Ерархия – мать порядка
«И увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их – сила, а утешителя у них нет».
Я не думаю, что человеку когда-то жилось легко и беззаботно, даже тогда, когда век назывался золотым? Коль первым предметом, который человек сделал, было оружие, о чем тут добром можно говорить? Правда, по началу оружие создавалось для охоты на зверей и для защиты от них, потом уже для охоты на себя подобных. Найти причину для войны не трудно. Скажем, для улучшения генофонда племени нужно было получить женщин из других племен. А кто же отдаст их добровольно? О купле и продаже, тогда речи не могло идти, а обмениваться еще не научились. Вот и пускали в ход дубины, с концами утолщенными, да суковатыми..
Были дела, возможно, и такие:
Сцепились мужики нагие,
В руках огромные дубины.
Друг другу не покажут спины.
Повсюду слышен хруст костей,
И череп тут и там расколот…
Потом зажаренных «гостей»
Съедят, свой, утоляя голод.
Время бежит быстрее мысли, отлетают листочками легкими, невесомыми, времена года. И человек от юности, что на заре его создания была, переходит в пору возмужания. Поумнел, вроде бы, руки искуснее и тверже стали. Из пещер естественных, холодных и сырых, перебрался он в здания рукотворные, научился дворцы и храмы великолепные строить. Красоту тела своего, человеческого, познал он, из мрамора и другого материала подобие его, созидая и творя. И боги звериный облик свой сменили на человеческий, избрав самый яркий и красивый из того, что был под руками. А, вот, нравы остались прежними. Над желаниями царить сила продолжала.
Гостям, возможно, повезет,
Тогда не грузом нагруженны,
А каждый девушек ведет,
Чтоб и друзьям достались жены.
Не хотели люди служить любви, умоляя ее о милости, предпочитали все силою брать. Женщин коленопреклоненно не умоляли о любви, а, схватив, зажав в стальных объятиях, уносили, похитив, прочь. Так, Левкипид – Фебу и Гилайеру, братья Афаретиды похитили. Неистовый Идас похитил Марпессу. От героев греческих не отставали и боги. Владетель подземного царства Аид похитил Персефону, когда та собирала цветочки на лугу. Посейдон, владетель пучин морских пытался похитить Меланиппу, и довел бы дело до конца, если бы не стал на пути бога мудрый кентавр Хирон, равный по силам богам-олимпийцам. Вспомни читатель, как верховный бог Зевс, обернувшись быком, похитил красавицу Европу. А разве люди не следовали за богами, подражая им? Что же удивительного в том, что причиной воспетой слепым Гомером Троянской войны стало похищение Парисом красавицы Елены? Гостей, непрошенных, ждал суровый прием. Но, о нем знали похитители невест…
Пора пришла обзавестись женой,
Ее похитить нужно у соседа.
Идти приходиться войной,
И ждать решительной победы.
Иль голову свою сложить,
Под топором, мечом, секирой.
Венере следует служить,
Чтоб получить подарок милый.
Был один народ, который, утратив свой воинский пыл, смиренно добивался невесты, служа безропотно своему будущему тестю. Это были иудеи. Так, библейский Иаков, давший свое имя «Израиль» народу и стране, служил тестю своему Лавану четырнадцать лет. Иакову нужна была Рахиль, а Лаван, хитрющий, сначала отдал старшую дочь свою Лию, и только потом, Иаков получил искомое. И пришлось ему вдвое больше работать на Лавана.
А у евреев мирный путь
Служить работником у тестя,
И ждать, что тот когда-нибудь
Подарит дочь свою в невесты.
Шло время, но люди не изменяли звериной сущности, заложенной в них. Изменялся только вид оружия, да возрастали масштабы войн. Посмотрите вокруг и подумайте, сколько сегодня создано оружия против человека. Пусти его все в дело, не только людей не останется, не только живое исчезнет, но и сама планета едва ли уцелеет? В войнах редко было только желание захватить территорию – земли необжитой в древности было много. Вот желания обрабатывать ту землю, всегда не доставало. Тяжек труд человека, посвятившего себя служению земле. С раннего утра и до заката, обжигаемый солнцем и ветрами, земледелец с мотыгой, или серпом, с тоскою глядел в небо: «Не пошлет ли Бог дождя благодатного?» или, «Может, даст Бог день светлый, да ясный, с ветерком легким, ласковым, пот с лица убирающим, чтобы успеть срезать колосья хлеба созревшего!» А, еще оставался главный вопрос: будет ли урожай достаточным не только для того, чтобы прикормиться? А чем была лучше работа каменотеса в каменоломнях? Мокрый от пота, задыхающийся от пыли непроглядной, с камнережущей пилой, шлифовочными пластинами? Не смел он работы прекратить своей, пока знака не получал от надсмотрщика. Кусок ячменной лепешки, да ковш тепловатой мутной воды, подкисленной перебродившим, превратившимся в уксус вином, чтобы раб животом потом не маялся, и снова за пилу и шлифовальный камень берись! А в серебряных и оловянных рудниках, под землей, во тьме, у клочка света, вырываемым чадящим факелом, человек кайлом откалывал куски породы… Кто согласится труд такой выполнять добровольно? Нужны были люди, которых можно было заставить все это делать. Такими людьми станут рабы. Сотни, тысячи рабов, говорящих на разных языках, но все хорошо понимающие речь плети из буйволовой кожи, только один храм бога в Древнем Египте обслуживали! А сколько их было всего? И в храмах, и на царских работах, и рабов в семьях египетских? Рабов, главным образом, поставляла война. Она давала возможность отобрать и имущество порабощенных. Чем больше возникало желаний, чем многообразнее становились они, тем большего количества для выполнения их нужно было рабов и рабынь. Крепкие, здоровые, к тому же, способные рожать новых рабов и рабынь. Встречались рабы и из рода-племени своего. Это те, кто взяли долг, да не смогли вовремя вернуть его. Тот, кто в долг дал, господином становился, а потому волен был по усмотрению своему распоряжаться телом раба, прежнего соседа своего.
Были и такие, кто, рабом не став, от милостей другого все-таки зависел. И не раб, но и еще не господин. Миру живому свойственно иерархическое устройство. Особенно это проявляется тогда, когда живые существа живут общностью, стаей. Действия всех тут должны быть согласованными, подчиненными одному требованию, а не желанию отдельной особи. И ведущий в коллективе (вождь, вожак) должны обладать отличительными чертами характера, выгодно выделяющими его преимущество. На первом этапе человеческого общества решающую роль играла физическая сила.
Потом она медленно стала уступать место разуму. Разум стал пользоваться услугами силы всех, кто вошел в сферу его влияния
Властью не делились,
Создали законы.
Разуму дивились,
Силе, бив, поклоны.
Сила постоянно требовала своего подтверждения. А подтверждение требовало грубого обращения с претендентами на власть. Стычки за место вожака или вождя были постоянными. Вождь имел право выбора лучшей части добычи, право на самую привлекательную и сильную самку. Так что, для того чтобы смертно биться, имелись серьезные основания. Но желать богатства, еще не означает возможности ими обладать…
Слух по земле идет, растет,
Что город есть богатый
И золотые в нем не в счет,
Гребут его лопатой.
Пришел воитель, обложил,
И день, и ночь штурмует,
И нечем горожанам жить
Съедобным не торгуют.
Еще мгновенье, город взят,
Идет теперь расправа,
За городской стеною ад,
Что делать, Боже правый?
Вождь победителей суров,
Кто гнев его остудит?
Снесет он тысячи голов,
А остальных – осудит!
Ограблен город и сожжен,
Добычу валят в кучу.
Вождь отберет красивых жен,
И все, что есть, получше…
Потом других черед придет,
В добыче – его доля,
Но терпеливо каждый ждет,
Пока хватает воли.
Из бедных хижин и дворцов
Все заберут богатство,
Детей и женщин, и отцов
Печальна участь – рабство.
Расценки разные у них:
Красивый, юный, сильный
Пойдет за пару золотых,
А старых – ждет могила.
Бывало и так, что воин, показавший в битве храбрость, незаурядную, увидев в куче добычи что-то здорово влекущее к ней, не дожидался своей очереди, хватал его, дерзко глядя при этом в лицо вождю. Это был дерзкий вызов, который пропустить просто так было невозможно. Что было делать вождю? Наказать дерзкого, показавшего чудеса храбрости при штурме города? Нельзя, не поймут остальные воины! Храбрейшего казнить? И вождь принимал единственно правильное решение – оставить понравившуюся вещь храбрецу. При этом следовало, по-отечески, в знак поощрения, похлопать по плечу гордеца, дав понять всем окружающим, что храбрость безрассудная может и в будущем рассчитывать на благосклонность. Что поделать, приходилось делать «хорошую мину при плохой игре. Но горе тому, кто решился бы это повторить, не имея особых заслуг…
Один не вытерпел, схватил,
Вождь кисло улыбнулся,
Еще один, не попросив,
К добыче потянулся.
Остановил вождь наглеца,
Ощерив зубы в гневе:
«Ты дележа не ждешь конца,
И мне, вождю не веришь?
На наглеца вождь посмотрел,
Лицо мрачнее тучи. —
В бою ты был не слишком смел,
А лапы тянешь к куче!
Схвативший первый, мной
прощен, —
Храбрейшим был он в деле, —
Дарю ему одну из жен,
Любою пусть владеет!
А ты сверхскромым был в бою,
С мечом не лез на стены,
Считал бесценной жизнь свою,
Готовый был к измене»…
Угроза – не пусты слова,
Вождь меч свой поднимает.
И с плеч скатилась голова,
Был дерзок – понимают!
Чем более цивилизованным становилось общество, тем больше прав становилось у вождя, и условий для их разнообразного проявления. Это привлекало многих к желанию завладеть властью. Не исчезло это желание и сейчас, даже ярче, образней стало, поскольку возможностей для реализации его стало значительно больше, и не требуется для этого большой физической силы. Больше наглости, хороший криминальный опыт, и, естественно ложь. Самой несусветной, самой чудовищной лжи верят, если она приятна в обществе постоянно обманываемых. «Non alium videre patres; aliumvenepotes аspicient» (Это то, что видели наши отцы, это то, что будут видеть потомки) – сказал как-то Манилий, и он был абсолютно прав.
Пока общество людей не знало торговли, а пользовалось только услугами прямого обмена, оно ничего не накапливало. Переход к торговле потребовал эквивалента стоимости. Трудно вести обмен предметов различной значимости и назначения. Требования к эквиваленту: должен был долго служить, не меняя своего вида, и не иметь значительного объема. Ну, скажем, как переместить эквивалент стоимости, если он имеет размеры мельничного жернова? Не удивляйтесь, каменные деньги такого характера имели хождение в мире прошлого. Скажем, на отдельных островах Полинезии и некоторых районах Мадагаскара. Человечество многое перепробовало, пока, наконец, не остановилось на металлах, которым стали придавать определенную форму при чеканке и наносить на них определенные знаки, поскольку с начала их создания, появились и те, кто начал создавать фальшивые деньги, желая участвовать в распределении даров роскошной жизни.
Золото и серебро устраивали торговцев своей универсальностью распространения, и потому что, находясь в природе в малых количествах, они всегда обладали большой ценностью. Слишком большой труд вкладывался в добычу этих металлов. Затраченным трудом и определяется стоимость золота.
Не более того, что вложено в него:
Трудом людским и временем.
А Бог найти ль его помог?
Так в том всегда сомнение?
Не стоит, наверное, слишком много уделять сил своих и времени слабостям человеческим. Потакание слабостям своим разрушает душу и уродует тело. А раз так, что стоит объявить их греховными. Вера в могущество разума и возможности его использования – и есть той целью, которая должна стать смыслом существования.
Прошли те времена, когда являлся Бог,
Чтоб укрепить у слабых силу веры,
Знамением своим давать надежду мог,
И все ж безверие было тогда без меры.
И, обращаясь с просьбами к нему,
Не жди, перед тобою не предстанет,
Не действуй вопреки рассудку своему,
Не то спасение твоей могилой станет.
Кто породил греховные желания? Известно всем, даже детям, – дьявол. Это он пытался искушать Иисуса Христа, кстати, и золотом в том числе. Думается мне, что к созданию золота антипод Бога руку свою обязательно приложил. Знал Антихрист, что оно не подвергается коррозии, не изменяясь во времени, а поэтому, может нести на себе незаметно всю греховность человеческую, сконцентрированную и во времени, и в пространстве. И превратилось золото в предмет не только накопления, но и в предмет вожделения.
Невозможно, на сегодня, определить цену, заплаченную человечеством, за право обладания им. Во истину, золото – самый проклятый металл, не утративший до нашего времени своего вредоносного значения. И во имя его совершается большинство преступлений на земле!
Кто знает, когда желтый мягкий металл, не поддающийся коррозии, начал свое победоносное шествие по земле? Известно только, что это случилось тогда, когда человек ни читать, ни писать еще не умел
И еще, древние греки, наверное, ошибались с названием того периода, в котором мы живем. В железном периоде пребывания человечества, не железу, а золоту стал подвластен наш подлунный мир.