II. «Зубастики»
1
Ночь застала кошек в самом начале лесного пути. Идти было легко; свежий воздух бодрил, а подсохшая за день дорога тянулась бесконечной лентой в темноте, петляя между рощами, полями и перелесками. На лугах цвиркали ночные челдыши и мирно спали здоровущие копны сена, от которых шел такой морочный запах, что Пестра не выдержала:
– Эх, сейчас бы кислого молочка! Да, Арысь?
– Согласна… после такого ужасного дня не грех и напиться!
Обе тихо фыркнули. Чудный покой заснувшей природы заставлял мысли течь по доброму пути, и подруги немного расслабились. Кусинда принялась что-то мурлыкать себе под нос, а заодно приплясывала в такт.
– Песок пошел, чуешь? Пожалуй, я обувь сниму. Голыми лапами куда приятнее шлепать!
– Видишь, иногда и у тебя появляются умные мысли.
– Сама дура…
– Интересно, что делает сейчас Полуух? Он ведь ружье зачем-то с собой взял.
– Шаркан уже года три как с охотой завязал. А ружье осталось. Странно все это… Думаешь, он жив?..
– Думаю, что да. Не знаю, откуда такая уверенность, но… интуиция, видимо.
– Интуиция тебе не подсказывает, где он сейчас? Хотя бы примерно?..
– Увы, Пестра… Жаль, что мы не телепаты, как пауки. Правда?
– Правда. Стой!
– Что такое?!..
Пестра резко остановилась и начала пристально всматриваться вперед:
– Там что-то есть. На дороге! – возбужденно сказала она.
– Тише… Ох, и правда… Давай-ка в лес, быстро!
Кошки сиганули в мокрую от росы придорожную траву и спрятались за деревьями. Впереди, в тумане, смутно виднелось нечто большое, квадратное, явно не лесное… Объект не двигался, но перегородил собою всю дорогу.
– Пошли, разведаем?
– Ты это… иди… а я подожду… мешок давай свой… – Кусинда явно не желала больше встречи с неведомым.
– Ладно, я поползла.
– Будь осторожна!
Арысин белый хвост канул в сумерки. Нет равных кошке в темном лесу! Она прекрасно видит и двигается бесшумно, как змея. Так что Пестра не особо волновалась за подругу. Она села под дерево, вытащила бутерброд и принялась ждать, чутко поводя ушами. Через двадцать минут в траве послышался шорох, и Арыся подползла к ней. Она тяжело дышала, морда ее выглядела встревоженной.
– Ну, что там?
– Это наша машина. Васюн убит… В фургоне все перевернуто вверх дном, будто что-то искали. Или кого-то…
– Ой, мамочки… думаешь, это… нас? – дрожащим голосом спросила Пестра. – Что же теперь делать? Я боюсь, боюсь…
– Тише ты! Давай без истерик. Бандиты уже ушли, видимо, очень разочарованные. Мы сейчас пойдем туда, сядем и поедем в деревню. Поняла? Не оставлять же Васюна… одного…
– А кто машину поведет? – всхлипнула Пестра.
– Я поведу. Правда, червь его знает, как… Я и водила-то один раз, попробовать дали… Ладно, доедем, не бойся! Ключи в замке, я видела. С остальным справимся, чай не город тут… Давай, пошли быстрей.
Кусинда, совершенно уже не в себе, покорно засеменила рядом. «Скорей домой, к детям! Больше никуда не поеду. Исчез Полуух – и Небо с ним, не буду искать, а то дети еще и матери лишатся… Арыске хорошо, она одна, как хвост!..»
Женщины дошли до грузовика, закрыли фургон и полезли в кабину. Когда Пестра попыталась сдвинуть с места Лежебока, тот неожиданно застонал…
– Он живой! Живой!!! – обрадовалась Арыся и шмыгнула носом. – А ведь был как мертвый… Васюнечка, молчи, не говори ничего. Сейчас в деревню поедем, прямо к Петрахе. Ой, кровищи-то сколько… Мама родная…
Они перетащили кота на середину сиденья, Пестра села у правого окна, поддерживая его, а Арыся угнездилась за руль и принялась колдовать там. С третьего раза грузовичок завелся и ждал, сотрясаясь всем телом. Лежебок снова застонал. «Святые Небеса… куда жать-то, забыла! Аааа-а! Ой… Нет… А рычаг-то куда?!!»
Машина затряслась сильнее и неожиданно заглохла. Васюн выругался, приоткрыл один глаз и простонал:
– Бабы… мать-кошку вашу… педаль сцепления… Жмешь… Потом рычаг влево-вперед! И газку… Давай… А дальше скажу…
– Ага… Поняла! – приободрилась кошка. «Педаль… Где тут сцепленная педаль, к червям?!… Вот, наверное, эта…»
Вспоров благостный рассвет, машина медленно въехала в Беломохи. Она печально ревела и стонала, а потом уткнулась разбитым бампером в колодец, как издыхающее от жажды животное, и заглохла. Несмотря на столь ранний час, почти вся деревня не спала – пропал фургон с тремя жителями! Криволап с полуночи сторожил у внешнего колодца, уже и разведку посылали, но недалеко, на несколько верст. Кто же знал?.. Разведчики вернулись ни с чем, понурые и мокрые от росы. Супруга Лежебока места себе не находила, чуя что-то нехорошее.
Когда послышалось знакомое фырчание мотора, все тут же высыпали за околицу. Народ окружил машину и уставился Пестру, которая, открыв дверь, блевала прямо из кабины в придорожную траву…
– Дорогу…!!! – кричали вскоре мужики, прорезая толпу: они несли за углы носилки из одеяла, на котором лежал Васюн. Бок его жилета почернел от крови, а сам он хрипло дышал, не открывая глаз. Следом понесли жену, которая упала в обморок при виде раненого мужа.
– Кто ж его так?
– Какие-то бандиты… Ночью на дороге остановили и ножом пырнули. Не грабители – не взяли ничего.
– Кто такие? Как выглядели? Много их?
– Не знаю… – растерялась кошка.
– Что-то ты, Пухлява, не договариваешь… – тихо сказал Криволап. – Как это не знаешь? С чего это просто так остановили, да еще ничего не взяли? А вас почему не тронули?
– А мы пешком шли, сзади…
– Так вы разве не с Васюном из города ехали?
– Нет… Тут такое дело… Пошли, Шмур, разговор есть. Слышь, Пестра, придется все рассказать. Нам одним такую ношу не потянуть!
Та только устало кивнула:
– Арысь, я к детям пошла. Делай, что хочешь…
– Чего это она?
– Укачало ее… и вообще. Скоро сам все поймешь. Собирай экстренный совет, пойдем в ко мне в дом. Мужиков толковых позови. Котю Пушняка не забудь, он у нас первый стрелок, хоть и раздолбай. Может, пригодится…
Арыся Пухлява в то раннее утро все рассказала на сходке, и словно тяжесть с ее загривка свалилась. Теперь пусть остальные думают, что делать и как быть. Нехорошие дела творятся, вот уже и до их деревни дошло. А все началось со сбежавшего Полууха! А может, и еще раньше, что-то недоглядели? Да нет, вроде все путем было… Чудеса.
Пока мужики переваривали услышанное, чесали лохматые головы и задумчиво жевали пахучие листья, звякнул бубенчик, и в дом неожиданно ввалилась Пестра. В лапе она держала какой-то мятый замызганный листок.
– Нет, вы посмотрите! Родные дети что сотворили, недоумыши. Сделали бумажную сову! Полезла сейчас за печку, щепок набрать, и вот, представляете, нашла…
– Что это?! – с удивлением воззрились заседавшие. Уж кого-кого, а Кусинду здесь уже не ждали.
– Письмо. Письмо Шаркана мне!
– Ну и дела… – пробасил Криволап. – Читай тогда быстрее!
– Вот… читаю: «Дорогая моя женушка! Прости, что я ушел, мяу не сказамши. Над нашим миром нависла большая опасность. Я теперь солдат тайного отряда, во благо Государя Императора, Зверинска и всех нас. Моя миссия секретная, и даже тебе нельзя говорить ничего, но я пишу все равно, потому что люблю вас и не хочу, чтобы вы подумали чего плохого… Уезжаю я надолго… Постараюсь передать весточку, когда будет оказия. Обними за меня детей и передай привет всем нашим! Особенно Окогтину. Только про отряд ничего не говори, скажи, что я уехал на Кажутскую мельницу. Письмо это сожги. Навечно твой, Шаркан Полуух, честный кот».
– Вот это дааа-а…
– Ничего себе! Тайный отряд! С чего это нашего Шаркана туда вдруг понесло?
– Я думаю, он действительно устраивался электриком, а попал в вербовочную контору, как тетерев в ощип.
– А что за опасность нам грозит? Кто-нибудь что-нибудь понял?
– Из письма ничего не ясно. Ясно только одно – или кот бросил семью ради действительно очень важной цели, или его охмурили какие-то негодяи и затащили в лунную секту… ну, что-то в этом роде.
– Ну, не такой мой муж дурак, чтобы его так запросто можно охмурить! – обиделась Пестра и угрюмо замолчала.
– Все мы не дураки, покуда не попадем в лапы к прохиндеям. Может, его загипнотизировали? Помнишь, год назад к нам приезжал цирк на колесах?..
…Все, понятно, сразу вспомнили про тот коварный случай. Передвижной цирк показывал дрессированных зверей низшего звена, прыжки через огонь, заглатывание живой смеющейся змеи и акробатику на свиньях. Напоследок выступил великий Маг Мурильо Полоско, после чего жители деревни, словно зомбированные, принесли ему большую часть своих сбережений. Ночью цирк исчез так же быстро, как и появился… Да, очень возможно, что и с Шарканом случилась та же история. Но одно дело – лишиться мурлонов, а другое – взять в лапы оружие! Против кого теперь оно будет направлено?..
– …Но ведь нашелся один кот, который не принес денег.
– Правда? И кто же это? – удивилась Кусинда. Она до сих пор была уверена, что в тот злополучный вечер провели их всех.
– Кто-кто… Твой муж! – удивилась Арыся. – Разве он не сказал тебе?
– Мой муж? – Пестра была потрясена. – А где же тогда деньги?..
– Ну, это надо тебе у него самой спросить… «Вот прохвост! Ай-да голова… – подумала Арыся, – денежки, стало быть, для чего-то под шумок заныкал. Стоп… Очень интересно!»
– Товарищи сельчане! – возбужденно сказала Пухлява, и даже встала. – Год назад в нашей деревне таким вот странным образом выявился житель, не подверженный гипнозу. И именно этот житель в итоге исчезает. Интересно получается, не находите?
– Ты думаешь, что цирк тот был подставной? – подал голос Пушняк.
«А Котя не так уж глуп! – отметила про себя кошка. – Да еще первый охотник в деревне. Надо взять его на заметку… Хотя некто… некто очень важный выбрал не его. Странно…»
– Да, именно это пришло мне в голову! – важно сказала Арыся, сложив лапы на тощей груди. – Ходят тут всякие агенты… под видом цирковых бродяг… наблюдают за народом… Заодно деньги на нужды нации собирают… Мяфф… А почему бы и нет? Налог на огороды отменили, а казну пополнять надо… – пробормотала она.
– Сильно…
– Ну, Пухлява, ты у нас не учительница, а Императорский совет!
– И какие же выводы из этого?
– Думаю, теперь понятно, почему взяли Полууха: гипноустойчивость – один из критериев набора в этот самый отряд! Вот… Плюс сила и смекалка. Мы все тут знаем, что здоровьем и умом наш Шаркан не обижен. А сколько за ним девиц бегало, вы только вспомните! Кошка – она всегда верно чует, от кого продолжиться, и ищет самого достойного.
– Да уж, на котят грех жаловаться, – встряла Пестра, – ишь, чего удумали, паразиты – сову!.. Лапы чешутся, все в папашу! Он у меня знаете, какой умелец? Недавно воду из колодца прямо в дом провел, насос какой-то хитрый придумал… Святые Небеса, как же нам теперь, без отца-то, а? – неожиданно всхлипнула она.
– Не бойся, Кусинда, всей деревней тебе поможем.
– Ага, – сально подмигнул Пушняк, – мужиков у нас хватит! Муррфф…
– Ты это… ты мне это брось! Надо было тебя в тайный отряд забрать, зубоскал недоделанный!
Напряжение в домике сдулось, и на усатых мордах сельчан замелькали улыбки. Теперь стало ясно, что Полуух ушел на дело государственной важности и письмо прощальное написал, все честь по чести. А что вживую не попрощался, так лишних сцен не хотел, понятно. Пестра баба такая, вцепилась бы зубами – не отпустила! Жители Беломохов уже гордились им, чего говорить… Не из каждой деревни забирают на секретные дела. Правда, осталось непонятным, что за опасность такая грозит их земле.
– Может быть, опять объявила войну Песландия? Или, не дай Небо, Остров Сов!?..
– Ну, совы-то вряд ли, это почти летающие кошки.
– Думаю, и псы здесь не при чем. Шаркан бы так и сказал, что тут скрывать? Война – так война. Первый раз, что ли? Да и в газетах бы давно написали.
– Вы все дураки. Собаки, совы. Последних мозгов лишились, что ли? – рассердилась Арыся, с неудовольствием оглядывая собравшихся. – Полуух написал: над нашим миром нависла опасность! Над миром, а не над Кошендрией!!! Соображаете вы, аль нет?..
– Ну да… – зашевелила губами Пестра, вновь вчитываясь в бумажку. – «…Во благо Государя… Зверинска и всех нас…» – Это что же, товарищи, получается?
– Вторжение извне! – громко сказал Шмур Криволап. – Вот что получается.
– Чужаки с Диких Земель?.. – прошептала Пестра и с тоской посмотрела в окно.
– Вот именно.
Собрание затихло. Через открытое окно было слышно, как во дворе ведут коров на утреннюю дойку. Лениво щелкал бич, помыкивали рогатые, птички беззаботно свистели; может быть, поэтому в деревне всегда было мало денег. Пухлява закрыла лапами глаза и покачала головой:
– Все ясно. Вот кого мы видели под полом! Это ОНИ. Огромные, как коровы…
– Ну, нет. Я бы сказала – где-то между свиньей и коровой. И потощее! – возразила Пестра. – Уж я-то хорошо разглядела скелет, когда провалилась в дыру. У них лапы, как у лося, но череп круглый и морда короткая. Как у нас.
– А большой ли череп? – мрачно спросил Пушняк.
– Череп приличный. В плане мозгов у них, наверное, все в порядке… Раз они к нам доплыли. А не мы к ним…
– Это плохо… – приуныли мужики.
– Чего ж хорошего! Теперь понятно, для чего понадобился специальный отряд. У нас, оказывается, давно ведется партизанская война с чужаками! А мы тут и в ус не дуем – коров доим, сметану едим… А у нас в подвалах, понимаешь, трупы чужестранцев гниют, как капуста. И, судя по всему, уже не первый год!
– Значит, ОНИ давно среди нас. Но как это возможно? Они же здоровенные! Где же им скрыться?
– Может, они прячутся где-то днем, а ночью выходят…
– Зачем выходят?
– Не знаю… Может, гипнотизировать?..
– Может… Кто ж знает? Чужаков еще можно понять. Что с них взять, говнюков? Они враги. Однако совершенно непонятно, отчего подручные Воркота хотели убить наших уважаемых барышень, Пестру и Арысю.
– Вероятно, просто собирались убрать лишних свидетелей, предварительно допросив с пристрастим… Брр-р… Кто бы поверил, что обе кошки ничего не знают о Полуухе? Вельветовый наверняка подумал, что они приехали с ним увидеться, и надеялся заманить в пустующий дом. Надо сказать, это ему почти удалось. Но какой смысл им работать на чужаков? Вот загадка.
– ОНИ этих мерзавцев чем-то подкупили. Точно! В любом государстве найдутся предатели. И теперь эти недокоты работают на чужаков. В этом все дело! У Воркота тут, видимо, свита целая вражеская сеть, которая отлавливает и убивает членов тайного отряда! Или что-то в этом роде.
– Точно! Вот я что думаю. В Бережном Кате наверняка скрытно работают агенты из Шмуррена. А на вид, небось, как обычные кошки – газеты разносят и пирожками торгуют. И Воркот их ищет, по заданию дикоземельцев.
– Зачем ищет?
– Откуда я знаю!
– Да, вот загадка… Интересно, чем же можно подкупить кошку? У чужеземцев нет наших денег.
– Кислым молоком, не иначе!
– От Вельветового не пахло!.. – возразила Пестра и разинула пасть в ужасной догадке:
– Ох… Был какой-то запах! Но совсем другой… очень приятный. Я его не узнала.
– Точно, был! – подтвердила Арыся. – Кстати, этот самый Вельветовый… Она замолчала и внимательно посмотрела на подругу, что-то припоминая. Слово так и вертелось на языке… Точно. Вот оно!
– Пестра! У него есть имя. Его зовут Вилки Шкирман. Вспомнила?
– Да! – удивилась Пестра. – Ой, хорошо, что ты сказала! Я ведь уже и забыла, что там восьминожка бормотала.
– Вилки Шкирман?
– Это его настоящее имя. Паучиха Скороха случайно выудила его из глубин чьих-то мозгов. Они же все телепаты, у них как бы общий разум… наверное.
– Отлично! Теперь у нас есть, за что зацепиться. Этот парень живет в городе и наверняка зарегистрирован в какой-нибудь домовой книге. Мы найдем его!
– Шмур, ты хочешь сказать… мы будем ловить банду? – поежилась Пестра.
– Это не просто банда, а наместники врага! Наверняка власти о них ничего не знают. А мы отыщем их всех и уничтожим. И тем самым поможем в священной войне Зверинска с нашествием чужаков! Так или не так?!
«Когда это у нас в Кошендрии объявляли священную войну?» – удивилась Арыся, но вслух ничего не сказала. Вообще, звучало сильно. И внести достойную лепту в такую борьбу было лестно.
У Коти загорелись глаза:
– Я буду их отстреливать, как куропаток! Засяду где-нибудь… Бахх!.. и нету гада.
– Пушняк, а ты когда-нибудь стрелял в кошку?
– Нет…
– Ну, тогда и не верти языком.
– Они – не кошки! Они предатели. А в предателей стрелять легко! – не сдался молодой кот.
– Еще не доказано, что они наши враги. Мы должны выследить их, все выяснить и предать их справедливому суду, если они того заслуживают.
– Заслуживают! Они Лежебока нашего чуть не убили… Или этого недостаточно?
– Точно. Смерть предателям рода кошачьего! – завопили все, и светлица потонула в возмущенных криках.
– Тише! Разорались тут… У нас тайное собрание, забыли? Все, что здесь было сказано, не должно вылезти из этих стен. Иначе поднимется паника. Мы себя попросту засветим, а враги уйдут безнаказанными. Давайте вести себя соответственно новым важным обстоятельствам. Все согласны?
– Да!!! – хором подтвердили посвященные в страшную тайну кошки.
– Отлично! – сказал Криволап, встал и прошелся по комнате, громко стуча деревянной ногой. – Объявляю наше собрание первой подпольной ячейкой народных мстителей! Лаповодителем ячейки буду я, то есть Шмур Криволап. Полит инструктор и советник – Арыся Пухлява, помощник советника… эээ… Пестра Кусинда. Командиром боевой группы назначаю Котю Пушняка. Остальные – рядовые бойцы. Да, забыл совсем… Почетный член ячейки у нас Шаркан Полуух. Да процветает его правое дело!
– Постой-ка, а как мы себя назовем? Группе надо дать название.
– Точно! – закричали коты, – даешь боевое название!
– Надо, чтобы название было этакое… зубастое… – предложил Хвостун, – чтобы все гады знали, что с нами шутки плохи!
Сели думать. А к обеду разошлись молча, до краев преисполненные чувства долга и ответственности. Жизнь в деревне наполнилась тайным смыслом, и на мохнатый лоб некоторых ее жителей легла печать нелегкого знания… Собирать ячейку решили еженедельно, по воскресеньям. Теперь Пушняк вместо того, чтобы шлындрать по ночам со скрипкой, смазывал и чистил винтовку. Старый вояка Криволап выудил ему откуда-то из тайников оптический прицел, и молодой полуперс стал самым опасным и уважаемым бойцом на всю округу. В общем, это было справедливо, так как Котя считался почти породистым и, кроме того, лучшим стрелком Южнобережного округа. Тетерева и прочих лесных куриц бил пулей в глаз!
Все решения ячейки держались в строжайшем секрете; никто, кроме приближенных, не знал новых важных делах…
…Не прошло и месяца, как вся деревня уже была в курсе событий. В один из погожих сентябрьских дней к дому Пухлявы выстроилась очередь на запись в бойцы невидимого фронта. Криволап придирчиво требовал биографию и оружие в хорошем состоянии. Для отобранных проводился ликбез по политическому состоянию зверинских дел. Из актива ячейки и наиболее боевито настроенных новых членов была создана оперативная группа, которой дали название «Зубастики». Командиром, конечно, оставили Котю, и он ходил раздувшийся от важности, с трудом отбиваясь от одиноких девушек. «Делу – время, подхвостью – час!» – басом говаривал он, крутя ус и обдумывая будущие действия своего отряда. Группа должна была активно претворять в жизнь решения ячейки, а именно: выследить и уничтожить банду Воркота. А заодно узнать, как они связываются с чужаками, выследить и уничтожить последних. Такая вот программа-минимум.
К счастью, тайное знание пока крутилось в деревне, ибо замученная Пухлявой машина стояла на приколе, требуя ремонта, а раненый Лежебок еще минимум месяц проваляется на койке под чутким надзором Муриссы Петрахи. Народ посмеивался по этому поводу, но пояса придется подтянуть и перейти на запасы в погребах; когда еще Васюн сподобится за продуктами! А водить грузовик больше никто толком не умел, кроме механика Мявки Ушана, которого забрали в армию… На тракторах и косилках далеко не уедешь. Так что связи никакой, и пришла пора заняться выучкой всех свиней в деревне, годных под седло.
2
Наступила зима. Все нормальные кошачьи деревни одна за другой впадали в спячку, перейдя на «напечное» существование, а в Беломохах кишела жизнь. Оперативная группа готовилась к вылазке в город…
К началу декабря в специально отремонтированной для этого свинюшне уже рыли копытом шесть верховых хрюшек, готовых к длительным переходам и активным броскам. Пятачки их, натертые касторовым маслом, воинственно поблескивали. Они не боялись выстрелов из ружей, были малочувствительны к колющим предметам и холоду, неприхотливы в еде и обладали отличным чутьем. Все знают, что хорошая свинья может идти по следу гораздо лучше кошки, чуя как верховые волны, так и подземные.
«…Наверняка они искали Полууха, чтобы выйти через него на всю сеть зверинской контрразведки! Но облажались, и теперь мы сами их накроем, использовав Вилки Шкирмана. Интересно, в чью личину он рядится в городе? Банковского клерка? Директора почты? Портового грузчика?..» – размышляла Арыся, отваривая утром пару яиц в кастрюльке. Столбик термометра, прибитого к ставням, опустился до отметки в минус десять градусов – неслыханная температура для здешних краев! И нос-то не высунешь лишний раз… Слава Небу, курица Маха, переведенная на жительство в теплую избу, неслась как заведенная. Сейчас она разлеглась в ворохе тряпья около печки и нежно мурлыкала, по мере возможностей куриной глотки. Ручные куры были не редкость в кошачьих семьях, съесть свою несушку считалось большим грехом.
Группа тщательно готовилась к рейду – заранее посадили на усиленный паек свиней, тщательно вычистили и смазали ружья, наточили ножи, проверили амуницию. Кыря Шувалка, местный художник-муринист, набросал по словесному портрету вполне правдивую рожу бандюка Вельветового, и теперь каждый житель деревни легко узнал бы его в городе.
Вечером десятого декабря, аккурат в Барсянин День, группа собралась около свинюшни. Шли последние приготовления: бойцы подвязывали хвосты, приторачивали мешки к седлам, попутно давая хорошего пинка строптивым хрюшкам, которые все норовили почесаться то о стены, то друг об друга… Из ноздрей у них шел пар, что говорило о хорошем морозце; группа собираясь покинуть Беломохи до полуночи, чтобы проникнуть в город незамеченной. Кто будет блыкаться по улицам в такую погоду? Так что похолодание оказалось очень даже кстати. Свиней и оружие бойцы собирались оставить в доме старой абиссинки с двумя дежурными, а остальные должны были рассыпаться по городу под видом торговцев яйцами, которые бережно упаковали в большие корзины.
Провожали зубастиков всей деревней. Жены обнимали мужей, незамужние девицы стреляли разноцветными глазами в боевых котов, старики хлопали свиней по бокам, словно проверяя их на прочность, а дети с завистью глядели на все приготовления и мечтали подержать в лапках настоящее ружье… Котятам все в радость! Учительница уходит, занятия отменили, зимние каникулы начались аж на месяц раньше. Ну, что делать, на войне – как на войне! Пестра тоже осталась дома, но вышла проводить близкую подругу. В последний момент она незаметно сунула ей за пазуху только что испеченный кулеш с рыбой, на всякий случай. Арыся была растрогана до глубины души и пообещала вернуться живой и невредимой… Она была единственной женщиной в отряде и к тому же важной птицей, так что Криволап наказал котам беречь училку, как глаз! – правда, она об этом не знала. Но, наблюдая излишнюю суету вокруг нее, догадывалась.
На хрюшках сидели по двое. Пушняк с Пухлявой устроились на Апроське, бодрой смекалистой свинье, разукрашенной серыми яблоками. Сосновые седла с двойной подпругой казались жестковаты, но зато оборудовались спинками и стременами, так что сидеть было вполне удобно. Свиньи легкой рысцой двигались друг за другом по заснеженной дороге. Зубастики молча растянулись в морозной мгле, и лишь сопение свиней и белый пар из их пятачков и кошачьих носов выдавали присутствие живого. Кошки тихо покачивались в седлах, думая о своем… Пушняк сидел впереди и время от времени поддавал мягкими унтами в бок Апроське. Та отзывалась недовольным хрюканьем, но шага не меняла.
– Оставь ее в покое! – раздраженно сказала Арыся. – Хорошая свинья сама знает, с какой скоростью ей бежать. Верно, Апрось?
– Пхрр-р! – отвечала Апрося, мотнув ушами. Уши, видимо, мерзли.
– Говорят, жители гор ездят на козах. У них удобные рога, да и под седлом они ходят лучше. Ты что-нибудь слышал об этом? – спросила Пухлява, которой было скучно просто так трястись на марше.
– У козы спина узкая, да и запахи она плохо чует. А натасканная хрюшка даже тайник с оружием найти может. Но в целом коза тоже хороша, можно попробовать обменять несколько штук на корову. В мае торговцы погонят животных по деревням, тогда и обсудим.
– Мне кажется, шерстистая коза лучше приспособлена к морозу.
– Ничего, наши хрюшки тоже не лыком шиты. Жиру в двадцать сантиметров! Картечью не пробьешь, и шашкой не прорубишь… Никакая коза тут и рядом не лежала. К тому же свиней можно использовать в бою как таран. Вес-то какой!
– Свинья в болоте провалится, а коза может пройти. Кроме того, козы отлично лазают по горам!
– Ну, мы пока в город едем. А там посмотрим…
– Котя, а что делать будем, если все яйца распродадим, а ничего толком не выясним? Назад поедем?
Пушняк нахмурился:
– Не знаю. Свиней будем продавать!
Апрося протестующе захрюкала. Хрюшки неплохо понимают кошачий язык, только сами говорить не могут. Женщина дружески почесала теплый бок свиньи:
– Не слушай его! – прошептала она, с трудом сдерживая смех. – Командир у нас молод и глуп.
– Но-но! – обиделся ушастый стрелок. – Попрошу соблюдать субординацию, женщина…
Через два часа хрюшки остановились на передых. Мороз окрепчал, став непривычно жестким для Южного берега. Седоки одели своим свиньям толстые шерстяные гетры и вязаные шапочки. Ближе к утру, не доезжая до города нескольких верст, на полянке устроили костер, где сварили общую на всех похлебку из картошки и сушеных грибов. Свинюшкам отлили в ведро и проследили, чтобы каждая пожрала. Пока животные грели зады, повернувшись ими к костру, их седоки шумно прихлебывали из алюминиевых кружек горячий мятный свар. Полчаса священного отдыха! Но дело зовет… Ведро и прочий громоздкий скарб решили оставить в лесу, чтобы забрать на обратном пути. И вновь в рассветной мгле потянулась вереница мстителей…
В город отряд входил тихо-тихо. Даже свиньи перестали пофыркивать и настороженно осматривали местность маленькими глазками сквозь заиндевевшие ресницы. В крайних домах все спали, лишь одно круглое окно светилось желтоватым светом, словно кошачье око. Кавалькада старалась идти по самым глухим местам, выбирая дороги, покрытые снегом, чтобы не было слышно стука копыт. Свиньи тащили свои задницы вверх без особого удовольствия, но, к счастью, идти пришлось совсем не долго. Вскоре во тьме прорезались очертания знакомого дома. Он казался совсем нежилым – окна темны, труба над крышей занесена толстой белой шапкой.
– Это здесь? – спросил Пушняк.
– Да, приехали! Слезаем.
Полуперс тихо мяукнул, и бойцы начали спрыгивать на землю, разминая лапы. Дверь, на удивление, была не заперта – видимо, бандиты просто сломали замок. Коты сняли треухи и осторожно вошли внутрь, принюхиваясь и поводя ушами. Не дожидаясь разрешения, хрюшки тоже гуськом полезли в дверной проем, спасаясь от холода. Они тыкались замерзшими пятачками в лапы хозяев и требовали сладкого. Какая свинья не любит сладкого тревожной морозной ночью?..
– Кыш, щетина! Ррр-р… Ну и холодрыга. Может, печку запалим? – предложил самый молодой из группы, Мурилка, сын Криволапа. Ему был всего полтора года, но отец, сам бывший военный, не раздумывая отпустил юношу на дело.
– Ага, и на дым из трубы привлечем сюда весь город.
– Можно задвинуть заслонку. Задохнемся, зато тепло!
– Идиот…
– Яйца где? Живее сюда тащите, а то промерзнут!
– Да уже, наверное, как каменные…
– Эх, точно!.. Это была плохая идея. Лучше бы повезли сушеные грибы!
– Чего же ты раньше молчала?!
– Я не думала, что будет такой холод! – слабо оправдывалась Пухлява, вертя в лапе промороженное яйцо.
– Надо бы отогреть чем-нибудь.
– Высиживать их, что ли?
– Ага, и завтра цыплят продавать!
– Отогреешь тут… У самих… я хотел сказать, что клык на клык не попадает…
– А ты хвост в штаны засунь, все теплее будет!
Коты заржали, а свиньи захрюкали.
– А вы что расхрюкались, морды? У вас и хвоста-то нет! Вот что… давайте их сварим, – предложил голодный Кыря, – и будем продавать как вареные.
– Это идея!
– Ведро-то оставили…
– Может, тут чего найдем. Надо обшарить дом!
– С этого, вообще-то, и нужно было начинать… – хмуро пробормотал Хвостун.
– Дельное замечание! – ехидно прошептала Арыся, наклонившись к уху полуперса: – Давай, учись азам разведки.
– Обойдусь без советов! – грубо ответил молодой кот. Кому понравится, когда баба носом тычет, как кутенка в лужу… Эх, надо было в деревне ее оставить!
Осмотр дома не занял много времени. Обычный дом-ротонда, с остроконечной крышей и небольшими круглыми окошками; по центру расположилась печь каминного типа, а вокруг нее вилась лесенка, ведущая на второй этаж и далее, на чердак. Вход в подпол был закрыт деревянным люком со сломанными петлями. На первом этаже стояла брошенная старая мебель – продавленный диван, шкаф с какими-то дешевыми журналами и папками, этажерка, несколько разномастных стульев с отломанными спинками и ножками, ободранное неизвестными когтями кресло, книжная полка. Весь пол был усеян обломками стекла и бумагами, видимо, не нужными исчезнувшей конторе. В черном зеве камина лежали обугленные части стульев и паркета. Картину дополняли три драных матраса в углу, на которых, видимо, отсыпались бандиты Воркота. Тут же валялись остатки трапез: рыбьи скелеты, панцири крабов и яичная скорлупа.
Пока часть бойцов обследовала подвал, Кыря притащил с чердака старый и зеленоватый, но вполне целый медный таз. Камин затопили-таки кусками мебели, решив, что в зимний воскресный рассвет вряд ли кто будет таращиться на далекий заброшенный дом. Кроме того, хорошим камуфляжем были вечно дымящие трубы мыловаренного заводика с промзоны. Жгли же печь бандюки – и никто не встрепенулся, между прочим! Да и согреться не мешало бы…
Яйца худо-бедно разморозили и сварили в два захода, а сами ограничились сухим пайком и все тем же мятником. Никуда кошка без мятного свара! Тем более в такой холодрын…
Пухлява взяла в лапу яйцо, осмотрела его и вдруг сморщила нос:
– Ребята, вы чего? Такие яйца у нас никто не купит!
– А мы скажем, что это сырые…
– Любая хозяйка в три секунды распознает их вареность! А торговцу всей улицей надают по шее, и поделом…
– Что же делать?
– Может, раскрасить их чем-нибудь и продавать, как сувениры? – неуверенно спросил Мурилка.
– Во! Устами котенка глаголит мудрость! – усмехнулся полуперс.
– Я не котенок… – обиделся Криволап-младший и забился в угол, гладить холодную рукоятку отцовского мяузера. Действовало успокаивающе.
– Это отличная идея, – сказала Арыся, – и денег мы больше получим! Мурилка молодец.
Кырин, который никогда не расставался с маленьким мольбертом и коробочкой с красками, высунув язык, до самого солнца расписывал яйца всяческими звериными мордами и сказочными тварями. Хвостун держал факел, потому-то батарейки было жалко, а остальные зубастики окружили художника, и, не дыша, следили за действом… Готовые яйца осторожно укладывали в корзины на добрый слой вычеса, который тут же надергали из матрасов.
– Какая красота… – прошептала Арыся, нежно пересчитывая разноцветные сокровища, – даже жалко отдавать в чужие лапы…
– Красота за правое дело – разве не достойный обмен? – пробормотал Пушняк, облизываясь.