1 октября
– Сеньора Сан-Донато ожидает вас. – Вышколенный дворецкий повел Феликса за собой.
Вот как живет, оказывается, наследница самой крупной изумрудной корпорации в мире! Ксения Сан-Донато обитала в огромном особняке в самом центре столицы небольшого южноамериканского государства Коста-Бьянка. И он специально прилетел из Москвы, чтобы взять у нее интервью.
Его нельзя было удивить роскошью или богатством – Феликсу доводилось бывать во дворцах, принадлежащих новоиспеченным русским миллиардерам. По сравнению с обиталищами многих из них особняк Ксении Сан-Донато, самой богатой женщины Южной Америки, чье состояние, согласно последним данным журнала «Форбс», приближается к семи миллиардам долларов, представлял собой скромный домик для гостей или охотничье бунгало. Три этажа, двадцать восемь комнат, два бассейна и вертолетная площадка.
Интерьер особняка Ксении Сан-Донато был сдержанным: обстановка в стиле позднего классицизма, несколько картин (семейство Сан-Донато коллекционировало импрессионистов), никакой бьющей в глаза роскоши.
Чтобы получить аудиенцию у самой богатой наследницы Коста-Бьянки, ему потребовалось приложить немалые усилия. Незадолго до двадцать пятого дня рождения Ксении многие журналы и телеканалы хотели бы побывать у нее дома и получить эксклюзивное интервью. Еще бы, всего через несколько недель Ксения официально станет главой самой могущественной изумрудной корпорации и в соответствии с завещанием ее погибших много лет назад родителей получит полный контроль над миллиардным состоянием.
Ему повезло: пресс-служба Ксении Сан-Донато дала согласие на встречу с наследницей. Не последнюю роль сыграло и то, что он – представитель далекой России, той самой страны, откуда в конце девятнадцатого века в экзотическую Коста-Бьянку прибыла юная Ксения Самдевятова, основавшая изумрудную корпорацию. Труднопроизносимая для костабьянкцев фамилия «Самдевятова» претерпела изменения и превратилась в более привычную Сан-Донато. И нынешняя Ксения, правнучка той самой первой Ксении, согласилась встретиться с московским журналистом.
Дворецкий замер перед массивной дверью и, осторожно постучав и услышав голос хозяйки, ступил в кабинет Ксении.
– Сеньора, прибыл господин Разумовский.
– Рауль, он может войти!
Посторонившись, дворецкий пропустил Феликса в святая святых. Журналист изучил массу статей о Ксении. Ее называли не только самой богатой наследницей Южной Америки, но и самой красивой. И это, как он мог судить, не было преувеличением.
Ксения Сан-Донато поднялась из-за старинного стола и вышла навстречу гостю. На ней был белый брючный костюм, темные волосы забраны в аскетичный пучок, на лице – минимум косметики, но она Ксении и не требовалась.
Наследница протянула журналисту руку; Феликс залюбовался ее бездонными зелеными глазами.
– Рада с вами познакомиться, – произнесла Ксения по-русски с легким грассирующим акцентом. – Господин Разумовский, чувствуйте себя как дома!
Она указала журналисту на глубокое кожаное кресло, а сама вернулась к столу.
– Сеньора Сан-Донато, – произнес журналист, – во-первых, разрешите поблагодарить вас за то, что вы согласились встретиться со мной и ответить на мои вопросы. Читателям нашего журнала, одного из крупнейших в России, будет небезынтересно познакомиться с вами и историей вашей семьи!
– Мне еще не доводилось бывать в России, – сказала Ксения, – но в ближайшие месяцы я намерена наверстать упущенное. После того, как я официально буду утверждена в должности президента корпорации, я намерена отправиться в Москву. Ваше правительство хочет обсудить детали возможного участия концерна Сан-Донато в финансировании проекта по освоению новых алмазных месторождений в труднодоступных районах Юго-Восточной Сибири.
– Значит, вскоре нам представится уникальная возможность встретиться с вами в русской столице, – улыбнулся Феликс.
Она понравилась ему. В ней чувствовалась порода. Он не знал, сколько в мире женщин, которые в возрасте неполных двадцати пяти лет стоят у руля крупного семейного предприятия. Итак, Ксения Сан-Донато закончила Эльпараисский университет, стажировалась в США, Великобритании и Франции. Молодая красавица, которая не тратит свою жизнь на бесконечные вечеринки, однообразные приемы и сомнительные развлечения. Молодая красавица, которая часто появляется в гламурных журналах или в репортажах светской хроники, причем никогда в качестве персонажа скандала. Молодая красавица, которая намеревается выйти замуж за отпрыска богатого греческого семейства, владеющего танкерной флотилией.
– Не исключено: на данный момент моему пресс-секретарю поступило две или три дюжины заявок на интервью со мной во время поездки в вашу столицу, – ответила Ксения Сан-Донато.
Она взглянула на часы, и Феликс понял – наследница миллиардов не намерена тратить на него больше согласованных тридцати минут.
– Сеньора Сан-Донато, – начал журналист, – каково вам ощущать себя в роли одной из самых богатых женщин в мире?
Ксения подумала, что отдала бы все свои деньги и власть за то, чтобы ее родители остались в живых.
– Скажу честно, я привыкла к этому, – ответила она. – Многие уверены, что деньги дают свободу. К сожалению, в моем случае это не так. Ведь будь я обыкновенной девицей двадцати пяти лет от роду, выпускницей экономического факультета университета, только что начинающей карьеру в крупной корпорации, вы вряд ли бы захотели получить у меня интервью, господин Разумовский?
– Согласен, – подхватил журналист, – а как вы относитесь к тому, что в начале этого года единогласно были признаны самой элегантной и стильной женщиной Коста-Бьянки?
Ксении не было дела до шумихи вокруг ее имени в газетах.
– Мне льстит признание моих заслуг, – парировала она.
– Сеньора Сан-Донато, поведайте нашим читателям о своем семействе.
Ксения едва сдержала вздох разочарования. В который раз ей приходится пересказывать одно и то же. Причем версия для прессы значительно отличалась от реального положения вещей.
– Самолет моих родителей исчез во время грозы над джунглями почти семнадцать лет назад, – произнесла ровным голосом Ксения. – Это была настоящая трагедия. И без поддержки моих родственников я бы ни за что не смогла справиться с шоком, который пережила в те дни. У моего отца, Максимилиана Сан-Донато, имеются два брата – Николас и Лукас – и две сестры – Агата и Сильвия. Еще один брат моего отца, Габриэль, погиб много лет назад в автомобильной катастрофе. Кроме того, у меня есть кузен, сын дяди Николаса и тети Ингрид, Рудольф, и кузина Эрика, дочка тети Агаты.
Журналист что-то быстро записывал в большой блокнот. Когда Ксения замолчала, он произнес:
– Говорят, что на вашем роду лежит проклятие, своего рода плата за успех и богатство: в вашей семье произошло очень большое количество неестественных смертей, катастроф и несчастных случаев. Как мы знаем, самолет с вашими родителями исчез над джунглями семнадцать лет назад, и, несмотря на усиленные поиски, он так и не был обнаружен, что породило массу легенд...
– Например, что мои родители были похищены пришельцами? Или украдены мафией и после выплаты огромного выкупа убиты, что было скрыто нашей семьей от общественности? – заметила Ксения. Ее тон был веселым, но журналист почувствовал легкое раздражение.
– Хотя бы это, – вставил Разумовский. – Или взять так до конца и не выясненную гибель вашего деда Алекса-Стефана. А основательница изумрудной корпорации, ваша тезка Ксения, говорят, тоже умерла не своей смертью...
Ксении стоило больших усилий сдержаться. И как она могла поверить, что журналиста из далекой Москвы будут интересовать не старые сплетни и мифы. Хуже всего, что очень многие из этих историй имели место в действительности.
– Вы хотите узнать историю моей семьи? – спросила Ксения и поднялась из-за стола. Она подошла к стене, обшитой дубовыми панелями. Незаметное движение – и часть стены отъехала вбок, открыв проход в смежную комнату. – Господин Разумовский, вам повезло, вы первый из представителей средств массовой информации, который сможет попасть в семейный музей, – сказала Ксения и поманила за собой раскрывшего рот от изумления журналиста. – Строительство этого особняка было начато в 1901 году, – продолжала Ксения. – Моя прабабка Ксения сама спроектировала этот дом, поверьте мне, в нем предостаточно потайных комнат и хитроумных ловушек.
Они оказались в круглой комнате, на стенах которой висели портреты, а под ними виднелись стеклянные стенды.
– Здесь хранятся наши семейные реликвии, – сказала молодая наследница. Она указала на один из стендов, под стеклом которого тускло мерцали мелкие зеленые камни. – Это изумруды, которые нашла моя прабабка Ксения в тот памятный день 13 сентября 1896 года. Собственно, с этого и началось восхождение нашего семейства к вершинам славы и богатства.
Разумовский склонился над экспонатом.
– Они больше похожи на осколки бутылочного стекла, – признался журналист.
– А это, – Ксения держала в руке выцветший и пожелтевший лист бумаги, – тот самый знаменитый чек на пять миллионов, который выписала моя прабабка в кризисный 1908 год, – говорила Ксения. – Благодаря ему она стала полновластной владелицей корпорации, которая до сих пор находится в руках нашего семейства. Или, к примеру, револьвер, который спас моей прабабке жизнь, когда она подверглась нападению бандитов, – вещала юная миллиардерша.
– Подозреваю, что вы не позволите мне сделать фотографии этих потрясающих экспонатов, – произнес журналист.
Ксения покачала головой:
– Таково семейное правило – вообще-то вы не имели права находиться в этой потайной комнате, сюда имеют доступ только члены нашего рода.
Разумовский указал на один из портретов:
– Это, насколько я могу судить, и есть ваша знаменитая тезка Ксения, основательница изумрудной империи?
– Вы правы, – ответила правнучка.
С писанного маслом портрета на них смотрела молодая женщина, до чрезвычайности похожая на молодую Ксению. Прабабка молодой миллиардерши была облачена в черное шелковое платье, а вокруг тонкой шеи вились жемчуга.
– А это – портрет моего деда Алекса-Стефана и бабушки Марлены, и моих родителей Максимилиана и Веры... – говорила Ксения.
Разумовский в задумчивости посмотрел на женщин рода Сан-Донато. Что-то не давало ему покоя, и он, наконец, понял, что именно.
– Скажите, сеньора Сан-Донато, отчего ни одна из представительниц прекрасного пола вашего семейства, начиная с вашей замечательной прабабки и заканчивая вами, не носит изумруды? Ведь было бы вполне естественно, что этот камень, сделавший ваш род столь богатым, должен быть любимым женщинами и мужчинами по фамилии Сан-Донато.
Ксения на секунду замерла. Нет, он не может ничего знать об этом!
– Ах, это не более чем случайность, – ответила она. – Мой любимый камень – сапфир.
– А говорят, что это из-за некой темной истории, то ли проклятия, то ли кровавой трагедии, которая сделала изумруд роком вашей семьи. Из-за этой истории вы обретете все сокровища мира, но подвергнете себя неимоверной опасности...
– Какая чушь! – воскликнула Ксения, и Разумовский понял, что попал в цель. Молодая наследница вздрогнула, и на секунду в ее глазах мелькнул страх.
– А ваша матушка, как опять же говорят, в день своего исчезновения в первый раз надела изумруды. Во всяком случае, на старой фотографии, которая запечатлела Веру Сан-Донато во время открытия детского приюта в Каракасе за несколько часов до вылета в Эльпараисо, куда ни она, ни ваш отец так и не прибыли, можно увидеть, что шею вашей матушки украшают именно изумруды...
Ксения похолодела. Вырезка из старой газеты хранилась в сейфе, куда никто, кроме нее самой, не имел доступа. Журналист прав – мама в тот день надела изумруды – причем те самые камни, которые были найдены на одном из рудников их корпорации. Ксения часами смотрела на эту фотографию, с которой ей улыбались мама и отец. Те слова, услышанные ее прабабкой больше ста лет назад, – неужели они оказались пророческими?
– Ах, это все предрассудки и досужие домыслы! – вспылила Ксения. Не хватало еще, чтобы этот бесцеремонный русский журналист совал нос в семейные тайны. – Уверяю вас, что это не более чем совпадение! Нет никакой истории с проклятием и быть не может! И мне не известно ничего подобного!
Она говорила неправду. Ее прабабка Ксения оставила записи о том, как все начиналось. И там была история о проклятии, связанном с изумрудами. Но Феликсу Разумовскому необязательно знать об этом.
Осмотр семейного музея завершился. Оставалось пять минут, в течение которых пронырливый писака успел задать еще несколько вопросов.
– Сеньора Сан-Донато, а вы не боитесь семейного проклятия? – спросил он, и в его темных глазах сверкнул огонь любопытства. – Ведь если проследить историю вашего рода, то можно убедиться: тот, кто считался главой клана, а вас можно причислить к подобным персонам, не умирал естественной смертью – ни ваша прабабка, ни ваш дед, ни ваш отец...
Ксения натужно рассмеялась. Иногда она думала о том, что семейное проклятие – это не выдумки. А если так, то оно рано или поздно проявит себя.
– Я не суеверна, – ответила она дерзко, и журналист подумал, что Ксения Сан-Донато – самая привлекательная и смелая женщина из тех, кого ему приходилось встречать. – Я не боюсь судьбы, и даже если на секунду предположить, что проклятие существует, хотя уверяю вас, что это не так, то в отношении меня все злые чары бессильны. Можете так и написать в своем репортаже! Я не боюсь судьбы!
– Последний вопрос, сеньора Сан-Донато: когда состоится ваше бракосочетание с Андреасом? Говорят, что это станет свадьбой года!
Ксения рассмеялась. Она взглянула на часы – тридцать минут истекли.
– В мои правила не входит распространяться о личной жизни, господин Разумовский, – ответила она. – Но для русских читателей я, так и быть, сделаю исключение. Вы правы – я очень счастлива, и моя свадьба состоится в конце этого года.
– Значит, вы не боитесь рока? – произнес со странной улыбкой журналист. – Не опасаетесь, что ему может не понравиться ваша молодость, богатство и постоянный успех, который сопутствует вам? Не страшитесь судьбы ваших предков?
– Господин Разумовский, вы же сказали, что предыдущий вопрос – это последний, – прервала его с холодной улыбкой Ксения. Она протянула журналисту руку. – Была рада познакомиться с вами. К сожалению, у меня великое множество дел. Если вам требуются фотографии, свяжитесь с моей пресс-службой. Всего хорошего!
Феликс Разумовский настойчиво повторил свой вопрос:
– Но все же, сеньора Сан-Донато, не опасаетесь ли вы, что ваше благополучие в любую секунду может исчезнуть? Ведь богатство, власть и счастье – не более чем иллюзия.
– Ах, я не боюсь мести коварной фортуны, – заверила его Ксения. – И если на то пошло, то я бросаю ей вызов. Да, да, можете так и озаглавить свою статью: «Ксения Сан-Донато бросает вызов судьбе». Я никому не позволю вмешиваться в мою личную жизнь, будь то человек или провидение.
Разумовский, замерев на пороге, проронил:
– Но иногда, сеньора Сан-Донато, случаются события, которые полностью изменяют наше представление о реальности. События, которые мы не в состоянии изменить. Обстоятельства страшные, которые нельзя предвидеть. И фортуна, насколько мне известно, а поверьте, мне пришлось повидать кое-что в жизни, не любит, когда ей бросают вызов.
– Вы так считаете? – Ксения Сан-Донато сузила глаза и упрямо выпятила подбородок. – Я не боюсь повторить – я бросаю вызов судьбе! Я знаю, что моему счастью ничто и никто не помешает! Прощайте, господин Разумовский!
Журналист распахнул дверь и столкнулся нос к носу с дворецким, который полчаса назад привел его в кабинет Ксении Сан-Донато. Неужели этот тип ждал тут все время? Феликс последовал за дворецким, который, проводив его к выходу, пожелал ему хорошего дня.
Разумовский покинул особняк Ксении Сан-Донато. Миновав витую ограду, он обернулся – ему показалось, что портьеры в одной из комнат колыхнулись и фигура, облаченная во все белое, отпрянула от окна. Молодая наследница наблюдает за ним? Или это была не Ксения-младшая, а ее прабабка, легендарная Ксения-старшая. Но что за чушь, та умерла много лет назад!
Он не боялся призраков и потусторонних сил, потому что знал – если они и существуют, то не смогут причинить ему вреда. Он получил то, что хотел. Интервью выйдет превосходным. И все же... Ксения Сан-Донато исходила из того, что они никогда больше не увидятся. Он же был другого мнения.
Автомобиль ждал его на одной из соседних улиц. Феликс Разумовский швырнул блокнот с записями на заднее сиденье. В его профессии одна из заповедей – никогда не проникаться сочувствием по отношению к тем, у кого он брал интервью. Потому что тогда он утратит холодную голову, а это может привести к непредсказуемым результатам.
И все же она нравилась ему. Ксения Сан-Донато была уверена, что ничто не помешает ей стать счастливой. Еще бы – через несколько недель она официально получит миллиардное состояние, а в конце года состоится помпезная свадьба с сыном греческих владельцев танкерного флота.
Разумовский знал: судьба бывает коварной и предпочитает наносить удар в тот момент, когда ты менее всего ожидаешь этого. Ему приходилось несколько раз сталкиваться с подобными прихотями капризной старухи. И каждый раз это едва не заканчивалось для него трагически.
Шестое чувство подсказывало ему – Ксению Сан-Донато в ближайшее время ожидает не легкая праздная жизнь, полная неги, а нечто иное. Она не хочет признаться самой себе, что боится. Он прочел страх в ее глазах, когда задал ей вопрос о семейном проклятии. Это значит, что Ксения верит в него.
Журналист отправился в небольшой отель, где снимал одноместный номер. Он узнал все, что хотел. Следуя совету молодой миллиардерши, он свяжется с пресс-службой корпорации Сан-Донато. Ему потребуется несколько дней, чтобы написать интересное интервью. Ксения уверена, что в конце года, уже замужней дамой, нанесет визит в Москву. Но ведь все может произойти, и не исключено, что ее планам не суждено исполниться.
Судьба, как знал журналист, не любит тех, кто бросает ей вызов. А Ксения Сан-Донато только что сделала это.
Ксения попыталась сконцентрироваться и в который раз перечитала первые строчки меморандума, представленного ей одним из вице-президентов корпорации. Речь шла о новом месторождении высококачественных изумрудов, обнаруженном в горах.
Она отложила бумаги и подошла к окну. С последнего этажа башни Сан-Донато, как окрестили стрелу небоскреба из темно-зеленого стекла, открывался потрясающий вид на город и океан.
Неужели русский журналист прав и с судьбой нельзя шутить? Значит ли это, что ей предстоит столкнуться лицом к лицу с некой таинственной силой, которую ее прабабка Ксения именовала «семейным проклятием». Родители, насколько Ксения помнила, никогда не говорили об этом. Хотя отец как-то обмолвился, что его бабка, Ксения-старшая, заплатила за право обладания богатством и могуществом слишком большую цену. Тогда Ксения не спросила его, что это значит, а теперь было слишком поздно. В записях прабабки есть непонятные смутные намеки на некое преступление, которое она совершила в юности. И преступление это связано самым непосредственным образом с изумрудами – камнями, которые дали их семье все, о чем можно только мечтать.
Ксения помнила наизусть статью из столичной газеты пятидесятилетней давности – вырезка хранилась в фамильном музее: «Вчера, 27 мая 1959 года, в почтенном возрасте восьмидесяти трех лет скончалась Ксения Сан-Донато, основательница и глава одноименного концерна. Ее тело было обнаружено в саду ее особняка в кресле-качалке. Согласно заключению врачей, сеньора Сан-Донато, которую считают самой богатой женщиной Южной Америки и одной из самых состоятельных особ в мире, стала жертвой сердечного приступа, который, по всей видимости, застиг ее во время послеобеденного сна или в момент пробуждения. Однако утверждают и иное – Ксения, как и два ее мужа и единственный сын Алекс-Стефан, пала жертвой «изумрудного проклятия». По словам одного из слуг, имя которого мы не можем назвать по известным причинам, лицо покойной было искажено гримасой небывалого ужаса, а на одежде обнаружились странные черные волоски. Не исключено, что Ксения Сан-Донато была внезапно разбужена атакой неизвестного животного, что и повлекло за собой трагическую развязку...»
Ксения знала: женщинам из рода Сан-Донато нельзя носить изумруды. Эти камни, благодаря которым они вошли в когорту богатых и знаменитых, являются для них табу. Ее прабабка в своем завещании специально оговорила этот пункт – никто из родственников и ни при каких обстоятельствах не должен надевать изумруды, в особенности если они были добыты на шахтах, принадлежащих их семье. Ксения-старшая не углублялась в разъяснения, это был ее наказ потомкам, который требовалось неукоснительно соблюдать. Прабабушка в последние годы жизни стала чудачить и вроде бы помутилась рассудком. И кто знает, чем является в действительности это положение завещания – предупреждением о грозящей опасности или идеей фикс пожилой дамы.
Ни один из тех, кто считался главой их семейства, не умер естественной смертью. Отец с мамой пропали без вести, и Ксения в течение долгих лет питала слабую надежду, что они вернутся в Эльпараисо – живыми и невредимыми. Она знала, как иллюзорна подобная мысль. Эксперты, которые анализировали причины авиакатастрофы (а сомневаться не приходилось – в день восьмого дня рождения Ксении ее родители погибли), единодушно склонялись к выводу, что из-за неблагоприятных погодных условий мама и отец не смогли достичь столицы и нашли смерть вдали от родного дома.
В самолет могла ударить молния, могли отказать приборы, или пилот не справился с управлением, хотя он был одним из лучших в стране, на Сан-Донато работали только суперпрофессионалы. Ксения помнила досье пилота наизусть – Родриго Лопес, тридцать восемь лет, раньше служил в Военно-морских силах республики Коста-Бьянка, майор в отставке, воздушный ас, летал на истребителе, затем пять лет служил в авиакомпании «Costa Bianca Airlines» и работал на правительство, управляя президентским самолетом. Отец не жалел денег, когда речь шла о том, чтобы заполучить гениального инженера, удачливого менеджера или, как в этом случае, легендарного пилота.
Она помнила Родриго – высокий лысеющий весельчак с военной выправкой. Он не раз попадал в экстремальные ситуации, и каждый раз ему удавалось выходить из переделок без единой царапины. Его психологический тест свидетельствовал: Лопес никогда не будет рисковать, если ситуация не вынуждает к этому; и если бы погодные условия были неблагоприятными, он бы ни за что не поднял самолет с ее родителями в воздух.
Ксения обратилась в Центральное метеорологическое агентство Коста-Бьянки, и ей предоставили детальную сводку погоды за ту неделю, когда пропал самолет. В столице бушевала буря, но она была не особенно сильной, над джунглями, где пролегала воздушная трасса Каракас—Эльпараисо, лил дождь, но это не могло привести к катастрофе!
Родриго Лопес справлялся и не с такими ситуациями, однажды он пересекал Бермудский треугольник и, как сказано в секретном отчете Военно-морских сил, раздобыть который Ксении стоило большого труда даже с учетом ее влияния, попал в странный туман. Приборы словно сошли с ума, крутились во все стороны, один двигатель отказал, и самое страшное, как потом на допросе показывал Лопес, на какое-то время он не мог понять, в какой стороне находится океан. Серая мгла окружала его со всех сторон, она вползла в кабину и не только дезориентировала, но и вызвала внезапную атаку беспричинного страха. Родриго думал, что его постигнет судьба многих других несчастных, кто оказался в роковой час в этом странном месте, – самолет, потеряв управление, рухнет в океан.
Туман рассеялся так же внезапно, как и появился. Снова засияло солнце, приборы заработали, и Родриго с ужасом увидел, что до блестящей поверхности океана не более двухсот метров, хотя до этого он находился на высоте семи километров. В самый последний момент ему удалось выйти из мертвой петли, и это происшествие послужило причиной того, что он принял предложение авиакомпании и уволился из армии.
И даже в подобной ситуации, когда все обстоятельства были против него и кто знает, что именно поджидало Родриго – бездонный океан или иное измерение, – он не потерял головы и сумел найти выход из кризиса.
Так почему же Родриго, как уверяют эксперты, не справился с управлением во время перелета из Венесуэлы в Коста-Бьянку? Родители тоже не были склонны к риску, и они бы никогда не заставили пилота отправиться в рейс, если бы знали, что погода неблагоприятна.
Ксения понимала, что ее желание отыскать истину превратилось в манию. Сначала она не хотела верить, что ее родители погибли, хотя все родственники, кто утешающим тоном, а кто и с легкой улыбкой, говорили, что надежды не осталось. Адвокатская фирма, которая представляла частные интересы Максимилиана и Веры Сан-Донато, огласила бумагу, которую мама и отец оставили на подобный случай. Ксения не могла поверить, что они каким-то непостижимым образом предвидели свою гибель. Юристы уверяли ее, что это не так, и бумага была составлена сразу же после появления на свет самой Ксении, и в ее содержании нет ничего пророческого или необычайного. И все же Ксения не могла отделаться от мысли, что родители были готовы к подобной трагической развязке. Тогда-то она и подумала, что семейное проклятие, которое, казалось, сгинуло вместе с гибелью ее дяди Габриэля, снова пробудилось к жизни.
Она помнила тот душный день: с момента исчезновения самолета с родителями прошло двенадцать суток. Спасательные работы, в которых принимали участие представители армии (ее отец был другом президента – вне зависимости от того, кто именно занимал эту должность и какой по счету переворот или путч случался в столице), были завершены. Средства массовой информации, которые в течение почти двух недель только и сообщали, что об исчезновении самой могущественной пары страны, уже не вели речь о том, что Максимилиан и Вера Сан-Донато могли остаться в живых. Сначала никто не решался сказать, что они погибли, выходили репортажи и газетные статьи, в которых описывались реальные случаи – люди выживали в джунглях в течение многих месяцев. Наконец кто-то первым намекнул, что чета Сан-Донато погибла.
Поэтому дядя Николас и настоял на том, чтобы адвокаты родителей прибыли в эльпараисский особняк и привезли с собой конверт с сургучной печатью, вскрыть который требовалось в случае непредвиденных обстоятельств. Законники сочли, что исчезновение самолета с их клиентами подпадает под категорию «непредвиденные обстоятельства», и приняли решение огласить содержимое конверта.
Ксения помнила: все родственники собрались в Круглой гостиной, которую никогда не использовали – мебель была накрыта чехлами, огромная люстра, свисающая с покрытого фресками потолка, запылилась, и слуги сбивались с ног, чтобы в течение часа привести стоявшую закрытой в течение многих лет комнату в божеский вид. Ксения как-то спросила у мамы, почему Круглая гостиная всегда заперта, и та пояснила: оказывается, деда Ксении нашли мертвым именно там. Он лежал на полу в луже крови.
Ксения смотрела на пол, тщетно стараясь отыскать темное пятно – остатки крови. В центре гостиной возвышался огромный овальный стол, вокруг него – дюжина массивных стульев. Она была единственным ребенком, ее кузен и кузина не были сюда допущены. Ксении так хотелось, чтобы кто-то из взрослых, удивленно подняв брови, велел и ей выйти прочь отсюда. Но этого не произошло – несмотря на свои восемь лет, она прекрасно понимала, что все солидные дяди и тети собрались здесь ради нее и именно она, а не кто-то другой, была главным действующим лицом происходящего.
Раздвижные двери Круглой гостиной захлопнулись, вспыхнула старинная люстра с гранеными подвесками из богемского хрусталя, которую прабабка купила в Европе у разорившегося венгерского князя, Ксении сделалось страшно. Раньше, если она и присутствовала на подобных собраниях, то всегда сидела на коленях у отца или около мамы, а однажды (она была совсем несмышленышем) Ксения ползала под столом, за которым сидели важные люди, щипала и кусала их за ноги, и все эти могущественные личности, управляющие миллиардами и владеющие миллионами, безропотно, мило улыбаясь или натужно хихикая, сносили проделки самого богатого ребенка на свете.
В этот раз все было иначе – Ксения, облаченная в неудобное клетчатое платье, которое ужасно жало под мышками и натирало жестким воротничком шею, уселась на огромный стул и заметила, что взрослые бросают на нее взгляды – кто полные любопытства, кто злорадства или сочувствия. Ксении было не по себе, ее так и подмывало выбежать прочь из этого помещения, больше похожего на могильный склеп, или хотя бы завизжать, зажав уши руками. Но что тогда подумают о ней все эти одиннадцать взрослых – ее дяди и тетки, адвокаты, менеджеры родительской корпорации?
Она, боясь откинуться на спинку стула, так и замерла в неудобной позе. Ксения понимала, что ничего хорошего эта встреча ей не сулит. Она видела напряженное бородатое лицо дяди Николаса, державшего во рту незажженную трубку, рядом с ним замерла его супруга, белокурая тетя Ингрид, – она отчего-то кусала губы и теребила бриллиантовое ожерелье. Тетя Агата, с растрепанной прической, в платье ядовито-зеленой расцветки с желтыми разводами, приободряюще улыбнулась Ксении, но это не помогло. Была и тетя Сильвия – грациозная, высокая, как всегда, безукоризненно-элегантная: Ксении всегда казалось, что от нее веет холодом. Тетя Сильвия была известным нейрохирургом. Подле нее, развалившись в кресле, сидел дядя Лукас – в помятом шелковом пиджаке фиолетового цвета, воротник бордовой рубашки был засален, лицо его покрывала трехдневная щетина, а глаза, как обычно, были красными – ни для кого не было секретом, что младший из третьего поколения Сан-Донато любил приложиться к бутылке и принимал наркотики. Дядя Лукас нравился Ксении – когда он появлялся в особняке ее родителей, что происходило нечасто, так как отец не выносил младшего брата, а тот либо навещал его, чтобы потребовать денег, либо приносил ей с собой подарки – смешных кукол, запрещенные сладости или забавную безделушку.
– Дамы и господа! – провозгласил представитель адвокатской фирмы, худой господин с белоснежной гривой волос, в безукоризненном черном костюме. – Трагические обстоятельства последних дней принуждают нас, в полном соответствии с волей сеньора Максимилиана и сеньоры Веры Сан-Донато, предать огласке их распоряжения, которые они оставили на случай непредвиденных обстоятельств.
– Вы прочтете нам их завещание? – подала голос тетя Сильвия. У нее было приятное грудное меццо-сопрано.
– Нет, сеньора Сан-Донато, – ответил адвокат, – завещание вашего брата и его супруги, согласно законам нашей республики, может быть оглашено только в том случае, когда они будут признаны умершими...
Ксения вздрогнула и почувствовала, что слезы наворачиваются у нее на глаза. Она зажмурилась и вонзила ногти себе в коленку – она не имеет права плакать! Что тогда скажут о ней взрослые, которые собрались в Круглой гостиной ради нее, наверняка сочтут, что девчонка плохо воспитана и не умеет контролировать свои эмоции.
– А это может произойти только в том случае, – вещал адвокат, не обращая внимания на Ксению, – если будут обнаружены их тела...
Дядя Николас вынул изо рта незажженную трубку, взмахнул ей и сказал:
– Предположим, только предположим, что самолет с моим братом и золовкой никогда не будет найден. Или будет найден только спустя некоторое время. Что делать тогда? Максимилиан является председателем совета директоров и президентом корпорации, без него работа будет парализована...
– Уж говори яснее, – произнес хрипло дядя Лукас. – Николас, душка, ты хочешь сказать, что работа по пополнению твоего счета в банке будет затруднена до того момента, пока Максимилиан не будет признан покойничком?
Тетя Ингрид метнула злобный взгляд в сторону дяди Лукаса, и даже Ксения поняла, что она не выносит брата своего супруга.
Кашлянув и тем самым призвав родственников к порядку, адвокат пояснил:
– Чтобы кто-либо был объявлен мертвым с точки зрения закона, потребуется семь лет – если в течение этого срока не появятся доказательства того, что эти персоны все еще живы, они будут признаны погибшими.
– Семь лет! – вскричала тетя Ингрид.
Она говорила по-испански с сильным шведским акцентом, но Ксения знала, что тетка притворяется. Если ситуация того требовала, она могла тараторить на чужом языке с огромной скоростью и без малейшего акцента. Но, видимо, сейчас она вдохновенно играла роль мало что понимающей иностранки.
– Ни больше и ни меньше, сеньора Сан-Донато, – подтвердил адвокат. – Но мы исходим из самого неблагоприятного развития событий. Будем же надеяться, что сеньор и сеньора Сан-Донато отыщутся в самое ближайшее время в полном здравии.
Ксения поняла, что никто из взрослых, сидевших за столом, не верит в это. Она буквально почувствовала мысли – они все не сомневались в том, что ее родители погибли. Более того, они страстно желали этого! Девочке сделалось страшно.
Тем временем адвокат, нацепив на нос очки, при помощи позолоченного ножика вскрыл конверт.
– «Мы, Максимилиан и Вера Сан-Донато, оставляем распоряжения на тот случай, если наша гибель не может быть установлена с прямой достоверностью. Если на этот момент наша дочь Ксения не достигнет двадцати пяти лет, то до этого срока надлежит создать опекунский совет, в который должны войти Николас и Сильвия Сан-Донато и три адвоката. Этот совет будет обладать правом распоряжаться нашим имуществом, которое должно быть передано в полное и безоговорочное владение нашей дочери Ксении в тот день, когда ей исполнится 25 лет...»
Ксения плохо помнила все витиеватые и сложные для понимания казенные фразы, которыми пестрело послание ее родителей. Она видела, с каким вниманием все присутствующие слушают адвоката.
– Поздравляю, племянница, согласно этой бумажке ты станешь самой богатой наследницей в Коста-Бьянке, – пробормотал дядя Лукас, когда адвокат завершил чтение.
Ксении показалось, что его слова полны горечи и раздражения. Но ведь дядя Лукас был всегда так добр к ней!
Но не только дядя Лукас изменил к ней отношение. Ксения ощутила, что для всех она из прежней «малышки Ксении» превратилась в значимую персону. Она помнила вопрос, который задала тетя Ингрид:
– А что случится, если наша дорогая Ксения... не сможет стать наследницей? – проронила она.
Тетя Сильвия резко спросила:
– Отчего это она не сможет стать наследницей, Ингрид? Что способно этому помешать?
Тетя Ингрид ответила с тонкой улыбкой:
– Сильвия, ты же знаешь, что жизнь полна сюрпризов. Несчастный Максимилиан и Вера, и мы должны исходить именно из этого, погибли!
Ксения почувствовала, что предательская слезинка побежала по щеке. Она наклонила голову и незаметным движением смахнула ее.
– А это значит, что мы должны предусмотреть все варианты, – продолжала тетя Ингрид, а ее муж кивал в такт словам, как будто полностью их поддерживал. – Что, если наша дорогая Ксения, как и ее родители, станет жертвой нелепого несчастного случая? Или попадет в катастрофу? Или у нее обнаружится неизлечимая болезнь?
– Или станет жертвой убийства, – добавил дядя Николас.
Дядя Лукас прогнусавил:
– К чему все это, мои дорогие родственнички? Или у вас текут слюни от мысли, что если девчонка вдруг умрет до достижения двадцати пяти лет, так и не унаследовав миллиардное состояние и бразды правления корпорацией, то все деньги и власть будут поделены между нами?
Дядя Николас побагровел, тетя Ингрид воскликнула что-то по-шведски, изображая из себя до крайности шокированную особу.
– Как ты можешь, Лукас! – произнесла она. – Ты – никчемный ловелас, трутень, эгоист, лентяй! Ты тратишь деньги, не прикладывая усилий к тому, чтобы их зарабатывать! У тебя нет детей, ты не думаешь о будущем! А наш дорогой Рудольф...
– Хм, ваш Рудольф, – усмехнулась тетя Сильвия.
Метнув в нее испепеляющий взгляд, дядя Николас заявил:
– Да, наш Рудольф! По крайней мере, у нас есть ребенок, а у тебя, дорогая сестричка, их никогда не будет – чего уж скрывать то, что и так является секретом Полишинеля – ты ведь в постели предпочитаешь женщин!
Адвокат безуспешно призывал разошедшихся родственников к порядку. Лицо тети Сильвии окаменело. Ксения задумалась: что же это значит – «предпочитать в постели женщин»?
– Стыд и срам! Какие пошлости вы говорите в присутствии малолетней! Вы бы все отдали, чтобы ваш Рудольф оказался на месте Ксении, – тонким голосом воскликнула тетя Агата. – Вы растите своего мальчишку, как принца!
– В отличие от тебя, моя дорогая, я знаю, кто является отцом моего ребенка! – заявила тетя Ингрид. Тетя Агата ахнула и залилась слезами.
Адвокат постучал по столу и заявил:
– Дамы и господа, прошу вас воздержаться от взаимных оскорблений и нелепых обвинений. Я отвечу на вопрос, поставленный госпожой Ингрид Сан-Донато.
Воцарилась тишина. Ксения почувствовала, что все взрослые уставились на нее. Только годы спустя она поняла – они смотрели на нее и видели перед собой самого богатого ребенка в мире. В то время Ксения не придавала большого значения деньгам, она считала, что ее образ жизни – вполне нормальный, и не задавалась вопросом, каждый ли ребенок обитает в огромном особняке и имеет комнату, заполненную дорогими игрушками.
– Как следует из оглашенного мной документа, до достижения двадцати пяти лет госпожа Сан-Донато будет иметь ограниченное право распоряжаться своим состоянием. Разумеется, ежемесячно ей будет выделяться определенная сумма, которая пойдет на покрытие ее расходов. В свой двадцать пятый день рождения малышка Ксения получит все, что принадлежало ее родителям!
Дядя Лукас шумно вздохнул и пробормотал намеренно громко:
– Черт побери, и почему нельзя жениться на собственной племяннице?
– В том же гипотетическом случае, – продолжал адвокат, – если сеньора Ксения Сан-Донато по каким-либо причинам не сможет войти в права наследства в день, когда ей исполнится двадцать пять лет...
– Предположим, Ксения умрет, – быстро вставила тетя Ингрид.
Адвокат, как показалось Ксении, с осуждением посмотрел на тетку и продолжил:
– Если рассматривать такой страшный вариант, что сеньора Ксения Сан-Донато скончается до вступления в права наследства, то все, что ей причитается по закону, будет разделено в равных долях между остальными наследниками...
– Ага! – произнес дядя Николас, и Ксения заметила, что его тонкие губы растянулись в зловещей улыбке.
– Поэтому на данный момент в качестве ее ближайших родственников выступаете вы, дамы и господа, – две родные тетки и два родных дядьки сеньоры Ксении.
– Не вижу смысла продолжать эту дискуссию, – дрожащим голосом произнесла тетя Агата. – Милая Ксения проживет еще очень долго, так зачем же...
– Ну почему же, сестренка, – взвился дядя Лукас, – кто знает, что уготовила каждому из нас судьба. Так что продолжайте, господин крючкотвор!
Адвокат, не реагируя на колкость со стороны дяди Лукаса, добавил:
– Но в том случае, если сеньора Ксения Сан-Донато выйдет замуж до достижения двадцати пяти лет и вступления в права наследства и, повторюсь, мы рассматриваем исключительно теоретический вариант, вдруг скончается, то единственным наследником всего ее состояния станет ее супруг!
Ксения помнила последнюю фразу, которой одарил тогда всех дядя Лукас. Расхохотавшись, он положил ноги на полированную поверхность стола и протянул:
– И тогда те изверги, что затеют убийство моей любезной племянницы, останутся с носом! Вот так-то!
Ксения стряхнула с себя воспоминания. С тех пор прошло много лет. Еще немного – и она унаследует все, что завещали ей родители. Но если бы она могла снова увидеть их!
О, если бы она только могла...
Тонкий писк телефона вернул Ксению к действительности. Она взяла трубку.
– Сеньора Сан-Донато? – произнес мужской голос. – Добрый день, вас беспокоит Мигель Торхес, представитель Министерства внутренних дел.
– Чем я обязана вашему звонку? – поинтересовалась Ксения. Ей не так часто приходилось общаться с представителями Министерства внутренних дел.
– Сеньора, – произнес звонивший, – думаю, что новости, которые я хочу сообщить, заинтересуют вас. Ваши родители...
– Что с ними? – выкрикнула Ксения. Ее сердце заколотилось. Как же она ждала этого момента и потеряла надежду на то, что когда-нибудь раздастся телефонный звонок и кто-то сообщит ей: родители нашлись!
Внезапно Ксения подумала, что с момента их исчезновения прошло почти семнадцать лет. Нет, этого не может быть! Или звонок – чья-то жестокая шутка?
– Ваши родители... – повторил Мигель Торхес. – У меня есть новости относительно их судьбы!
– Я слушаю, – медленно произнесла Ксения.
Она была готова услышать нерадостную весть, но безумная надежда озарила ее сердце – а вдруг... Вдруг родители живы? Все же могло случиться, они могли заблудиться в джунглях, пострадать в результате катастрофы, потерять память...
– Сеньора, – вещал представитель Министерства внутренних дел, – мне тяжело говорить, и я понимаю, что вам гораздо тяжелее слышать об этом, но ваши родители...
– Так что же с ними?! – не выдержала Ксения Сан-Донато. – Прошу вас, говорите!
– Мы нашли их, – ответил после короткой паузы Мигель Торхес.
– Вы их нашли? – выдохнула Ксения.
Наконец-то свершилось! Ее мечты сбылись! Она никак не могла поверить, что этот телефонный звонок реален. Они нашли ее родителей, а это значит, что все будет, как и раньше!
Внезапно Ксения почувствовала дурноту. Почему представитель министерства молчит? И отчего в его голосе не слышится радости, а, наоборот, проскальзывает горечь и неловкость?
– Я хочу их немедленно видеть! – заявила Ксения. – Сообщите мне, где они! С ними все в порядке? Они находятся в Коста-Бьянке или за границей?
Пауза затянулась. Мигель Торхес медлил с ответом. Затем он сказал:
– Сеньора Сан-Донато, боюсь, что по моей вине произошло недоразумение. Мы нашли ваших родителей, но они... Мы нашли их самолет...
Ксения поняла, что это значит. И как она могла поверить, даже на мгновение, в то, что кто-то обнаружил ее родителей живыми! Не могли же они скрываться ото всех в течение последних семнадцати лет! Ксения разозлилась на саму себя.
– Вы нашли их самолет? – повторила она. – Эти слова не оставляют надежды, сеньор.
– К великому сожалению, вы правы, сеньора Сан-Донато, – подтвердил звонивший. – Вчера вечером рабочие, занимавшиеся прокладкой новой магистрали в труднодоступном районе джунглей на границе с Венесуэлой, наткнулись на остов самолета. У нас нет никаких сомнений, что это самолет, на котором ваши родители совершали перелет из Каракаса до Эльпараисо. Вернее сказать, они намеревались попасть в нашу столицу, но... Мне очень жаль, сеньора Сан-Донато, мне очень жаль...
Ксения прикрыла глаза. Сколько раз ей доводилось выслушивать подобные соболезнования – все были уверены, что ее родители погибли, и только она сама в течение этих семнадцати лет хранила надежду. И вот раздался телефонный звонок, который вернул ее в реальность.
– Вы нашли их тела? – спросила она.
Помявшись, Мигель Торхес сообщил:
– Да, сеньора. В салоне самолета найдены три... тела, которые, судя по всему, принадлежат вашим родителям – Максимилиану и Вере Сан-Донато, также в кабине обнаружили тело пилота...
– Родриго Лопеса, – прошептала Ксения.
– Вы совершенно правы, – подхватил представитель министерства. – Это он. О находке никто не знает, но не пройдет и нескольких часов, как пресса разнюхает об этом – в нашей стране, как вам хорошо известно, трудно что-то скрывать долгое время от средств массовой информации. Я могу только предложить вам...
– Я хочу видеть их! – заявила Ксения. – Я хочу осмотреть место катастрофы!
– Думаю, что с этим не возникнет трудностей, – сказал Мигель Торхес.
Что-то в его тоне не понравилось Ксении. Звонивший снова замолчал, как будто желал скрыть что-то.
– Вы должны сообщить мне всю правду, сеньор, – прошептала Ксения. – Я ведь чувствую: вы знаете больше, чем сообщили мне.
На обратном конце раздался приглушенный смешок:
– От вас ничего не утаишь, сеньора Сан-Донато. Но не думаю, что стоит говорить об этом по телефону. То, что самолет с останками ваших родителей и пилота найден, рано или поздно станет известно прессе. А вот то, что...
– Говорите, прошу вас! – едва ли не умоляющим тоном произнесла Ксения. – Как их дочь я имею право знать всю правду!
– Я в этом не сомневаюсь, – закашлялся Мигель Торхес. – Сеньора Сан-Донато, согласно общепринятой версии, самолет ваших родителей попал в грозу, что, вероятнее всего, и привело к катастрофе...
Ксения почувствовала, что ей не хватает воздуха.
– Разве это не так? – прошептала она. – В тот день над джунглями бушевал ливень... Я не сомневаюсь, что это и стало причиной катастрофы. Или вы хотите сказать, что пилот не справился с управлением?
– Сеньора, – ответил Торхес. – На месте обнаружения самолета с останками ваших родителей и пилота Лопеса работает спецгруппа Министерства внутренних дел. Все эти люди – специалисты экстра-класса, и они уверены, что катастрофа, которая унесла жизни сеньора и сеньоры Сан-Донато, не была случайной...
– Что вы хотите этим сказать? – трубка едва не выскользнула у Ксении из пальцев. – Что это значит, сеньор? Разумеется, катастрофа была фатальным стечением неблагоприятных обстоятельств, как же еще...
– Вынужден вас разочаровать, – ответил звонивший. – Нашим экспертам предстоит еще много работы, но в одном они не сомневаются – самолет потерпел крушение вовсе не из-за того, что попал в грозу или, к примеру, в него ударила молния, что привело к отказу навигационных приборов или поломке двигателей.
– Так что же тогда? – спросила Ксения. – Говорите, прошу вас!
Мигель Торхес кашлянул и продолжил:
– Самолет упал в джунглях из-за того, что на его борту произошла разгерметизация. А ее причиной явился взрыв...
– Взрыв? – непонимающим тоном переспросила Ксения. – Но как такое могло произойти? Самолет моих родителей перед каждым вылетом подвергался тщательной проверке, о неисправности не может быть и речи...
– Вы правы, сеньора Сан-Донато, наши эксперты тоже отмели версию о технических неполадках, – сказал Мигель.
– Но тогда в чем же дело? – Ксения ощутила, что слезы подкатывают к горлу. Нет, она не может сейчас разрыдаться!
– Дело в том, сеньора Сан-Донато, что самолет ваших родителей стал ареной преступления, – произнес Торхес. – Эксперты обнаружили в хвостовой части салона следы пластиковой взрывчатки, что однозначно свидетельствует о том, что на борту произошел взрыв, который и привел к крушению. И этот взрыв – намеренное деяние. Как ни прискорбно мне сообщать об этом, сеньора Сан-Донато, но ваши родители были убиты. Некто позаботился о том, чтобы на борту их самолета оказалась миниатюрная бомба, которая сработала, и самолет развалился. Мне очень жаль, примите мои самые искренние соболезнования...
Ксения произнесла ровным тоном:
– Сообщите мне, где обнаружен самолет, и я немедленно вылечу туда. Я хочу видеть родителей как можно скорее!
Бескрайний ковер вечнозеленых джунглей был отлично виден из иллюминаторов вертолета. Ксении понадобилось почти шесть часов, чтобы добраться до места крушения самолета ее родителей. В джунглях нет взлетно-посадочной полосы, поэтому пришлось отказаться от идеи добраться самолетом, и она воспользовалась вертолетом. Ксения поднималась в воздух чрезвычайно редко. Она никак не могла преодолеть страх, который поселился в глубине ее души после исчезновения родителей.
Пилот сообщил ей, что они практически на месте. Вертолет начал снижаться, и Ксения заметила фигурки людей, которые суетились и махали руками на огромной проплешине посреди джунглей. Ксения едва не вскрикнула, заметив серебристый остов самолета: искореженный лайнер распластался среди лиан. Неужели это и есть место последнего упокоения ее родителей? И в течение семнадцати лет они находились в кабине этого самолета, который, как уверяют ее эксперты, был взорван при помощи пластиковой взрывчатки?
Ксения никому не сообщила о звонке. Даже Андреас, ее жених, не был в курсе – он все равно находится в Нью-Йорке, зачем его беспокоить. А вот родственникам пока не обязательно знать о том, что самолет с останками родителей обнаружен. Наверняка последуют претензии и обиды, тетки и дяди будут упрекать Ксению в том, что она вовремя не оповестила их. Но Ксения не хотела ни с кем разговаривать, выслушивать нравоучительные замечания и глупые советы.
Вертолет совершил плавную посадку на расчищенную от деревьев площадку. Ксения распахнула дверь и выскользнула из кабины. К ней спешило несколько человек. Один из них, невысокий коренастый мужчина в джинсах, красной майке и черной бейсболке, протянул ей руку и прокричал:
– Рад с вами познакомиться, сеньора Сан-Донато, я и есть Мигель Торхес!
Он представил Ксении экспертов, которые занимались тем, что осматривали самолет ее родителей.
– Отлично, что вы смогли так быстро прибыть к нам, сеньора Сан-Донато, – вещал Торхес, пока они пересекали расчищенное поле. – Как видите, здесь идет подготовка к строительству новой магистрали, которая свяжет столицу с отдаленными штатами. Поверьте мне, рабочие часто натыкаются на разнообразные курьезы и сюрпризы в джунглях!
Ксения подумала, не является ли для Торхеса и самолет с останками ее родителей своеобразным «курьезом». Тот, не заметив, какое впечатление произвели его слова на Ксению, безмятежно продолжал:
– Например, некоторое время назад был найден американский истребитель времен Второй мировой. Непонятно только, каким образом он попал в джунгли – Коста-Бьянка располагается от места военных действий в тысячах километров! Или, к примеру, многие втайне надеются, что смогут напасть на следы казны императора Сильвио, вам ведь известна легенда о том, что этот пройдоха или кто-то из его доверенных лиц спрятал бочки с золотом где-то в джунглях! В прошлом году в монастыре Непорочного Зачатия, который расположен в ста километрах отсюда к востоку, была обнаружена подземная камера, но сундуки и баулы в ней оказались пусты![1] Это значит, что сокровище находится в другом месте и ждет своего часа!
Ксения не слушала болтовню говорливого Торхеса. Судя по всему, тот был горд до чрезвычайности, что такая известная особа, каковой являлась Ксения Сан-Донато, находится рядом с ним. Она чувствовала любопытные взгляды – небритые рабочие, занимавшиеся расчисткой участка для трассы, пялились на нее, переговаривались и гоготали. Кто-то тыкал в нее пальцем, другие сально улыбались. Ксении стало не по себе – она была для них объектом непристойных шуток и пересудов.
– Не обращайте на них внимания, – посоветовал Торхес. – Это – обыкновенные работяги, очень многие из них не ходили в школу и не могут делать ничего иного, как заниматься тяжелой физической работой. Вы для них, сеньора Сан-Донато, некое божество, которое в прямом смысле спустилось с небес.
Ксения поняла, что это комплимент, но он ей не понравился. Однако она прибыла сюда не для того, чтобы рабочие пялились на нее. У нее совершенно иная миссия. Они подошли к краю расчищенной площадки, за которым начинались труднопроходимые джунгли.
– Рабочие, когда наткнулись на самолет, оповестили своего шефа, а тот связался с нами, – говорил Мигель Торхес. – Осторожнее!
Ксения заметила пеструю змею, которая проползла около нее. Ей сделалось не по себе. Она – типичное дитя цивилизации, джунгли были для нее враждебным и крайне опасным местом. И кто бы мог подумать, что именно там ее родители нашли свою гибель!
Самолет висел на лианах над самой землей. Если с воздуха он казался серебристым, то вблизи Ксения увидела – его бока потемнели, поросли мхом и плесенью. И все же можно было разглядеть выцветшие буквы: «Корпорация Сан-Донато». Никаких сомнений быть не могло – это самолет ее родителей!
– Самолет в таком хорошем состоянии, потому что он упал с небольшой высоты, а деревья и лианы смягчили удар, – пояснил Торхес.
Ксения обратила внимание на искореженную хвостовую часть. Перехватив ее взор, Мигель сказал:
– Да, именно там и произошел взрыв. Скорее всего сдетонировало что-то находившееся в багаже. Самолет, как вы видите, маленький, и этот взрыв стал для него роковым.
– Могу ли я... – начала Ксения.
Торхес ответил:
– Сеньора Сан-Донато, не думаю, что это удачная идея. Уверяю вас, тела ваших родителей пролежали в джунглях на открытом воздухе почти семнадцать лет, и это – зрелище не из приятных...
– Я должна их увидеть, – настаивала на своем Ксения.
Вздохнув, Торхес сдался:
– Как хотите, сеньора. Через поврежденный хвост мы можем проникнуть в салон самолета.
Ксении помогли вскарабкаться наверх, она шагнула во чрево самолета через большое отверстие, которое образовалось в результате взрыва. Внутри салона царил приятный полумрак. Самолет стал добычей тропических растений – лианы обвили стены, на потолке покачивались бутоны разноцветных цветов. Ксения увидела побелевшую кожаную обшивку сидений.
Торхес, поддерживая Ксению за локоть, был рядом.
– Уверяю вас, тут не на что смотреть, – стрекотал он. – Наши эксперты знают свое дело, сеньора Сан-Донато.
Не слушая его, Ксения прошла в глубь салона. Под ногами что-то хрустнуло – она увидела несессер из крокодиловой кожи. Точно такой был у ее мамы! И только секундой позже Ксения поняла, что именно этот и принадлежал ее матери. Она наклонилась и бережно подняла его. Золотые ножнички, щипчики, пилочка для ногтей.
– Где они? – задала она вопрос. Торхес указал рукой на стену из переплетенных лиан, которая преграждала им путь.
– Они там, в передней части салона, – произнес он со смущением. – Сеньора Сан-Донато, может быть, вы передумаете? Пускай ваши родители останутся такими в вашей памяти, какими вы видели их в последний раз.
Ксения раздвинула лианы и прошла в переднюю часть салона. В волосах у нее что-то затрепетало, она вскрикнула, подоспевший Торхес успокоил ее:
– Всего лишь тропическая бабочка, сеньора Сан-Донато.
Узорчатая обивка салона (ее выбирала мама много лет назад) вздулась, черные метастазы плесени разъели ее.
Два сиденья. Ксения видела две фигуры, которые сидели в них спиной к ней. Чувствуя, что сердце готово выскочить из груди, она подошла к одной из них. Темные пышные волосы – это ее мама. Ксения дотронулась до плеча той, что сидела в кресле.
А вот и отец – он расположился рядом. Ксения улыбнулась. Он ничуть не изменился – все те же волосы, одежда, чуть полинявшая и выцветшая, но это – ее родители.
– Я нашла вас, – прошептала Ксения и сделала еще несколько шагов. Она хотела взглянуть родителям в лицо. И только секундой позже она поняла, что делать этого не стоило.
В креслах перед ней в скрюченных позах замерли два страшных скелета – рты были распахнуты в безмолвном крике, кожа, местами еще сохранившаяся, приняла черновато-коричневый оттенок и походила на древний пергамент. Ксения в ужасе отвела взор. Торхес был прав – те люди, которых она помнила красивыми и жизнерадостными, превратились в две мумии. На жилистой черной шее той, что была ее матерью, Ксения заметила зеленые искорки изумрудов. Неужели этот камень принес им несчастье? И только волосы выдавали в них отца и маму. Ксения отвернулась и, не в состоянии сдержать слезы, расплакалась.
– Сеньора Сан-Донато, поверьте мне, вам здесь делать нечего. – Торхес взял ее под руку. – Разрешите мне вывести вас на свежий воздух.
– Я хочу видеть Родриго Лопеса! – упрямо проговорила Ксения.
Она подошла к дверному проему, который отделял салон от кабины пилота. Стекло кабины треснуло, и сквозь него в самолет проникли вездесущие лианы. Родриго Лопес в некогда белоснежной, а теперь давно ставшей серой форме лежал на навигационной доске. Ксения побледнела – тело было без головы.
– Мда, кошмар, да и только, – промолвил Торхес. – Бедняге пилоту не повезло больше всего, если, конечно, в данном случае вообще можно говорить о чьем-то везении: ведь погибли все! При падении его выбило из кресла, и он едва не вылетел наружу. Точнее, около самолета мы нашли его череп, а вот его тело осталось в кабине. Не позавидуешь!
Ксения прошла через салон, стараясь не смотреть на два скрюченных черных тела, которые замерли на сиденьях. Оказавшись снаружи, она вдохнула полной грудью и спросила:
– Итак, сеньор Торхес, к какому выводу пришли ваши эксперты? Вы говорили что-то о намеренном взрыве?
Мигель кивнул в сторону высокого худого мужчины с седой бородой, тот пояснил:
– Сеньора Сан-Донато, пока еще рано делать окончательные выводы, но нам удалось кое-что выяснить. В хвостовой части самолета сработало взрывное устройство с часовым механизмом. И даже такой пилот-ас, каким был Родриго Лопес, ничего не мог предпринять в столь безвыходной ситуации. Самолет в течение считаных секунд спикировал вниз, обрекая тем самым всех, кто находился на его борту, на неминуемую смерть. Выжить было практически невозможно.
– Но как взрывчатка оказалась на борту самолета? – растерянно проговорила Ксения. – Мои родители возвращались из Венесуэлы, в их багаже не могло быть ничего подобного!
– Я тоже так считаю, – сказал Мигель Торхес. – Не думаю, что ваши родители были настолько неблагоразумны, что по какой-то странной прихоти взяли с собой пластиковую взрывчатку, снабженную часовым механизмом. Таким образом, мы должны рассматривать иную, наиболее плодотворную версию – ваши родители стали жертвой тщательно спланированного убийства!
Ксения в задумчивости взглянула на искореженный хвост самолета. В течение семнадцати лет она старалась свыкнуться с мыслью, что отец и мама стали жертвами роковых обстоятельств и разыгравшаяся над джунглями буря привела к их гибели. И вот внезапно выясняется, что они убиты!
– Вы в этом уверены? – спросила Ксения. – Или все-таки крушение самолета могло быть вызвано иными причинами?
Бородатый эксперт рассмеялся:
– Сеньора Сан-Донато, уверяю вас, что причина одна: сработала бомба с часовым механизмом. Мы обнаружили части взрывного устройства и остатки взрывчатки. Анализ займет какое-то время, тем более я не в состоянии осуществить его в джунглях, но я, как и мои коллеги, не сомневаюсь в том, что сеньор Максимилиан и сеньора Вера Сан-Донато, как, впрочем, и пилот Родриго Лопес, были убиты.
Мигель Торхес добавил:
– В ближайшее время, сеньора, прокуратура откроет дело по поводу убийства ваших родителей. Мы надеемся на успех, боюсь только, что мы должны реально смотреть на положение вещей: с момента убийства, а в том, что это было убийство, как вы поняли, сомневаться не приходится, миновало почти семнадцать лет. В нашем распоряжении имеются улики, но их немного. Тот, кто организовал это преступление, давно замел следы.
– Вы хотите сказать, что шансов на то, чтобы напасть на след человека, организовавшего крушение самолета моих родителей, почти нет? – переспросила Ксения.
Торхес замахал руками и воскликнул:
– О, сеньора Сан-Донато, прошу понять меня правильно – если преступление не раскрыто по горячим следам, то вероятность того, что оно будет раскрыто спустя семнадцать лет, ничтожно мала. Да и кого мы можем включить в круг подозреваемых, сеньора? В первую очередь тех людей, которые получают максимальную прибыль после гибели ваших родителей. А таких людей немного.
Мигель Торхес смолк и, хитро улыбнувшись, добавил:
– Первая подозреваемая – это вы! Вы же их единственная наследница, сеньора Сан-Донато. Газеты постоянно величают вас самой богатой женщиной Южной Америки, и не думаю, что нам нужно сомневаться в правдивости этого эпитета. Но на момент преступления вам было восемь лет, если не ошибаюсь, катастрофа произошла в ваш день рождения. Поэтому никто всерьез не будет подозревать вас, сеньора, не говоря уже о том, что у вас не было возможности подложить в самолет родителей бомбу с часовым механизмом.
Ксения вспомнила перепалку родственников в тот день, когда адвокат оглашал завещание ее родителей. Она никого не интересовала, все были заняты только одним – получить свою долю. Смерть родителей сделала ее богатой наследницей. Внезапно Ксения подумала о том, что ее смерть, приключись она в ближайшие дни, превратит ее родственников в миллиардеров. Они и так далеко не бедные люди, но основное состояние принадлежит ей. В ее же руках находится и власть. Так неужели кто-то организовал смерть мамы и отца с одной целью – получить все?
– Как мне кажется, вы думаете о том, о чем думаю и я, – продолжил Торхес. – Это преступление было задумано и осуществлено кем-то из вашего семейства. И вам лучше знать, кто хотел смерти ваших родителей. У вашего отца было две сестры и два брата, кажется, так? Уверены ли вы в том, что они лояльны по отношению к вам?
– Если я умру до того, как мне исполнится двадцать пять, или до того, как я выйду замуж, они получат все, – произнесла Ксения.
Торхес потер руки, будто услышал радостную весть.
– Ах, и ваши дорогие родственники поделят все миллиарды семейства Сан-Донато между собой? А кроме этого, получат полный контроль над вашей изумрудной империей, сеньора? На вашем месте я бы не стал доверять теткам и дядькам. Ведь один или одна из них – организатор гибели ваших родителей!