Урок второй: Одна голова хорошо, а две ногам покоя не дают
Лекция не успела закончиться точь-в-точь по звонку и задержалась ровно на то время, что Веронику отвлекли на затянувшийся вопрос. Можно было догадаться, что время своего познавательного рассказа она за годы скрупулезно вымерила от секунды до секунды. Возможно, и из-за этого ей не нравилось быть перебиваемой. Студенты потянулись на выход и, убедившись, что к ней никто не подходит для каких-либо уточнений, Вероника воткнула наушники, убирая докладные листы обратно в портфель.
Костя выходил в числе последних, аккуратно сложив ручку, остро наточенный простой карандаш, тетрадь и учебник. Он заметил, как преподавательница включила плеер, и пренебрежительно улыбнулся, отвернувшись. Но в его голове не успело возникнуть ничего из разряда «молодящаяся бабенка», «несуразная старая дева» и тому подобного. Уровень его самовзрощенного цинизма достиг критической отметки, когда презрительный рефлекс срабатывает прежде мысли, а уровень занятости находился в стадии, когда некогда продолжать думать о том, где ты только что был, если уже собираешься дальше. И рассуждения его пересекли со скоростью света пространство между социологией и сценарием вечернего шоу на первом канале, где он участвовал в качестве одного из гостей.
Добравшись до здания телестудии, Костя встретил коллег по ремеслу почти на пороге. Соня, Кирилл и Тимур – набравший популярность актёр с кавказскими корнями, придававшими его облику покоряющую женскую аудиторию брутальность, разговаривали о подробностях сериала, в котором снимались все вместе, уточняя что-то и вспоминая то, что, по их мнению, было неправильно когда-либо сделано. Несмотря на юный возраст, Соня держалась уверено, общаясь со старшими, и хотя возраст усугублялся их численным преобладанием, её не смущало даже это. За знание себе цены и закаленность Костя ценил подругу: она недалеко ушла от характера, родственного ему. И сейчас, когда он застал их за беседой, девушка продолжала открыто улыбаться и непринужденно себя вести. Кивнув троице, парень встал рядом. У него ещё было минут десять запасного времени, за счет того, что он быстро приехал из университета.
– В общем, как ни крути, тросы нельзя крепить по-другому, – отрезал Тимур, поминутно поворачиваясь то к друзьям, то к экрану айфона, где печатал кому-то послания. – Когда спускаешься на съёмочную площадку, нужно думать не только об удобстве, но и безопасности. В конце концов, на записи их не видно. – Достаточно молодой, и ещё далеко не прославленный (всего лишь временно популярный), он выполнял необходимые трюки сам, не пользуясь дублёрами.
– Но они на репетициях даже натирают, – посетовала Соня.
– Сходи в армию, узнаешь, что такое «натирает»! – хмыкнул Кирилл, напоминая о том, что воспитание любого артиста должно быть не менее спартанским, чем у военных.
– Ой, ну начинается! – закатила она глаза. – Если я не призывная, думаешь, я не знаю, что такое сложности? Походи на шпильках полжизни!
Кирилл с Тимуром и Костей переглянулись, вспомнив один из дурацких фильмов, с которого начиналась их карьера, где они рядились в платья и танцевали вчетвером с ещё одним парнем некое позорное варьете. Они знали, что такое ходить на каблуках. Работа у них такая, в ней и похуже вещи узнаешь.
– Я лучше бы ещё раз в армию сходил, – не озвучивая вслух то, о чем и так все подумали, вздохнул Кирилл.
– Знаю я, как вы там служите большую часть времени. Отъедаетесь, в отличие от нас, – ехидно вздернула нос Соня.
– Ну что ты можешь знать и откуда? – не сдался Кирилл. – Хвастливые бывшие рассказали?
– Да что рассказывать, всё все обо всём знают. Мужчины тоже сплетники. Я знаю даже о том, кто из съёмочной команды не продерживается дольше полутора минут. Если вы понимаете, о чем я.
– Я сейчас придушу её! – указал Кирилл на девушку Тимуру с Костей. Тимур оторвался от телефона и убрал его в карман черных брюк, обтягивающих его бедра.
– Зачем так грубо? Женщин надо успокаивать любовью и лаской. Вся их язвительность от их отсутствия.
– Хочешь попробовать? Я пас, – показал Кирилл язык Соне, но та лишь скучающе вновь закатила глаза.
– Очень-то надо…
– Нет, в самом деле, Тим, – наконец вторгся в разговор новоприбывший студент. – Современные девушки страдают вовсе не от этого. Они капризны и избалованны, и если их ещё задаривать любовью, то вовсе оборзеют.
– Он дело говорит, – кивнул Кирилл. Соня шикнула на Костю.
– Да-да, или ты хочешь поспорить? – улыбнулся он ей с вызовом дьявола, показывающего контракт по продаже души. Девушка помотала головой, скрестив руки на груди. – Вы все так заелись вниманием и феминизмом, что напрашиваетесь на грубости и жестокости. Через которые и есть единственный путь к вашему сердцу.
– Нет, ну насчет легонько отшлепать и пару раз назвать «сучкой» – это я согласен, – расплылся Тимур, по привычке начав флиртовать глазами со стоявшим напротив него противоположным полом. – Но не более.
– Ничего ты не понимаешь в женщинах, – заносчиво бросил Константин.
– Кто?! Я?! – беззлобно оскорбился фактически секс-символ коллектива. – Я не понимаю в женщинах? Юноша, вы на себя много берете. Я способен затащить в постель без малого девяносто девять процентов женского населения.
– Любовью и лаской? Не знаю, как насчет постели, а вот сердце не завоюешь точно. Да, Сонь?
– А что вы меня спрашиваете? Я предвзято отношусь к вам всем, так что не гожусь для чистоты эксперимента. Найдите другую и спросите. – Посмотрев на наручные часики на тонком запястье, она пожала плечами и извинилась. – Мне вообще пора, так что, когда выясните, кто же оказался прав – сообщите. Очень интересно.
– Да нам всем пора, – вспомнив о времени, поддакнул Костя. – Что ж, тогда надо будет найти какой-нибудь объект.
– Для попытки соблазнения двумя способами? – уточнил Кирилл. Двое друзей кивнули. – Удобнее всего кого-то из наших, с ними, по крайней мере, каждый день видимся.
– Не-ет, – отмахнулся самый младший по возрасту Костя, он же самый зрелый душой и умом, как замечали все. – Уже через десять минут вся съёмочная команда будет предупреждена Соней о нашем научном исследовании. Нужен кто-то со стороны.
– Так вы не хотите предупредить эту гипотетическую даму, что она подопытный кролик?
– Конечно же, нет, – достал ключи от машины Тимур, навострившись к выходу. – Как сказала наша мелкая злючка «чистота эксперимента» будет нарушена. Так что нужен кто-то, до кого Соня не доберется.
– Вы жестокие, – осудил Кирилл затею заочно, хотя ему и нравилась эта игра. Как обычно, азарт тянул, а совесть мучила. – И где вы намерены искать претендентку? Среди фанаток?
– Нет-нет, это слишком просто, они и так там все влюбленные, – задумался всерьёз Костя. Любовь позлорадствовать и доказать свою правоту побуждала его не упускать столь превосходной задумки и довести дело до конца. – Но надо определиться сейчас же, не сходя с места, чтобы точно знать, что ты не подговорил какую-то свою подругу, а я не подговорил свою.
– Вы истинный джентльмен, коллега, – протянул ему руку Тимур.
– Роль Д'Артаньяна в прошлом театральном сезоне меня малость облагородила, согласен. Итак, называем имя и Кирилл разобьёт спор. – Они задумались. Третий товарищ тоже, потирая подбородок, искал подсказки где-то вокруг, вглядываясь в персонал, но местных трогать запретили, так что всё усложнялось.
– Только не бывших, – попросил Тимур. – Там всё будет запутано и непонятно.
– И не девственниц, – поморщился Костя. – Слишком бесчестно и некрасиво.
– Да, лучше женщину постарше.
– С опытом, чтобы могла сравнить.
– Не дуру, а то самим будет неприятно возиться, – перечисляли они компоненты пока ещё метафизической жертвы, будто бросали ингредиенты в котел со снадобьем, из которого и должна была появиться желаемая девушка.
– Не дуру? – Костя слащаво прищурился. – Сегодня встретил одну такую, как раз лет тридцати пяти, думаю, опыт присутствует, и умная настолько, что сложностей для преодоления нам хватит.
– И кто же это? – изумился Тимур.
– Моя преподавательница по социологии. – Сам Мефистофель подивился бы мерзопакостности выражения губ Кости. Издевка, коварство и привычка начинающего садиста наслаждаться если не чужими мучениями, то проигрышами и поражениями промелькнули на них.
– Препод-давательница? – разделил старший слоги, удвоив букву, акцентировав новое назначение персоны, помимо обучения нерадивых «лицеистов». – Не боишься вылететь из университета? – Костя уверено покачал головой. – Ну а как она… симпатичная?
– Сойдет, друг мой. – Он крепче сжал руку. – Разбивай, Кирилл.
– Точно? – удостоверился тот, и двое подтвердили, что пришли к согласию. Ударив ребром ладони по связке рук, молодой мужчина отошел, свидетельствуя то, что пари состоялось.
– Как её зовут? – Тимур достал органайзер.
– Черненко Вероника Витальевна, у меня следующая лекция, кажется, на следующей неделе, но её наверняка можно найти там и в другие дни. – Костя сам задумался о том, стоит ли сунуться туда ещё до того момента, когда ему, действительно, это будет нужно? Нет, слишком много дел. Да и вообще странно, что он вдруг сейчас вспомнил о ней, этой холодной и совершенно неинтересной «училке». Нет, она, конечно, доцент, а не абы что, но всё-таки, но всё-таки… женственности там было примерно столько же, сколько углерода в чугуне – процента два с небольшим.
– Отлично, надо бы наведаться как-то, для затравки, – записав нужную информацию, Тимур отступил ещё на шаг, медленно уходя из холла, но всё задерживаясь. – Или, давай сделаем так, чтобы по-честному. Я заберу тебя на следующей неделе с занятий, и ты меня как бы невзначай представишь, а то совсем просто так туда ехать будет подозрительно. Договорились?
– Да, и тогда, если регулярно представать перед ней одновременно, наглядно будем видеть, в чью сторону склоняются её симпатии.
– Итак, мы добрый и злой? Плохиш и лапочка?
– Ну да, ты-то лапочка, – усмехнулся Кирилл, тоже потянувшись следом.
– Придется ею побыть, раз требует дело. А вот Косте, я так понимаю, роль труда не составит.
– Конечно, это же не роль, это моё кредо. – Отсалютовав товарищам, молодой человек развернулся и устремился в дебри коридоров, где следовало закончить свои дела прежде, чем он отправится в телестудию.
Уже за ближайшим углом, он вновь выкинул из головы всё, что только-только произошло, утренние терки с доцентом, её саму, спор и прочее. В самом деле, Константину не должно было показаться сложным изображать из себя мерзавца, когда он родился таким, не особо привязывающимся к людям, редко что ценящим и никогда ещё не испытывавшим пресловутую любовь. Нажав на кнопку лифта, он прикрыл глаза, повторяя ноты песни, которую разучивал.