Глава 2. Школа
Алексею так и не повезло сосредоточиться, поэтому оставшееся время до звонка он просто просидел, поглядывая на Ирину Витальевну и на снежинки, кружившиеся за окном. Это был последний урок на сегодня, и теперь ребята могли быть свободными на оставшееся время до конца дня. Одноклассники Мухина, Игорь с Пашкой, голодая без никотина уже какое-то время, бросились вниз на улицу, чтобы подымить. Алексей не одобрял курение, только заметил для себя, как Игорь и Пашка стали зависимыми от этой вредной привычки, которая пагубно повлияла на их здоровье, так как их внешний вид изменился не в лучшую сторону, к тому же, занимаясь физкультурой, у них появилась отдышка, лёгкое головокружение, да и мышцы стали заметно слабеть и немного побаливать.
– Пойдём, пожрём! – радостно проговорил Тёмик, выходя за Алексеем из класса.
– Пойдём. – поддержал Мухин, прислушиваясь к урчанию в желудке, который отреагировал на предложение поесть.
Школа состояла всего из двух корпусов, соединённых между собой небольшим переходом. Если смотреть сверху вниз, здание походило на букву Н. Первый корпус состоял из трёх этажей, в котором находились классы, раздевалка и специально оборудованные классы под спальные места для проживающих в школе. Второй корпус состоял из двух этажей, в котором находились столовая, актовый зал, зал физкультуры и два класса – класс труда и класс ОБЖ.
В классе ОБЖ Алексею очень нравилось: многочисленные плакаты с интересными и познавательными инструкциями, железный шкаф с разным инвентарём и с множеством ещё других разнообразных предметов. Константин Иванович смотрел за классом не хуже капитана корабля, который следит за своим судном. В нём всегда было всё аккуратно убрано по своим местам и, что самое удивительное, всегда блестело чистотой и создавалось ощущение какого-то уюта. Хоть и не любил Алексей военных, но ему нравилась дисциплина, введённая этим уважаемым учителем – Константином Ивановичем Гайкиным, которая объединяла занятия по рукопашному бою и стрелковому делу.
Но самым главным местом для ребят был тир, сооружённый Гайкиным в подвале школы, прямо под классом ОБЖ, который позволил многим научиться стрелять из пневматического оружия.
Войдя в столовую, Тёмик грустно констатировал, глядя на очередь, столпившуюся у раздаточного окна:
– Блииин, опять домашние решили пожрать на халяву.
Домашними, все интернатовские называли тех, кто после занятий уходил домой. Особой вражды между интернатовскими и домашними не было, но остававшиеся в школе, конечно же, по понятным причинам завидовали последним, поэтому из-за неосторожных высказываний с одной или другой стороны иногда случались и драки.
– Домой пойти и у себя пожрать не могут. – проговорил Тёмик, вставая вместе с Алексеем в общую очередь.
Проговорённое вслух им замечание было многими услышано, и ему кто-то из толпы ответил:
– Заткнись, школьная приживала!
Тёмик не отличался физической силой, поэтому увидев, что это ответил Олег из параллельного 11 «Б» класса, решил не качать свои права и в ответ ему ничего не ответил, просто замолчал. Алексей хотел было вмешаться за своего друга, но отвлёк его женский голос, который бы он узнал из миллиона. Мухин оглянулся и увидел Ирину Витальевну в сопровождении физрука Михаила Николаевича, шептавшего что-то ей на ушко. Ирина Витальевна на его шёпот отвечала громко, а иногда и тихо, при этом каждый раз посмеиваясь. Такая ситуация вызвала бурю негодований в душе у молодого парня: Лёха внезапно почувствовал, как внутри взыграла бешеная ревность. Он, резко сорвавшись, бросился к себе.
Выбежав из столовой, он пробежал по «кишке», соединявшей корпуса, а затем, свернув к лестнице, кинулся на второй этаж. Поднявшись на него, «пулей» вбежал в крыло, где возле входа дежурил местный охранник – дядя Коля, который хотел что-то ему сказать, но Алексей молча пробежал мимо поста и бросился в переделанный под общую спальню бывший класс, где стояла его койка. Плюхнувшись на кровать, Алексей уставился в потолок, стиснув зубы, принялся, как только мог, бороться со своим чувством, сдерживая при этом в себе сильно негативные и очень гнусные эмоции от увиденного.
Когда он забежал в спальню, настолько погруженный в свои переживания, то даже и не заметил в ней сидящего Серёжку Синицина, который сам подшивал себе штаны. Тот, отреагировав на внезапно ворвавшегося Алексея, сразу же отложил штопанье штанов, уставился на Мухина, который плюхнулся на кровать и словно ушёл в анабиоз. Выждав где-то пять минут, Серёжка спросил:
– Муха, ты чего?
И не услышав ответа, подошёл к Алексею, снова спросив его:
– Лёх, может, врача позвать?
На этот вопрос Лёха хоть как-то пришёл в себя и вяло ответил:
– Неа, Серёж, не надо, это я просто хандрю…
Серёжка из всех интернатчиков был самым нормальным парнем. Учился он хорошо и много знал, но никогда не хвастался своими достижениями, а тем более умом, и вёл себя всегда очень сдержанно.
– Лёха, может, в кафешку сходим? Я вот сейчас заштопаю джинсы, и тогда рванём, а? – предложил Серёжка.
Предложение Синицина Алексея немного отвлекло от чувства ревности, и он подумал:
– Как раз поедим, и я, может быть, немного отвлекусь. Только вот деньги, где взять?
Возникший в его голове вопрос он сразу же озвучил:
– А деньги, где возьмём?
Серёжка, недолго думая, так по простому ответил ему:
– Да, не переживай, ко мне мать приезжала с утра, она и передала мне пару тысяч.
– Тогда другое дело. Давай быстрее зашивай свои штаны, и пойдём. – оживился Мухин.
Серёжка заметно обрадовался, что нашёл, с кем пойти, мигом метнулся к своим штанам, заштопал их с такой невероятной скоростью, ещё быстрее собрался, и они вместе отправились на улицу.
Директор Московской школы-интерната постаралась для своих детей-воспитанников, которым требовалось проживание в школе. Она отгородила часть помещения на втором этаже, распределила туда три класса, где и стали обитать интернатчики, а порядком широкий коридор она приспособила под уголок для отдыха, где даже поместила для всех ребят телевизор. Один из классов, самый большой и более уютный, был для девочек, другой, чуть поменьше, – для мальчиков, третий класс приспособили для нужд самих проживающих: там находились разные шкафчики с верхней одеждой и личными вещами.