За один взгляд до смерти…. Нечего терять… (Дмитрий Ващенко)

Нечего терять…

«Осень» – одно слово, пять букв и бескрайнее количество депрессивных эмоций. Казалось бы, жизнь бьёт ключом и ты всего лишь типичный человек. Такой же, как и миллион других. День, в котором ты живёшь, окутывает каждого жителя твоего города. Он никаким образом не влияет на тебя сильнее, чем на других. Но, тем не менее, ты начинаешь этот холодный и пасмурный день с мысли о том, что готов убить каждого, кто нарушит границы твоего личного пространства. С этого, наверное, и начинается переосмысление жизни. Той беззаботной жизни, которая больше не вернется.

Это было самое обычное осеннее утро, которое ничем не отличалось от любого другого. Вместо яркого солнца меня разбудил мерзкий холодный воздух, который безудержно тянулся из раскрытого мною перед сном окна. Дверь, которая отделяла зал от моей комнаты, была приоткрыта, из-за чего и создавался этот пронизывающий каждую мою косточку сквозняк. Любой другой на моем месте был бы рад, что смог в очередной раз открыть глаза и взглянуть на этот мрачный, полный злобы, и ненависти мир, но я не привык смотреть на мир в розовых очках. Если я начинал день с мыслей о том, что «тот свет» был бы для меня лекарством, то ничего хорошего от дня ожидать и не стоило. То утро было не исключением. Безграничные рассуждения перед сном о том, что я ничего не значу в этом мире, сказывались на моем не выспавшемся лице. Иногда мне казалось, что все моё существование будет обусловлено в серых тонах. Хотя буду честен, меня все это устраивало. Одиночество было моим всем. Зачем открываться людям и хотеть показаться хорошим, если ты понимаешь, что тебя просто забудут со временем или предадут. И никому уже не будут нужны твои откровения. Так думал и я.

После не совсем удачных попыток привести себя в порядок я решил позавтракать. Пригоревшая яичница с грубым и терпким кофе была моим коронным блюдом. Не могу понять, как за такое долгое время с этим отвратительным завтраком, я не стал постоянным посетителем гастроэнтеролога. Желтые листья деревьев, которые я мог наблюдать через окно, нагоняли уныние. С каждым порывом ветра они опадали на землю, как и моя самооценка. Не то, что бы я был настолько неуверенным в себе, просто не считал себя нужным в этой жизни. Есть более значимые представители, которые смогут выбиться в люди за счёт пап и мам. Эта жизнь предназначена для них, а не для меня. Человека, о котором явно не вспомнят пропади я куда-нибудь пропадом.

Мое детство нельзя назвать особенным. Родители не всегда могли позволить мне то, что было у большинства моих сверстников. В то время, как мои знакомые ездили на купленных родителями машинах, я по всем карманам своих немногочисленных брюк искал деньги на проезд в троллейбусе.

Большинство дней своего детства я проводил на улице. Первые друзья, первые драки и первая скуренная сигарета, как старые книги, откладывались на дальние полки в моих воспоминаниях. Времена менялись, а вместе с ними менялись и люди. Никто из тех людей, кого я считал близкими, не задерживался в моей жизни надолго. И только один человек всегда оставался неизменным. Его звали Тим.

Чтобы понять, как он выглядит, достаточно просто представить себе массивного мужика с заросшим не совсем густой бородой лицом. Он был ростом выше среднего, и на моем фоне не сильно отставал. Некоторые считали нас братьями и находили что-то общее в чертах наших лиц. Да мы и сами так считали, ведь были знакомы с «пелёнок». Этот человек всегда был рядом и готов был помочь в трудную минуту. В редких случаях он заменял мне всех: родителей, знакомых и даже психолога. Мы могли днями и ночами разговаривать об одном и том же, и помогать друг другу переосмыслить какую-либо ситуацию или найти решение. Он знал меня лучше, чем мог бы и сам подумать. В наших разговорах не было рамок. Едкий черный юмор раз за разом соскакивал с наших губ. И пусть иногда между нами и возникало недопонимание, но оно незаметно забывалось и все возвращалось на свои места. Найти более родственную душу в этом мире было бы не реально.

С каждой уходящей минутой я все больше понимал, что сегодня опоздаю на учебу. Взяв рюкзак с парой небрежно заполненных тетрадей, я покинул комфортные стены дома и пошёл на остановку, с которой в дальнейшем должен был отправиться на учебу.

Холодный северный ветер с каждым разом все сильнее бил по лицу своим резким порывом. О малейших проблесках света оставалось только мечтать. Громоздкие черные тучи так и намекали, что дождя не миновать, и оставленный дома зонт мне мог бы пригодиться. Засунув наушники в уши и включив не громко расслабляющую музыку я попытался отвлечься от всех пакостей сегодняшней погоды. Я понял, что сегодня явно не мой день, когда мой троллейбус уехал прямо у меня на глазах. Дождавшись другой, я занял место в конце салона и постарался полностью абстрагироваться от этого мира.

Отсидев четыре изнуряющие пары, я отправился домой. Мимолетно успел позвонить Тиму и договориться о встрече. Спонтанность этого человека была, наверное, лучшим его качеством. Предложив ему вместе сделать что-то безумное, от него я не мог ожидать ничего, кроме слова «давай». Ради того, чтобы уходящий день хоть чуточку запомнился нам, мы готовы были пойти на безумные поступки. И это в какой-то мере делало нашу дружбу особенной. Порой было приятно осознавать, что именно мне достался такой «отбитый» друг. Подъезжая к моей остановке, плеер, как назло разрядился, и мне пришлось заканчивать поездку под не совсем приятную беседу хриплого кондуктора и недовольной старухи.

Птицы, улетающие на юг неровным косяком, пролетая надо моей улицей, раз за разом скандировали слово «Крах». Именно они могли в полной мере описать мою недолго прожитую жизнь.

Не успев закрыть за собой входную дверь, я заметил чье-то присутствие в доме. Мама вернулась домой раньше, а это означало только одно, мой идеальный одинокий мир будет нарушен периодическими перепалками.

– Ты пришел? – спросила она. Никогда не понимал смысл этого вопроса, если человек и так видит тебя перед собой. Сравниться с этим вопросом может только не менее банальный вопрос: «Ты уходишь?», когда ты стоишь полностью одетый и зашнуровываешь уже второй ботинок. Ничего не ответив, я разулся и ушел переодеваться в свою комнату, предварительно закрыв за собою дверь.

Оставшаяся половина дня шла своим чередом. Я не заметил, как из мелкого и непринужденного дождя, он перерос в самый настоящий ливень. В такие моменты во мне просыпалась творческая личность, которая была готова усыпать весь этот пасмурный мир стихами. До того, как одиночество стало моим приговором, стихи спасали меня от депрессии. Я писал их, как только на меня накатывала грусть или тоска. Именно благодаря стихам я мог забыть о своем существовании и полностью погрузиться в плоды своей фантазии.