ГЛАВА 5
Анжелика глубоко вдавила кнопку звонка, вслушалась в механическую веселую мелодию, покусывая губы от нетерпения. Потом позвонила еще раз, но это явно было липшим – через дверь послышались тяжелые шаги, в глазок кто-то посмотрел. Потом ей открыли.
– Извините, – слегка задыхаясь, сказала она. – Юру можно?
– Он в институте, – певуче ответила ей высокая полная дама в лиловом халате. У дамы было приятное, тщательно запудренное лицо, тоненько выщипанные брови, высокая прическа из угольночерных волос и неодобрительный взгляд. Анжелика нерешительно показала на свою дверь:
– Я ваша соседка…
– Помню, – спокойно ответила дама.
На этом разговор иссяк. Дама не выказала никакого любопытства, никакого сочувствия по поводу смерти Игоря, вообще ничего. Анжелика ожидала большего и попыталась еще раз:
– Я вообще-то по делу…
Дама подергала поясок своего халата и довольно нервно ответила:
– Не знаю, какое дело?
– Ну вы же слышали… – Анжелика дернула подбородком, показывая на свою дверь.
– Слышала. – Дама поторопилась с ответом, и это выдало ее. Анжелика поняла – эта женщина вообще не желает с ней говорить, она, непонятно почему, испытывает к молодой соседке неприязнь, а может, что-то похуже… «Из-за того, что ее сыночек ко мне в гости ночью ходил? – пыталась понять Анжелика. – Да это глупо! Ему же тридцать лет, в конце концов, и мы ничего такого не делали…» Ей очень не хотелось говорить на лестнице, еще больше не хотелось доказывать, что она не совращала невинного Юру – это было бы глупо. Поэтому она собралась с духом и спросила:
– Извините, я только что от следователя… Вы случайно не видели, как я уходила из дома вечером четвертого мая?
– Как это?! – удивилась дама. – Почему я должна была видеть, как вы уходили? Вы что – сами не знаете, уходили или нет?
– Я-то знаю… – Она уже поняла, что дама ее не спасет. – Но следователю нужны свидетели… Вы наши соседи…
– Я не видела вас, – отрезала дама. – Простите, я только после ванны, мне холодно стоять.
«Наглое вранье, – Анжелика с ненавистью всматривалась в ее смуглое от пудры лицо. – Волосы сухие, намазана, и ничего ей не холодно». Отвернулась, отступила к своему порогу и услышала, как у нее за спиной хлопнула дверь.
Дома она первым делом бросилась к телефону. На этот раз сразу подошел Саша.
– Ну, чего тебе? – прошипел он. – Лена только что уснула!
– Какое мне дело до Лены! – Она скрючилась в кресле с телефонной трубкой в руке, ее знобило, ноги снова подгибались. У следователя она держалась неплохо, но теперь наступила реакция – хотелось рыдать, бить по всему, что на глаза попадется, обвинять кого-то в своих бедах… Но кого? Анжелика почти плакала: – Ты мне нужен, срочно!
– Опять что-то нашла?
– Потеряла, дурак! – Тут она на самом деле разрыдалась, и это было так сладко, так необходимо ей в эту минуту, что она не стала слушать уговоров испуганного Саши, который просил объяснить, в чем дело. Она только и смогла, что повторить: – Приезжай, скорее… Ты мне нужен!
Он обещал подъехать в течение часа, и она еще долго плакала, сидя в кресле, упершись подбородком в поднятые колени, обняв себя за ноги. Так хорошо ей не плакалось с детства. Все напряжение, вся долго таимая ложь, вся растерянность – все вылилось на ее щеки двумя горячими потоками. В конце концов лицо защипало от соли, глаза опухли, но на душе стало посветлее. «И это глупо… – сказала себе Анжелика, поднимаясь и идя в ванную. – Глупо, ведь все стало еще ужасней… Но не обвинят ведь меня! Алиби, боже мой… У меня было хорошее алиби, этот недоносок все испортил!» Она знала, кого имеет в виду, и это был не Саша. Только сейчас до нее дошла вся опасность положения, в которое попала их троица. «Конечно, нельзя ожидать, что убийца позаботится о нашем алиби… – Она плескала себе в лицо ледяной водой. – Все рухнуло, а я почему-то думала, что его убили, как планировали мы – где-то после полуночи… Ах, на кой черт мне теперь три свидетеля, да еще тот мужик за столом в казино, с которым я пыталась познакомиться, чтобы иметь еще одного! Теперь мне нужен хотя бы один, хотя бы один свидетель, что я ушла из дома в девять! Что я действительно гуляла! Господи! Но его же нет!»
Саша явился, вник в обстановку с первых же ее слов и встревоженно спросил:
– А Юрка что?
– Что Юрка… – проворчала она. – Его мамаша меня не видела. А он в институте.
– Можно с ним поговорить. – Саша закурил, напился минеральной воды. Разговор происходил на кухне. – Даже если не видел тебя, может сказать, что видел, да еще не в девять, а пораньше.
– Господи, да хотя бы ровно в девять! – вздохнула она. – Если он им соврет, кто-нибудь может его поймать на этом, тогда вообще я буду очень подозрительна.
– Да кто его поймает?
– Какая-нибудь бабка во дворе. Вдруг меня правда кто-то видел, когда я уходила?
– Что – бабки по часам засекали, когда ты вышла? – усмехнулся он. – Да и дворик у вас не то чтобы многолюдный.
– Скамеечек перед подъездами нет, это раз, и холодно еще бабкам гулять, – кивнула Анжелика. – Может, меня правда кто-то видел, но следователь сказал, что никого не опрашивали.
– Черт-те что, так свидетели все забудут! Обязаны были сразу опросить.
– Мало ли, что они обязаны. Так ты поговоришь с Юрой? Он же твой старый друг… Мне нужен хоть кто-то…
– Да поговорю, не бойся… – Он задумался, переспросил: – Так что ты сказала – у него в ране была малахитовая крошка?
Анжелика кивнула, отошла к окну, стала смотреть во двор. На подсохшем асфальте девочка рисовала классики – розовыми и зелеными мелками. Рисовала она криво, неумело, но зато с огромным наслаждением. Девочка выпрямилась, оглядела свою работу, достала из кармана курточки биту, бросила ее в первый квадрат. Прыгнула, толкнула биту кроссовкой, бита вылетела из пределов квадрата и унеслась прямиком в лужу. Девочка сбегала за ней, достала, обтерла ладонью и повторила попытку. Вышло еще хуже – бита осталась на месте, а девочка упала на колено. Анжелика вскрикнула, словно расшиблась сама, Саша так и подскочил:
– Что?!
– Девчонка упала… – Она задернула штору, повернулась к нему с виноватой улыбкой: – Я тоже не умею в классики играть.
– Рехнулась?! – разозлился он. – Я с тобой о деле разговариваю, а ты пялишься в окно! Они уверены, что убил его кто-то знакомый?
– Нет… – удивилась она. – С чего ты взял? Я ничего такого не говорила…
– Ты сказала, что следователю показалась подозрительной подставка для часов. Действительно, если разобраться, откуда убийца мог знать, что подставка отдирается?
– Ах, ну случайно отодрал… – рассеянно ответила она.
– Проснись! Это важно! Ты что – не поняла – следователь под тебя копает!
– Под меня?! – Сердце у нее так и ухнуло.
– Конечно! Алиби – это дело второе. А подставка подозрительна. Сама подумай – человек идет на дело, хочет убить. Он что – решает найти подходящий тяжелый предмет в квартире жертвы?! Он возьмет с собой что-нибудь, приготовит заранее. Это же ясно! Значит – этот человек знал, что есть у Игоря в комнате такая подходящая штука – подставка, и знал, что ее от часов отделить – раз плюнуть.
Она неуверенно кивнула, соглашаясь, потом робко спросила:
– Да я тут при чем?
– Но ты про часы знала!
– А кто не знал?!
– Никто не знал, – убил ее Саша. – Я, например, понятия не имел, что она не привинчена. А ты с нее сто раз пыль стирала, кому знать, как не тебе. И вообще, что-то тут подозрительно. Зачем он его уложил подставкой? Нелепо как-то…
– Следователь сказал – может, все вышло случайно… – вставила она.
– Так и выглядит. Шел без обдуманного намерения убить, пришел, поссорились, случайно обнаружил, что подставка отделяется… Нет, черт, тут натяжка. Если бы он Игоря часами оглушил, было бы нормально – под руку попались. А тут он под часы залез и взял подставку…
– А может, сперва он за часы схватился, они у него в руке остались, – предположила она. – Увидел каменную подставку, бросил часы, ударил…
– Часы-то идут?
– Встали.
– Но они исправны?
Анжелике пришлось принести на кухню ненавистные часы и завести их для проверки. Часы оказались в порядке.
– Не похоже, что их швыряли… – делился своими соображениями Саша. – Стекло не поцарапано, и вообще все в идеальном виде.
– Ну, так что? – томилась Анжелика. – Что ты думаешь об этом?
– Ничего хорошего. – Саша поставил часы на стол, прислушался к их громкому тиканью. – Получается, что этот тип явился сразу после твоего ухода из дома. Получается, что часы эти были ему знакомы. В общем, у тебя был сообщник.
– Ты что несешь?!
– Я только предполагаю. Может, следователь тебе скажет еще что похуже. Да и баба в гневе тоже на многое способна – ты сама могла пробить ему череп этим каменюгой.
– Я тебя умоляю – будь серьезен! – От возмущения у нее тряслись губы. – Конечно, тебе можно смеяться… У тебя не требуют алиби, которого нет…
– Еще потребуют.
– Ну и что? Его убили с девяти до десяти. Ты был с Ленкой.
– Я усвоил, когда его убили, но я был не с Ленкой. Или она была не со мной, это с какой стороны смотреть…
– Серьезно? – Анжелика закурила, не сводя с него глаз. – А где вы были?
– Ленка задержалась у себя в магазине, пришла только в одиннадцатом часу. Я уже начал нервничать – вдруг струсила? А сам дома сидел, смотрел телик, чтобы успокоиться.
Анжелика отмахнулась:
– Тебе все равно легче. А Ленка вообще ни при чем. Он мой муж, пойми ты, и они, наверное, думают, что мне выгодна его смерть!
– А что – было не так?
– Да им-то откуда знать? Внешне все нормально, у нас даже счет был общий… Ну, сняла я с него недавно крупную сумму, и что? Хорошо, что не все сняла, это было бы подозрительно…
– Ты им про счет сказала?
– С какой стати?
– Верно, молодец. Если бы сама вылезла с этим счетом, было бы подозрительно – чего это ты вдруг оправдываешься? Я думаю, когда они до счета докопаются, поймут, что его смерть тебе невыгодна, что деньги у тебя и так были. И отвяжутся.
– А если нет?
– Найдем свидетеля, – легко отозвался он. – И вообще – переживай меньше. Иначе раньше времени выдохнешься. А тебе нужно продержаться. Это недолго, вот увидишь.
– Сам только что переживал!
– Ты меня беспокоишь, вот и переживал. Как ты выглядишь?
– Ужасно, ну и что?
Но Саша не сводил с ее лица пристального взгляда, и Анжелика вдруг почувствовала неловкость. Она давно перестала воспринимать себя как женщину в его присутствии. Она была сперва родственницей, потом – товарищем по игре, потом сообщницей. И все это ее устраивало. Не устраивал ее вот такой взгляд – он не обещал ничего приятного, он был непонятен. Она с вызовом спросила:
– Любуешься? Знаешь, мне наплевать, как я выгляжу. Во всяком случае, когда дело касается тебя.
– Вот спасибо… – рассмеялся он. – Ты чего злишься? Мне тоже наплевать, как ты выглядишь, причем в любом обществе, не только в моем. Но я желаю, чтобы ты не создавала проблем на пустом месте. И главное – выдержала всякие гадости, которые будет тебе подсовывать следователь.
– Я выдержу.
– А я вот не уверен в тебе. Опять не спала?
– Почти нет. Но это неважно, я себя нормально чувствую.
– Я бы на твоем месте лег сейчас спать, – неожиданно мягко предложил он. – А я побуду здесь, не хочется ехать домой.
– Да ты что? – удивилась она. – Поссорились?
– Нет, но Лена совсем сдала. Нервы. Вся издергалась, плачет, напилась димедролу, чтобы уснуть, а ее не прошибло, стало еще хуже. Короче, я замучился. Еще вот ты.
Анжелика снова отдернула штору, посмотрела. Девочка стояла, нахохлившись, сунув руки в карманы, трогала биту носком кроссовки, но больше не пыталась прыгать. С пятого этажа трудно было разглядеть ее коленки, но Анжелика поняла – они содраны до крови.
– Не беспокойся, – сказала она, не оборачиваясь. – Я выдержу. Я выдержала с ним семь лет, теперь выдержу еще пару месяцев.
– Лика, – он сказал это как-то странно, неуверенно. Она обернулась. – А если честно, вы ведь паршиво жили, да?
Анжелика пожала плечами:
– Да какая теперь разница. Я не из-за этого согласилась его убить.
– Но если все было хорошо, ты бы не согласилась, верно?
– Пожалуй, верно. Да я не думала никогда, хорошо мы живем или плохо. Просто жила.
– А не слишком ли долго ты не думала? Семь лет – хороший срок.
– Хватит, – она опять отвернулась. – Хороший срок или плохой, но он кончился. А моя девочка ушла.
– Какая еще девочка?
– Та, которая упала.
– Иди-ка ты спать, – сказал он после короткой паузы. – Тебе же легче будет, если я останусь?
Анжелика не ответила, задернула штору и ушла к себе в комнату.
…Глаза она открыла уже в полной темноте. Подтянула одеяло к подбородку, скрючилась в любимой позе, блаженно опустила тяжелые ресницы… Но дрема не возвращалась. Под прикрытой дверью виднелась полоска света. На кухне слышался Сашин голос. «Говорит по телефону… – сонно подумала она. – Который может быть час?» И вдруг она резко подняла голову с подушки, прислушалась. Она не ошиблась – Саше кто-то отвечал. Мужчина.
Анжелика выбралась из постели, запахнулась в халат, сунула ноги в тапочки и вышла. На кухне она увидела умилительную картинку – два школьных друга вспоминают былое за рюмкой вина. Юра, заметив хозяйку, нерешительно привстал.
– Сиди, – кивнула она ему. – Который час? – Это уже относилось к Саше.
– Да спала бы еще, – он глянул на часы, которые все еще стояли на столе. – Полвторого.
– В смысле ночи?
– Сама не видишь?
Анжелика сонно и ласково улыбнулась, присела за стол, поморщилась, глядя на мускат:
– Допивайте скорее эту гадость! Как она в дом попала, не понимаю.
– Вообще, дамский напиток, – заметил Саша. – Я думал – твою заначку нашли.
– Это все равно что варенье пить. Я люблю сухие вина.
– А Игорь?
– Коньяк, сам не знаешь, что твой брат любил? – спросила она и поймала себя на мысли – надо быть осторожней при Юре. Может выдать небрежное слово, неодобрительное высказывание о покойнике, случайная деталь. Чтобы свернуть с опасной колеи, она обратилась к гостю: – А как ты сюда забрел? Есть новости? Еще что-то вспомнил?
– Мне мать сказала, что ты была.
– А… Почему она меня так ненавидит, кстати? – Она налила воды в чашку, кинула туда растворимого кофе. Горькая холодная бурда помогла ей открыть глаза пошире. – Я просто-напросто спросила, дома ты или нет, а она меня едва не сожрала.
– Ты не преувеличиваешь? Мать никому не грубит…
– Она и мне не грубила, но моих слабых мозгов хватило, чтобы понять – она меня не выносит. В чем дело, интересно?
– Не знаю… – Юра передернул плечами. – Слушай, Саша мне объяснил, в какое ты попала положение с этим алиби. Я ничего сделать не могу.
Она бросила взгляд на Сашу, тот довольно равнодушно пожал плечами.
– Юр, а почему? – спросила девушка почти заискивающе. – Надо всего-навсего сказать им правду, когда я ушла… Я же ушла точно в девять. Кто угодно подтвердит…
– Оставь его в покое, – вмешался Саша. – Он в это время был в другом месте. Его там видели. Дикая история…
– Да уж… – поникла Анжелика, но Саша цинично пояснил:
– Да не с твоим алиби дикая история, а с его дипломом. Представь, он в тот вечер сидел в общаге в гостях, и диплом был при нем…
– Двадцать пять акварелей… – вставил Юра.
– А потом он поехал домой, но приехал уже поздно – где-то в пол-одиннадцатого, и его мать, к сожалению, может это подтвердить… Так что с алиби он тебе не поможет.
– Ничего дикого не вижу, – она закурила, подняв глаза к потолку, разом потеряв интерес к обоим гостям.
– Понимаешь, – нервно вмешался Юра, – я тогда оставил там папку с рисунками. Хватился только сегодня, поехал туда. А папка пропала! Искал, спрашивал, бесполезно… А потом мне сказали – так и так, прости, но мы твой диплом пропили. Как пропили?! Оказалось, деньги у них кончились, надо добавить, взять негде. Кто-то в папку заглянул, а там рисунки, правда, были очень красивые, я постарался… Они сбегали с папкой к киоскам, там какой-то продавщице понравились рисунки, она забрала все двадцать пять и дала им взамен бутылку водки.
Она улыбнулась уголком рта, из вежливости. Саша заметил:
– Ты вообще должен гордиться. Модильяни тоже продавал свои рисунки за стакан вина. Обидно только, что водку выпил не ты.
– Модильяни не надо было сдавать диплом! – Юра сильно нервничал, когда зажигал сигарету, рука у него дрожала. – Я в нокауте…
– Послушай, – вздохнула Анжелика. – Я понимаю, тебе при таком раскладе некогда заниматься моим спасением… Но если бы ты хоть рассказал в милиции, что видел ту блондинку, ты бы мне помог… А то получается, что я одна под подозрением.
Юра жадно затягивался сигаретой, прикрыв покрасневшие веки. Выслушав ее просьбу, равнодушно пожал плечами:
– Да расскажу. Если спросят.
– А вдруг тебя дома не будет? – испугалась она. – Нет, ты сам туда сходи.
– Да расскажет, – Саша разлил остатки муската в две рюмки, кивнул приятелю: – Давай, прикончим бутылку и баиньки.
Мужчины выпили тягучий сладкий напиток, Юра докурил сигарету и встал:
Конец ознакомительного фрагмента.