7. Атака конопляных джунглей
Кобзарь проснулся ближе к вечеру. Ему снились ларьки.
Это был типовой городской рынок, какие есть и в Виннице, и в Харькове, и в Днепропетровске (Днепропетровск тогда ещё не переименовали). Но этот рынок по-настоящему огромен, ещё больше одесского Привоза. На многие километры вокруг расходился лабиринт чумазых ларьков, лотков под целлофаном, картонных коробок и деревянных ящиков.
Где-то здесь продавали что-то очень особенное и драгоценное. Не пластмассовое, не позолоченное, самое настоящее. То, что ещё долго прослужит.
Что это было? Кобзарь не знал, потому что так и не нашёл этого загадочного предмета. Сколько он не ходил, везде были всё те же дощатые лотки с немытой картошкой на целлофане.
Он проснулся и долго лежал. Подробности сна осыпались, как увядшие лепестки. Что же он искал на этом бесконечном рынке? Он не знал этого во сне и он не смог вспомнить, когда проснулся.
Кобзарь тяжело поднялся с кровати. Вышел на веранду, зажёг печку, поставил большой синий кофейник. Он привык к кофе в Запорожье, где из крана течёт жёсткая вода, так что вкусный чай на ней не заваришь.
На столике была по-прежнему расстелена та газета, которую он привёз с собой. Передовица кричала: «Аналитики: распад России уже неизбежен».
Раньше он любил читать актуальную политику и ждать, когда весь этот криво устроенный мир сгорит синим пламенем прямо у него на глазах. Но с недавних пор он это больше не переваривал.
И он отлично понимал, когда это началось.
Его стало тошнить от таких статей с того дня, когда он ввязался в операцию. Чем больше было ощутимых успехов и обидных провалов, тем чаще сверлила мысль – а откуда эти светилы пера и акулы разума берут свои пророчества? Неужели просто выдумывают на радость владельцу газеты? Почему он, с его-то обожжённой шкурой, должен этому верить?
В одном он был теперь уверен точно. Когда мир загорится синим пламенем, отсидеться уже не получится. Сгорит Монашка, сгорят Гайдамак и Художник. Сгорит и сам Кобзарь, вместе с трубкой…
Ну и плевать!
Он выхватил взглядом фразу «Россию удерживает вместе только ненависть всех ко всем», скомкал газету и засунул в жаркое жерло печки.
Пока кофейник грелся, Кобзарь смотрел на Ялту. Отсюда, с высот, ты видишь город почти целиком и понимаешь, насколько он маленький. Вот причалы, пляжи, серебряная полоса набережной. За ними – яблочно-жёлтая парадная часть, где жил Чехов и бывал проездом Максим Горький. А за кожурой – самые заурядные кирпичные домики и блочные многоэтажки, каких полно по всему бывшему Советскому Союзу. И люди живет там самой обыкновенной жизнью.
…Что это за звуки? Как будто где-то рядом крадётся кошка. Кобзарь поднял взгляд на крышу, но там было пусто.
Кобзарь раскурил трубку и насыпал в кружку растворимого кофе. От печки тянуло кислым серым дымом. Он залил кофе кипятком, погасил печку и медленно зашагал в обход дома.
Он догадывался, что там обнаружит. Нет, это не то, что он искал во сне. Но это тоже было интересно.
Да, так оно и есть.
Окно спальни было распахнуто. Краска на раме содрана, шпингалета не хватает. Видимо, вскрывали ножом.
Кобзарь держал кружку в левой руке. А правой полез в карман, достал пистолет и снял с предохранителя.
Дом, где окопались незадачливые похитители греческого камня, был просто идеален для спецоперации. Новый, квадратный, в два этажа с голой верандой и тонкими деревцами вокруг, на жёлтом склоне холма. Такие домики бывают в компьютерных играх на первом уровне.
Выдра как мог бесшумно крался по склону. Сначала он просто мягко ступал, но последние двести метров полз на четвереньках. Выждал возле окна, когда старший выйдет к печке, поднялся и достал складной нож.
Нож был швейцарский. Настоящий. И он стоил всех на свете настоящих итальянских пицц и родных деревень дона Корлеоне.
Лезвие резало дерево, как ветчину. Выдра в два счёта взломал окно и перешагнул подоконник.
В этой комнате воздух был сухим. Но дышалось тяжело – из-за предпринятых мер предосторожности. Царил умеренный порядок. Из-за стены слышался храп.
В первой сумке нашлись те самые костюмы. Их так и не постирали, к чёрной ткани прилипла кирпичная пыль. Выдра уже взялся проверять второй, но тут заметил возле кровати красную книжечку в мягкой обложке.
Это была обложка для паспорта. Причём пустая.
Интересно, зачем в Крыму может понадобиться обложка для паспорта без паспорта внутри?
Калан развернул и увидел, что на задней обложке написан телефонный номер.
Агент Выдра достал мобильник и начал фотографировать. С двенадцатой попытки получилась фотография, за которую ему было не стыдно.
Он спрятал мобильник, положил книжку на место, поднялся, бросил короткий взгляд в окно – и увидел там человека лет пятидесяти, лысого, толстогубого, с родинкой но носу и трубочкой в зубах. Человек смотрел ему прямо в глаза, в левой руке – кружка кофе, а в правой – Тульский Токарев.
Мальчик в комнате выглядел необычно. Мелкий, лет тринадцать-четырнадцать. На майке – задорная золотистая выдра. Тонкие руки и отросшие каштановые волосы. А с лицом у него было что-то странное – оно было вытянутое вперёд, как мордочка выдры.
Мальчик закончил фотографировать, положил обложку паспорта на место и повернул мордочку к окну. И Кобзарь понял, что у него с лицом.
Мальчик был в респираторе.
Сначала Кобзарь собирался пристрелить его на месте. Но тут же понял – нельзя.
Во-первых, надо будет прятать труп и как-то маскироваться от милиции. Мальчишка мог сказать, куда идёт, кому-то из своих бесполезных приятелей. Придёт оперуполномоченный, будет задавать вопросы. Всё-таки убитый на курорте подросток – это не древняя греческая глыба, которую всё равно не получилось украсть. Тут не просто милицию поднимут по тревоге – а поднимут ОМОН, перекроют дороги, запросят Киев… Это может сорвать основную операцию.
Во-вторых, труп нельзя допросить. А Кобзарю было очень интересно, как мальчик нашёл их базу. Ну и про респиратор можно узнать.
Глаза мальчика сверкали ехидным чёрным огнём, а руки делали что-то непонятное. Одна вытащила из-под майки непрозрачный пакет с надрезанным уголком, а другая – нечто маленькое и ярко-жёлтое.
Ни то, ни другое не выглядело как оружие. И пока Кобзарь соображал, чем ещё это может быть, ярко-жёлтая зажигалка чиркнула и пламя лизнула надорванный край. А потом пакет полетел в его сторону и шлёпнулся прямо на подоконник.
Из пакета пыхнул дым, – словно перезрелый дождевик выпустил споры. Кобзарь почувствовал, как кольнуло ноздри, а потом мир качнулся и поплыл куда-то в бок. Он тряхнул головой, прогоняя дурман и снова посмотрел в комнату.
Мальчика там уже не было. Пакет продолжал чадить.
Значит, убегает через дом и веранду.
Ну-ну.
Кобзарь двигался быстрыми шагами, даже не переходя на бег. Он чувствовал, что сердце колотится где-то в затылке.
Когда он повернул из-за дома, мальчик уже бежал через железную клетку веранды. Кобзарь остановился, чуть улыбнулся, втянул из трубки чуток горького дыма – и, к удивлению даже для себя самого, выстрелил мальчику в спину.
Выстрел получился странным.
Пуля вылетела вместе с тёмно-коричневой струёй. Струя прочертила воздух и ударила в бок убегающему мальчику.
Тот вскрикнул, но бега не сбавил. Выбежал к воротам, перемахнул калитку – и был таков.
Похоже, стрелять по убегающей мишени и правда непросто.
Интересно, что это была за струя? Неужели что-то с пистолетом? На земле от непонятно чёрной остался чёрный след, от него пахло чем-то знакомым…
Голова кружилась и не желала соображать. Мысль наскакивала на мысль, они кружились хороводами и вспыхивали нелепыми яркими красками.
Он посмотрел на оружие, но увидел только пустую эмалированную кружку с коричневыми разводами. Превратилось что-ли?
– Кобзарь, ты с ума что-ли сошёл? – закричала на ухо Монашка, – Иди в дом, хватит по участку с оружием бегать.
Цепкие пальцы сообщницы схватили его за рубашку и поволокли в дом. Кобзарь не сопротивлялся, только переступал осторожней – земля так и норовила качнуться.
В доме кто-то пытался петь знакомым голосом.
– У меня оружие превратилось, – он показал ей кружку.
Монашка выругалась и отобрала Токарев из правой руки. Толкнула Кобзаря за стол, вышла в коридор и закашлялась от густого дыма.
– В что, марихуану здесь курите? – закричала Монашка, – Совсем с ума посходили?
– Это не мы, – сообщил Кобзарь, – Это наши противники. Целый пакет выдули.
– Что здесь было?
– Не знаю. Мальчик какой-то бегал. Я в него из кружки с кофе выстрелил. И попал.
– Что?.. Зачем ты стрелял в него из кружки с кофе?
– Лалай-лалай… – доносилось из комнаты Художника, – Белые обои, чёрная посуда, Ку-клас-клан не в моде, кто мы и откуда – отсюда!
– Ну, перепутал! – ответил Кобзарь.
Кафе располагалось как раз на парадной ялтинской набережной. Вход в форме стеклянного конуса и превосходное мороженное с кусочками фруктов.
Выдра вошёл самым невинным шагом и боком, чтобы не было видно пятна на майке, подкрался к пустому угловому столику.
Атака конопляных джунглей прошла успешно. Правда, он израсходовал почти весь запас, а обожжённый кофе бок саднил под майкой.
Конечно, он мог пойти и на привычную веранду. Но в отеле могла поджидать ещё одна засада, а ко второму забегу он пока не был готов. К тому же, мороженное…
Калан попросил банан-клубнику в шоколадном сиропе. Достал мобильник, посмотрел фотографии и переписал телефон в блокнот. Потом начал гуглить справочник телефонных кодов.
Если это будет Гейдельберг или ещё какой-нибудь Веймар, то всё станет на свои места. С самого начала было ясно, что таинственный старик-немец как-то с ними связан, – он интересовался камнем, знал, что той ночью готовится похищение и даже заметил Телему. Возможно, из него получится вытащить и разгадку.
Конец ознакомительного фрагмента.