© Алекс Реут, 2018
ISBN 978-5-4490-0725-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. А это редко встречается
Агенту Выдре было тринадцать, когда он в первый раз спас мир.
А началось всё на летней ялтинской набережной, где памятник Ленину выглядывает из-за пышных субтропических пальм. На красных гранитных ступеньках фотографировались отдыхающие. Рядом из киоска в форме абрикоса продавали свежевыжатый сок.
В таких местах ни за что не поверишь, что мир под угрозой. Особенно летом, в курортный сезон. Конечно, в 2012 году ходило много слухов о конце света, но он был намечен на осень.
Отец стоял так, чтобы за спиной было море, в окружении корреспондентов. Он вдохновенно давал интервью. А будущий агент Выдра сидел рядом, на скамейке, и медленно сгорал от стыда.
– Крым – это место, где прошлое встречается с будущим, – говорил отец, – Для нас – это благодатный юг, курорт, знакомое с детства море. Для древних греков – это суровый север обитаемой земли. Именно в Крыму обнаружены самое северные колонии греков. Ещё севернее жили киммерийцы, да. Вы, я надеюсь, знаете такой народ, киммерийцы? Конан Варвар был киммериец, то есть получается ваш соотечественник, крымчанин. Севернее киммерийцев жили скифы. Севернее скифов – невры, они умели превращаться в волков. Говорят, этот народный промысел ещё сохраняется в отдельных населённых пунктах Полесья. А ещё севернее, за горами, существование которых не доказано, – жили гиперборейцы… Но вернёмся в Крым. Именно здесь наши выдающиеся археологи нашли уникальный экспонат – огромный кусок жёлтого песчаника. Если вы отправитесь в Судак, то убедитесь, что эта порода до сих пор применяется при строительстве. На отшлифованном боку этого древнего камня упражнялся какой-то ученик камнереза. И он выбил, с двумя ошибками, строчку «Звёзды уже далеко». Это цитата из «Илиады» великого Одиссея. Этим летом вы сможете увидеть камень с надписью в нашем музее. И убедиться, что даже здесь, на крайнем севере их ойкумены, греки читали поэмы великого Одиссея.
– Это был Гомер, – не выдержал мальчик.
– Что? Причём здесь Гомер?
– «Илиаду» сочинил Гомер, а не Одиссей.
– А, точно, – старший Калан повернулся обратно к камере, – Извините за ошибку. «Илиаду» написал, конечно, Гомер. Одиссей написал «Одиссею». Как видите, и мы, как и две с половиной тысячи лет назад, совершаем ошибки. А наши дети нас поправляют. Вернёмся к Крыму. Для древних греков это была суровая северная земля, где блуждают в холодном тумане загадочные киммерийцы. А для нас, потомков гиперборейцев, Крым – это благодатный южный край, столица лета. Я отдыхаю в Крыму и вам тоже советую. Отдыхайте в Крыму! И посещайте местные музеи.
Когда отец подошёл к кованой решётке отеля, младший Калан уже ждал его с двумя литровыми стаканами свежевыжатого сока.
Отец взял стакан левой рукой, а правой ловко зажал сыну рот.
– Спорить на улице, – сказал старший Калан, – мне теперь нельзя. Должность не позволяет. Давай мы пойдём, перекусим и ты мне расскажешь всё, что тебе не понравилось.
Ялта, как и положено курортному городу, всегда готова накормить до отвала.
Под синим тентом террасы давали утиную ножку, политую клюквенным соусом с карамелизированными яблоками, черноморскую камбалу на гриле, а ещё печёную в фольге барабульку – крошечную рыбку, что ценилась в Древнем Риме на вес серебра. Приносить еду с собой в Крыму не положено, поэтому сок они выпили по дороге.
– Начнём с начала, – заговорил отец.
– Да, давай.
– Не надо меня поправлять. Это бесполезно. Зрители всё равно ничего не запомнят.
– Но папа! Ты же теперь министр!
– Ну и что с того? Разве у нас министров недостаточно? У нас в стране почти пятьдесят министерств, служб, бюро и комитетов. Специалистов по средневековой литературе на всех не хватает.
– Но Гомер – это не средневековая литература.
– А какая?
– Античная.
– Ну вот, видишь, как давно это было…
– Когда министр не знает, кто такой Гомер, – сказал младший Калан, – это не патриотично. Все будут думать, что у нас тут страна дураков.
– Во-первых, иностранцы наш телевизор не смотрят. У них и своих дураков достаточно. Во-вторых, наши телезрители и так в курсе. Но проблему ты поднял правильную. Очень важно, чтоб из наших людей выросли компетентные, европейски образованные министры.
– Папа, ты же знаешь, я не собираюсь становиться министром.
– Я в твоём возрасте тоже не хотел. Работать в Центральном Комитете считалось престижней. Ты в то время ещё не родился. Ы
– Я уже говорил тебе, кем я хочу работать.
Из окна можно было разглядеть памятник Юлиану Семёнову. Создатель Штирлица задумчиво смотрел в сторону моря.
– Не помню. Напомни.
– Я хочу быть агентом.
– Каким агентом? Торговать что-ли?
– Секретным агентом. В разведке.
– Мне не нравится вон тот немец, – сказал младший Калан.
– А мне американцы не нравятся, – ответил отец, – Простой они народ. Нет в них европейского лоска. Провинциалы.
– Он выглядит как военный, – продолжил младший Калан, – И он приехал один. А ещё живёт в нашем отеле, и чувствует себя как дома. Кажется, что он знает, что делает. Европейцы так не поступают.
Словно в подтверждение его слов по набережной двигалась группа швейцарских туристов в одинаковых красных кепочках с белым крестом. Тётенька-экскурсовод тараторила по-французски.
– Ну… – отец задумался, – не знаю. Наверное, ему так больше нравится.
Несмотря на жару, старый немец сидел в светлом пальто. Оно было довольно бесформенным, но удивительно ему шло. Возле тарелки стоял бокал красного вина, но немец пока к нему не притронулся. Медленно, неторопливо он поглощал рыбку за рыбкой. Шею закрывал белый шарф, настолько простой и изысканный, что его хотелось называть на французский манер – кашне.
Незнакомец был очень стар, но его руки всё равно казались цепкими лапами ястреба, и он явно не нуждался в очках. Глаза сидели глубоко, и их накрывала тень от набрякших старческих век – так что разглядеть цвет Выдре не удалось. Но эти укрытые тенью глаза замечали всё.
Почему он решил, что старик – немец? Наверное, что-то в лице и движениях. А может потому, что книга в дорогом и потёртом переплёте, которая лежала перед стариком, была на немецком языке. Что это за книга, агент Выдра не разглядел. Но он готов был заложить собственные кроссовки, что за весь обед старик не перевернул ни одной страницы.
Впрочем, старик мог быть и швейцарцем, и лотарингцем, и просто нидерландцем (младший Калан знал, что Голландия – это только одна из Соединённых провинций), и датчанином. Их языки достаточно похожи на немецкий, чтобы понимать немецкие книги.
Немец заметил, что за ним наблюдают. Похоже, для него это было нормой. Вот он съел последний перчик, неторопливо отпил вина. Откинулся на спинку стула и с понимающей улыбкой посмотрел младшему Калану в глаза.
Что же он скажет?..
Однако немец не успел даже рта открыть.
– Ну, хорошо, – отец отодвинул тарелку, – мне пора. Остаёшься за меня.
– А ты куда? – встрепенулся младший Калан.
– В Италию.
Отец поднялся. Солнце сверкнуло на позолоченных часах.
– Как? Почему?
– В Италии хорошо. И престижно.
Он отправился в номер. Младший Калан поплёлся за ним.
Гостиничный номер был роскошный и неуютный, как фотография из рекламного буклета. У подножья кровати стояли так и не разобранные чемоданы.
– Я не поеду, – сказал младший Калан.
– В прошлый раз ты поехал.
– В прошлый раз мне не понравилось!
– Тебя не впечатлила родная деревня дона Корлеоне?
– Меня не впечатлила еда, – ответил будущий агент Выдра, – Всё либо очень кислое, либо очень солёное. А ещё они садятся за стол лицом к лицу, как на поминках. И кричат друг другу так громко, что у меня уши закладывает.
– Мы будем есть за маленькими круглыми столиками.
Старший Калан поднял чемодан. По лицу скользнуло страдающее выражение.
Он всегда очень мучился, когда возникала проблема, и было ясно, что переждать не получится.
– Подожди, папа! – не унимался младший Калан, – Но ведь вся страна знает, что ты в Крыму!
– Совершенно верно! Вот пусть и знает, что ей положено.
– Но что, если снова придут журналисты. Вдруг у них опять будет дырка в эфире и они захотят взять ещё одно интервью.
– Ты уверен?
– Ну ты же сам меня учил! Сейчас – лето. Журналисты тоже в отпусках. И парламенты в отпусках. А новости – нужны.
Отец вздохнул и вдруг просиял. Его посетило одно из тех озарений, которые и позволили ему дорасти до министра.
– Ну и ладно, – произнёс он, – Я согласен.
– В каком смысле? – Антон знал, что озарениям отца лучше не доверять.
– Я поеду в Италию, а ты останешься в Ялте, – сказал старший Калан, – Номер всё равно на представительские расходы оформлен. Если журналисты вдруг проснутся – дашь интервью вместо меня. Скажешь, что отец очень занят. Это всегда работает.
– Но…
– Ты справишься. Ты парень умный. Ты знаешь, кого написал Одиссей – а это редко встречается. Вот увидишь, твои интервью – это будут лучшие из моих интервью. Вот так!
Отец схватил чемодан и выскочил в коридор. На его лице загорелась очень специфическая улыбка. Её можно было видеть только в те редкие дни, когда старшему Калану удавалась отделаться от домашних.
Так будущий агент Выдра остался за старшего.