Глава 5
Отель, расположенный посреди холодной, безжизненной пустыни, готов был принять в своих стенах любого путника, забравшегося так далеко за Полярный круг. И пусть котел не слишком хорошо справлялся со своими прямыми обязанностями, и в некоторых комнатах было достаточно холодно, особенно по ночам, теплота живого общения и уют, созданный лучшими представителями общества, делали атмосферу отеля особенной. Невероятной…
– Кто лишил меня жизни? – вопрошал мертвец, стоя посреди огромного холла.
За окнами разыгралась страшная метель, и вой ветра просачивался сквозь даже самые маленькие щели и трещинки. Голос мертвеца, кожа которого цветом своим была под стать подтаявшему по весне снегу, хорошо сочетался с истеричным воем ветра, и пугал так, что даже у белого медведя шерсть вставала дыбом.
– Кто лишил меня права вступать в Коммунистическую партию Советского Союза? – снова вопрошал мертвец.
Вопросы никак не тревожили молодоженов, которые без устали занимались сексом в своем номере. Все в нем было перевернуто вверх дном, и маленький мальчик, внимательно наблюдавший за сношением взрослых мужчины и женщины, был едва различим на фоне бесконечного хлама, собранного, казалось, со всего земного шара.
Казалось, что мальчик управляет движениями пары своими тонкими пальчиками. Вперед. Назад. Еще. Глубже. Он делал это с таким мастерством, как будто знал о тайнах сексуальных игрищ, без преувеличения, абсолютно все.
– Маленький бесстыдник! – закричала на него бабушка, внезапно появившись в комнате. – А ну, быстро к себе…
Ее наказ прервал истошный крик женщины, испытавшей новый, тысячный по счету оргазм. Ее тело было покрыто потом, грудь приятно блестела в свете лампы и безвольно колыхалась. Спина эротично выгибалась.
Товарищ Рыба, как и прежде, находился в столовой. Компанию ему составляли цветастые рыбки. Вода в аквариуме размером с трехлитровую банку казалась кристально чистой. Питьевая вода.
Сохраняя каменное выражение лица, Товарищ Рыба взял аквариум двумя руками и поднес его к своей необъятной голове. Одним махом он осушил весь аквариум. Рыбки теперь весело бултыхались в его желудке. Они не могли знать, что попали в своего рода концентрационный лагерь.
– Кто лишил меня жизни? – снова вопрошал мертвец, но состояния его души и его тела все воспринимали как нечто обыкновенное, не вызывающее вопросов. Кому есть дело до мертвеца, если он уже был таким до приезда в отель?
Но что объединяло всех этих «лучших представителей общества»? Почему все они оказались посреди холодной, безжизненной пустыни? И кто они на самом деле? Являются ли они теми, кем кажутся на самом деле?
Мертвец сомневался. Он, подобно сыщику из старого детективного романа, вел свое расследование, и теперь был доведен до состояния помешательства. Все его мысли сводились лишь к его сущности. «Они все, эти представители общества, здесь, за Полярным кругом лишь потому, что я сам мертв…» – пришел он к неожиданному умозаключению.
Сон тягучей, неприятной массой обволакивал Илью. Как будто его окунули в студень, верхнюю часть которого покрывала жирная маслянистая пленка. Ему казалось, что он не мог дышать. Студень проникал в рот, в горло…
Дабы снять с себя неприятную пленку пота, в которую обернулся он за время сна, Илья направился в душ. Теплая вода, массирующая своими твердыми струями напряженную шею, немного привела его в чувства. Скромное помещение ванной комнаты заволокла пелена пара, придавая пространству какой-то особый интимный окрас. Илья мог вполне оправданно подумать, что находится не один под струями теплой воды. Он буквально чувствовал тело другого человека; видел капли на загорелой коже; прикасался кончиками пальцев к упругим ягодицам, страстно желая…
Он смотрел на свое отражение в зеркале, стоя нагишом посреди ванной комнаты. Кожа на плечах шелушилась, будто из-под старой оболочки выбиралась какая-то новая сущность Ильи. Конечно же, он все это придумал. Придумал новую сущность, потому что кожа облезала из-за легкого загара, принятого во время недавней поездки на озера близ города. Придумал того, второго человека, стоя под теплым душем, закрывшись от мира тонкой шторкой бледно-голубого цвета и онанируя в свое удовольствие.
Выпив лишь чашку кофе в спешке, Илья оделся и направился по тому адресу, который был указан в паспорте погибшей Анны Свердловой. В конце концов, единственным возможным шансом понять истинные причины паранойи погибшей и смерти загадочного человека из метро было лишь движение вперед. И вот Илья двигался…
Он двигался, находясь в вагоне метро. Поезд прибавил ходу, усилился характерный гул. Илья смотрел на сонных мух-пассажиров, которые окружали его, сидя на своих местах, или же стоя, вцепившись своими лапками в поручни. Сонные мухи-пассажиры.
Илья думал о том, как меняется облик всего человечества согласно тем прекрасным метаморфозам, к которым все люди стремятся. Технологии развиваются, сенсорные экраны становятся лучше. Пальцы будут все длиннее и длиннее, пока не превратятся в мерзкие отростки величиной с предплечье. Тела становятся тоньше, слабее. Разум вытеснит физику тела. Однажды общество начнет общаться сугубо при помощи технологий, и тогда тело лишь подтвердит свою изначальную бренность.
Ему стало тошно от мысли, что его потомки будут выглядеть как инопланетяне из второсортных голливудских фильмов. Благо, общественное мнение просоветского характера не принимало отсутствия физики тела и соответствующей силы духа в нем. Занимайся зарядкой! Не будь, как американец, запивающий колой очередной жирный сэндвич!
«Все это вздор! – перебивали мысли одна другую. – Никто уже давно не верит в светлое советское будущее. То, что осталось от Союза – это лишь одно название. Если «коварный Запад» и намеревался захватить и уничтожить советское начало, то он уже давно сделал это, показав ему фаст-фуд, девушек со страниц журнала Playboy и плюсы псевдодемократии, когда можно говорить все, что пожелаешь, и при этом жаловаться на отсутствие свободы слова в стране. Как-то так…»
Услышав название следующей станции, Илья откинул в сторону свои мысли и подумал о том, что будет делать, добравшись до дома, в котором была зарегистрирована Анна Свердлова. Он не имел четкого плана действий и сформулировать его все никак не мог. Скорее, он подчинялся какому-то внутреннему стремлению. Нечто вело его туда, где он должен был столкнуться с мужем погибшей девушки.
День был теплым, и снова в воздухе витал тополиный пух. Утренняя свежесть ушла вместе с первыми лучами теплого солнца. У Ильи нещадно потела спина, пока он шел к дому на Московском проспекте. Постройки в стиле сталинского ампира. Грациозностью того времени можно лишь наслаждаться, никак не желая соприкасаться с таким двояким прошлым. Никому не хочется, чтобы совсем недавно закончилась война, и страна жила в священном страхе перед лидером. «Но не так ли происходит сейчас? – задался вопросом Илья. – За ту половину прошлого столетия, которая прошла после Великой Отечественной, погибло настолько много солдат, что может показаться, будто война вовсе и не заканчивалась. Чего одна только Афганская война стоит…»
Оказавшись около нужного дома, который Илья не раз и не два видел за свою жизнь, никогда не предполагая, что дом этот вызовет у него столь много интереса, он прошел вдоль парадных и нашел ту, где находилась нужная квартира. Позвонив в домофон в одну из квартир и представившись работником почтовой службы, он проник внутрь и с помощью лифта поднялся на седьмой этаж. Ничего сложного. Будто он просто создан для работы частного сыщика.
Но вот дверь, ведущая в квартиру погибшей. Дабы создать для себя некое подобие уверенности в том, что дома никого нет, Илья посмотрел на счетчик электричества, который, как раз кстати, был установлен вне квартиры. Диск счетчика крутился довольно медленно.
Вторым способом проверки было… нажатие на звонок. Только вместо того, чтобы ждать владельца дома, Илья рванул по лестнице вниз, подобно шаловливому школьнику. Замер двумя этажами ниже, почти не дыша. Никаких движений. Соответственно, квартира пуста.
Ключ подошел к замку, и то было не удивительно. Внутри Ильи таилась почти полная уверенность в том, что он сможет проникнуть в квартиру, используя ключ, найденный среди вещей погибшей. Как будто играл в проверенную временем игру. Но в реальной жизни не все так просто. И, все же, порой очень даже просто.
«Если люди умирают – значит – это кому-нибудь нужно? – прозвучала в голове Ильи фраза, сотканная из двух составляющих: творчества Маяковского и его собственных мыслей. – Значит – кто-то хочет, чтобы их не было…»
Илья легонько толкнул входную дверь. Перед его взором предстала широкая прихожая, которое перетекала в столь же широкий коридор. Новое паркетное покрытие пола. Обои нежно-кремового цвета. Скрытый за раздвижными дверями гардероб.
Закрыв за собой дверь и поблагодарив небеса за то, что его не встретил вой сигнализации или лай собаки, Илья прошел чуть вперед. Комнаты располагались по обе стороны коридора, и он вошел в одну из них. Гостиная. Диван с обивкой из черной кожи, темный экран ультрасовременного телевизора марки «Рубин». Дорогая стенка с невероятным количеством полочек и шкафчиков. Абсолютная тишина.
Дорогая и созданная со вкусом обстановка понравилась Илье, и даже тот факт, что его в любую минуту могли застукать на месте преступления, не помешал ему пробежаться взглядом по всем деталям интерьера. «А если уж и застукают, так ждать мне долгих разбирательств и, как минимум, административного правонарушения, – думал он, усаживаясь на диван. – По крайней мере, будет новый опыт, который можно использовать в творчестве…»
Некоторые полки стенки в гостиной являлись своего рода «держателями эго» хозяев квартиры. Дипломы о завершении всяческих курсов, награды, премии. Марк Свердлов, как сообразил Илья, являлся довольно удачливым предпринимателем, и, к тому же, кинопродюсером. Анна, как и следовало ожидать, была актрисой. Список ее наград выглядел более скромно.
Но вот они вместе на фото. Она – красивая, с ровным загаром и ослепительной улыбкой. Он – притягательный мужчина около сорока пяти лет, с мощными чертами лица. Черное вечернее платье. Элегантный костюм в полоску. Вспышки фотокамер, вопросы журналистов. Воображение Ильи дорисовало окружающую обстановку. Создало ее, исходя из того, что можно было увидеть на экране телевизора. Вручение какой-то ежегодной престижной премии. Вокруг завистники и соперники, но улыбка – это прежде всего. Оставим борьбу всех со всеми на потом. Давайте просто выпьем и хорошо проведем время вместе, изнывая от груза собственной эгоистичности.
«На этом фото они выглядят счастливыми…» – подумал Илья. Он взял в руки электронную фоторамку, на экране которой отображался снимок. Изучив его, поставил устройство на прежнее место. Снова оглядел гостиную. Ничего подозрительного или необычного. И все же, он наблюдал следы той жизни, которую было уже не вернуть.
В спальне располагалась широкая постель, книжный шкаф и письменный стол, на поверхности которого находился ноутбук. Прямолинейный контраст черного и белого…
Илья уже собирался уходить, когда услышал шаги на лестничной площадке. Выругавшись про себя, он застыл на месте, не решаясь сделать шаг. Мысли на тему того, куда можно спрятаться, разбежались, словно крысы с тонущего корабля.
Когда шаги отдалились, Илья выдохнул и притулился к стене. Он запрокинул голову и посмотрел на потолок. Сердце по-прежнему тревожно билось в груди, словно собираясь вырваться из нее. Нет, это всего лишь соседи. Но пора сваливать подальше. В следующий раз все может обернуться самым худшим образом.
Прислушавшись к тишине, находящейся за пределами квартиры, Илья открыл дверь и вышел на лестничную площадку. Быстрыми движениями закрыв замок, он направился к лифту. Нажал на кнопку вызова. Принялся ждать, переминаясь с ноги на ногу.
Но вот лифт поднялся, и двери медленно отворились прямо перед Ильей. Вместо того, чтобы войти внутрь, он отпрянул назад, от удивления открыв рот. Секундное замешательство не мог не заметить Марк Свердлов, который как раз возвращался домой.
– У вас все хорошо? – спросил он с некоторым участием, когда вышел из лифта.
– Более чем, – резко ответил Илья и бросился вперед.
Он нажал на кнопку первого этажа, после чего двери лифта закрылись. Движение вниз началось, но голос Марка Свердлова все никак не покидал слух Ильи. Еще одна минута, и он был бы пойман с поличным. Объяснить свой интерес к его персоне он не смог бы, даже если бы ему дали время на подготовку. Слишком нереальными казались все обстоятельства этого странного дела. Слишком.
Вживую Марк Свердлов выглядел еще притягательнее, чем на фото в электронной рамке. Высокий рост, крепкая фигура. На нем была черная рубашка и черные брюки. Траур. Ведь его жена погибла не так давно. Погибла, убегая от Ильи. Но чего она так боялась?
Пока лифт совершал свой путь вниз, Илья все думал о Марке Свердлове. Странное чувство охватило его при виде этого мужчины. Как будто теперь они были связаны с ним особого вида связью. Мистической связью, берущей начало из далекого Космоса. Но что делать дальше, и как теперь жить со своими знаниями, он не мог себе даже представить. Бросать это дело было бы глупо, да и возможно ли такое? Смог бы Илья, почувствовав опасность, бросить все? Нет. Где-то в глубине души он наслаждался этим чувством. Он словно просыпался после долгого сна, стягивал с себя неприятную пленку.
«Быть может, просто отдать ему вещи погибшей? – задался вопросом Илья. – Разве не было бы это лучшим вариантом?»
Но сама мысль о том, что ему придется рассказывать об обстоятельствах гибели Анны, заставила Илью содрогнуться. Нет, он не был виноват. Он убеждал себя в своей невиновности, но какой-то далекий голос шептал ему снова и снова одни и те же слова. Это все сделал ты.
Вернувшись домой, Илья сразу же сел за работу над новым романом. Слова складывались в предложения, предложения – в абзацы. За три часа работы он напечатал пять страниц формата А4. С такой скоростью и с такой силой он не работал никогда прежде. Даже во время работы над своим дебютным романом под названием «Таблетки», Илья не мог добиться подобных результатов, хотя стимулировал себя всеми возможными способами.
Теперь же хватало только пары чашек крепкого кофе. Ну, и тайных вылазок в чужие квартиры, разумеется. «Игрушки становятся все опаснее, – размышлял Илья. – Но это детям с огнем играть нельзя, а вот взрослым очень даже можно. Хоть сожги себя дотла…»
Концепция истинного безумия. Истинное безумие порождает творческий абсолют, в котором ты уже не столь привязан к реальному миру. В истинном безумии рождается истинная красота; творения, напоминающие видом своим россыпь бриллиантов на зеленой ткани бильярдного стола. Сожги себя дотла, но сделай что-то стоящее. Так считал Илья раньше. Теперь же он понимал, насколько неважно будет все мирское после того, как ты сожжешь себя. Вопрос в истинных мотивах. Ты хочешь, чтобы тебя услышали, или же ты лишь хочешь услышать самого себя? Подумай, прежде чем лезть в пекло.
Звонок в дверь отвлек Илью от работы над романом. Он вздрогнул, так как машинально представил себе стоящего на пороге Марка Свердлова. Человека, который захотел задать ему пару вопросов. Но, открыв дверь, Илья увидел перед собой Лену.
– Не ждал? – спросила она, улыбнувшись.
– Нет, не ждал, – сухо ответил Илья.
Не спрашивая разрешения, Лена прошла в прихожую и, стянув с себя туфли и легкую накидку, прошла в комнату. Кинула сумочку, которая висела на ее плече, на диван. Илья лишь молчаливо смотрел на ее спину.
– Зачем ты пришла? – голос его прозвучал глухо.
Она ответила не сразу. Прежде, чем произнести еще одно слово, она улыбнулась, почти что оскалилась. В глазах вспыхнуло пламя. Пошла прямо на Илью. Будто взяла разгон.
Лена толкнула Илью в грудь с приличной силой, отчего тот попятился назад, чуть было не упав навзничь. Незваная гостья тем не ограничилась: она замахнулась рукой и попыталась ударить Илью кулаком по лицу. Ее попытка была пресечена резким движением жертвы, которая, несомненно, в мгновение ока превратилась в хищника.
Илья обхватил пальцами правой руки тонкую шею Лены и толкнул ее вперед. Левой рукой он придерживал ее тело.
– Я не хочу делать это с тобой… – протянул он. Почти прошипел.
– Но ты не можешь иначе, – ответила Лена с улыбкой, проступающей через настоящую боль. – Сожми крепче… давай, нажимай.
Ей нравилось задыхаться. Асфиксия вызывала у нее яркий прилив чувств. Илья знал об этом, и каждый раз, когда видел перед собой темноволосую бестию, говорил себе, что никогда больше не прикоснется к ее шее. В очередной раз он подвел самого себя. Круг замкнулся. Теперь и он не мог устоять перед тем, чтобы не сойтись с Леной в эротическом поединке.
– Ты как девка! – закричала Лена и выставила правую ногу так, что та уперлась прямо в пах Илье.
Натяжение усилилось, и Илья безвольно разжал руку, сжимавшую тонкую шею соперницы. Последовал неслабый удар по лицу, и в его ушах зазвучала незнакомая мелодия, которая по своему окрасу была близка к музыке в стиле dark ambient. Стиль их отношений. Томная страсть. Темные закоулки.
Она повалила его на пол. Прыгнула сверху. Движения ее были грациозны, несмотря на то, что сама она не обладала впечатляющей пластикой тела или невероятным чувством утонченности. Просто она была той, которая может "оказаться сверху" и взять все в свои руки. И не только в руки. Она может многое. Она хочет многого…
Лена хотела Илью. Илья не мог ответить ей безразличием. Он поддался в очередной раз. Это потом он будет сожалеть о том, что совершил, вспоминая сладостное чувство в отношении Кристины. Все это будет после. А прежде будет секс, в котором Лена будет извращаться над ним самыми разными способами.
И это будет нравиться Илье. Ему будет в сладость чувствовать свою беспомощность, как это бывает с людьми, которые пережили период жесткой «внутренней муштры» и серьезно разочаровались в ней. Нужен кто-то, кто будет сильнее тебя самого…
Лена извивалась над Ильей, и громкие звуки вырывались из ее рта, как будто тяжелая музыка звучала из динамиков музыкального проигрывателя. Она обхватывала шею своего партнера тонкими чувственными пальцами, и тот краснел, ощущая недостаток кислорода и внезапное напряжение внутри черепной коробки. Вены на его лбу вздувались, как будто голова готова была лопнуть. Ему нравилось все это. Ему хотелось быть жертвой.
– Я знаю, чем можно заставить тебя дрожать, – говорила она томно, медленно.
Она знала. То, что она принесла в своей дамской сумочке, было знакомо Илье, хоть об этом он думать и боялся. После всего, что делала с ним Лена, он как будто просыпался, вспоминая себя прежнего, еще не познавшего настолько экстремальные телесные услады. Он хотел вернуться туда, где еще не знал всего, что может предложить такая разнузданная сексуальная жизнь, но было слишком поздно. Запретный плод был надкушен однажды. Все глубже проникала в него безумная любовь той, которая хотела занять его место в жизни.
В их сексуальных играх она чувствовала себя мужчиной. Лене это нравилось, как нравилось порой жестко насиловать Кристину, используя всяческие приспособления, не особо приемлемые в консервативном обществе Советского Союза. Наказуемость такого безрассудного поведения вызывала еще больше чувств. Против системы. Против всего мира. К черту правила! Пусть все перевернется вверх дном, лишь бы нам было комфортно!