Глава 3. Нет другого пути, кроме жизни
Первый вопрос:
Ошо,
Как получается, что все идет так хорошо?
В этом вопросе нет ничего смешного.
Он затрагивает что-то чрезвычайно важное, связанное с человеческим страданием, человеческой болью, человеческой реальностью. Он вызывает смех, потому что кажется абсурдным спрашивать, отчего дела идут так хорошо.
Мы привыкли к тому, что дела никогда не идут хорошо.
Нам хорошо знакомы страдание, боль, тьма, бессмысленность, вся трагедия человеческого существования. Это вошло в нашу плоть и кровь; мы принимаем это так, как будто это наша природа.
Если дела идут плохо, это кажется естественным.
Если дела не идут плохо, тогда, должно быть, что-то не так, – как получается, что дела идут так хорошо? Мы забыли язык благополучия, мы забыли вкус блаженства.
Мы забыли нашу собственную природу.
А дела должны идти хорошо – это в природе вещей; для того, чтобы они шли хорошо, не нужно никакой причины.
Если вы здоровы, вы же не идете к врачу и не спрашиваете его: «Что со мной? Я здоров». Вы идете к врачу, когда вы нездоровы, когда вы больны.
Когда люди молоды, они не спрашивают: «В чем смысл жизни?» В их юности, в переполняющей их энергии есть достаточно смысла, достаточно значительности. Молодые люди пока еще способны любить. Они пока еще способны танцевать, петь, веселиться. Смерть еще не отбросила тень на их жизни.
Как только человек начинает спрашивать: «В чем смысл жизни?» – это означает, что он стал старым, – неважно, в каком возрасте. Его вопрос ясно показывает, что он утратил контакт с жизнью, утратил контакт с любовью, утратил контакт с жизненной силой, и, куда бы он ни посмотрел, повсюду – пустота. Для него стал важным вопрос: зачем он живет? Фактически, он умер; его жизнь превращается в прозябание.
Как только человек спрашивает: «В чем смысл жизни?» – это уже вопрос мертвеца, который все еще дышит, чье сердце все еще бьется, но он живет как робот. Вся поэзия, все краски жизни исчезли… Больше нет никаких рассветов. Кажется, что ночь вечна. Кажется, что ему приснились все те дни, когда он видел свет, они уже не воспринимались как реальные.
Именно старость, когда смерть совсем близко, порождает вопрос: «В чем смысл жизни?»
Но когда вы живы, когда смерть далеко за горизонтом вашего поля зрения, кто беспокоится о смысле жизни? Вы проживаете ее, она вся в вашем распоряжении, вы поете ее, вы танцуете ее. Она в каждом вздохе, в каждом ударе вашего сердца.
Следует четко понять вот что: люди, которые задают так называемые великие вопросы о смысле жизни, о смысле самого существования, о смысле любви, о смысле красоты, считаются великими философами, но они уже одной ногой стоят в могиле. И прежде, чем исчезнуть в своих могилах, они поднимают все эти вопросы.
Короче, один из великих эстетиков, великий философ эстетики, посвятил всю свою жизнь одному-единственному вопросу: «Что такое красота?» В этом столетии он стоит особняком, как высокая вершина, ему нет равных. Его преданность теме красоты тотальна. Он писал о красоте, говорил о ней, учил красоте, мечтал о красоте – вся его жизнь вращалась вокруг вопроса: что такое красота?
Я читал его работы, и все время у меня было ощущение, что этот человек, должно быть, слеп – только слепой может спрашивать: «Что такое красота?»
И почти целое столетие никто не поднимал вопроса о том, был Кроче слепым или нет. Я говорю, что он определенно был слепым. Возможно, у него и были глаза, как у вас, но у него не было никакой способности к восприятию, никакой чувствительности. Он задавал вопрос: «Что такое красота?» – и продолжал искать ее, в то время как все существование наполнено красотой.
Даже самая маленькая травинка прекрасна. Повсюду вокруг нас – цветы и звезды, птицы и деревья, реки и горы, и прекрасные человеческие существа.
Как мог человек с таким интеллектом, как у Кроче, не понимать простой истины, что красоту нужно чувствовать, а не размышлять о ней? Вы должны видеть ее, вы должны переживать ее. Вы способны творить ее.
Но это такая тайна, что она не поддается объяснению.
Ее нельзя ограничить каким-либо определением.
И дело всей жизни Кроче доказывает только одно: этот несчастный человек ни разу не пережил ни одного мгновения красоты, иначе он перестал бы об этом спрашивать. Он предпочел бы посвятить свою жизнь созданию красоты, переживанию красоты, ликованию вместе со звездами и луной, цветами и птицами. Но он попусту растратил всю свою жизнь.
И к чему же он пришел в конце концов? Он пришел к выводу, что красота неопределима. Это всякий мог бы сказать ему в самом начале. Не было никакой необходимости попусту растрачивать прекрасную жизнь, драгоценный дар существования.
Нельзя быть уверенным, что жизнь будет дана вам еще раз; вы даже не знаете, почему она была вам дана в этот раз. Достойны ли вы ее? Заслужили ли вы ее? Обязано ли было существование давать вам ее? Похоже, что это действительно дар, подарок от щедрого существования, которое не беспокоится о том, заслуживаете вы его или нет. Оно не спрашивает о ваших достоинствах, не интересуется вашим характером, вашей нравственностью… не предъявляет никаких требований; оно просто дает вам жизнь безо всяких условий. Оно дает вам жизнь не как партнер по бизнесу, оно не ожидает получить от вас что-либо взамен, оно предоставляет вам полную свободу делать с ней все, что вам заблагорассудится.
Все и должно идти прекрасно, легко, все и должно складываться благополучно. Это естественно.
Если что-то не получается, значит, с вами что-то не в порядке, что-то нарушено в вас.
Вам нанесли вред великие моралисты мира, богословы, пророки и посланники Бога. Они так много требовали от вас. Они забрали всю вашу свободу. Они требовали, чтобы вы делали невозможные вещи, и естественно, вы терпели поражение. Это оставило в вас раны – раны от неудач, раны от осознавания своей неполноценности, недостойности. И вы живете со всеми этими ранами. Естественно, все идет не так.
И виновата не ваша природа, виноваты ваши великие благодетели – люди, которые обещают вам: «Мы – ваши спасители». В действительности, именно эти люди сделали человечество больным, именно они способствовали возникновению нездорового человеческого ума, больной психики.
Требование чего-то неестественного обязательно создает чувство вины. Если вы не выполняете этого требования, вы чувствуете себя виноватыми оттого, что не похожи на человеческих существ, что вы ведете себя как неразумные существа, как животные, что вы являетесь грешниками, что вы поступаете не так, как советуют вам пророки и посланники, представляющие Бога.
А если вы пытаетесь следовать им, вы попадаете в ловушку. Если вы следуете им, вам приходится идти против природы, а природа – это все, чем вы являетесь.
Вы не можете идти против себя, поэтому на каждом шагу вас ждет неудача.
С каждым шагом вы становитесь все более и более шизофреничными: малая часть вас становится священником, осуждая всю вашу природу. Все, что вы делаете, оказывается порочным.
Жизнь становится кошмаром.
И вот так человек жил тысячи лет: жизнь, которая могла бы быть прекрасным переживанием, была превращена в невыносимую пытку, в кошмарный сон.
Даже если вы и хотите пробудиться, вы не можете. Этот кошмарный сон глубок и продолжителен – и он не только ваш, он идет от ваших предков, поколение за поколением культивировали его. Корни его такие же древние, как и само человечество, вы не можете бороться с ним.
Вас разрывает на части. Вы не можете бороться с вашей природой, вы не можете бороться с вашим больным наследием.
И я заявляю, что каждый человек на свете живет под бременем больного наследия. Не имеет значения, является ли он христианином, или индуистом, или мусульманином, – все это различные названия одного и того же недуга.
Если вы следуете вашей природе, вы сами осуждаете себя. Все общество осуждает вас. Весь мир против вас, и вы сами тоже против себя.
Но вы должны жить согласно вашей природе.
Фридрих Ницше сделал одно интересное открытие. Он сказал, что все религии мира выступают против секса, но они не преуспели в уничтожении секса, иначе откуда бы продолжали появляться все эти люди? Весь этот демографический взрыв… Если бы ваши священники преуспели, церкви были бы пустыми. Но в мире насчитывается семьсот миллионов католиков – ясно, что католические священники потерпели полную неудачу.
Ницше прав. Религии не преуспели в уничтожении секса. Но они преуспели в одном: они сделали секс отравой, сделали его ядовитым. Секс перестал быть радостью, чем-то красивым, священным. Им удалось создать из него огромное чувство вины. И так обстоят дела не только с сексом, но и со всеми вашими природными инстинктами – все было отравлено.
Поэтому, когда все идет не так хорошо, вы замечательно себя чувствуете.
Когда все хорошо, вам становится не по себе: «В чем дело?»
Если идут войны, это совершенно нормально. Если происходят беспорядки между индусами и мусульманами, если мусульмане и иудеи убивают друг друга, это совершенно нормально. Но если вдруг иудеи и мусульмане начнут петь, танцевать и радоваться вместе, весь мир будет потрясен: «Что происходит? Эти люди сошли с ума?»
Мы страдаем от дурного наследия, и пока мы не освободимся от прошлого, мы не сможем жить мирно.
Люди, которые собрались здесь рядом со мной, и мои люди во всем мире отбросили прошлое. Они больше не индусы, не христиане, не буддисты, они просто человеческие существа. И они пытаются жить, полностью следуя своей природе, естественно, без какого-либо чувства вины и греха.
Все идет просто замечательно.
Они живут свободными.
Прошлое – это наше рабство, и если прошлого слишком много, оно начинает создавать наше будущее. Мы сдавлены с двух сторон прошлым и будущим, и будущее является ни чем иным, как воспроизведением прошлого.
Краткое мгновение настоящего почти бессильно перед двумя вечностями, сжимающими его с двух сторон.
И как только вы освобождаетесь от прошлого, приходит потрясающее осознание: вы свободны и от будущего тоже.
А ваша свобода от будущего означает, что теперь вы свободны сами творить ваше будущее, оно не будет создаваться прошлым. Оно будет создаваться вашей природой, вашим разумом, вашей медитацией, вашим безмолвием, вашей любовью.
В окружении моих саньясинов дела просто обязаны идти легко, потому что у них нет чувства греха, нет чувства вины, нет навязанной морали.
Я развращаю людей настолько сильно, что они становятся невинными.
Люди живут невинно. У них нет никаких моральных правил, никаких десяти заповедей, никаких священных писаний. У них есть только их собственная интуиция и свобода творить свое будущее, жить в согласии со своей природой без всякого страха. Потому что нет никакого ада, и нет никакого Бога, который решал бы, правильно вы поступаете или неправильно.
Если вы поступаете правильно, ваша жизнь будет радостной; если вы поступаете неправильно, ваша жизнь будет несчастной.
Нет нужды ни в каком Боге. По сути, каждый ваш поступок является решающим.
Поэтому вы можете определять ваш путь: если вы двигаетесь в правильном направлении, в вашей жизни будет появляться все больше и больше цветов, у вас будут вырастать все более и более мощные крылья. Ваш полет к звездам будет становиться более легким.
А если вы делаете что-то неправильное, сама ваша природа скажет вам, что это неправильно, потому что вы будете страдать от последствий ваших неправильных действий здесь и сейчас. Вам не придется ждать Судного дня.
Что за идиотская идея – Судный день: однажды все восстанут из своих могил! Только представьте себе, что произойдет: все скелеты вылезут из могил, будет такая толкотня. Там, где вы сидите, под вами находится как минимум десять скелетов. И когда все эти скелеты поднимутся из могил, яблоку негде будет упасть; и будут разноситься жуткие крики, вопли и стоны. Даже бедному Богу будет очень трудно определить, кто есть кто, – потому что вокруг будут одни скелеты.
Кроме того, еще нужно решить, кто отправится в рай, а кто – в ад… Разве на это хватит одного дня? Каждый человек совершает миллионы поступков, хороших и плохих, которые надо взвесить, а Бог только один – и к тому же не слишком умный.
Джордж Бернард Шоу как-то сказал: «Уже сама толпа наводит меня на мысль, что судить будет трудно. К тому же, половину толпы будут составлять женщины… которые сделают это почти невозможным!»
Возможно, именно поэтому Судный день не случился и не случится. Иисус говорил своим ученикам: «Скоро, в этой жизни, вы увидите, как наступит Судный день». Это должно было случиться еще при жизни учеников Христа. Это значит, самое большее, в течение семидесяти лет.
Прошло уже две тысячи лет, и с каждым днем число скелетов продолжает расти.
Я думаю, что Бог передумал.
Теперь уже не будет никакого Судного дня.
Я думаю, что каждый поступок выносит свой собственный приговор, и это более научно. Зачем накапливать поступки к какому-то определенному дню, а затем решать? И зачем решать извне, когда есть возможность решать изнутри? Каждый поступок содержит в себе последствия, к которым он приводит.
Вы можете это вычислить: если ваша жизнь несчастна, значит, вы делаете что-то неправильное; а если ваша жизнь – вихрь веселья, значит, вы делаете все то, что и следует делать. Так что вам решать, сделаете вы свою жизнь ярким праздником или превратите ее в сплошное страдание; никто не решит это за вас. Вы являетесь и деянием, и судьей. И это представляется более научным, более простым.
Если все идет хорошо, радуйся. И помни: раз дела идут хорошо, они могут и дальше идти все лучше и лучше, потому что благополучие тоже имеет глубину. Просто выясни, что именно делает твою жизнь блаженной, спокойной, тихой, счастливой – простая арифметика, – и твоя жизнь может стать святой жизнью.
Я считаю, что если ты живешь в радости, ты – святой человек.
Тебе нужно сделать только одно: умереть для прошлого, чтобы ты смог возродиться в новом настоящем и свободном будущем.
Второй вопрос:
Ошо,
Есть ли другой путь – без смерти и опасности?
Прежде всего, нет никакой смерти.
Смерть – это иллюзия.
Умирает всегда кто-то другой, вы же никогда не умираете. Это значит, что смерть всегда видится извне, это взгляд со стороны. Те, кто видит свой внутренний мир, единодушно заявляют, что смерти нет.
Вы не знаете, что составляет ваше сознание; оно не состоит из дыхания, оно не состоит из биения сердца, оно не состоит из кровообращения. Поэтому, когда врач говорит, что человек умер, это является заключением стороннего наблюдателя; он может лишь сказать: «Этот человек больше не дышит, у него нет пульса, его сердце не бьется». Эквивалентны ли смерти эти три факта? Нет.
Сознание – это не ваше тело, не ваш ум, не ваше сердце.
Поэтому, когда человек умирает, он умирает для вас, но не для себя самого. Для себя самого он просто меняет дом, возможно, переезжает в квартиру получше. Но поскольку старая квартира оставлена, а вы ищете его в старой квартире и не находите его там, вы думаете, что бедняга умер. Вам бы следовало сказать: «Бедняга исчез. И где он теперь, неизвестно».
В действительности, медицинская наука выходит за пределы своей компетенции, когда заявляет, что некий человек мертв. У медицинской науки нет еще такого права, потому что у нее нет еще определения того, что такое смерть. Она может только сказать: «Этот человек больше не дышит. Его сердце остановилось. Его пульс больше не прослушивается». Чтобы сделать вывод, что человек мертв, необходимо выйти за пределы того, что вы видите. Но поскольку наука не имеет никакого представления о сознании, смерть тела становится смертью существа.
Те, кто познал существо… А для этого не нужно умирать, вы можете просто двигаться внутрь. Это то, что я называю медитацией: просто двигайтесь внутрь и выясните, что является вашим центром, а в вашем центре нет никакого дыхания, никакого сердцебиения, никаких мыслей, никакого ума, никакого сердца, никакого тела, и все же вы есть.
Как только человек испытает переживание самого себя, переживание того, что он – не тело, не ум, не сердце, а чистое сознание, он поймет, что смерти нет, поскольку нет зависимости от тела.
Сознание не зависит от кровообращения. Оно не зависит от того, бьется сердце или нет, оно не зависит от того, функционирует ум или нет. Это совершенно иной мир, он не состоит из чего-то материального, он нематериален.
Поэтому прежде всего нужно понять, что смерти нет, – ее так и не удалось обнаружить.
А если смерти нет, то о какой опасности может идти речь?
Бессмертная жизнь не подвержена никакой опасности. Ваше бессмертие не зависит от вашего банковского счета; нищий так же бессмертен, как и император.
Что касается человеческого сознания, то это единственный мир, где существует подлинный коммунизм: все наделены равными качествами, и нет ничего, что может быть утрачено или отнято. Нет ничего, что может быть разрушено, уничтожено.
Нет никакой опасности.
Любое чувство опасности, незащищенности – это тень смерти.
Если вы посмотрите поглубже, вы увидите, что любое чувство опасности основано на страхе смерти. Но я говорю вам, что смерти нет, поэтому не может быть никакой опасности. Вы – бессмертные существа, амритасья путра.
Провидцы древнего Востока говорили об этом так: «Вы – сыны бессмертия».
Они не были скупцами, как Иисус Христос, который говорил: «Я – единственный сын Бога». Странная идея… Стыдно даже говорить такое: «Я – единственный сын Бога». А как быть со всеми остальными? Они все не дети Бога? Иисус выносит приговор всему миру! Он – сын Бога, а чьими сыновьями и дочерьми являются все эти люди? И странно, почему Бог остановился, дав рождение только одному ребенку? Он что, выдохся после первого же ребенка? Или он был сторонником контроля над рождаемостью?
Я спрашиваю папу римского и мать Терезу: «Должно быть, ваш Бог – сторонник контроля над рождаемостью, должно быть, он пользуется теми штучками, которые находятся у вас под запретом, – презервативами и всем остальным, а иначе, как такое возможно? Раз он родил одного сына, то, по меньшей мере, должна быть еще одна дочь – это ведь так естественно».
И за всю вечность… никаких развлечений.
Психологи говорят, что бедные люди производят больше детей по той простой причине, что у них нет других развлечений. Чтобы пойти в кино, нужны деньги, чтобы пойти в цирк, нужны деньги, чтобы пойти на пляж, нужны деньги. Для любого развлечения нужны деньги. А тут просто лег в постель и все – это единственное бесплатное развлечение, никто не требует за это деньги.
А чем занимается Бог? Он не может пойти ни на пляж, ни в цирк, ни в кино. Только сидит и постоянно скучает… И произвел на свет только одного сына? Это говорит о многом; возможно, он так разочаровался в этом единственном сыне, что решил дать обет безбрачия: «Я не собираюсь больше плодить идиотов».
Иисус учил на земле всего три года. Ему было тридцать три, когда его распяли, – великий спаситель, который не смог спасти самого себя. Бог, должно быть, испытал огромное разочарование: «Хватит! Больше никаких сыновей, никаких дочерей!»
Но на самом деле в том, что человек является единственным и у него отсутствуют соперники, есть элемент эгоизма.
Кришну можно назвать воплощением Бога, но он не сын – просто фотокопия.
Мухаммеда можно назвать пророком – он просто почтальон.
Однако Иисус – особенный, он единственный рожденный сын Бога. В этом есть определенная доля эгоизма.
Провидцы древности не были так эгоистичны. Они называли всех людей – в прошлом, настоящем и будущем – амритасья путра, «сыновьями бессмертия». Они не ставили себя выше вас, они не претендовали на то, что они более святы, чем вы. В том, что касается сознания, они считали абсолютно всех людей равными, бессмертными.
Нет никакой опасности.
Нет нужды в каком-либо другом пути – да и нет никакого другого пути.
Жизнь – это и есть путь, который проходит через иллюзорные врата смерти.
Вы можете пройти через эти врата осознанно. Если вы достаточно медитативны, то вы можете пройти через смерть, прекрасно понимая, что вы просто меняете один дом на другой; вы можете войти в другое чрево, прекрасно понимая, что вы просто вселяетесь в другую квартиру, – и она всегда будет лучше прежней, потому что жизнь постоянно эволюционирует. И если вы можете умереть в состоянии осознанности, то, несомненно, ваша новая жизнь будет с самого начала протекать на очень высоком уровне.
И я не вижу тут никакой опасности.
Вы приходите в этот мир без чего бы то ни было, поэтому несомненно одно: вам ничего не принадлежит.
Вы приходите абсолютно голыми, но с иллюзиями. Вот почему каждый ребенок рождается со сжатыми кулаками, полагая, что он несет сокровища, – но в руках ничего нет. И каждый умирает с раскрытыми ладонями. Еще никому до сих пор не удавалось умереть со сжатыми кулаками. И родиться с раскрытыми ладонями тоже никому не удавалось.
Ребенок рождается со сжатыми кулаками, с иллюзиями, что он приносит в мир сокровища, но в его руках ничего нет. Вам ничего не принадлежит, так в чем же тогда опасность? У вас ничего нельзя украсть, ничего нельзя отнять.
Все, чем вы пользуетесь, принадлежит миру.
И в один прекрасный день вам придется оставить все здесь.
Вы ничего не сможете взять с собой.
Я слышал, что в одном городе жил богач, который был таким скрягой, что никогда не подавал милостыню нищим. Все нищие знали об этом, и когда они замечали, как кто-то просил подаяние возле его дома, они говорили: «Похоже, это новичок из какой-то другой деревни. Надо сказать ему, что здесь он ничего не получит».
Жена этого человека умирала, но он не собирался вызывать врача. У него был только один друг, потому что иметь много друзей – значит подвергать себя лишней опасности: кто-то может попросить денег, кто-то может попросить еще чего-нибудь. У него был только один друг, который был таким же скрягой, поэтому в их отношениях не было никаких проблем. Они оба понимали психологию друг друга – никаких конфликтов, никаких вопросов, никаких просьб, приводящих к неловкой ситуации.
Его друг сказал:
– На этот раз нужно позвать доктора – твоя жена умирает.
Богач ответил:
– Все в руках Господа. Что может сделать доктор? Если ей суждено умереть, она умрет. Зачем эти ненужные хлопоты – платить доктору за лекарства, за что-то еще. Я человек верующий, и если ей не суждено умереть, она поправится и без доктора. Только Бог – настоящий врач, больше никто. И я верю в Бога, потому что он никогда не просит вознаграждения.
Жена богача умерла.
– Видишь, – сказал его друг, – ты пожалел совсем немного денег и не позвал врача.
– Немного денег? – возмутился богач. – Деньги есть деньги, и не может быть вопроса о том, много их или немного. А смерть приходит к каждому.
Друг рассердился.
– Это уж чересчур, – сказал он. – Я тоже скуп, но если моя жена будет умирать, я пошлю хотя бы за аптекарем – хоть кого-нибудь да позову. Ты действительно очень жадный. Что ты собираешься делать со всеми этими деньгами?
– Я собираюсь взять их с собой, – ответил богач.
– Никто никогда не слышал о таком, – заметил друг.
Богач сказал:
– Просто никто никогда не пробовал. – Это тоже было правдой. – Вот увидишь. Я возьму все с собой, у меня есть план.
– Ну так открой мне свой секрет, – попросил друг. – Ведь однажды и мне придется умереть, а ты все-таки мой друг.
– Дружба дружбой, но об этом секрете я не могу тебе рассказать, – ответил богач. – И этот секрет такой, что ты не сможешь им воспользоваться, когда ты будешь умирать, – им нужно воспользоваться раньше, поскольку тебе придется отнести все свои деньги, все свое золото и бриллианты, все, что у тебя есть, к реке.
– Что ты имеешь в виду? – спросил друг.
– Ты садишься в лодку, – продолжил богач, – добираешься до середины реки, прыгаешь со всеми своими деньгами в воду и тонешь – вот так ты все забираешь с собой. Попробуй! Никто еще не пробовал. Если не получится – не страшно, потому что все уходят без денег. А если получится, то ты будешь первопроходцем, первым, кто достигнет рая с целым мешком денег. И все эти святые будут смотреть на тебя широко раскрытыми глазами: «Этот человек сделал такое!»
– Но ведь это означает, что нужно умереть, – заметил друг.
– Естественно, – ответил богач. – И нужно быть в добром здравии. Когда ты уже умираешь, очень трудно нести с собой такой тяжелый груз. Я собираюсь сделать это в ближайшее время – моя жена умерла, и теперь у меня никого больше нет.
Но даже если вы прыгнете в океан со всеми своими деньгами, деньги останутся в океане, ваше тело останется в океане.
Вам придется уйти самим по себе, просто как сознание.
Вам ничего не принадлежит, потому что вы ничего не принесли в этот мир и ничего не можете взять с собой отсюда.
Жизнь – это единственный путь.
Смерть – это единственная иллюзия, которую надо понять.
Если вы можете жить полной жизнью, понимая смерть как иллюзию – не потому что я так говорю, а благодаря вашему собственному переживанию в глубокой медитации, – то живите настолько тотально, насколько это возможно без всякого страха. Никакой опасности нет, потому что даже смерть иллюзорна.
Реально только живое существо в вас.
Очищайте его, оттачивайте, делайте его полностью осознанным, чтобы даже самая малая часть его не была погружена во тьму, и тогда вы станете светящимися, вы станете пламенем.
Это единственный путь, альтернативы ему нет.
Да она и не нужна.
Третий вопрос:
Ошо,
Быть открытым и быть свидетельствующим – две разные вещи. Это так, или это двойственность, созданная моим умом?
Ум всегда создает двойственность, иначе открытость и свидетельствование не были бы двумя разными понятиями.
Если вы открыты, вы будете свидетельствовать.
Не будучи свидетелями, вы не можете быть открытыми; или, если вы свидетели, вы будете открытыми, потому что быть свидетелем и в то же время оставаться закрытым невозможно. Так что это просто два слова.
Вы можете начать со свидетельствования – и тогда открытость придет сама собой; или вы можете начать с того, что откроете свое сердце, все окна, все двери – и тогда свидетельствование придет само собой. Но когда вы просто думаете, ничего не предпринимая, открытость и свидетельствование кажутся отдельными.
Ум не может функционировать вне рамок дуальности. Дуальность – это способ мышления.
В безмолвии любая двойственность исчезает.
Именно в безмолвии рождается переживание единства всего сущего.
Например, очевидно, что день и ночь – два разных явления, но их все же не два. Есть животные, которые видят ночью. Их глаза более чувствительны, они могут видеть в темноте. Для них никакой темноты не существует. Эти животные не могут открыть глаза днем, поскольку их глаза настолько чувствительны, что солнечный свет может причинить им боль. Поэтому то, что для вас является днем, для этих животных является ночью – их глаза закрыты, сплошная тьма. А когда для вас наступает ночь, для них – это день. Весь день они спят и всю ночь бодрствуют.
Если вы спросите ученого и логика, вы увидите разницу. Если вы спросите логика: «Что такое день?» – он ответит: «То, что не является ночью». А что не является ночью? Это замкнутый круг. Если вы спросите: «Что такое ночь?» – логик скажет: «То, что не является днем».
Вам нужен день, чтобы дать определение ночи, вам нужна ночь, чтобы дать определение дню. Странное разделение, странное противопоставление. Если нет дня, как можно рассуждать о ночи? Если нет ночи, как можно рассуждать о дне? Это невозможно.
Спросите ученого, он ближе к действительности, чем логик. Для ученого темнота – это меньшее количество света, а свет – меньшее количество темноты. Это одно явление – так же как температура. У кого-то температура сорок три градуса, и при этом он готов выйти из дома. У кого-то температура тридцать шесть и шесть – для человека это нормальная температура. А у кого-то она падает ниже тридцати пяти – и с такой температурой человек тоже способен передвигаться.
Ваше существование колеблется в очень небольшом диапазоне – между тридцатью пятью и сорока тремя градусами. Всего лишь восемь градусов… Ниже – смерть, выше – тоже смерть; совсем небольшой отрезок, маленькое окно жизни.
Если бы у нас был прибор для измерения количества света и темноты, ситуация оказалась бы такой же, как в случае с теплом и холодом, – один и тот же термометр годится для измерения как тепла, так и холода. Холод – это меньше тепла, а тепло – меньше холода; это одно явление – здесь нет никакой дуальности.
Так же обстоит дело с темнотой и светом.
И это же верно для всех противоположностей, которые создает ум. Открытость, свидетельствование… Если ваш подход интеллектуален, эти два явления воспринимаются как очень разные. Вам кажется, что они не связаны друг с другом, поэтому как они могут быть одним целым? Но в переживании они – единое целое.
Четвертый вопрос:
Ошо,
Я являюсь твоим учеником два с половиной года и все это время очень хотел оказаться в твоем присутствии. Теперь я впервые встретился с тобой, и все изменилось. Мне хочется бежать от тебя. Я нахожусь в полном замешательстве.
Пожалуйста, прокомментируй эту ситуацию.
Это почти нормально.
Ты влюбляешься в меня. Мои слова привлекательны для твоего интеллекта. Твой ум чувствует себя удовлетворенным, и у тебя возникает желание побыть, пусть даже недолго, рядом со мной.
А затем – сильное потрясение… поскольку я оказался не человеком слов. Хотя я произнес больше слов, чем кто-либо другой в этом мире, тем не менее я заявляю, что я – не человек слов.
Мои слова подобны сетям для ловли рыбы.
Мое послание не передается словами.
Когда ты оказался рядом со мной, ты понял, что я – не рациональный, не логичный человек; ты пришел к иррациональному мистику.
Ты пришел сюда с определенным убеждением в своем уме, а здесь ты столкнулся с тем, что ум необходимо отбросить. Ты должен прыгнуть в неизвестное, относительно которого я не могу дать никаких логических обоснований и не могу привести никаких доказательств… кроме моего собственного присутствия.
Каждый, кто приходит сюда, пойманный моими словами, испытывает желание бежать, поскольку он приходит по одной причине, а находит здесь совершенно другую ситуацию – и не просто другую, а диаметрально противоположную.
Я не учитель. Я не философ. Меня не интересует создание систем и гипотез.
Моя цель – разрушить тебя, разрушить того, кем ты являешься, и тогда ты сможешь возродиться как существо.
Я здесь для того, чтобы уничтожить твою личность и дать рождение твоей индивидуальности.
Это естественная реакция, такое случается с каждым. Но убежать ты тоже не можешь. Самое большее, ты дойдешь до железнодорожного вокзала и вернешься назад. Ты можешь попробовать, и именно на вокзале ты развернешься и пойдешь в обратную сторону, сделав, таким образом, круг.
Попав в мои сети, ты уже не сможешь убежать.
Но я не буду тебя останавливать; попытка убежать пойдет тебе на пользу. Если ты попытаешься убежать, а затем вернешься, то, когда такое желание возникнет в следующий раз, оно уже не окажет на тебя никакого воздействия. Ты просто отбросишь его, потому что оно не работает.
Теперь тебе необходимо пройти весь путь, чего бы это ни стоило. Это может означать смерть эго, смерть личности; тогда тебе придется рискнуть.
Если бы ты не пришел ко мне, ты продолжал бы наслаждаться моими словами, но это было бы для тебя только заимствованным знанием. А я хочу, чтобы ты отбросил все заимствованные знания, в том числе и то, которое ты получил от меня.
Я хочу, чтобы ты стал знающим, провидцем.
Конечно, тебе придется пройти через огонь. Но этот огонь только издали похож на огонь. Чем ближе ты подходишь к нему, тем более прохладным он кажется. И в тот момент, когда ты будешь проходить сквозь огонь, тебя удивит то, что огонь может быть таким прохладным, таким освежающим.
С жизнью Моисея связана одна история, которую иудеи так и не смогли объяснить за четыре тысячи лет.
На горе Синай Моисей столкнулся с необыкновенным явлением, и он решил, что это как-то связано с Богом. Безусловно, это было весьма таинственное явление: перед ним был куст, охваченный пламенем, но он не горел, он был таким же зеленым, как любой другой куст. Цветы на нем были такими же сочными и свежими, как любые другие цветы, и все же этот куст был охвачен пламенем. Естественно, Моисею стало любопытно, и он захотел посмотреть на происходящее с более близкого расстояния. Он никогда не думал, что такое возможно: пламя поднималось над кустом – а куст оставался зеленым!
Моисей сделал несколько шагов, и, когда он подошел совсем близко, раздался голос:
– Сними свои туфли, Моисей! Ты вступаешь на святую землю, в священное место.
Моисей, дрожа, снял обувь. Он никого не видел, но, несомненно, это было удивительное переживание. Он подумал, что это был голос Бога.
Я могу объяснить эту историю так: каждый, кто проходит через трансформацию, приближается к такому же пылающему кусту, но этот огонь – прохладный. Он питает куст, а не уничтожает его. Этот огонь только выглядит как огонь, это прохладное пламя жизни. Для жизни Моисей использует слово «Бог» – вот и вся разница. Разница только в словах, больше ни в чем.
Ты пришел сюда, ты увидел огонь. И сразу же появилась мысль: «Беги отсюда как можно скорее, иначе ты сгоришь».
Не волнуйся. Если я не сгорел, если все эти люди, которые находятся здесь, не сгорели, то и ты тоже не сгоришь.
Это прохладный огонь, он трансформирует.
Он срывает с тебя маску и помогает тебе обнаружить твое истинное лицо.
Но тем не менее твоя свобода простирается до вокзала.
Пятый вопрос:
Ошо,
Я слышала, как ты рассказывал про мистика из Шри-Ланки, который попросил своих последователей встать, если они хотят прийти к просветлению коротким путем.
Я хочу, чтобы ты знал, что я жду случая встать, как только услышу твой призыв, хотя я знаю, что, вероятнее всего, ноги мои будут дрожать, тело покроется потом, а сердце забьется как сумасшедшее.
Сначала я еще раз расскажу эту историю.
На Шри-Ланке умирал мистик. Собрались тысячи его последователей. И прежде чем закрыть глаза, он сказал:
– Если кто-то хочет пойти со мной, я могу его взять с собой – и это самый короткий путь. Вам ничего не нужно будет делать. У меня мало времени. Любой, кто хочет пойти самым коротким путем… В противном случае вам придется прожить так много жизней, чтобы достичь просветления. Я же могу провести вас через черный ход. Кто хочет, встаньте!
Наступила абсолютная тишина, слышно было, как муха пролетит. Все переглядывались, каждый смотрел на другого и думал: «Этот человек слушал его сорок лет, возможно, он готов». Но тот смотрел на кого-то еще, ведь ему нужно было решить столько проблем: дела шли не очень хорошо.
У каждого были проблемы: кому-то надо было выдать замуж дочь, у кого-то был беспутный сын, у кого-то в суде рассматривалось дело и сейчас не время было становиться просветленным, поскольку сначала необходимо закончить это дело, и так далее и тому подобное.
Но один человек поднял руку. Он сказал:
– Я не могу встать, потому что я еще не готов пойти с тобой, но мне трудно устоять перед искушением узнать, где находится черный ход, – ведь если когда-нибудь я буду готов, я смогу пойти кратчайшим путем. Прямо сейчас я не готов – пусть тебе будет совершенно ясно, что я не пойду с тобой, – но просто скажи нам, где находится этот черный ход.
Старый мастер ответил:
– Этот черный ход таков, что вы можете войти туда только вместе со своим мастером, но не в одиночку. Это очень узкий проход, только один человек может пройти через него за один раз. Если вы готовы раствориться в существе мастера, тогда нет никаких проблем – один или тысяча, все пройдут через этот ход как одно существо. Но в одиночку вы не сможете отыскать этот ход.
Итак, ты хочешь, чтобы в один прекрасный день я пригласил тебя пройти через черный ход. И ты думаешь, что ты готова и встанешь, хотя даже при мысли об этом ты покрываешься потом, твои ноги дрожат, а сердце бьется быстрее.
Мне кажется, что ты – тот человек, который поднял руку!
И в один прекрасный день я приглашу вас, и я знаю, что тогда ты снова лишь поднимешь руку… а может быть, ты даже и руку не поднимешь. Потому что я – человек иного типа. Тот мастер был очень сострадательным.
Я бы взял даже такого человека – по крайней мере, он поднял руку. Этого достаточно – зачем заставлять его вставать? Достаточно просто поднять руку.
Поэтому запомните: когда я захочу взять вас с собой, я просто попрошу вас поднять руку. Вам нужно быть бдительными и приготовиться, потому что с дрожащими ногами и покрытыми испариной будет трудно войти через черный ход.
Этот черный ход нуждается в людях, которые могут исчезнуть в ничто, танцуя, распевая, празднуя.
Так что учитесь петь, учитесь танцевать, учитесь праздновать.
В любой день я могу пригласить вас.
И я не переношу запаха пота. У меня на него аллергия – вам придется прекратить потеть.
И если вы будете дрожать, этот черный ход не позволит вам пройти, он сразу же увидит, что людей – двое. Вы должны быть абсолютно спокойными и быть одним целым со мной… Не должно быть никакой дрожи.
И на этот раз я не буду просить вас вставать. В прошлый раз это было моей ошибкой.