Земля без надежды. Весенние радости (Анатолий Шинкин)

Весенние радости

Яркое утреннее солнце, но облака, обычные для такой погоды еще не появились. Высматривая место, где полегче пробраться к реке, я прошел к самому берегу. Плотину в километре выше по течению сорвало только вчера, и река мчится с небывалой скоростью. Льдины, коряги, вмерзший в лед прошлогодний камыш кружатся, вытягиваясь на фарватер, и вода, поднимаясь почти заметно для глаза, не оставляет возможности подступиться с сетями.

Тем не менее, машины рыбаков маячат по всему берегу, и никто не собирается уезжать. Напротив. Не замечая очевидной невозможности рыбалки, плотно одетые мужички вытаскивают из багажников и качают лодки, готовят снасти. Некоторые уже крутятся в водоворотах с надеждой поставить сети и наловить вожделенных икряных щук.

Пройдет месяц, спадет вода, станет тепло, валом пойдет рыба, но две трети из атакующих сейчас берег экстремалов, готов спорить, на пушечный выстрел не приблизятся к реке: трудное для понимания, но реальное свойство сложной человеческой натуры. Сейчас вся суета сводится к постановке и, тут же, снятию забитых льдом и сором, перепутанных сетей.

Правит здесь азарт, чувство начисто затемняющее разум. Мне случалось в период икромета видеть мужичков, целый день просидевших над сетями в овраге, который даже не был соединен с рекой. Оттуда доносились песни и запахи костра и самогона. Наверное, им не нужно было рыбы.

У меня свой секрет и, решительно включив второй мост, я въехал на целину. В зеркальце видно, какие глубокие колеи оставляет машина в напитанном влагой мягком грунте, но останавливаться нельзя: забуксуешь, и, напрягаясь, будто волоку вездеход на себе, держу руль неподвижно, пока колеса, слегка дернувшись, не нащупывают твердую почву.

Выдохнул, переключил скорость на вторую и покатил вдоль берега к усынку, где рыбачил в прошлом году. Хвостик забит от берега до берега льдом, но можно поставить сети вдоль кромки, так как течение проносится в четырех метрах и оставляет неподвижной, своего рода, «мертвую зону».

Я быстро все поставил, покурил и проверил. Три щучки и плотва – для начала хорошо. А вот дальше пошло хуже. Едва я вытянул на берег лодку и оглянулся, эйфория сменилась разочарованием: ледяное поле из усынка двинулось вперед и в центре уже прогнуло сеть, выжимая ее на стремнину. Пришлось восстанавливать нарушенное благополучие. Мной не овладело раскаяние за собственную непредусмотрительность: я знал, что лед непременно тронется; судьба, что это произошло слишком быстро.

Льдина, обтаявшая со всех сторон, очень неконтактная штука из-за острых, иззубренных краев, которыми она вцепляется в ячеи, будто приклеенная сверхлипким клеем, но мне удается отцепить сеть. Нажав веслом на шнур и погрузив руку до плеча в воду, одновременно другим веслом удерживая лодку на месте, притопляю сеть на метр.

Здоровенная льдина тем медленнее и неохотней, чем более костенеет моя рука, прошла над верхним шнуром и, подхваченная течением, начала разгоняться, смещаясь к середине реки. Льдинки поменьше остались дотаивать на месте.

Рыбалку по количеству и качеству эмоций можно сравнить, разве что с любовью. Многое зависит от случайности и удачи: клюнет – не клюнет, любит – не любит. При серьезной постановке дела в обоих случаях требуется неистощимый оптимизм и фатальная надежда на успех.

Страсть, азарт, ожидание – термины, вполне применимые и там, и там. А результат? Как от любви случаются порой дети, так и результатом рыбалки может стать рыба. Чудная и чувственная вещь – рыбалка. Можно рекомендовать выходящим в тираж мужикам… или охота, но это на любителя.

Солнце начинает припекать. Я полеживаю на брезенте, изредка поднимаясь проверить сети, и чувствую себя прекрасно. Сине-зелено-грязная вода, с проплешинками белопенных осколков льдин, отчетливо холодная под лучами солнца и часто наплывающие тени облаков создают ощущение достаточности и гармонии. Время летит незаметно.

Стало меньше машин на берегу. Окончательно посрамленные «слабачки», собрав захламленные снасти, укатили восвояси. Сильные – я – продолжают борьбу. У противоположного берега еще барахтаются двое в темно-голубой лодке. Течение оттуда отжимается к моему берегу, и у них есть шанс.

Когда приходится рыбачить на доступных и открытых местах, не отпускает настороженность, обусловленная некоторой незаконностью моего промысла. Сейчас, при виде сворачивающего с асфальта грузовичка, наработанное годами браконьерства «шестое чувство» предупреждает: «Нехорошие люди едут»!

Не суетясь, я прошел к машине, слегка приоткрыв капот, зарядил и примостил ружье, чтоб незаметно и быстро выдернуть при случае. Прикрыв стволы тряпкой, закурил и стал дожидаться «гостей».

Предчувствие не обмануло: из машины вывалились двое парней, явно ментовского вида:

– Здорово, командир. Ловится?

– Ни шатко, ни валко, – на рыбалке не принято хвастать. Тем более, не собираюсь раскрываться перед ментами.

– А дичь есть? – один ненароком распахнул куртку, сверкнув патронташем.

От сердца отлегло: «орлы» не при исполнении. Выехали развеяться, пострелять, выпить, если получится, на халяву.

– По бутылкам, ребята. Очень благодарная мишень – промазать трудно, – я не отошел от машины, а «ребята» по паскудной служебной привычке прошлись взглядом по барахлу в машине, по расставленным сетям, выцеливают у колеса и взвешивают глазами мешок с рыбой.

– Щука?

– Мелочевка. Лучше б дома сидел.

– Ну, удачи.

Газон, буксуя, развернулся. Я вздохнул с облегчением и решил больше не брать на рыбалку оружия – слишком велик соблазн применить.

На душе гадко, как и всегда при встрече с представителями закона. Не скоро, пожалуй, в России наступит время, когда человек перестанет себя чувствовать без вины виноватым перед «любимой» Родиной, которая в качестве «Матери» не выдерживает никакой критики.

Все! Настроение потеряно. Будто любовница импотентом назвала. Теперь не скоро поднимется.

Любовь – рыбалка. Рыбалка – любовь. К чертям собачьим! Пора сниматься и уезжать.