Энрико Карузо
Король теноров, великий неаполитанец, кудесник вокала! Само звучание его необыкновенного голоса и темпераментное исполнение не только не могут оставить равнодушным любого, но заставляют еще раз подумать, а не послан ли в действительности этот певец нам самим Богом? Не сверхъестественное ли это явление? Когда 2 августа 1921 г. Энрико Карузо не стало, и «Метрополитен» стал искать второго Карузо, один из величайших вокалистов мира сказал так: «Искать нового Карузо – значит осквернять память гениального артиста. Мы можем только мечтать о том, что кто-нибудь и когда-нибудь своим талантом, потом и кровью завоюет сердца американцев так, как это сделал великий Карузо!» Эти слова принадлежат Беньямино Джильи. А вскоре поиски второго Карузо прекратились. Да, если бы эти поиски продолжались и по сей день, они все равно были бы тщетны. Второго Карузо нет и, по все вероятности, не будет, так как эталон звучания певческого голоса дается свыше, причем всего один раз! Знаете, как сказал Бернард Шоу о Карузо? Он сказал так: «Когда искусство артиста заставляет зрителей подниматься – он или Бог или дьявол!» А вот высказывание очевидца и кого? Самого Д. Пуччини: «Ты послан самим Богом». Но что же произошло прежде, чем были сказаны эти слова? А произошло вот что… Великий композитор готовил к постановке свою «Тоску» в Ливорно. Однако любимый тенор Пуччини де Марки выехал на гастроли в Южную Америку. Тогда композитору предложили послушать молодого неаполитанца, который был в тот момент свободен и не связан никакими контрактами. Пуччини неохотно принял предложение, но после того, как Энрико запел… Кстати, в каком году это было? А было это в 1900 г., когда молодому тенору было всего 27 лет. Говорят, что Карузо спел тогда арию Каварадосси из 3 акта великой оперы Джакомо Пуччини. А ровно через три с половиной года им эта ария была записана на грампластинку.
В своей радиопередаче о великом певце я дал в эфир именно эту арию в его исполнении, а следом прозвучал и романс Неморино из «Любовного напитка» Гаэтано Доницетти. А ведь у Карузо связаны с этой оперой очень даже неприятные воспоминания, если не сказать больше. Хотя, честно говоря, неприятности были не столько связаны с самой оперой, сколько с выступлением в родном Неаполе в театре «Сан Карло». В 1902 г., по предложению импресарио театра «Сан Карло», Энрико Карузо был ангажирован для выступления в «Любовном напитке» и «Манон» Жюля Массне. После того, как Карузо дал свое согласие, его попросили в знак уважения к театру и своим соотечественникам сделать скидку в гонораре. Энрико же вообще решил петь бесплатно. Он был в родном городе, чувствовал себя счастливым и верил в свои силы. К тому времени он был уже достаточно знаменит. Он покорил Милан, с триумфом прошли его гастроли в Александрии, Петербурге и Москве. К тому же, публика Буэнос-Айреса еще находилась в состоянии шока. Но что же произошло в Неаполе? В его родном городе? Сейчас кажется абсурдным, но Карузо потерпел фиаско! Неаполь – это последний удар в жизни артиста. Неаполь принес ему разочарование. Карузо был освистан. Очевидцы рассказывают, что свист раздался, едва Карузо вышел на сцену, т. е. еще до того, как начал петь.
«Я никогда не буду петь больше в Неаполе», – поклялся Карузо и уехал в Америку. Но, что же, собственно, произошло? Причины назывались разные. Я назову одну, на мой взгляд, самую реальную. В театре «Сан Карло» любимцем публики был тенор Фернандо де Лючия. Он был старше Карузо и необычайно знаменит. Он обладал феноменальной техникой, т. е. в совершенстве владел своим голосом. Де Лючия был одним из последних гигантов старой итальянской школы, где главенствовали всевозможные украшения, филировки, т. е. во главу угла ставилась техника и красивое пение. Фернандо де Лючия такие партии, как Неморино, пел необычайно изящно, грациозно, со всевозможными эффектами. Карузо же был представителем новой итальянской школы, где украшения и филировки отходили на второй план, где актерской игре уделялось несравненно больше внимания. А главное… главное то, что драматические переживания ролей изменяли даже манеру пения. К тому же у Карузо был тенор грудного звучания, с очень глубокими низами, и соревноваться с легкими тенорами (в Италии их называют – тенор «ди грация») у Карузо, тенора «ди форца», такой возможности не было. Возможно, Карузо надо было показаться перед неаполитанцами в другой партии, сугубо драматической, чтобы не было сравнения с Де Лючия.
Признаюсь, что делать передачу о таком певце, как Карузо, не только трудно, но и ответственно. Ведь о его жизни и творческом пути все известно, и все же… Кажется, мы о нем все знаем. Правда? Оказывается – нет. Вот простой пример. День его рождения? Никто точно не знает, но каждый называет свою дату. Одни пишут, что родился он 23 февраля 1873 г. Другие, – что 24 февраля. В некоторых источниках пишут, что родился Карузо 25 февраля. Но есть данные, что 26-го. Я своими глазами читал, что родился великий певец 27-го. А один из источников утверждает, что Карузо родился все-таки 28-го февраля. Вот такие расхождения. Получается, что великий тенор рождался в муках в течение шести дней.
Ну, а что же сам Карузо? Сам же Карузо говорил, что родился в день Святой Маттии, т. е. 24 февраля. Память феноменальная. Родился он на окраине Неаполя, в районе Сан Джованьелло в семье рабочего, а точнее портового сторожа. И был он, не удивляйтесь, девятнадцатым ребенком. И не слабеньким, а коренастым крепышом. Единственно, я не знаю, был ли Энрико последним, или у портового сторожа были еще дети? Ну, даже если двадцать… для Италии конца XIX века – нормально!
К 16-ти годам у Энрико уже был довольно звонкий голос, и он уже брал уроки пения у пианиста Скирарди и маэстро Лютно. Но самое интересное, что он мог аккомпанировать себе на гитаре. Друзья звали его – Тото, сын сторожа. Впервые голос будущей звезды был услышан вокальным педагогом в мае 1892 г., когда Энрико было 19 лет. А дело было так. Маэстро Гуалтьеро Верджине шел через предместье Санта Лючия, любуясь красками моря. Был один из вечеров, когда Неаполитанский залив бывает особенно чарующим. Вдруг Верджине остановился: звучал голос молодого тенора, который пел неаполитанскую песню. Исполнение, равно как и сам голос, потрясли маститого маэстро. Ничего подобного он не слышал. Невольно вспомнил, что год назад баритон Миссиано рассказывал ему о юноше по имени Энрико и просил прослушать его. Но маэстро Верджине, руководивший школой пения, не придал этому особого значения. И вот теперь голос юноши буквально преследовал его. «Отдайте мне мальчика, у него необыкновенный тенор, вам это не будет стоить ни копейки, я все возьму на себя», – с такими словами на следующий день обратился Верджине к матери будущего певца. Отца в тот день дома не было, он, как всегда, сторожил в порту склады швейцарской кораблестроительной фирмы. Сам же Энрико сидел в углу и смеялся – неожиданная новость очень радовала его. Решение было отложено до возвращения отца, который рад был отдать сына, так как заинтересовать Энрико каким-нибудь ремеслом успеха не имело. Далее я хочу процитировать автора книги о Карузо Витторио Торторелли: «Пусть семья и немногочисленна, но работник-то один». Один – это об отце. Я вот думаю: ничего себе немногочисленна – больше 20 человек! Но так, видимо, считал только отец Энрико, который, вероятно, мечтал иметь десятка три детей. Но не будем отвлекаться, тем более, пение – это совсем другой жанр, которым отец будущего певца не владел.
Итак, начались первые занятия в Храме пения, именно так называли тогда школу на улице Санта Маттия. Маэстро был доволен своим новым учеником, которого все же приходилось держать в ежовых рукавицах, так как он частенько ускользал из школы на целый день – его тянуло к своим сверстникам на улицу.
Но вот в Неаполе, после триумфальных гастролей по всему миру, появился знаменитый тенор А. Мазини. Ему-то и решил показать своего ученика скромный маэстро. Верджине не был знаком со знаменитостью, и вот такая возможность представилась. В тот памятный вечер Карузо спел несколько арий, и оценка, данная Мазини, была точна, лаконична, откровенна и объективна: «Юноша должен долго и упорно трудиться, ему необходимо сформироваться. Он обладает довольно хорошим и многообещающим средним регистром. Но голос его еще небольшого диапазона и нуждается в постоянных упражнениях». А. Мазини сказал несколько комплиментов в адрес учителя и проводил обоих до дверей.
Однако голос Карузо, видимо, запал в душу знаменитому тенору, так как через несколько месяцев произошло вот что. На одной из улиц Неаполя Верджине неожиданно встретил великого Мазини, который, увидев маэстро, сделал знак, чтобы тот приблизился. «Дорогой, маэстро, – молвил Мазини – Я хотел бы сказать кое-что. У вашего Карузо самый красивый голос, какой мне приходилось слышать за всю мою жизнь!» И это сказал один из величайших теноров мира, который вошел в историю оперного искусства как обладатель ангельского по тембру голоса.
Слушая записи Энрико Карузо, мы должны помнить, что сделаны они в начале прошлого века, когда техника записи была несовершенна. У Карузо, к великому сожалению, нет ни одной магнитной записи – все механические. Представьте, как бы его записи звучали, если бы они делались хотя бы в середине прошлого столетия.
Но вернемся ненадолго в Неаполь, в школу пения маэстро Верджине. Карузо обладал удивительным характером. Жгучий темперамент проявлялся не только в поведении, но и в речи, я уже не говорю в пении. Кроме всего прочего, он был большим шутником.
В общем, типичный итальянец! Так вот. Обладая беспокойным характером, юный ученик частенько покидал стены школы, чтобы, как я уже говорил, побегать со своими сверстниками. В один из таких дней Карузо узнал всю глубину благородной души своего попечителя. В поисках Энрико маэстро обегал весь Неаполь. Утомленный бесплодными поисками, вконец обессиливший, он упал, и был подобран в полуобморочном состоянии. Узнав об этом, Энрико залился слезами раскаяния. Он на коленях, целуя маэстро руки, дал ему множество обещаний. Но, увы… До конца своих дней Карузо так и не смог изменить своего характера. Экстравагантность, готовность наслаждаться жизнью и развлекаться, ребячество и беспечность шли за ним по пятам всю жизнь.
Когда Карузо был уже на пороге своего театрального дебюта, его призвали в армию. Однако ему повезло. Среди непосредственных начальников нашелся один большой любитель музыки и пения, который добился освобождения Карузо от службы. Правда, место Энрико занял его брат, Джованни.
Дебют Карузо на оперной сцене все же вскоре состоялся. В декабре месяце 1895 г. в маленьком неаполитанском театре «Нуово» шла опера Морелли «Друг Франческо». Сама опера не понравилась слушателям и Карузо остался незамеченным. Однако вскоре будущий знаменитый певец попадает в поле зрения одного импресарио, сицилийца Франческо Дзукки. С помощью того же Верджине была создана импровизированная оперная труппа. И вот в городе Казерте, в театре Чимарозы 26 января 1896 г. состоялось представление оперы Гаэтано Доницетти «Фаворитка». Успех Карузо был огромен. А вскоре представился случай спеть несколько спектаклей в Сицилии и Александрии. Именно после этих гастролей о Карузо заговорили в полный голос. К своему репертуару он добавил еще и оперу Д. Верди «Риголетто». Интересно заметить, что после выступления в Александрии жители города обратились к властям с просьбой продлить гастроли Карузо и непременно его хотели еще раз увидеть в партии Герцога!
Вскоре на пути Карузо появляется еще один импресарио, более авторитетный и влиятельный. Он также всерьез заинтересовался Энрико и ангажировал его на 18 спектаклей, в том числе на «Травиату», «Фаворитку», «Кармен», «Риголетто», «Джоконду» и «Паяцы». Несмотря на необычайный успех в различных городах Италии, Сицилии и Египте, Карузо получал за спектакль ничтожную сумму – всего 15 лир. Очень трудно было пробиться в Милан, музыкальную столицу Италии. Голос Карузо в среднем и нижнем регистрах напоминал скорее баритон, чем тенор, а это смущало некоторых дирижеров. Вот слова маэстро Муньоне: «Я не рекомендую приглашать Карузо на ведущие спектакли в Миланскую оперу потому, что голос артиста, то ли тенора, то ли баритона, странно загнан в горло». Правда, поговаривали о том, что Муньоне ревновал к Карузо Аду Джакетти-Ботти, великолепную певицу и очаровательную девушку. И все же, не могу удержаться, чтобы не высказать свои сомнения по поводу того, что голос Карузо часто называли баритоном.
В начале своей певческой карьеры голос Карузо, так пишут, во всяком случае, был необычайно легким. Видимо, его неспроста называли «тенор-ветерок». А это никак не вяжется с баритональным звучанием любого голоса.
До отъезда Карузо в Америку у него были крупные гастроли в России, это на рубеже веков, и гастроли в Буэнос-Айресе, в театре «Колон». Но вот Карузо в Нью-Йорке. Его дебют на сцене «Метрополитен-опера» состоялся 23 ноября 1903 г. А пел он все того же Герцога Мантуанского в «Риголетто». Успех был грандиозным, но то в Америке, а как же в России? Я не могу удержаться, чтобы не рассказать вам, хотя бы в двух словах, о гастролях певца в Москве. Итак, в начале 1900 г. Карузо, после неоднократных приглашений русской публики и их театров, выезжает в Россию. В Петербурге он поет с Луизой Тетрацини, пользуясь неизменным успехом у публики и критики. После гастролей в Петербурге Карузо приезжает в Москву, где 12 марта дебютирует в Большом театре в опере Д. Верди «Аида». Вот выдержки одного итальянского журналиста, находившегося в тот момент в Москве: «Триумфальным героем дня был знаменитый тенор Энрико Карузо, еще не знакомый московской публике. Карузо превзошел самого себя. В арии Радамеса из 1-го акта он был божественен и вызвал фантастический восторг – зал поднялся, как один человек». В своей передаче о величайшем певце в этом месте я дал в эфир именно арию Радамеса, записанную Карузо в 1911 г. Итак, Россия была покорена, хотя в то время многие итальянские певцы экстра-класса почти безвыездно находились в России. Тот же великий А. Мазини, я уже не говорю о короле баритонов М. Баттистини, который Украину фактически считал своей родиной. В 1900 г. Энрико Карузо был приглашен в «Ла Скала», где пел до конца февраля 1901 г. Именно в тот зимний сезон пришлось Карузо соревноваться с самим Франческо Таманьо, легендарным тенором, любимым певцом Д. Верди! В том же сезоне Карузо поет несколько спектаклей под управлением Артуро Тосканини. И все это до дебюта в «Мет», о котором я, забежав вперед, уже рассказал.
В Америке Карузо с самого начала сопутствовал неизменный успех. Влияние его на публику росло день ото дня. Летопись «Метрополитен» констатирует, что подобного успеха здесь не имел ни один другой артист. Появление имени Карузо на афишах было каждый раз большим событием в городе. У дирекции театра оно вызывало осложнения – большой зал театра не мог вместить всех желающих.
Приходилось открывать театр за два, три, а то и за четыре часа до начала спектакля, чтобы темпераментная публика галерки спокойно заняла свои места.
Вот, что пишет в своей книге певица Джемми Беллинчони. Кстати, она с Карузо пела в опере «Федора» Умберто Джордано. Замечательная певица с большим успехом пела на сцене Миланской оперы несколько сезонов. Читаем: «Маэстро У. Джордано находился в замешательстве, не зная, кого выбрать для исполнения роли Лориса в опере „Федора“. Задача была нелегкой. Создавая оперу, композитор думал о величайшем артисте Станьо. Но тот неожиданно скончался. Вначале велись переговоры с Фернандо де Лючия. Во время переговоров с Де Лючия возникли трудности, так как знаменитый артист был уже связан обязательствами с другими театрами. В то время я отдыхала на своей вилле в Ливорно, где получила письмо от Умберто Джордано, в котором он просил меня послушать молодого тенора, некоего Карузо. Его голос сразу же произвел на меня глубочайшее впечатление своей красотой. Однако возникли сомнения, сможет ли он сыграть русского барина в „Федоре“. Так что трудно было составить полное представление о наличии всесторонних данных у артиста, особенно такого молодого. О своем впечатлении я написала Джордано, заметив тут же, что с голосовыми данными молодого Карузо можно будет рассчитывать на успех почти с полной уверенностью, тем более что певец обладает и незаурядным драматическим дарованием. Я оказалась права – „Федора“ в Миланской опере прошла с триумфом! Позже я много раз пела с ним в этой опере. А сама опера Умберто Джордано принесла Энрико Карузо известность…» Великолепен был Э. Карузо и в опере Жюля Массне «Манон». Его Де Грие и поражал, и восхищал. «Никогда в жизни я не слышал подобного тенора», – так писал в 1903 г. Никола д’Атри в газете «Джорнале д’Италия» Карузо тогда спел несколько спектаклей в Римском театре «Констанци». Вы обратили внимание, что так о Карузо говорили еще до его отъезда в Америку. Конечно, у Карузо было много соперников. В то время в Италии пели тенора экстра-класса и их было немало, так что пробиться было очень и очень сложно. Помнил Карузо и травму, нанесенную ему в Неаполе. Одна из версий – это дело рук мафии. Конечно, слушая записи прошлых лет, все мы бываем немного расстроены их качеством. Но что делать? В то время запись делала свои первые шаги. Эмиль Берлинер демонстрировал усовершенствованный граммофон в 1888 г. Именно в то время стеклянный диск был заменен цинковым. И то, этот диск необходимо было подвергать химическому травлению, чтобы получить металлическую пластинку с прочной звуковой канавкой. Первая же целлулоидная пластинка была изобретена Берлинером чуть позже. И только в 1896 г. тем же Берлинером впервые была применена шеллачная композиция, заимствованная им у фирмы, производившей пуговицы. Для записи певцам приходилось петь в огромный рупор. Акустические ощущения, так необходимые певцу при пении, были совершенно другими, и это отражалось на качестве исполнения. К тому же, техника не могла уловить и половины обертонов, которыми обладал записываемый. После прослушивания очередной записи певцы впадали в уныние – большинство из них на этом заканчивали подобные эксперименты. К примеру, не существует ни одной записи Анжело Мазини. И это я назвал только одного. Энрико Карузо сделал все же довольно много записей, если быть точным, то их 237. И надо отдать должное, довольно высокого качества. А почему? Дело в том, что сейчас умеют реставрировать ранее сделанные записи. Открою секрет. Добавляют, к примеру, высокую форманту, снятую у других певцов, и т. д.
Добытые мною сведения об Энрико Карузо достаточно противоречивы. Любой из вас может сказать, что в чем-то я не прав. Но меня понять можно, так как не претендую на исследования того или иного певца. Сам Карузо о себе книгу так и не написал. Мне же знакома, как я уже упоминал, книга Торторелли, который называет себя другом певца. Но судите сами – точной даты рождения своего друга не может назвать и он. Автор книги ссылается на утверждение самого Энрико, который датой своего рождения считал 24 февраля. Сами понимаете, что в таких случаях сведения о Карузо приходится искать в других источниках. Что ж, попробуем! И вас, и меня удивляет, что Карузо был в семье девятнадцатым ребенком, и после этого Торторелли пишет, что семья была немногочисленна. Как понимать? Так вот, если заглянуть в книгу Всеволода Тимохина, то он пишет, что Карузо был восемнадцатым ребенком и что семнадцать его предшественников умерли. Согласитесь, что поверить в это трудно. И родился Карузо не в семье портового сторожа, а в семье механика Марчелино. Первые выступления Карузо состоялись в небольшой церкви Сан Джованелло. Образование Энрико смог получить только в начальной школе. Скромными были и его музыкальные познания. Подростком он поступил на фабрику, где работал его отец. В девять лет у Карузо открылся голос, которым он вынужден был зарабатывать себе на хлеб. Он пел на улицах под окнами богачей. Часто его приглашали петь в домах состоятельных людей, а платили ему гроши. Когда Карузо исполнилось пятнадцать лет, он потерял мать, которая особенно была нежна к нему. Что касается маэстро Верджине, то одни пишут, что он даже содержал Карузо, занимаясь с ним совершенно бескорыстно. А сейчас я цитирую В. Тимохина: «Верджине решил помочь ученику начать артистическую карьеру. Но и здесь отнюдь не благородные помыслы руководили им, а корыстный расчет. По соглашению в течение определенного времени Карузо обязался выплачивать учителю 25% своего заработка».
В «Метрополитен» Энрико Карузо спел тридцать семь оперных партий. В межсезонье он посещает Европу и Южную Америку. За год до дебюта в «Мет» Карузо покоряет Лондон. На сцене «Ковент-Гардена» были спеты: «Лючия ди Ламмермур» Г. Доницетти, его же «Любовный напиток», а также «Аида» и «Травиата» Д. Верди и «Сельская честь» П. Масканьи. Пел ли Карузо в Италии? Имею в виду, после отъезда в Америку… Можно считать, что нет. В Италию он приезжал только отдыхать. Впрочем, если быть таким уж точным, то в 1914 г. он пел в Риме, а год спустя – в Милане. Это были разовые выступления великого тенора! На протяжении всей своей артистической карьеры Энрико Карузо с огромным удовольствием пел в концертах родные ему итальянские песни.
Где бы ни пел Карузо, будь то Америка или Европа, всюду ему сопутствовал феноменальный успех. Голос необычайной красоты и силы завораживал слушателей. Но не только благодаря этим двум качествам своего голоса Карузо снискал себе славу первого тенора мира. Главным воздействием на публику было его неповторимое исполнение. Ведь, если брать только силу голоса, то были тенора и посильнее. К примеру, Франческо Таманьо, для которого Верди писал своего Отелло.
Очевидцы рассказывали, что когда Таманьо пел в Москве в Большом театре, то через открытые фрамуги его голос был слышен на Петровке! Голос же Карузо был прежде всего, сказочно красив – это первое. Второе же, и, пожалуй, решающее, было то, что Карузо, как утверждают, пел сердечной мышцей. Было впечатление, что голосовые связки его расположены в самом сердце, которое обильно насыщается кровью. А его грудное, баритональное звучание, а также головокружительные портаменто, приводили публику в дикий восторг. Ни один певец до Энрико Карузо не имел такого воздействия на публику. Но все ли так безоблачно было на карузовском небосклоне? Я уже рассказывал о провале Карузо в родном Неаполе. Дважды он просто не имел успеха, когда пел в больном состоянии, но все это было до отъезда певца в Америку, т. е. до 1903 г. Небезынтересно будет знать и о вокальной стороне Карузо. Были ли у него трудности в становлении как вокалиста?
Многие считают, что, обладая уникальными природными данными, великий неаполитанец всегда был в отличной вокальной форме и для него, якобы, не существовало никаких трудностей. Так вот. Долгое время Карузо не мог приспособиться к высоким нотам. Так, например, в течение нескольких лет он понижал ноту ля. Стремясь, во что бы то ни стало, устранить этот пробел, Энрико берет уроки у маэстро Ломбарди, который подошел к голосу певца сугубо индивидуально, и вскоре этот недостаток был устранен. Целую страницу можно было бы посвятить пению Карузо в дуэтах. Это целая страница в его творчестве. Многие певцы и певицы, последние особенно, и это естественно, мечтали петь в спектаклях с участием «золотого голоса». А уж быть его партнершей… далеко не многие удостоились такого счастья! А вот наша Нежданова пела. К сожалению, в то время звукозаписывающая техника не была на том уровне, чтобы записывать спектакли, как это делается сейчас, причем элементарно. Но вот, что интересно. Если внимательно и в хронологическом порядке прослушать все 237 записей великого певца, то можно прийти к следующему выводу: с годами голос Энрико мужал, становился более грудным, приближался к драматическому тенору, обретал баритональные краски. К примеру, если слушать Карузо в дуэте с Титта Руффо, имею в виду «Отелло», то, не зная партитуры, можно просто растеряться – где поет тенор, т. е. Отелло, а где баритон, т. е. Яго. А ведь у Руффо голос был густой и мощный, ему были под силу и басовые партии, если бы он захотел их петь, конечно. Кстати, Карузо однажды заменил заболевшего артиста и спел басовую партию, пусть небольшую, но спел. Думаю, что баритональную уж мог бы спеть любую. Добавлю, что в конце своей карьеры, когда голос его стал мощным и густым, он, благодаря своей технике владения голосом, мог лирические куски петь идеально, т. е. в соответствии с замыслом композитора. Поэтому голос Карузо все же нельзя характеризовать как чистой воды драматический тенор – он мог петь все теноровые партии: и лирические, и драматические. Просто в начале своей карьеры он больше пел лирику. Впрочем, это удел многих теноров, если они разумно подходят к расходованию своих голосовых данных. О голосе Карузо написано много, но, признаться, и много противоречивого. Всегда вокруг великой личности ходит много легенд. Говорят и пишут, что у Карузо были басовые связки, а это значит, что они были длинными и толстыми. Да простят меня читатели, но мне часто приходиться выражаться профессиональным языком.
Ну, а как без этого? Ведь эти строки читают и вокалисты, в глазах которых мне не хотелось бы выглядеть дилетантом. Басовые связки, и у тенора? Парадокс? Безусловно. Поймите только одно. Обо всем сказанном я не могу утверждать в полной мере – я не «карузовед». Но самое интересное – одни пишут, что Карузо пел на сильно опущенной гортани, а другие, – что великий певец с повышением тона поднимал гортань все выше и выше. Пишут и о том, что Карузо пел, пренебрегая элементарными требованиями вокальной школы. Пишут и о том, что Карузо неправильным пением заработал себе узлы на связках. Что я могу сказать? Его голосовой аппарат был настолько индивидуален, что верхние ноты он брал, действительно, не считаясь ни с какой вокальной школой, по-своему, по-карузовски. На записях, которые мы слушаем, очень хорошо слышно, как Карузо часто сжимает гортань, а это действительно противоречит элементарным канонам вокальной школы.
Может поэтому Карузо не смог преподавать? Пишут, что его единственный ученик, обладавший шикарным от природы голосом, лишился его после занятий с Энрико. Но вернемся к Карузо как к исполнителю. Напомню, что за свою, не так уж продолжительную творческую жизнь, Энрико спел 80 партий! Великолепен он был в опере Пьетро Масканьи «Сельская честь». Первое упоминание о том, что Энрико Карузо имел успех в партии Туридду, датируется 1895 г. Триумфальным же был спектакль, спетый Карузо в Миланской опере 23 ноября 1897 г. Вот, что писали в тот момент очевидцы: «В опере „Сельская честь“ раскрылось все необыкновенное дарование Карузо. Он разрушил существовавшие ранее представления, показав, что для артиста нет творческих барьеров». Одна из газет писала так: «Это Данте голосов. Карузо – певец с рыданием в голосе».
Знаменитый тенор Алессандро Бончи, певец с мировым именем, очень тепло отзывался об Энрико Карузо. Многие считали Бончи и Карузо соперниками, но романьольский тенор, так называли Бончи, ни словом не обмолвился, что соперничал с Карузо. О великом певце он говорил просто, но с любовью. Об актерских возможностях Карузо Бончи говорил так: «Последний раз я слышал Карузо в Филадельфии, он пел в „Фаворитке“. После спектакля я зашел за кулисы, чтобы поздравить Энрико. Тут я заметил, что он плачет. Сколько чувства – подумал я. Если говорить откровенно, я не думал, что Карузо с его чрезвычайными вокальными данными сможет петь в „Фаворитке“ с таким мастерством. Ко всему, я был поражен его игрой. Он отдавал роли и душу, и сердце. К концу спектакля он был измученным, но счастливым». Я только добавлю, что сам А. Бончи был непревзойденным Фернандо в опере Гаэтано Доницетти «Фаворитка». Ф. И. Шаляпин же, услышав Карузо, был потрясен: «Ваш голос – это идеал, который я так тщетно искал». Не помню, но, кажется, говорил вам, что жена Карузо Доротти написала книгу, которая была издана в 1944 г. У нас в стране эта книга не издавалась, так что кое-что вам будет интересно узнать. Что я не успел вам сообщить интересного? В письмах к жене Карузо подписывался: «твой Рико» или «твой единственный Рико». Датируя письмо, был необычайно точен. Пример: «В поезде, из Монреаля в Торонто, вторник, сентябрь, 28-е, 1920 г., 10 часов до полудни». И далее: «Моя несравненная Доро…» Так всегда начинались письма великого артиста. Многих из вас наверняка интересует, как выстраивал свои программы певец, выступая в концертах номером. Он пишет: «Я начал свое выступление с Рудольфа из „Богемы“. Овациям не было конца. Был вынужден бисировать три раза. Они хотели еще, но я отказался, так как впереди было еще два произведения. Затем я спел Неморино из „Любовного напитка“. И снова три биса. Арию из „Паяцев“ я пел как никогда. Публика встала».
Повторяю, что это по книге Доротти. Первую пластинку Карузо записал во Франции. Запись на фирме «Виктор» была сделана 1 февраля 1904 г. Были записаны: «Баллада» и «Песенка Герцога» из «Риголетто». А последняя запись была сделана 14 сентября 1920 г. Была записана или, как в то время говорили, напета на пластинку «Маленькая торжественная месса» Джоаккино Россини. Продолжу для любителей статистики. Карузо пел в 21 стране. В «Метрополитен» его последний спектакль был 607-м. Только «Паяцы» им спеты 76 раз. Уточняю – на сцене «Мет». Партия Радамеса была спета 64 раза.
Для кого-то будет интересным узнать, как оплачивался труд Энрико Карузо. Первый сезон в «Метрополитен» – 960 долларов за спектакль. Второй сезон -1152. Третий -1344, и так далее. Накануне Первой мировой войны Карузо получает за спектакль ровно 2000 долларов. Сразу скажу, что тот доллар нельзя сравнивать с нынешним – прошло много лет, и он сильно обесценился. Перед сезоном 1914–1915 гг. Карузо был предложен новый контракт, который давал право получать за спектакль 4000 долларов. Но великий певец удивил многих, когда сказал, что ему вполне достаточно и 2500. Добавлю, что по контракту Карузо имел право на свои спектакли брать из кассы 50 билетов, распоряжаясь ими по собственному усмотрению. Наверное, кого-то интересует, за что Карузо платили больше: за спектакли или за записи на пластинки? Так вот. В то время запись на грампластинку было делом сложным и дорогостоящим. Так, еще в Европе и, в частности, в Италии Карузо в 1896 г. экспериментирует запись на восковых цилиндрах. Записывающая машина была привезена из Германии. В момент записи примитивная машина часто ломалась, поэтому привезли другую машину, уже из самого Берлина. Но только в 1898 г. Энрико сделал несколько записей для небольшой итальянской компании, которая позже стала частью «Виктора». Интересно, что первые пластинки для «Виктора» были сделаны в лаборатории, которая располагалась прямо в «Карнеги-холл».
Первые десять пластинок были выпущены с ариями из опер Р. Леонкавалло (Канио), Д. Верди (Радамес), Г. Доницетти (Неморино). В студии «Виктор» в Кемпдене, штат Нью-Джерси, Карузо пел в короткий квадратный рог, соединенный с записывающей машиной. Оператор, обслуживающий машину за перегородкой, общался через маленькое окошечко, подавая знаки рукой. Как часто записывался Карузо? Так, в год своего сорокалетия он сделал 12 записей. Самые популярные арии Карузо записывал по нескольку раз. К примеру, романсы Радамеса и Неморино, а также арию Каварадосси из третьего акта он записал пять раз. Если какие-то записи были сделаны до «Виктора», то они записывались заново. Сам процесс записи Карузо ненавидел. Он считал эту работу гораздо более трудной, чем петь в опере. Особенно не любил Энрико записываться утром. Он говорил: «Мой голос холодный и тяжелый утром, и я не могу свободно петь». Но за такой труд ему и платили соответственно. В конце 1920 г. авторский гонорар Карузо на фирме «Виктор» составил 1 миллион 825 тысяч долларов. Эту сумму ему выплатили за двести с лишним записей. Как видите, больше чем за спектакли. Для сравнения, в это же время довольно известные певцы соглашались петь спектакли всего за семь долларов. Но и семь долларов в 20-е гг. считались приличным вознаграждением. Карузо пел на многих языках, но всегда отказывался петь на немецком. Отказывался, даже когда в Берлине его просил сам Кайзер (первое лицо в государстве).
Помню, заканчивая ту передачу, я дал в эфир такой текст: «Неаполь в жизни артиста имел особое, необъяснимое значение. Было в этом что-то магическое! Судите сами. В Неаполе Карузо родился, там же дебютировал. Неаполь – единственный город, где Карузо был освистан. Неаполь – город, в котором великий певец поклялся больше не петь. Неаполь – город, где в отеле „Везувий“ 2 августа 1921 г. перестало биться его сердце. В Неаполе, на кладбище Пьянто он был похоронен. Кстати, тело кудесника вокала было забальзамировано и помещено в хрустальный гроб». И это не все. Я продолжу. Из Америки в Неаполь была доставлена свеча весом в полтонны. Было так рассчитано, что если эту свечу зажигать раз в год на 24 часа, она должна гореть 500 лет. И все это в Неаполе. Кажется невероятным, но лицо Карузо стало искажаться, и было решено предать его прах земле. Приведу вам такие строки: «Возродите нам Карузо, хотя бы в той степени, в какой это в состоянии сделать современная техника звукозаписи, и мы навсегда заставим умолкнуть всех певцов», – так сказал один из музыкантов оркестра «Метрополитен», прослушав несколько записей Энрико Карузо. В конце той передачи я старался усиленно вспомнить, что же о великом певце я не успел сказать. Так вот. Как любой одаренный человек, Карузо был талантлив и в других областях. Он говорил на нескольких языках и был великолепным карикатуристом. Вспомним Ф. И. Шаляпина, который безумно любил рисовать и оставил нам много карикатур. Кстати, два великих артиста были хорошо знакомы. Я видел фотографию, на которой они вместе с Титта Руффо. В заключение хочу привести слова, сказанные Т. Руффо: «Я отправился в Нью-Йорк в „Метрополитен“, чтобы послушать Карузо в партии Элеазара. Это был последний и самый значительный образ, созданный Карузо. Энрико был в тот вечер грандиозен. Многие зрители плакали. Я был среди них». От себя добавлю. Последний свой спектакль в жизни, Карузо спел именно на сцене «Метрополитен» 24 декабря 1920 г. Это было опера Галеви «Жидовка» или «Еврейка», или «Дочь кардинала», как хотите, называйте. Прощаясь с вами, приведу слова, сказанные выдающимся итальянским певцом и теоретиком Д. Лаури-Вольпи:
«Карузовское чудо все еще продолжает искушать молодых и внушать им дерзновенные надежды. А ведь ни один тенор не может заменить „голос века“». Так предоставим же Карузо, что «как орел над прочими парит», его одинокой славе, и будем считать его случай уникальным в вокальной «орнитологии»…