Глава 1
Закон гласит…
Правовые основания
Конституция Российской Федерации провозглашает: «Граждане Российской Федерации имеют право участвовать в отправлении правосудия» (п. 5 ст. 32).
«Каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения» (п. 2 ст. 48).
В повседневной жизни человек, не искушенный в тонкостях юридической терминологии, считает понятие «защитник» синонимом понятия «адвокат», бессознательно суживая, таким образом, круг лиц, которые по закону могут осуществлять защиту гражданина. Однако понятие «защитник» гораздо шире понятия «адвокат».
Согласно п. 1 ст. 49 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации –
«Защитник – лицо, осуществляющее в установленном настоящем кодексе порядке, защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых, и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу».
«В качестве защитников допускаются адвокаты (т. е. лица, являющиеся членами коллегий адвокатов). По определению или постановлению суда в качестве защитников могут быть допущены наряду с адвокатом, один из близких родственников обвиняемого или иное лицо, о допуске которого ходатайствует обвиняемый» (п. 2 ст. 49 УПК РФ).
Как видите, закон дает право участвовать в отправлении правосудия посредством защиты обвиняемого, не только адвокату или какому-то «иному лицу», но и одному из близких родственников. Таким образом, у близкого родственника имеется возможность на законном основании осуществлять защиту обвиняемого вместе (вместе, а не взамен) с профессиональным адвокатом. При этом, в отличие от требований, предъявляемых к адвокатам, закон не требует от близкого родственника ни юридического образования, ни каких-либо профессиональных знаний и опыта. Сможет ли Ваше участие в защите близкого родственника привести к положительным результатам, – во многом зависит от Вас самих.
На какой стадии уголовного процесса Вы можете быть допущены в качестве защитника? В комментариях к УПК РФ разъясняется, что, по мнению Верховного Суда Российской Федерации в отличие от адвоката, близкий родственник может быть допущен в качестве защитника, только на стадии судебного разбирательства, и для реализации этой возможности, кроме ходатайства обвиняемого, необходимо получить еще согласие суда или судьи. Такова, к сожалению, сегодняшняя практика, расходящаяся с положениями п. 2 ст. 48 Конституции РФ, а также с п. 3-с ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ратифицированной Россией в марте 1998 г. гласящим, что «каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет право защищать себя лично или посредством выбранного им самим защитника».
Если Конституция РФ и международная Конвенция дают право любому гражданину пользоваться помощью защитника с момента задержания, то УПК РФ, в трактовке Верховного Суда РФ, позволяет близкому родственнику, с милостивого соизволения суда (судьи), вступить в дело в качестве защитника только с момента поступления дела в суд. Правильна ли такая позиция Верховного Суда? Вопрос спорный. И спорят юристы. Обратим внимание, что п. 2 ст. 49 УПК говорит, что близкие родственники могут быть допущены к защите «по ходатайству обвиняемого», а не по ходатайству подсудимого. А между понятиями «обвиняемый» и «подсудимый» большая разница. Обвиняемый числится за следователем, и становится подсудимым после поступления дела в суд. Следовательно, речь идет не о том, что родственник допускается к защите только с момента передачи дела в ведение конкретного суда, судьей этого суда, а по судебному решению, – с момента задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения, как гласит Конституция РФ. Но это неприемлемо для недобросовестных деятелей правоохранительной системы, так как тогда возникает большая опасность, что на этапе расследования им придется действовать не по понятиям, а по закону!
Но пока юристы ломают копья по этому поводу, удовлетворимся допущением нас, обывателей, к защите на стадии судебного разбирательства. Ведь и это немало! Основное оружие недобросовестных правоохранителей сегодня – безропотность граждан и незнание населением основополагающих законов (Конституции РФ, Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов). Совершенно очевидно, что, намереваясь защищать своего родственника в суде, вам хотелось бы получить исчерпывающую информацию по делу из первоисточника, а не в пересказе (часто неполном и искаженном) адвоката. Добившись решения суда (судьи) на допуск вас к защите, вы получите возможность, изучив и проанализировав с опорой на законодательство обвинительное заключение и все поступившие в суд материалы уголовного дела, сформировать собственное мнение по поводу доводов и доказательств обвинения и выработать совместно с адвокатом защитительную позицию.
Почему это особенно актуально именно сейчас
Сегодня, когда в обществе независимость и беспристрастность российской правоохранительной и судебной системы подвергается обоснованным сомнениям, норма закона о допуске к защите близкого родственника должна реально и в полной мере использоваться нами и, таким образом, не только способствовать эффективности защиты, но и в определенной мере препятствовать теперешнему безнаказанному следственно-судебно-прокурорскому беспределу.
Немного истории. В начале 60-х годов XIX века произошли так долго ожидавшиеся в российском обществе реформы в области законодательства о судоустройстве и судопроизводстве. Недостатки устройства русского уголовного процесса, выражавшиеся в смешении властей, преобладании бюрократии, многочисленности инстанций, негласности и инквизиционном порядке, уже давно привели к тому, что в русском крепостническом обществе получило название «Шемякин суд».
Принятые в 1864 г. после отмены крепостного права судебные уставы России открыли новую эпоху в истории русского судебного права. В области судебного разбирательства было введено разделение уголовного разбирательства на предварительное и окончательное. При этом за руководящее начало для определения истины в уголовных делах была принята теория оценки доказательств по «внутреннему убеждению» судей. Но и это убеждение в виновности или невиновности подсудимого, и сам приговор должны основываться на достоверных доказательствах имеющих юридическую силу. Такие доказательства называются допустимыми. Поэтому потребовалось строго регламентировать как, какими способами и с соблюдением каких правил и норм должны быть собираемы и рассматриваемы доказательства. Какими мерами должно обеспечиваться справедливое отправление правосудия, так чтобы возможно полнее оградить подсудимого от неправедного обвинения и осуждения.
Как свидетельствует история, реформа общественного устройства неизбежно влечет за собой судебную реформу. Так было в 1864 г. и так происходит в России сейчас. Авторы концепции реформы уголовно-процессуального законодательства новой России отмечали, что «в условиях жесткого подчинения всех органов уголовной юстиции не контролируемым законом партийно-государственным структурам сформировалась особая советская модель уголовного процесса. В ней привлекательные декларации не опираются на конкретные нормы. В результате была создана видимость правовой основы процесса при фактическом отсутствии гарантий правосудия… Государство, переставая быть инструментом насилия в руках тоталитарного режима, обязано демократизироваться, чтобы, в конце концов, совершить мужественный акт самоотречения, превратившись из полицейского в правовое».
Однако, концепция концепцией, но то, что зачастую происходит в российских судах, в эту концепцию не укладывается. И сейчас привлекательные декларации создают лишь видимость движения к правовому государству при фактическом отсутствии гарантий правосудия. Складывается впечатление, что на этапе судебного следствия суд видит свою основную задачу в том, чтобы отмести все доказательства защиты и оставить в силе все, даже самые невероятные и абсурдные «доказательства» вины подсудимого, содержащиеся в обвинительном заключении. Это ведь уже в наше постперестроечное время старый «Шемякин суд» плавно трансформировался в «Басманный суд». И сегодня мы наблюдаем, как суд часто превращается в один из инструментов сведения счетов, игнорирует гарантии прав и свобод личности, проявляет поразительное равнодушие к нарушениям уголовно-процессуального закона на этапе расследования преступлений. И сегодня приоритет репрессивной задачи уголовного процесса продолжает действовать в полной мере. Вместо стремления избежать риска осуждения невиновного и ущемления прав и свобод человека, наши правоохранительные органы, прокуратура, следствие, все еще нацелены на то, чтобы исключить оправдание невиновного. И здесь, ради достижения поставленной задачи, у следственных органов в ход идут все приемы добывания так называемых «доказательств»: фальсификация и подтасовка фактов, оказание морального давления на обвиняемых, шантаж, физическое воздействие и т. п.
Нарушения уголовно-процессуального закона приобрели массовый характер.
И все это происходит при полном попустительстве, а иногда и содействии прокуратуры, надзирающей за соблюдением законности. Но, не перегибает ли здесь автор? Отнюдь нет! Можно было бы сослаться на многочисленные примеры, приводимые в печати. Но лучше обратим свое внимание на вошедшие с недавних пор в моду телепередачи по судебным вопросам на основных телевизионных каналах и, в частности, на передачу «Федеральный судья» на первом канале (ОРТ).
И вот статистика: из каждых трех передач в двух из них (т. е. в 66 % случаев) судья признает подсудимых невиновными из-за безобразно проведенного, бездоказательного расследования! Правда, в этих передачах нам показывают, как прекрасно работают адвокаты – следователь и прокурор посрамлены, подсудимый и его адвокат торжествуют! Но это лишь в телевизоре. В реальной жизни всему этому не может противостоять многочисленная армия адвокатов, особенно тогда, когда по их разумению обвиняемый или подсудимый не располагают достаточным количеством денежных знаков! Адвокатов тьма, а количество оправдательных приговоров близко к нулю! В царской России доля оправдательных приговоров по отдельным видам преступлений, вплоть до убийств, доходила до 40 %. В известное судебным произволом сталинское время оправдывали до 10 % даже по делам о государственной измене.
Согласно статистике, озвученной недавно председателем Московского городского суда, оправдательных приговоров в судах общей юрисдикции – 0,35 %. Тридцать пять сотых процента!
Почему так происходит? Они, адвокаты, – не имеют нужной квалификации? Отнюдь нет! Имеют. Знаю, что попасть в адвокатское сообщество достаточно сложно. Бездарей в него, наверное, не принимают. Тогда в чем же дело? По моему убеждению, дело в каком-то массовом равнодушии, «пофигизме» к судьбе человека, попавшего в беду. Рядовому адвокату, перегруженному в погоне з а заработком одновременно множеством дел, некогда детально разбираться в тонкостях каждого дела, искать убедительные доказательства, оправдывающие обвиняемого или подсудимого, или смягчающие его вину обстоятельства. Дай бог, получить с клиента гонорар, а там уж как получится, как-нибудь дотянем до окончания процесса, произнесем в прениях сторон речь, полную просьб о сострадании к подсудимому. «Вы уж, господа судьи, не наказывайте его слишком строго, поскольку он человек хороший».
Помню такое выступление в прениях сторон одного из адвокатов – пожилой женщины. Я даже прослезился, так стало жалко подсудимого! Но ведь суд то этим не проймешь, суду нужны убедительные доказательства.
Поведение же недобросовестного прокурора и следователя во многом диктуется стремлением отличиться, выполнить заказ или вовремя отрапортовать об окончании расследования. Им тоже все «пофигу». А в совокупности действия следователя и прокурора подчиняются известному закону толпы. Корпоративная солидарность, честь общего мундира, куда как дороже истины! Прокурор, не изучив дела, как говорящий попугай, от имени государства, дословно повторяет в своей обвинительной речи доводы обвинительного заключения, составленного следователем. Кто-то скажет, что это не так? Но вспомните, читатель, хотя бы несколько популярных фильмов, в которых руководство, за несколько часов до начала судебного заседания, посылает прокурора представлять государственное обвинение в суде:
«Мария Сергеевна, пойдите сегодня в суд – некому представлять обвинение». Ну, а суду тоже некогда должным образом искать истину, исследовать доказательства, чтобы принять правильное решение по делу. Суды перегружены, плачутся судьи. Поэтому, какую бы макулатуру, названную уголовным делом, не поставило в суд предварительное следствие, обвинительное заключение иной раз повторяется в приговоре слово в слово. Да и опасно сегодня суду проявлять самостоятельность. А ну как твое решение не совпадет с чьим-то руководящим мнением. Это только в учебниках для студентов пишут, что судья должен оценивать доказательства, а не статус того или иного должностного лица. А то и не должностного!
Вот и возникает вопрос, – как простому человеку противостоять всему этому беззаконию, совершаемому деятелями правоохранительной системы под громкие звуки фанфар о реформе правовой системы, состязательности сторон, приоритете прав и свобод человека, и соблюдении международных пактов? У обыкновенного гражданина для этого остается, не используемая пока возможность грамотно реализовать свое конституционное право на защиту близкого родственника в суде.
К сожалению, законодатель никак не определил необходимые и достаточные условия допуска близкого родственника к защите. Здесь возникает сразу несколько вопросов. «Могут быть допущены», – говорит УПК, а, следовательно, могут быть, и не допущены? Трудно ли близкому родственнику подсудимого получить такое согласие, или же это не составляет труда? Какие доводы может привести обвиняемый в своем ходатайстве, и по каким мотивам может отказать в допущении родственника к защите судья? Неясно! В юридической литературе ответа на эти вопросы нет. А ведь, независимо от того, является ли защитник адвокатом или нет, он обязан оказывать обвиняемому юридическую помощь. Сможет ли это эффективно, в контакте с профессиональным адвокатом, сделать близкий родственник? Я утверждаю, что при определенных условиях сможет!
Попытка внести некоторую ясность в вопрос о допуске защитников, не являющихся адвокатами, была предпринята Конституционным Судом Российской Федерации. В постановлении от 28 января 1997 г. по вопросу допуска защитников, не являющихся членами коллегий адвокатов (иных лиц), Конституционный Суд Российской Федерации записал, что «условия, профессиональные критерии и организационно-правовые формы, обеспечивающие оказание квалифицированной юридической помощи такими лицами в уголовном процессе, определяются законодательством». При этом, как писал в своем особом мнении к постановлению судья Конституционного Суда Э. М. Аметистов, «Устанавливая разные условия для допуска к защите (адвокатов и иных лиц), законодатель, очевидно, исходит из того, что различный уровень формальной квалификации защитников еще не свидетельствует о различии их способностей, необходимых для осуществления защиты. Различие в уровнях квалификации может компенсироваться другими качествами этих лиц». И это справедливо.
Но в отношении близких родственников законодательство до сих пор молчит, как воды в рот набрало. УПК и комментарии к нему не содержат указаний даже на минимально необходимые и достаточные качества и способности близкого родственника – защитника. Ведь не исключено, что вся защитительная деятельность такого родственника сведется попросту к обыкновенным свиданиям с обвиняемым, без ограничения их количества и продолжительности. Хотя и эту возможность следует полностью использовать, учитывая бесчеловечные условия содержания обвиняемых в следственных изоляторах. Но ведь не это главная цель вашего участия в защите. С другой стороны, как понять судье, какими побуждениями руководствуются обвиняемый и его родственник, на что рассчитывают, ходатайствуя о допуске родственника к защите. Необходимы ли здесь определенные обоснования? А может быть и не нужно никаких обоснований: «Желаю иметь родственника защитником», – заявляет обвиняемый, и все тут! Волен ли в таком случае и судья принимать ни чем не мотивированное решение: «Я так хочу! Сегодня хочу – допущу родственника, завтра, настроение изменится, – не допущу!» К сожалению, сегодня дело обстоит именно так – кто кого переупрямит!
Принципиально важна реакция адвоката на ходатайство обвиняемого о допуске к защите близкого родственника. Разумеется, что наилучшим вариантом будет, если адвокат против этого не возражает и рассматривает ваше участие в деле как существенную помощь. В противном случае трудно надеяться на успех предприятия.
Что же сможет дать участие близкого родственника в процессе? Ведь, очевидно, что, в общем случае, не имея должного юридического образования, близкий родственник не способен в полном объеме оказать обвиняемому квалифицированную правовую помощь. Это дело юриста-профессионала. Тогда что же может ожидать от родственника обвиняемый, на что рассчитывать? Поможет ли родственник адвокату или наоборот? В юридической литературе мы не смогли обнаружить также и примеров из практики участия близкого родственника в защите обвиняемого. Значит, не пользуются граждане России своим правом. А надо пользоваться! Автор убежден, что, обладая жизненным опытом, при некоторой предварительной правовой подготовке и большом желании, близкий родственник-защитник способен на многое. Рядовой адвокат загружен одновременно несколькими делами, глубоко вникать в дело ему недосуг. В отличие от адвоката близкий родственник лично и бескорыстно заинтересован в исходе одного единственного дела. Поэтому можно ожидать, что, располагая достаточным временем, получив доступ к материалам уголовного дела и, изучив их с пристрастием, он скорее обнаружит в них противоречия в доказательствах; имеющуюся недоброкачественность доказательной базы; подлоги и фальсификации доказательств, процессуальные нарушения и другие, столь нередкие сегодня, «ошибки» правосудия. Как пишет Д. Серебряков в книге «Особенности национального следствия» (М., ОЛМА-Пресс, ч.1, 1999): «Адвокат – это здорово, но только теоретически. Без вашего непосредственного участия в защите собственных прав, никакой адвокат толком сделать ничего не сможет». Добавлю: особенно если ваши доходы не позволяют оплатить работу дорогих адвокатов. Хотя, по мнению того же Д. Серебрякова, часто и «количество денег не играет роли, возможность нанять хорошего (или, вернее, хорошо оплачиваемого адвоката) совершенно не обязательно приведет к желаемому для клиента результату». Конечно, одно уголовное дело другому делу рознь, и действия защитника – близкого родственника диктуются конкретными обстоятельствами. Но во всех случаях вашим основным оружием защитника будут обоснованные заявления, жалобы, ходатайства.
«Писать заявления, жалобы, ходатайства и заниматься иным “крючкотворством”, – говорит Д. Серебряков, – не стыдно! Используйте оружие противника. – Стражи порядка уверены в том, что их “бумажные кордоны” непреодолимы, что своими “ответами” и “постановлениями” они отобьются от чего угодно. Вот и врежьте своими заявлениями, включите их в бумажный поток, протекающий от одной инстанции к другой, и через короткое время вы заметите, что система вынуждена с вами считаться… Не давайте возможности противнику перевести дух, набейте уголовное дело своими заявлениями и ходатайствами до отказа, так, чтобы судья начал бы, на чем свет стоит крыть прокурора вкупе со следователем, подкинувших ему подобную нелепицу». Добавлю, обладая неопровержимыми фактами недобросовестности и нарушения законности следователями, прокурорами и судьями, не стесняйтесь обращаться к журналистам. Дайте им возможность заработать на свой хлеб с маслом.
Теперь о личном опыте. Будучи допущен судьей к уголовному делу я как защитник – близкий родственник за годы расследования отправил более десятка заявлений и жалоб в различные прокуратуры (от районной до Генеральной). Доказывал, что мой подзащитный не совершал приписываемых ему следствием действий, приводил доказательства его невиновности, указывал на многочисленные факты фальсификации доказательств следователями. Просил провести прокурорскую проверку таких фактов, вплоть до возбуждения уголовного дела в отношении недобросовестных следственных работников. И ни по одному из обращений я не получил мотивированного ответа по существу вопросов, как того требует закон. Продержав мое обращение ровно месяц (день в день!) мне присылали трафаретный ответ-отписку: «Вина вашего подзащитного доказана», – и точка! Коротко и ясно! А для привлечения к ответственности недобросовестных следователей – «нет оснований». Как же расценивать подобное «творчество» людей в синих мундирах, обязанных по долгу службы стоять на страже законности, охранять права и свободы человека? Тем не менее эта «переписка» выполнила свою задачу: отсутствие доказательств вины моего родственника, факты фальсификации и подлогов доказательств потом полностью признали судьи кассационной инстанции, отменив приговор суда первой инстанции и вынеся частное определение в адрес следствия. Дело направили на дополнительное расследование, а недобросовестного следователя отстранили от дела. Множество нарушений следователем статей УПК, фальсификация доказательств и подтасовка фактов, подлоги, домыслы и отсутствие элементарной логики в выводах, поразили даже видавших виды, незаинтересованных в деле прокурорских и судейских работников. Не поразило это только прокуратуру города, надзиравшую за расследованием, и судью районного суда. Недаром, после моих обращений в газеты «Час пик», «Известия» и «Российскую газету» в них появлялись статьи об этом «расследовании». А прокурор одного из крупных сибирских городов попросил меня прислать ему копии материалов дела: «Я преподаю в университете и молодые юристы должны знать, как не надо вести расследование». И вот еще что. После опубликования статей в газетах многих интересовало – сколько я заплатил авторам-журналистам за публикации. Отвечаю. Ни копейки. Просто обращался в редакцию и представлял факты следственного и судейского беспредела. Для журналистов этого оказывалось достаточно.
И последнее. Своего законного права защищать близкого родственника (при наличии его ходатайства) вам придется упорно добиваться. На тарелочке с голубой каемочкой вам его вряд ли преподнесут. Вы столкнетесь с откровенным нежеланием суда допустить вас к делу. Зачем это нужно, у вас же есть адвокат. И, вообще, какая от вас будет польза. Вы же не юрист и даже не знаете, что такое допустимость доказательств, – говорят вам. Не поддавайтесь на эту демагогию! Не помню, кто сказал, что «желание все превозмогает», дополню, – хотя иногда с большим трудом. Чтобы ответить на вопросы, легко ли обвиняемому реализовать свое право на допуск близкого родственника к защите и может ли быть эффективной его работа, во второй части книги я поделюсь собственным опытом – опытом гражданина, не по своей воле оказавшегося вовлеченным в уголовно-следственные и судебные процессы и испытавшего на своей шкуре все прелести современного законодательства.
Доказательства и их допустимость
Анализируя поступившие в суд материалы дела, вы с особой внимательностью будете искать в деле доказательства, приводимые следователями в обоснование выдвинутых против вашего родственника обвинений. Вот здесь и возникает вопрос о допустимости того или иного доказательства. Прийти к более или менее однозначному мнению по факту совершенного деяния и твердости доказательной базы обвинения можно только одним способом – оценить каждое доказательство в отдельности, а потом посмотреть, что же они представляют собой в целом. Только тщательный критический анализ этих доказательств, учитывающий требования уголовно-процессуального закона, позволит вам найти и сформулировать в тесном контакте с профессиональным адвокатом доводы для защиты, а возможно, и выдвинуть собственные защитительные версии. И не жалейте для этого анализа времени. Это у перегруженного адвоката времени нет. У вас оно есть. А вот чего вам недостает, если вы не юрист (недоставало и мне), так это хотя бы минимума юридических знаний. Попытаемся восполнить этот пробел. И, в частности, чтобы вас не пугало незнание «страшного» понятия «допустимость доказательства», разберемся в нем.
Необходимо иметь в виду, что согласно Конституции Российской Федерации (п. 2 ст. 50) при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. На допустимость доказательства как на необходимое условие признания его достоверным и доброкачественным, указывается в целом ряде постановлений Пленума Верховного Суда, в определениях и постановлениях высших судебных инстанций.
Согласно УПК РФ, доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых в определенном законом порядке орган дознания, следователь или суд устанавливают наличие или отсутствие общественно опасного деяния, виновность лица, совершившего это деяние, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.
Эти данные устанавливаются: показаниями свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, заключением эксперта, вещественными доказательствами, протоколами следственных и судебных действий и иными документами.
Закон (ст. 53 УПК РФ) предоставляет право собирать и представлять доказательства и адвокату (защитнику). Пункт 3 ст. 86 УПК РФ гласит: «Защитник вправе собирать доказательства путем
– получения предметов, документов и иных сведений;
– опроса лиц с их согласия;
– истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии».
В судебном процессе стороны обвинения и защиты, каждая в меру своих возможностей и способностей, посредством представляемых доказательств, стремятся сформировать внутреннее убеждение суда в характере и степени виновности подсудимого в надежде, что суд примет решение, «руководствуясь при этом законом и совестью». (О, если бы это всегда было так!)
По своему содержанию фактические сведения могут быть самыми разнообразными в зависимости от того, обстоятельства какого преступления нужно установить. Однако для признания сведений допустимым доказательством по уголовному делу эти сведения должны нести не только фактическое содержание, но и быть получены из надлежащих источников, сохранены и воспроизведены надлежащим процессуальным путем. Источники доказательств, процессуальные формы их получения, сохранения и воспроизведения жестко регламентированы УПК РФ. Фактические данные, полученные из других источников и с процессуальными нарушениями, не могут являться доказательствами по уголовному делу, поскольку не будут отвечать требованиям допустимости.
По определению, данному Н. М. Кипнисом, «допустимость – это свойство доказательства, характеризующее его с точки зрения законности источника фактических сведений (данных, информации), а также способов получения и форм закрепления фактических данных, содержащихся в таком источнике, в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом: управомоченным на то лицом или органом в результате проведения им следственного действия при строгом соблюдении уголовно-процессуального закона, определяющего формы данного следственного действия» [1].
Человеку, не обремененному юридическим образованием, это определение покажется чересчур сложным, а возможно и недостаточно понятным. Суть же его сводится к нескольким простым правилам.
Чтобы соответствующие сведения можно было признать допустимым доказательством, они должны полностью удовлетворять четырем условиям:
– быть получены надлежащим субъектом, правомочным проводить процессуальные действия, направленные на получение доказательств;
– для получения доказательства использован надлежащий источник сведений (фактических данных), составляющих содержание доказательства;
– для получения доказательства использовано надлежащее процессуальное действие;
– соблюден надлежащий порядок проведения процессуального действия, используемого как средство получения доказательства.
Закон запрещает домогаться показаний обвиняемого и других, участвующих в деле лиц, путем насилия, угроз, шантажа и иными незаконными мерами. Преступное нарушение закона при собирании и фиксации доказательств непременно должно влечь за собой признание их недопустимыми.
Круг условий допустимости расширяется в тех случаях, когда закон для установления того или иного обстоятельства дела, предусматривает обязательность определенного комплекса доказательств. Так, признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении этого признания другими, имеющимися в деле доказательствами. Следовательно, отсутствие такой совокупности делает признательные показания обвиняемого недопустимым доказательством, несмотря на то, что само признание может быть получено с соблюдением всех процессуальных правил.
Из этих правил, регулирующих допустимость доказательства, вытекает, что:
– в процессе доказывания недопустимо использовать фактические данные (сведения), не закрепленные в деле в виде одного из источников (в частности, ссылки на доказательства, не приобщенные к делу);
– нельзя использовать в качестве доказательства фактические данные, содержащиеся в источниках, не предусмотренных процессуальным законом (так, не могут быть признаны допустимыми доказательства, полученные, например, выборкой, произведенной служебно-разыскной собакой);
– недопустимы в качестве доказательств фактические данные (сведения), если их форма, хотя внешне и соответствует предусмотренной законом форме, но по существу лишена некоторых существенных признаков последней (например, анонимные письма и заявления).
Не имеет доказательственного значения информация, происхождение которой и связь с исследуемым событием невозможно проследить и проверить. Так, к числу подобных сведений относятся, например, показания свидетеля (потерпевшего), если он не может указать источник своей осведомленности. К этой же группе сведений относятся показания свидетеля и потерпевшего, в которых высказывается предположение о тех или иных фактах, но не содержится категорических утверждений относительно этих фактов. Очевидно, что в последнюю категорию недопустимых доказательств относятся и различного рода домыслы и фантазии сторон обвинения и защиты.
Строгое соблюдение регламентированных уголовно-процессуальным законом РФ правил и порядка получения доказательств, казалось бы, гарантирует их от неполноты и искажений. Однако, имеется область познавательной деятельности, в которой этих правил получения доказательственной информации оказывается недостаточно. Речь идет об измерениях физических величин, недостоверные результаты которых могут оказать влияние на суждения об обстоятельствах дела. Поэтому, получению доказательств путем измерений, или на их основе, присущи и свои особенности и законы. И это нужно не только иметь в виду защитнику, но и разумно использовать в состязательном судебном процессе.
Если доказательства являются результатами измерений или основаны на них
Существует множество уголовных дел, в которых отдельные доказательства, а то и судебное решение в целом, основываются на результатах измерений. Уголовно-процессуальный кодекс РФ содержит ряд специальных норм, предусматривающих проведение необходимых измерений в ходе выполнения следственных процессуальных действий, судебных и криминалистических экспертиз. Так, для выявления обстановки и условий дорожно-транспортного происшествия (ДТП) и иных обстоятельств, имеющих значение для дела, измерения проводятся при осмотре места ДТП. Большое значение для определения степени вины водителя имеет измерение (оценка) скорости автомобилей, участников ДТП. Порядок выемки имущества и наложения на него ареста требует, чтобы все изымаемые предметы были перечислены с точным указанием их количества, меры, веса. Принципиальное значение приобретает достоверность результатов измерений в делах, связанных с малыми дозами наркотических веществ и т. д.
Понимая высокую социальную значимость измерений, народы еще в глубокой древности сформулировали их нравственные основы.
«Не делайте неправды в суде, в мере, в весе и в измерениях. Да будут у вас гири верные, ефа верная и гин верный (древние единицы измерения). Неверные весы – мерзость перед Господом, но правильный вес угоден Ему», – говорится в Библии. О том же читаем в Коране:
«О народ мой, полностью соблюдайте верность в мере и весе. Горе обвешивающим». Проходили века, и постепенно жизнь заставляла перейти от моральных запретов использования неверных средств и результатов измерений к их законодательному регулированию. Понадобились критерии достоверности результатов измерений.
В соответствии с УПК РФ, результаты измерений являются доказательствами по делу при условии получения их в определенном законом порядке. И наоборот, измерительная информация, полученная с нарушением этого требования, должна быть признана не имеющей юридической силы, и не могущей быть положенной ни в основу обвинения, ни в основу защиты. Не может она быть использована для разрешения и других юридических споров. А теперь обратимся к положению п. 2 ст. 50 Конституции РФ:
«При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона».
Конституция не конкретизирует о каком законе идет речь. Ясно, что несоблюдение требований любого закона (а не только УПК), устанавливающего в федеральном масштабе не только порядок, но и иные правила получения сведений, которые могут явиться доказательствами по уголовному делу, должно послужить основанием для признания доказательства недопустимым. Одним из важнейших законов, соблюдение которого в судопроизводстве обязательно, является Федеральный закон «Об обеспечении единства измерений» [2]. Как сказано в его преамбуле, закон «регулирует отношения, связанные с проблемами измерений во всех сферах деятельности, и направлен на защиту прав и законных интересов граждан, установленного правопорядка и экономики страны от отрицательных последствий недостоверных результатов измерений». Следовательно, результаты измерений могут быть признаны допустимыми доказательствами (т. е., имеющими юридическую силу), лишь при условии, что они получены не только в порядке, предусмотренном УПК РФ, но и удовлетворяют требованиям Закона «Об обеспечении единства измерений» и следующих из него подзаконных актов и нормативных документов. На это последнее обстоятельство в российских правоохранительных и судебных органах не обращают внимания. То ли потому, что Закон о единстве измерений не известен следователям, прокурорам, судьям и адвокатам, то ли они просто не считают нужным выполнять конституционное положение. Что же это за требования?
Принципиально важно отметить, что используемые в качестве доказательств результаты измерений, должны быть зафиксированы в такой форме, которая обеспечивала бы гарантии их истинности, достоверности. Достоверность же результата измерения определяется не только соблюдением порядка процессуального действия, но, в огромной степени, методически правильным выполнением измерения и обоснованной оценкой погрешности (точности) результата.
Несомненно (в теоретическом плане), что доказательство, не отвечающее хотя бы одному из перечисленных выше условий допустимости, будет признано недопустимым и отвергнуто судом. Но при анализе результатов измерений нельзя исключить вариант, когда при, казалось бы, выполненных условиях допустимости (измерения выполнены надлежащим субъектом, в рамках надлежащего процессуального действия, в определенном УПК порядке) этот результат должен быть отвергнут, как не отвечающий требованиям Закона «Об обеспечении единства измерений». Удовлетворение этих требований мы назвали условиями метрологической допустимости. Вот эти условия.
1. Результат измерения должен быть выражен в единицах величин, разрешенных к применению в стране.
В Российской Федерации допускаются к применению единицы величин Международной системы (Системы СИ), принятой Генеральной конференцией по мерам и весам. Система СИ устанавливает единицы физических величин, их наименования, обозначения и правила применения, единые для всех областей деятельности, а также, временно или постоянно допускает применение некоторых внесистемных единиц, получивших широкое распространение на практике или в специальных областях измерений (тонна, секунда, литр, карат, миля и др.).
2. Результат измерения должен сопровождаться указанием границ погрешности измерения и вероятности того, что погрешность измерения не выходит за эти границы.
Получить абсолютно точный результат измерения невозможно принципиально. Это нужно хорошо запомнить. Весь вопрос лишь в количественном выражении (значении) погрешности, т. е. отклонения измеренного значения величины от «истинного». Поэтому только указание погрешности измерения позволяет оценить достоверность результата. Сегодня же при измерениях для нужд правоохранительной системы это наиважнейшее положение закона практически не соблюдается. Результат измерения без оценки его погрешности не имеет доказательственной ценности, его можно просто выбросить. Но можно также выбросить и измерение, выполненное с недопустимо большой погрешностью. Приведем простой пример.
Измерениями, проведенными в рамках судебно-медицинской экспертизы, установлено, что содержание алкоголя в крови человека составляло 2,9 промилле (промилле – тысячная доля), причем погрешность результата измерения в экспертном заключении не была указана. По этим данным надлежало сделать вывод о степени опьянения человека. В руководствах по судебно-медицинской экспертизе отравлений приведены следующие данные о степени опьянения в зависимости от концентрации алкоголя в крови:
(1,5–2,5) промилле – опьянение средней тяжести;
(2,5–3,0) промилле – сильное опьянение;
(3,0–5,0) промилле – тяжелое отравление с возможностью смертельного исхода.
Если поверить результату измерения 2,9 промилле, то это значит, что в момент взятия пробы крови на анализ человек находился в состоянии сильного опьянения. Вывод категоричен, но он сделан на основании результата измерения, не заслуживающего доверия, поскольку экспертом не оценена погрешность результата. А теперь допустим, что погрешность результата измерения концентрации доходит до ±20 % от измеренного значения (это близко к действительности). Тогда с учетом такой погрешности содержание алкоголя в крови может находиться в интервале от 2,32 промилле до 3,48 промилле. Обратившись к приведенным выше справочным данным, увидим, что значение 2,32 промилле соответствует опьянению средней тяжести, а содержание алкоголя 3,48 промилле попадает в интервал, соответствующий тяжелому отравлению. Таким образом, с учетом погрешности измерения, возможны три вывода:
– человек находился в состоянии опьянения средней тяжести;
– в состоянии сильного опьянения;
– в состоянии тяжелого отравления.
Каждый из этих выводов с определенной вероятностью основан на учете погрешности измерения. Таким образом, анализ ситуации с учетом неопределенности результата измерения породил сомнения в правильности первоначального вывода. Но главное, что измерение, выполненное с такой погрешностью, вообще не позволит сделать вывод о степени опьянения человека. Как видим, чтобы оценить допустимость результата измерения в качестве доказательства, необходимо не только следовать порядку его получения согласно УПК, но и выполнить требование Закона об оценке погрешности результата. Защитнику же отсутствие оценки погрешности или чрезмерно большая погрешность измерения дадут возможность опротестовать, поставить под сомнение результат экспертизы. Теперь немного о принятых способах оценивания погрешности.
Оценка погрешности измерения Δ, при которой указываются ее нижняя и верхняя границы и вероятность нахождения в этих границах P, называется интервальной оценкой. Так, например, получив результат измерения длины объекта L = 105,3 мм, необходимо оценить и указать границы погрешности, например, Δ = ±0,5 мм, записав, L = (105,3±0,5) мм. P = 0,9. Это означает, что при однократном измерении погрешность измерения только с вероятностью 0,9 не выйдет за указанные границы. Но с вероятностью 0,1 может случайно и выйти! А вдруг именно на основании такого единственного однократного измерения суд примет решение в ущерб подсудимому? Резонно возникает сомнение, – можно ли довериться такому единичному результату?
В России стандартизованной является оценка погрешности интервалом (доверительный интервал), отвечающим вероятности Р = 0,95 (доверительная вероятность). В особых случаях, когда измерения невозможно повторить, или когда результаты измерений могут иметь особое значение для обеспечения здоровья людей, их безопасности и т. п., допускается вместо вероятности 0,95 принимать более высокую доверительную вероятность (0,99–0,997).
Указание доверительного интервала и доверительной вероятности погрешности позволяет количественно оценить риск выхода случайной погрешности результата измерения за установленные границы. Так, например, можно ожидать, что при доверительной вероятности 0,95 только в пятидесяти случаях из 1000 измерений погрешность измерения может случайно выйти за установленные границы, а при вероятности 0,997 – только в трех случаях из 1000. Но где гарантия, что выводы или заключения об обстоятельствах дела не будут основаны на таких случайно полученных результатах? Как видим, и в первом и во втором случаях есть определенные, хотя и разные, основания сомневаться в достоверности результата измерения. Следовательно, возникают вопросы: в чью пользу трактовать эти сомнения и достаточно ли той или иной доверительной вероятности для принятия юридически обоснованного решения с учетом возможной неопределенности результата измерения. В судебном процессе решение должен принять, конечно, только суд. Но вряд ли судьи что-нибудь понимают в этих вопросах! Защитнику же было бы целесообразно с помощью специалиста-метролога выполнить метрологический анализ результатов измерений, полученных стороной обвинения.
Предусмотренная законом интервальная оценка погрешности результата измерения, однако, не всегда и не для всех видов измерений возможна. Поэтому нормативно-техническими документами Государственной системы обеспечения единства измерений допускается оценивание погрешности измерений в форме предельной погрешности. Предельная погрешность – это наибольшая погрешность, которая практически может встретиться при многократных измерениях одной и той же величины. Следовательно, только «с практической уверенностью» можно утверждать, что погрешность конкретного измерения не превысит предельной погрешности. Оценить количественно вероятность случайного выхода результата измерения за границы предельной погрешности здесь невозможно. Таким образом, предельная погрешность менее информативна, чем интервальная оценка и всегда остается без ответа вопрос, какова же степень «практической уверенности». Конечно, здесь не идет речь о таких случаях измерений, когда допустимая погрешность измерения во много раз превышает предельную погрешность примененного средства измерения, как, например, измерение тормозного пути автомобиля (допустимая погрешность 0,5–1,0 м) рулеткой, погрешность которой исчисляется долями миллиметра. Однако такой вопрос неизбежно должен быть поставлен, когда допустимая погрешность результата соизмерима с погрешностью средства измерения, поскольку в этом случае могут возникнуть неустранимые сомнения в истинности выводов, сделанных по результатам измерений (например, при взвешивании малых навесок наркотического вещества с помощью недостаточно точных весов).
Результат измерения и оценка погрешности представляют собой конечную цель и конечный продукт процедуры измерения. Понятно, что для того, чтобы доказательства, основанные на использовании измерительной информации, можно было бы признать метрологически допустимыми, все компоненты этой процедуры также должны удовлетворять определенным условиям. К таким условиям, соблюдение которых обязательно, Закон «Об обеспечении единства измерений» относит:
3. Измерения должны выполняться с помощью средств измерений, допущенных к применению в Российской Федерации.
Общим термином «средства измерений» называют технические устройства, используемые при измерениях и имеющие нормированные метрологические характеристики, т. е. характеристики, влияющие на результаты и на точность измерений и позволяющие произвести оценивание погрешностей измерений, выполненных в известных условиях.
Защитнику необходимо знать, что не всякое техническое устройство, примененное для «измерений», может быть на законном основании признано средством измерений. Поясним сказанное.
На измерения, проводимые по поручениям суда, прокуратуры и в интересах других правоохранительных органов, распространяется государственный метрологический контроль и надзор за состоянием и применением средств измерений, соблюдением метрологических правил и норм, имеющих обязательную силу на всей территории России.
Законом установлено, что все вновь разрабатываемые средства измерений, предназначенные для применения в сферах распространения метрологического контроля и надзора, подвергаются обязательным государственным испытаниям с целью определения их действительных метрологических характеристик и утверждения типа. Применение в этих сферах средств измерений, не прошедших испытаний типа, не допускается.
Средство измерений, прошедшее государственные испытания, вносится в государственный реестр. Импортные средства измерений проходят государственные испытания только при ввозе их в страну партиями. В остальных случаях они подлежат метрологической аттестации органами государственной или ведомственной метрологической службы.
Результаты измерений, полученные с помощью «средств измерений», не включенных в государственный реестр или не аттестованных импортными приборами, не могут быть использованы для доказывания. Определение соответствия метрологических характеристик средств измерений типовым при выпуске их из производства или в процессе эксплуатации, производится путем первичной и периодической (через установленные межповерочные интервалы) поверки средств измерений органами государственной или ведомственной метрологической службы. При этом положительные результаты поверки (калибровки) удостоверяются поверительным клеймом (калибровочным знаком) или соответствующим свидетельством.
Средства измерений, признанные по результатам поверки не соответствующими установленным требованиям, бракуются и к эксплуатации не допускаются.
Распространенным нарушением в практике измерений для нужд правоохранительных органов является использование средств измерений, не прошедших периодической поверки, калибровки, или с просроченными сроками поверки.
Применение таких средств, безусловно, должно являться основанием для признания полученных с их помощью результатов измерений, не имеющими юридической силы.
В связи с этим отмечу странное положение, которое сложилось, например, с обеспечением единства измерения скорости автомобилей. Спидометры, выпускаемые отечественной промышленностью в соответствии с требованиями ГОСТ, подвергаются поверке только при выпуске их из производства. Периодическая их поверка стандартами не предусмотрена. Согласно стандартам спидометры являются неизвлекаемыми и неремонтируемыми изделиями. Гарантийный срок отечественных спидометров 3 года. Срок же эксплуатации автомобилей, на которых эти спидометры устанавливаются, гораздо больше (пока не развалятся от старости). Таким образом, получается, что после истечения 3-летнего гарантийного срока применение спидометра становится незаконным. По-видимому, то же самое можно сказать и о спидометрах, установленных на многочисленных иномарках автомобилей, бегающих по дорогам России. Кроме того, эти спидометры не внесены в государственный реестр средств измерений Российской Федерации.
4. Измерения должны выполняться в соответствии с аттестованными методиками.
Общие требования к методикам выполнения измерений, содержатся в ГОСТ-Р 8.563-96 «Методики выполнения измерений». Этот государственный стандарт Российской Федерации распространяется на вновь разрабатываемые и пересматриваемые методики выполнения измерений, включая методики количественного химического анализа, и устанавливает общие положения и требования к их разработке, аттестации, стандартизации и метрологическому надзору за ними.
Методика выполнения измерений (МВИ) имеет целью обеспечить получение результатов измерений с погрешностью, не превышающей наперед заданных границ в определенных условиях. МВИ для решения конкретной измерительной задачи должна включать сведения:
– о совокупности средств измерений и других технических средств, необходимых для выполнения измерений;
– о схеме соединений средств измерений и других технических средств с объектом измерений и между собой или описание характера взаимодействия средств измерений с объектом;
– о процедуре проведения измерений, т. е. об операциях, которые необходимо провести при измерениях и их последовательности;
– о расчетных формулах или алгоритмах расчета результатов и погрешностей результатов измерений;
– об условиях выполнения измерений, при которых гарантируются указанные в методике характеристики погрешности.
Защитнику необходимо обратить внимание на правильный выбор и использование средств измерений.
Согласно закону средства измерений, допущенные в установленном порядке к применению в Российской Федерации, должны использоваться только в предусмотренных для них условиях эксплуатации (температуре окружающей среды, влажности, уровнях электрических и магнитных помех и т. п.).
Часто даже, казалось бы, небольшие отклонения условий, при которых производятся измерения от нормативных, могут приводить к значительному и неконтролируемому увеличению погрешности средств измерений.
Каждая МВИ должна быть описана в некотором документе, который может иметь различный статус (методика, стандарт, паспорт и др.). Категорическое требование закона о метрологической аттестации методик измерений не распространяется лишь на измерения, выполняемые в порядке судебных экспертиз. Однако это не следует понимать так, что, представляя заключение экспертизы, содержащее результаты измерений или основанное на этих результатах, эксперт свободен от описания примененной им методики измерений. Неся, в соответствии с положениями УПК, персональную ответственность за свое заключение, эксперт обязан описать в нем примененную методику измерений в полном объеме, не ограничиваясь отдельными ее фрагментами или общими словами. Разумеется, защитник обязан потребовать этого от эксперта. Только такой подход исключит возможность возникновения споров в состязательном судебном процессе и, более того, позволит при необходимости повторить измерения (если такая возможность не утрачена). Но часто ли мы видим, чтобы следователь или суд, назначая ту или иную экспертизу, потребовал от эксперта описания методики и оценки погрешности результатов измерений? Никогда!
В практике широко распространены типовые методики измерения (в том числе и ведомственные), предназначенные для решения повторяющихся измерительных задач. В любом случае, независимо от ведомственной принадлежности, метрологическая аттестация таких методик обязательна. Только это гарантирует правильность и достоверность результатов измерений. Анализ же типовых методик выполнения измерений при расследовании административных правонарушений и преступлений показал, что многие из них не согласованы с органами метрологической службы.
Нередки измерения, проводимые простейшими средствами измерений (например, измерения размеров объектов с помощью штангенциркулей, микрометров, рулеток и др.). Нужно ли для каждого случая таких измерений разрабатывать и аттестовывать методику? Конечно, нет. С точки зрения метрологических требований методики подобных измерений настолько просты, а объекты и условия измерений настолько единообразны, что они могут быть описаны в стандартах, технических условиях или в эксплуатационной документации на средство измерений.
В этих случаях примененная методика измерений должна быть указана ссылками либо на типовые МВИ, либо на соответствующие стандарты, технические условия и иные нормативные документы.
Подведем итог.
Результаты измерений могут быть признаны метрологически допустимыми при соблюдении следующих условий:
1. Измерение выполнено по аттестованной методике с помощью средств измерений, разрешенных к применению в Российской Федерации (методика измерений, примененная экспертом в процессе выполнения экспертизы, должна быть описана в экспертном заключении в объеме, предусмотренном ГОСТ Р 8.563-96).
2. Соблюдены условия измерений, при которых гарантированы приписанные данному средству измерений метрологические характеристики.
3. Применены средства измерений, прошедшие первичную или периодическую поверку (калибровку) в органах метрологической службы.
4. Выполнена оценка погрешности результата измерения.
5. Результаты и погрешности измерений выражены в единицах, допущенных к применению.
Отсутствие любого из перечисленных условий ставит под сомнение достоверность результатов измерений.
Неизбежно возникает вопрос, возможно ли защитнику опротестовать результаты измерений в случае возникновения сомнений в их достоверности, в правильности примененных методик измерений, соблюдении метрологических правил и норм получения измерительной информации? Статья 81 УПК РФ предусматривает лишь один путь разрешения таких сомнений, применительно к заключению эксперта, – ходатайствовать о проведении дополнительной или повторной экспертизы:
– в случае недостаточной ясности или полноты заключения может быть назначена дополнительная экспертиза;
– в случае необоснованности заключения эксперта или сомнений в его правильности может быть назначена повторная экспертиза, поручаемая другому эксперту.
Представляется, что этот путь малопродуктивен. Дополнительные или повторные экспертизы служители Фемиды очень не любят, и заставить их это сделать весьма трудно, – а ну как результаты новой экспертизы не совпадут с результатами первой. Поэтому, имея в виду, что на измерения, проводимые по поручениям правоохранительных органов, распространяется государственный метрологический контроль и надзор, то в спорных случаях более эффективным было бы проведение по поручению следователя, суда, прокурора или по ходатайству защиты метрологической экспертизы соответствующих материалов органами метрологической службы. И хотя подобной практики экспертизы пока нет, уголовно-процессуальное законодательство, по-видимому, не исключает такого способа разрешения спора в состязательном судебном процессе.
Как пример пренебрежения требованиями метрологической допустимости доказательств, приведу приговор суда по уголовному делу о дорожно-транспортном происшествии, повлекшем за собой гибель губернатора Алтайского края М. Евдокимова. Обстоятельства происшествия известны в той мере, как они описывались в ряде печатных изданий. Как можно было понять, «Мерседес» губернатора, с огромной скоростью мчавшийся по шоссе, совершил наезд на автомобиль «Тойота», движущийся в попутном направлении и намеревавшийся сделать поворот. Водитель «Тойоты» Щербинский остался жив и был признан судом виновным в преступлении, предусмотренном ч. 3 ст. 264 УК РФ – «Несоблюдение Правил дорожного движения, повлекшее смерть двух и более человек».
С самого начала в среде опытнейших автомобилистов установилось мнение о невиновности Щербинского. И вот, неожиданно, приговор суда: «Суд считает, что подсудимый проявил небрежность, не оценил обстановку и допустил возникновение ДТП, повлекшее смерть 3 человек… в то время как водитель Мерседеса» не располагал техническими возможностями предотвратить столкновение… Суд не принимает во внимание доводы защиты, так как они бездоказательны» (Цитирую по тексту в изложении корреспондента газеты, приведенному в «Комсомольской правде» от 4 февраля 2006 г.)
К сожалению, не располагая подлинными материалами уголовного дела невозможно оценить, доказательны или не доказательны доводы защиты, и что это за доводы. Так же, как неизвестно, доказательны ли доводы обвинения. Однако, изучив помещенные в газете схему ДТП и факты, на которые обращает внимание читателя «Комсомольская правда», смею утверждать, что принципиально важные для установления истины «доказательства обвинения» являются недопустимыми доказательствами. Я имею в виду оценку судом скорости автомобиля Евдокимова. Корреспондент пишет, что, несмотря на то, что по делу прошло множество свидетелей, скорость «Мерседеса» так и осталась невыясненной: «На суде была названа скорость губернаторского «Мерседеса», установленная экспертами – 149 км/ч (поразительная точность – не 148 и не 150, а ровно 149!). Но очевидцы аварии утверждали, что автомобиль Евдокимова мчался со скоростью под 200 км/ч».
Значение скорости «Мерседеса» является доказательством по делу. Эта скорость является исходной для вычисления других параметров, которые могли оказать влияние на установление степени вины участников ДТП. В условиях, когда истинные значение скорости «Мерседеса» было невозможно установить инструментальными методами (т. е. приборами), пришлось прибегнуть к экспертным оценкам. Следовательно, достоверность экспертных оценок (т. е. погрешность определения скорости) приобретает огромное значение. Но, если верить газетной публикации, погрешность в определении скорости не оценена. Если эксперты и суд оперировали значением скорости ровно 149 км/ч, а какие-то очевидцы называли цифру – под 200 км/ч, без оценки погрешности, то и первое и второе значения не отвечают требованиям метрологической допустимости, не отвечают требованиям Федерального закона «Об обеспечении единства измерений». Вспомним ч. 2 ст. 50 Конституции РФ: «При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона». И это, на наш взгляд, давало основания защите опротестовать приговор. А погрешность экспертных оценок может быть весьма значительной (десятки процентов). Предположим, что скорость «Мерседеса» была бы оценена экспертами с погрешностью всего лишь в ±20 %, т. е. не 149 км/ч, а (149±30) км/ч. Такая оценка означала бы, что скорость «Мерседеса» с одинаковой вероятностью могла находиться в интервале от 119 до 179 км/ч. Не исключено, что анализ дорожно-транспортной ситуации с учетом этого обстоятельства, привел бы следствие и суд к иным результатам. Возможно, что при скорости 119 км/ч водитель «Мерседеса» при нормальном времени своей реакции имел бы техническую возможность избежать наезда. Таким образом, наличие погрешности (неопределенности) в определении скорости породило бы сомнение в выводах суда. Повторяю, – независимо от того, получено значение скорости экспертным методом или со слов очевидцев, результат должен сопровождаться оценкой погрешности. Это требование закона. Но оценки погрешности то нет! Следовательно, ни результат 149 км/ч, ни «под 200 км/ч» не могут иметь юридической силы. Известно ли это было судье, вынесшему приговор Щербинскому? Сомневаюсь.
К счастью для Щербинского, метрологический анализ полученных результатов не потребовался. Развернувшееся по всей России массовое движение в его защиту вынудило суд при повторном рассмотрении дела вынести оправдательный приговор. Но это уж кому как повезет.
Кассационная жалоба по уголовному делу
Защитник – близкий родственник наравне с адвокатом имеет право обжаловать приговор суда первой инстанции. При этом, он не вправе подать кассационную жалобу на состоявшееся судебное решение без ведома и согласия на то подзащитного. Очень важно, чтобы жалобы защитника и адвоката не противоречили друг другу. Что и как обжаловать?
При ознакомлении с обвинительным заключением, с материалами дела, поступившими в суд и непосредственно в ходе судебного заседания, у защитника могут возникнуть две категории вопросов. Первая – это вопросы оценки допустимости доказательств, приводимых следствием в обоснование вины обвиняемого. Для разрешения некоторых из них ему потребуются определенные технические познания в той или иной области, чтобы обоснованно сформулировать соответствующее ходатайство или жалобу, оспорить доказательства и выводы следствия или экспертного заключения, обосновать доказательства защиты и т. п. Вторая группа вопросов, требующих обязательного реагирования защиты – это элементарные нарушения уголовно-процессуального закона и та «липа», которой недобросовестные следователи наполняют дело в интересах далеких от «поисков истины» (фальсифицированные доказательства, подлоги и откровенное жульничество). Нередко эта «липа» переходит в приговор суда. Уголовное дело, в котором автор участвовал в качестве защитника, в обоих отношениях весьма показательно. Изучив обвинительное заключение и материалы дела, участвуя в судебных заседаниях, приходилось просто поражаться некритическому отношению суда к необоснованным «доказательствам» следователей, когда, игнорируя допущенные при расследовании нарушения закона, вопреки технически обоснованным доводам защиты принимались судебные решения. Конечно, возможно, то, что видно человеку, обладающему даже элементарными познаниями в области естественных наук, не улавливают высококвалифицированные юристы-гуманитарии (в том числе и профессиональные адвокаты). И это, по-своему, было бы понятно. «Технари» ведь, в свою очередь, также мало соображают в сложных юридических коллизиях. Но ведь нередко доказательства защиты не понять было невозможно, настолько они очевидны и убедительны. Было бы желание у суда. И, тем не менее, государственным обвинителем и судом они игнорировались полностью.
Не имея права обобщать собственный опыт на другие процессы по уголовным делам, констатирую, что заставить деятелей судопроизводства принять во внимание наши доводы в защиту подсудимого и признать грубейшие нарушения уголовно-процессуального закона на стадии предварительного расследования и в суде, оказалось возможным лишь после подачи подробнейшей кассационной жалобы на приговор.
Очевидно, чтобы кассационная жалоба была эффективной, прежде чем приступить к ее составлению защитник должен:
– изучить закон, чтобы правильно с позиций защиты его истолковать и обосновать необходимость его применения судом при рассмотрении уголовного дела и постановлении приговора;
– изучить судебную практику, общие принципиальные указания Верховного Суда РФ по аналогичным категориям уголовных дел. Особое значение для обжалования приговора имеет постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре» (Бюллетень ВС РФ, № 7, 1996 г).
Оспаривая в жалобе утверждения приговора в целом или отдельные его части (эпизоды обвинения, квалификацию, избранную меру наказания), защитник должен ссылаться на те или иные указания этого постановления, раскрыть применительно к ним нарушения, допущенные судом.
В этом постановлении обращено внимание судов на необходимость строжайшего соблюдения закона при рассмотрении уголовных дел и, в частности, указывается, что
– приговор может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были непосредственно исследованы в судебном заседании. Поэтому суд не вправе ссылаться в приговоре на доказательства, если они не были исследованы в судебном заседании и не отражены в протоколе судебного заседания.
Суд не вправе ссылаться на показания близких родственников подсудимого, данных ими в стадии предварительного расследования, если они не только не были оглашены и исследованы в судебном заседании, но и этим лицам не были разъяснены положения ст. 51 Конституции РФ, согласно которой никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников.
– При постановлении приговора должны получить оценку все рассмотренные в судебном заседании доказательства, как подтверждающие выводы суда, так и противоречащие этим выводам. При этом суд должен указать в приговоре, почему одни доказательства им признаны достоверными, а другие отвергнуты. По групповым многоэпизодным уголовным делам защитник при составлении жалобы должен обратить особое внимание на то, имеются ли в приговоре достаточные и бесспорные доказательства, обосновывающие вину его подзащитного и по каждому эпизоду.
Конец ознакомительного фрагмента.