1
Пустынный ангар авторемонтной мастерской тонул во мраке. Только гудение работающего в углу генератора нарушало тишину. Из узкой смотровой канавы, протянувшейся посередине помещения, пробивался тусклый голубоватый свет. Там внизу валялся карманный фонарик с еле теплящейся лампочкой. Рядом с фонариком на грязном цементном полу скорчившись лежала голая женщина. Все тело ее было в ссадинах, руки и ноги покрыты кровоподтеками, длинные белокурые волосы слиплись от сгустков свернувшейся крови, вытекшей из раны на виске, спина была исполосована рубцами, как будто ее хлестали плетью.
Открыв глаза, Маша увидела на полу перед собой горящий фонарик. Она с трудом перевела дух и сразу почувствовала, как в ожившее тело вместе с адреналином хлынул страх. Все мускулы у нее свело от напряжения, в горле пересохло. Едва она начала приподниматься, как тут же замерла, ощутив резкую боль внизу живота. Она совершенно не помнила, как оказалась в этой вонючей канаве. Болела каждая клеточка тела, а мысли путались. Она снова попыталась встать и кое-как поднялась, хватаясь за сырую холодную цементную стенку. Температура в ангаре была близкой к нулю, и девушку пробирала дрожь. Неподалеку от нее валялся комок тряпок. Красное шелковое платье, стринги и пара темно-коричневых замшевых сапожек. Она узнала свою одежду. Кто-то сорвал все это с нее. Но даже при виде вещей она не вспомнила, что случилось. Вдруг где-то громко щелкнул замок, и в дальнем конце ангара со скрипом открылась дверь. Маша медленно выпрямилась. Пахнуло холодным воздухом, который на миг развеял застоялую вонь смазочного масла. Привстав на цыпочки, Маша выглянула за край канавы. Вошедших было несколько, они шли, толкаясь, тесной гурьбой, направляясь от двери в ее сторону. Три маленькие фигурки и две плечистые. Маленьких заставили слезть по железной лесенке в канаву. Маша нагнулась, чтобы подобрать свои вещи, и прикрылась платьем. Она смотрела на трех спускавшихся к ней девушек. Им было лет восемнадцать-двадцать, не больше, все три – Машины ровесницы. Худенькие девчонки из славянских стран. Та, что спустилась последней, пошатывалась, она была либо пьяна, либо напичкана наркотиками. Две другие жались друг к дружке, плакали и молились. Молитва была знакомая, православная, Маша с детства знала ее наизусть. Девушки разговаривали по-русски, и до Маши долетели отдельные слова. «Нам никогда не уйти от них, никогда не уйти», – сквозь слезы повторяла младшая.
Маша хотела с ними заговорить, но голос пропал, при новой попытке горло обожгло болью.
– Кто… вы… такие? – еле выговорила она. – Где мы… находимся?
Девушки продолжали причитать и молиться, точно не слышали вопроса. Маша повернулась в другую сторону и посмотрела наверх, но мужчин, которые привели девушек, уже не было видно. Она торопливо надела платье, измазанное машинным маслом и кровью. Затем протиснулась мимо девушек к лестнице, чтобы подняться из канавы. Только бы уйти отсюда! Как можно скорей!
Но тут дверь снова открылась, и в ангар вошли пятеро мужчин. По краю смотровой канавы зажглись люминесцентные лампы. Маша замерла, как зверек, пойманный на дороге лучом автомобильных фар. Она попыталась заслониться от света ладонью, но свет лился со всех сторон, и она инстинктивно сползла на дно канавы к трем другим девушкам. Над ними властно высились пятеро пришедших мужчин. В стылом помещении изо рта у них вырывались клубы пара, окружая их густым облаком и делая похожими на огнедышащих драконов. Маша услышала, что один из них говорит по-русски. На каком языке говорят остальные, она разобрать не смогла. Ей показалось, что это не то сербский, не то албанский – словом, что-то в этом роде.
– Вон ту, – загремел из темноты один голос. – Вон ту мы уже как следует отделали!
Маша узнала этот голос по сиплому призвуку, похожему на стон. Это был предводитель, который всеми командовал во время изнасилования. Он орудовал ремнем. У нее затряслись коленки и перехватило дыхание.
– Помоги мне! Помоги, Игорь! – прошептала она…
Затем упала на цементный пол и словно провалилась в могильную тьму.