79
Но его остановили камеристки. Явились к нему, об их сеансе он нынче забыл, и они обеспокоились.
– Чтой-то вы к нам опаздываете? – спросила барышня Соня. – График нарушаете. А у нас ведь очередь!
– Вы уж поспешайте, Евгений Макарович, – сказала Вера, – а то ведь госпожа в своих усталостях от трудов невыносимых надумает рано отойти ко сну… А что это у вас, у двери, стоит такой рваный и вонючий башмак?
– Не знаю, – сказал Куропёлкин. – Сам пришёл. И не уходит.
Следовало ожидать привычных шуток и подтруниваний камеристок. Но Вера с Соней были серьёзны. И смотрели они на Куропёлкина холодно-строго и даже будто бы с мало объяснимой укоризной.
– Больно вы сегодня важные, – сказал Куропёлкин.
– Это вы, Евгений Макарович, теперь важный, – сказала Соня. – Нам вот за вами гоняться приходится. Говорят, что вас вот-вот из подсобных рабочих переведут в советники.
– С чего вы взяли? – спросил Куропёлкин.
– Нам лучше знать, – сказала Вера. И – ни мгновения улыбки.
– Но особо не радуйтесь, – вступила Соня. – Ведите себя внимательнее и благоразумнее… И не раздражайте вонючим ботинком. И через полчаса, ваше начитанное сиятельство, ожидаем вас на процедурах.