63
В опечатанном, сургучом узаконенном, пластиковом пакете Куропёлкин нащупал футбольные трусы. Опять, видимо, динамовские.
«А вдруг сегодня не динамовские? – трепет надежды возник в нём. – А спартаковские?»
Нет, при приведении спецбелья в боевую готовность выяснилось, что опять динамовские. Но почему в его упованиях возникли именно спартаковские трусы, Куропёлкин ответить не смог бы. Ему был симпатичен клуб из Владивостока «Луч-Энергия». Правда, команда из Владика уже несколько лет играла во втором дивизионе, и Куропёлкин забыл в Москве подробности расцветки тихоокеанских Круиффов и Зиданов. Напоминаний о тельняшках и об Андреевском флаге в их форме не было, на поле они выходили в чём-то жёлтом и черном. Вряд ли ведал об этих далёких, но нашенских трусах и постельничий Трескучий.
Заняв своё служебное место в опочивальне Нины Аркадьевны и устроившись там с комфортом, Куропёлкин не мог успокоиться. Причину своего неуспокоения он отыскал в неготовности достойно исполнить договорные обязательства Шахерезада. Тем более Ларошфуко.
Расслабился нынче. И устал.
«А ведь если она явится сейчас, – думал Куропёлкин, – болтовнёй о чём её придется развлекать? Не развлекать, а утихомиривать. Сны навевать на её новые парижские ресницы. Неужели опять затевать раскрашивание истории шведского журналиста Блумквиста и девушки с татуировкой Дракона? Или хуже того – открывать тайные обстоятельства своих отношений с герцогом Ларошфуко и вспоминать о всяких остроумно-французских штучках, услышанных им от герцога?
«Нет, – решил Куропёлкин, – усыплю её рассказами о новых приключениях капитана Немо, тоже ведь придуманном французом…»
Но при этом ни слова не произнести про другого Немо, того, кто ублажает себя починкой обуви и пробил чемодан. А скорее всего и не пробил. А служит ударником в рок-группе «Наутилус-Помпилиус».
Но не осчастливила своим возвращением в опочивальню ни камеристок, ни добросовестного подсобного рабочего госпожа Звонкова.