5
– Не вижу смысла оставаться здесь, в этом Вейкфилде, даже на минуту, моя девочка, – сказала Банч, аккуратно складывая белую ночную рубашку и укладывая ее в свой саквояж. – Ты во мне не нуждаешься, и делать мне здесь нечего, разве что выслушивать твои бесконечные рассказы о том, как тебя беспокоит судьба этого маленького мальчика, и сетования на безразличие его отца.
– Прости меня, – сказала Джоанна с искренним сожалением, – я не хотела тебе надоедать. Просто голова забита мыслями о том, что делать с ними обоими, и я не могу говорить ни о чем другом. Но я, конечно же, не хотела спровоцировать твой отъезд.
– Кто сказал, что ты спровоцировала мой отъезд? Не будь такой тонкокожей, Джоанна. Твоя обидчивость порою подводит тебя настолько, что ты можешь забыть обо всем другом, – заявила Банч, прекратив упаковывать вещи. – Я же говорила тебе, что сестра пригласила меня на Рождество. Я ее не видела уже шесть лет. Ты ведь не настолько эгоистична, чтобы не отпустить меня? К тому же я живу в этом ужасном месте пять недель, совершенно ничего не делая, а ты знаешь, что я не привыкла бить баклуши.
Джоанна знала, что Банч права. Просто Банч всегда была рядом или почти всегда. На протяжении двадцати с лишним лет она была ее наставницей и советчицей. Представить, что можно жить без Банч, было крайне трудно. И Джоанна прекрасно понимала что, пытаясь задержать ее, вела себя как эгоистка.
– Конечно, тебе следует ехать, моя дорогая, – сказала она. – Я только не думала, что это произойдет скоро. Я надеялась, что Рождество мы проведем вместе.
– У тебя и без меня будет чем заняться. Ты и так все дни и ночи возишься с мальчиком, а лорд Гривз еще решил организовать рождественский бал. Надо же будет кому-то проследить, чтобы слуги сделали все как надо. А то они носятся в разные стороны, будто цыплята с отрубленными головами. Более глупой подготовки мне еще не приходилось видеть. – Банч поджала губы. – Эта миссис Кампьон может быть и хорошая домоправительница, когда все идет свои чередом, но совершенно не знает, как управлять таким огромным хозяйством, когда привычный распорядок меняется. Ей самой требуются четкие указания. А я учила тебя именно тому, как организовывать жизнь в доме. Для чего, как ты думаешь?
– Меня не станут слушать, – сказала, горько усмехнувшись, Джоанна. – Слуги и так на взводе, а я для них не более чем досадное недоразумение.
– Проблема в том, что они не могут понять, каково твое положение здесь, моя девочка. Сколько раз я тебе говорила, что социальный порядок – это основа всего! А ты после своего приезда делаешь все, чтобы нарушить его. Ты приехала сюда как контесса и кузина их покойной хозяйки. Так оно и должно быть.
Банч тщательно сложила платье и обернула его папиросной бумагой.
– Не помнимаю, что ты имеешь в виду, Банч? – возмущенно переспросила Джоанна.
– Я имею в виду, что они вдруг узнали, что ты – новая няня…
– Гувернантка, – поправила Джоанна.
– Это всего лишь слова, обозначающие почти одно и то же. Няня ли, гувернантка – в данном случае разницы нет. Ты завтракаешь, обедаешь и ужинаешь в детской и кроме как с мальчиком ни с кем ни о чем не разговариваешь, в том числе и со мной. Ты даже спать стала в свободной спальне возле детской. Лично я прекрасно понимаю – причина в том, что бедный парнишка иногда ходит по ночам и ты хочешь быть к нему поближе. Но позволь спросить, что, по-твоему, должны думать об этом остальные?
Джоанна приоткрыла рот, намереваясь что-то сказать, но Банч продолжила, не дожидаясь ответа:
– Я сама тебе скажу. Все думают, что лорд Гривз намеренно отдалил тебя от себя, загнал так далеко, насколько это было возможно, чтобы не показаться слишком невежливым и в тоже время лишить тебя возможности общаться с окружающими. Что еще могут подумать люди, которые знают, что ты здесь, но практически тебя не видят?
– Но это же неправда, Банч. Майлз нуждается во мне. Ему требуется все мое внимание! – возразила Джоанна. – Кстати, уже наметился некоторый прогресс. Он наконец позволил искупать и одеть себя. Затем я уложила его в постель, и он до утра проспал сухим. Правда, спит он по-прежнему очень неспокойно. Но как бы ты спала, если бы тебе снились страшные сны о твоей покойной маме? А я уверена, что именно такие сны он и видит.
Банч хмыкнула, устремляя взгляд на Джоанну:
– Если бы ты спросила меня, что ты делаешь не так, я бы посоветовала прекратить его баловать. Постоянно ругать так же плохо для ребенка, как и пытаться уберечь его от всего на свете.
– Я не пытаюсь уберечь его от всего на свете, я стараюсь сблизиться с ним.
Банч захлопнула саквояж и закрыла замок.
– Свежий воздух и физическая активность – вот как бы я определила то, что помогло бы Майлзу де Саллиссу вернуться к нормальной жизни. А ты относишься к нему так, будто он сделан из венецианского стекла.
Джоанна помрачнела. С такой точки зрения она о воспитании Майлза не думала. Однако очень может быть, что Банч права. Стараясь избегать малейших намеков на ужасные методы миссис Лоппит, Джоанна впала в другую крайность и действительно стала относиться к мальчику так, будто он был наполовину сломанной игрушкой, которую следовало оберегать от любых прикосновений, чтобы не сломать окончательно. А ведь, возможно, он нуждается в таком же отношении, как любой другой оправившийся от болезни ребенок.
– Ты настоящий бриллиант, Банч! – воскликнула Джоанна, подскочив к пожилой женщине и заключив ее в объятия. – Кажется, ты нашла верное решение! Да, именно так я и буду действовать. Для начала обновлю его гардероб – больше никаких платьиц и детских рубашечек! Он будет одеваться так, как положено мальчику. И… И еще ему нужна собака. Да, именно так! Щенок. Теперь я точно знаю, что подарить ему на Рождество. Это гораздо лучше, чем еще одна книжка, которую я собиралась подарить, правда?
– Собака – это здорово, – сказала Банч, одобрительно кивая. – Она поможет ему научиться думать о ком-то еще, кроме себя.
Джоанна в восторге хлопнула в ладоши.
– Отлично! И еще он, конечно же, должен научиться ездить на лошади. О небеса, я в его возрасте при первой возможности запрыгивала на пони! Надо сходить в конюшню и поговорить с грумом, посмотреть, что он может предложить. Мне тоже потребуется кобыла, чтобы я могла скакать рядом с ним. Кстати, грум и насчет щенка может что-нибудь посоветовать. Должна же быть где-то поблизости собака с пометом?
Банч покачала головой.
– Ты прямо как твой отец, и это меня порою тревожит. У вас так: пришла в голову идея – и вы тут же бросаетесь воплощать ее в жизнь, совершенно не думая о последствиях. Следующим шагом, насколько я тебя знаю, ты станешь учить ребенка перескакивать через барьеры, чтобы он окончательно обрел уверенность в себе.
Джоанна рассмеялась.
– Единственное, о чем я сожалею, дорогая Банч, это то, что ты не направила меня на этот путь три недели назад.
– Ты сначала наделаешь ошибок, – сухо ответила Банч, – прежде чем начнешь прислушиваться к советам. Кстати, подумай о том, чтобы подружиться со слугами. Если ты хочешь узнать, что случилось с твоей кузиной, то только они могут рассказать тебе правду. Но ты не выудишь из них ни слова, пока не докажешь, что тебе можно доверять. А сейчас не могла бы ты позвать лакея? Карета меня уже ждет.
Джоанна не сомневалась в справедливости последних слов Банч и решила попозже обдумать совет как следует. Сейчас же она покорно дернула за шнурок звонка, а затем, стараясь не шуметь, прошмыгнула в комнату, в которой спала до того, как перебралась поближе к детской. Там, недолго порывшись в своих вещах, она вынула подарок, приготовленный Банч к Рождеству. Это была небольшая, написанная маслом картина, на которой была изображена ее любимая трехцветная кошка, сидящая на западной веранде виллы ди Камильяно и смотрящая на живописно раскинувшиеся вдалеке холмы. Джоанна вставила картину в рамку и красиво упаковала еще в Пезаро, но даже представить не могла, что придется вручить подарок до Рождества, и уж тем более при прощании.
– Банч, – сказала она, протягивая сверток пожилой женщине, – пусть это будет в твоем багаже, пока ты едешь. Не разворачивай, пожалуйста, до Рождества, а когда развернешь, вспомни обо мне. Знай, что я очень сильно люблю тебя и всегда буду благодарна за все то, что ты для меня сделала. Ты же вернешься? Или нет?
– Не валяй дурака, – улыбнулась Банч. – Конечно же вернусь. Иначе что ты без меня будешь делать? Но имей в виду, это произойдет не завтра – сестра имеет право подольше наслаждаться моим присутствием после столь долгой разлуки.
Джоанна поцеловала Банч в мягкую щеку и поспешила выйти из комнаты, опасаясь, что вот-вот расплачется.
Это могло случиться только с ней. Сбегая вниз по лестнице, на нижнем пролете она налетела прямо на поднимающегося Гая де Саллисса. И лишь то, что он одной рукой успел обхватить Джоанну за талию, а другой ухватиться за перила, спасло их от того, чтобы не упасть и не сломать шеи.
– Такие срочные дела? – насмешливо спросил он.
Ощущая через ткань платья его сильную руку, Джоанна залилась краской. Больше всего ей хотелось сейчас превратиться в клубок тумана и раствориться в воздухе. С момента их последней беседы прошло три недели, и все это время они практически не разговаривали. Вопреки утверждениям миссис Лоппит Гай де Саллисс не требовал, чтобы Майлза ежедневно приводили к нему для коротких встреч, зато сам часто приходил в детскую без предупреждения, молча наблюдал за ними и так же неожиданно уходил. При этом Гривз, как правило, ничего не говорил, за исключением слов, предусмотренных правилами приличия, да и приветствия не всегда произносились вслух. В таких случаях Джоанна, давая знать, что заметила его появление, молча кивала и изображала подобие улыбки. В его присутствии она всегда ощущала бессознательную тревогу, иногда такую сильную, что по спине пробегали мурашки. И еще порою появлялось странное ощущение, что ее тело как-то по-особому, не так, как ум и сердце, реагирует на близость маркиза.
Сейчас мурашки бегали не только по спине, а по всему телу, приятно щекоча. Даже прикосновения Космо, которого Джоанна искренне и сильно любила, не оказывали такого возбуждающего эффекта. Прикосновения супруга были приятны, обещали тепло и уют, но не пробуждали скрытую где-то в глубине чувственность. По крайней мере, из-за объятий мужа она не ощущала неожиданной слабости в коленях, как это было в данный момент. Но с какой это стати она сейчас вдруг вспомнила о Космо?
Чувствуя, что ей становится трудно дышать, Джоанна посмотрела на Гая и еще больше встревожилась, увидев его светящиеся изнутри темные глаза, выражение которых так и не научилась понимать.
– Вы потеряли дар речи? – мягко спросил он, чуть сильнее сжав теплыми руками ее талию. – А я думал, что это совершенно невозможно.
Воззвав к остаткам чувства собственного достоинства, Джоанна опустила голову и сделала крошечный шаг в сторону.
– Я… Я хотела выйти на улицу, милорд, – пробормотала она, не переставая поражаться тому, что с ней происходит – ноги отказывались повиноваться, а сердце билось так, будто Джоанна только что не спускалась, а бежала вверх по лестнице.
– Выйти на улицу? В такую погоду? А вы знаете, что там льет как из ведра?
Она не знала. Огорченная отъездом Банч, Джоанна даже не выглянула в окно.
– У меня есть одна идея, и я хотела узнать, насколько она выполнима, – промямлила Джоанна.
– Признаюсь, заинтригован. Интересно, что это за идея, которая может заставить бежать на улицу в такую погоду, даже не захватив зонтика? Я надеялся, что наемная карета, которая стоит у дверей, ожидает не вас. – Гривз убрал руку с ее талии, как бы позволяя уйти. – А вы покидаете нас, контесса? О, наверное, забота о ребенке оказалась слишком тяжелой ношей для вас?
Издевка, прозвучавшая в вопросе и в тоне, которым он был задан, не столько рассердила, сколько удивила.
– Нет, – спокойно ответила она, хотя лицо продолжало пылать, – карета предназначена для моей компаньонки мисс Фитцвильямс. Это она уезжает, не желая более досаждать вам своим присутствием. Что касается меня, я ни при каких условиях не оставлю вашего сына, если, конечно, вы не снимете с меня эту обязанность.
Маркиз удивленно приподнял черную бровь.
– О, это способно внушить уверенность. Как повезло Майлзу, что у него появилась такая защитница. Однако мне не терпится узнать, сможет ли он когда-нибудь защитить вас от меня. Ведь я настоящий дьявол во плоти.
Джоанна слегка отвернулась, чтобы не видеть его пронзительного взгляда.
– Я делаю то, что могу, милорд, – сказала она, желая в душе оказаться где-нибудь за сотни миль отсюда, в любом месте, лишь бы не испытывать этот дискомфорт, причину которого она даже не могла определить. – И прошу вас разрешить мне и впредь делать то, что я могу, чтобы помочь вашему сыну выздороветь.
Теперь слегка повернул голову Гай, опасаясь встречи с ее взглядом.
– Что ж, продолжайте делать, как вы выразились, то, что можете.
– В таком случае не разрешите ли вы заказать Майлзу новую одежду? Та, которую он сейчас носит, ему уже не подходит по возрасту.
Джоанна рискнула посмотреть Гривзу в лицо и тут же поняла, что совершила ошибку. Он был слишком красивым, чтобы она могла быть спокойной, находясь с ним совсем рядом. Джоанна почувствовала, как кровь вновь приливает к лицу, и опустила глаза.
– Заказывайте все, что вам нравится. Я уже говорил, что нет нужды даже советоваться со мной по поводу таких пустяков.
– А по поводу чего, милорд, вы хотели бы, чтобы я советовалась с вами? – тут же уточнила она. – Или лучше спросить, что вы не считаете пустяковыми вещами? Вы постоянно заглядываете в детскую, но еще ни разу не поинтересовались, есть ли улучшения в поведении вашего сына. Или это тоже у вас относится к категории незначительных пустяков?
– Да вы настоящая хулиганка, ведь правда? – весело сказал Гай, чем еще больше рассердил Джоанну. – Теперь я совсем не удивлен, почему вы заслужили такую репутацию.
– Я теперь тоже не удивлена той репутацией, которую заслужили вы, милорд, – мгновенно парировала она, одновременно прилагая усилия, чтобы окончательно не вспылить.
– О, Лидия успела сообщить вам по секрету, насколько я жесток? – Гай пожал плечами. – Что ж, это вполне естественно. Хотя, должен признать, вы обладаете гораздо более острым умом, чем ваша кузина. – Он осмотрел Джоанну сверху вниз с явным интересом. – Скажите, контесса, вы такая с рождения или ваш талант развивался постепенно, в частности, во время вашего короткого замужества, когда вы вращались в кругу итальянской аристократии?
– Если вы имеете в виду мой брак с Космо ди Каппони, могу заверить, что он женился на мне на такой, какой я была, и вовсе не думал о том, какой я стану, – ответила Джоанна холодным, как лед, тоном. – Если у меня и правда есть то, что называется остроумием, этим я обязана исключительно родителям.
К своему удивлению, она вдруг начала понимать, что эта словесная пикировка с маркизом доставляет ей удовольствие. Если у кого и был острый ум, то это у него. Причем такого ума Джоанна не встречала ни у одного мужчины, которого знала до встречи с Гривзом. Как бы ни относилась она к этому человеку, она не могла не признать наличие у него высокого интеллекта. Это открытие заставило Джоанну нервничать еще сильнее.
– Если вы отодвинетесь чуть в сторону, я смогу пройти, чтобы заняться тем, чем собиралась, – уже не заботясь о вежливости, сказала она, чувствуя, что просто не может оставаться с Гаем рядом.
Уголки его губ приподнялись в полуулыбке.
– Но теперь мне действительно не терпится узнать, что за дела заставляют вас уходить из дома в такую погоду и в такой ужасной спешке. Ах да! Конечно. Прошу прощения. Кто бы он ни был, вы не должны заставлять его ждать.
Один резкий толчок – и он покатится вниз по ступенькам. Джоанна уже подняла руку, но в последний момент, сама не зная как, сумела остановиться.
– Вы совершенно правы, милорд, – ответила она, гордо поняв голову и придав лицу невозмутимое выражение, – я ухожу, чтобы встретиться с вашим грумом. Он красивый мужчина, гораздо симпатичнее вас.
Гай на секунду задумался, почесывая нос.
– Тумсби, безусловно, славный малый, но назвать его очень красивым можно только с большой натяжкой, – сказал он. – Передайте ему привет от меня… Да, и пожалуйста, постарайтесь не так сильно наседать на него. В свои семьдесят три он вряд ли обладает такими же жизненными силами, как прежде, к тому же в холодную погоду его сильно беспокоят суставы.
Гай отвернулся и пошел вверх по лестнице. Через несколько мгновений до Джоанны донесся его сдержанный смех. Она тоже не удержалась и прыснула. Да, чтобы там ни было, но в Гае де Саллиссе она встретила достойного контрпартнера.