этого мало?
– А если тебя поймают, и ты дашь показания? Возникнет вопрос: кто Заказчик? У Рысева могут быть крупные неприятности. Как человек дальновидный, он хочет их избежать. Его цель – чтобы ты гарантированно замолчала навсегда.
– Ты уверял, что я ликвидировала преступников, врагов общества.
– Так и есть. Террористов будем мочить и в сортире, как говорил наш Президент. За это сотрудники получают ордена и звания. А ты делала ту же работу, но вынуждена скрываться. Светлая, ты устраняла тех, кого трудно прижать с помощью судебной системы. Они наносили стране вред больше, чем террористы.
Несмотря на снегопад, я еду быстро, неожиданно поворачиваю, ускоряюсь, проскакиваю на запрещающий сигнал светофора. Взгляд фиксирует всё, что происходит сзади и впереди меня. Погони и слежки незаметно. Я сбавляю скорость и держу путь на новую съемную квартиру. К тайному жилищу лучше подъезжать скромно, не привлекая внимания.
– Я была уверена, что смерть мерзавца улучшает общую жизнь.
– Понимаешь, если система порочна, на место погибшего мерзавца заступает новый.
– Но я же в этом не виновата. Зачем Заказчику меня устранять?
– Я всё больше убеждаюсь, что этим новым мерзавцем мог стать Рысев. Он бизнесмен в погонах. Если потеряет должность, то потеряет и деньги. Ты для него угроза потери должности.
– То есть я ликвидировала кого-то, чей бизнес присвоил он.
– Возможно.
– Кого именно?
– Это тайна, которую нам надо разгадать.
– Но зачем генералу ФСБ рисковать, устраивая на меня охоту с громкими взрывами? Не проще ли, если меня поймают, замять проблему на этапе следствия?
– Не всё так просто. У Следственного Комитета на Контору большой зуб. Я тебе говорил раньше про систему сдержек и противовесов в силовых структурах. Если там узнают, что в заказных убийствах замешан генерал ФСБ, это добавит им козырей в подковерной борьбе за влияние в верхах.
– Значит, Следственный Комитет представляет опасность для Рысева?
– С твоими показаниями, да.
– Надеюсь, до этого не дойдет. Завтра он предаст досье и прекратит охоту.
– По поводу завтрашней встречи, – хмурится Коршунов.
– Уже сегодняшней. – Я показываю на часы.
– На встречу я поеду один.
– Это почему? Вдвоем у нас больше шансов выкрутиться в случае опасности!
– Рысеву, прежде всего, нужна твоя голова. Если я буду один, он не станет ничего предпринимать.
– Он способен держать слово?
– Рысь способен на всё, – подумав, отвечает Коршунов.
От его мрачной интонации мне становится не по себе.