На «большой дороге»
На крыльце офицерской общаги.
– Тимофеев, снова ты тут путаешься, – Кузнецов был мрачен. День не задался. Он зло сплюнул и вышел из общаги…
Улицы были пустынны. Мокрый, слегка подмороженный, покрытый тонкой ледяной коркой, асфальт поблескивал под редкими ночными фонарями. Кузнецов поскользнулся, едва не растянувшись посреди улицы. Зло выругался.
«Чёрт! Спустил на этих шалав кучу крон, а толку никакого!» – думал он про себя. Теперь он спешил в общежитие вьетнамцев, дабы возместить образовавшуюся «дыру в бюджете». Загнать им пару дефицитных советских электронных чудо-фотоаппаратов «Эликон». Да выкупить у них десяток ещё до селе невиданных в Союзе электронных часов, с тем, чтобы потом «толкать» их своим советским собратьям в Союзе, да и здесь менее изворотливым, далёким от коммерции, сотоварищам.44
Кузнецов толкнул деревянную дверь, вошёл в коридор. Поморщился. Запахи вьетнамской кулинарии неприятно наполняли пространство, вызывая чувство брезгливости и отвращения. «Что эти обезьяны тут жрут?» – подумал он.
Это была смесь запахов от жареной селёдки, каких-то абсолютно азиатских специй, чеснока и бог весть чего ещё. Он прошёл мимо общей кухни, где суетились худосочные фигуры вьетнамок и вьетнамцев.
В коридоре на растянутых верёвках было развешено бельё. Он брезгливо ступал мимо всего этого бедлама, озираясь на острые мелкие лица суетившихся здесь людей. Постучал в дверь комнаты, которую уже ранее посещал не раз. Та распахнулась. Хозяин зыркнул на Кузнецова острым колючим взглядом, что-то отрывисто крикнул вглубь комнаты, зашевелив челюстями, с торчащими по-заячьи зубами вперёд.
– Сколько дашь? – Кузнецов вытянул перед собой фотоаппараты…
И вот уже позади вьетнамская обитель. Карманы приятно оттянуты грузом часов. «Маловато, конечно. Этот урод, зубастый вьетнамец, настоящий вьетнамский жидяра, еле уторговал его и на это!»
Улицы пустынны. Ни души. Словаки мирно сопят в две дырочки, набираются сил, что бы ни свет, ни заря подскочить и помчаться на работу. Скукотища!
Кузнецов услышал сзади одинокий стук ботинок. Обернулся. Какой-то человек торопился со стороны польской общаги в сторону вьетнамской. Подмышкой – свёрток.
– «Вроде не наш, скорее всего поляк, топает из своей общаги, что здесь неподалёку», – Кузнецов внимательно пытался разглядеть лицо.
– Пан, Запалки маешь? – обратился он к нему,
– Nie, pane, nemam, – человек поспешил дальше.
«Такой же, как и я, торгаш», – предположил Кузнецов.
Он посмотрел на свои не слишком наполненные карманы. Задумался.
«А что, если?.. А чем чёрт не шутит!..» – Кузнецов спрятался в глухую тень, за углом дома. И стал терпеливо ждать возвращения «польского купца». Прошло уже минут сорок, а «купец» так и не появлялся.
– Чёрт! Сколько можно ждать этого урода! Скоро он там выйдет с моим товаром и деньгами!? – выругался Кузнецов, заранее уже мысленно прибрав к рукам чужую добычу, и искренне злясь на то, что эта добыча не слишком-то спешила попасть поскорее ему в руки. Но терпение и ещё раз терпение! Таково основное правило для человека, сидящего в засаде! А именно так себя ощущал в этот момент Кузнецов. Именно, как в засаде. Слишком уж велик был соблазн, что бы вот так запросто от него отказаться. Наконец, в минуту подкативших очередных колебаний, лейтенант услышал скрип открывающейся двери и на улице показался тот самый, долгожданный «поляк». Кузнецов напрягся. Отступил глубже в тень, стараясь не упустить «поляка» из виду. К его счастью, «поляк» пошёл назад в ту же сторону, откуда и пришёл, как и ожидал Кузнецов. Прямо в тень, где тот и скрывался. Едва человек зашел в тень, лейтенант нанёс ему резкий тяжёлый удар в челюсть. «Поляк» зашатался, издал звук, напоминающий визг. Кузнецов молча, опасаясь раскрыть своё происхождение, прижал того за горло к стене и стал молча выгребать содержимое карманов. Поляк, вдруг, рванулся и закричал. Ещё один резкий удар в живот и человек осел, закашляв и задыхаясь, едва не теряя сознание. Кузнецов почти силой выпрямил его, и постучал пальцем ему в лоб. Их лица были скрыты ночью, скупо выдавая лишь отдельные очертания скул сквозь ночной мрак. «Поляк» трясся и как-то по-детски плакал.
– Nie bij mnie, proszę pana..45
Кузнецов отпустил его, собираясь быстро покинуть место только что совершённого преступления… Освобождённый от тисков Кузнецова, человек сразу вскинул руки к лицу и осел наземь. Кузнецов обернулся. Заметил в его руке какой-то пакет. Сделал шаг назад, вырвал его. Посмотрел ещё раз на крепкого с виду человека, но такого растоптанного и деморализованного им только что. Окинул его с головы до ног: «Ничего ли не упустил»?
Тот словно от холода, как-то зябко кутался в собственную модную джинсовую куртку с белыми отворотами.
«А курточка-то ничего себе. Мой размерчик!» – промелькнуло у Кузнецова в голове…