Глава четвертая
Размышляя над тем, как ему «вычислить» неизвестного террориста-одиночку в Москве – на собственной территории, где полковник был практически полновластным хозяином, он приходил к выводу, что следует воспользоваться лишь опытом поездки с Горбачевым в США в ноябре 1987 года. Как и другие зарубежные вояжи, последний запомнился ему не столько по кадрам кинохроники и телехроники, по восторженным приветствиями и улыбкам, которыми на Западе встречали «красного триумфатора», сколько по тому, что осталось (не могло не остаться!) за кадром, что тщательно скрывалось и от прессы, и от широкой публики.
Может быть, напрасно?
После встречи в Женеве Рональд Рейган резко изменил свое мнение о новом советском лидере. По словам госсекретаря Шульца, он прошел «через своеобразный процесс просвещения», после чего решил, что «Горбачев коммуникабелен, объективен в оценке наиболее спорных международных вопросов, достаточно откровенно дает нелицеприятные оценки лидерам „застойного периода“ и методам их деятельности, свободен от догматических марксистско-ленинских постулатов».
Тем самым американский президент подтвердил мнение Маргарет Тэтчер о возможности не только «проведения» через Горбачева и его ближайшее окружение выгодной Западу международной политики, но и о возможности оказания серьезного влияния на внутреннюю политику СССР и на весь социалистический лагерь.
Горбачев действительно вел – по контрасту с прежними советскими лидерами – образ жизни, приближающийся к западному, и его мышление также было ближе к западному. Горбачеву чрезвычайно импонировало, когда его величали «руководителем нового типа» и «лидером перестройки».
Импонировало настолько, что он постепенно начал забывать о том, что благоприятное впечатление нужно производить не только на западных политиков, но и на граждан собственной страны. А именно пренебрежение общественным мнением сограждан – как бы робко оно тогда ни выражалось, – и сыграло решающую роль во всех последующих событиях.
Конец ознакомительного фрагмента.