Зачем любить людей?. Номер 2. Приятное времяпровождение (Евгений Крипт, 2015)

Номер 2. Приятное времяпровождение

Проснулся я тем же утром, с головой, расколотой жестоким бодуном и мешками под глазами, как в бытность студенческих попоек. Отлаженные на летнее время часы показывали четверть девятого; духота стояла невменяемая, и я обливаясь потом, думал сгонять к бутылкам с очищенной водой, за неимением рассола. Взгляд рефлективно упал на сжатый калач на диване, с выглядывавшей головой Карны. Воспоминания возвращались, и одно болезненней другого.

Прогулка, похищение, затем побег и смерть моей девушки. Я застонал, на душе скребли крысы и кошки в едином тандеме и о, случай! Я впервые тупо не знал, куда кинуться. Косяков куча, а как их исправлять я не знал… и Карна. Беззащитный, маленький комочек юного создания. Зачем же она с собой так поступила? Ядом траванулась или таблеток наглоталась? Во мне очнулась сопливость художника, и я ещё с пару десятков секунд с нежностью косился на свою девушку и любовницу. Мерещилось, что ещё немного, и её ресницы затрепещут, а она сама улыбнётся солнечным лучам и моей персоне… я готов был поверить в слащавые мелодрамы для домохозяек – только бы подобное произошло. Увы, свалившееся на меня было куда брутальней и прозаичней.

Тем не менее, я нашёл в себе силы провести утренний марафет: выдавить остатки из тюбика с пастой на мои желтоватые зубы и как следует умыться. Гигиена не гигиена, а привести себя в порядок надо! Голова гудела, как включённая соковыжималка. Только теперь до меня дошёл весь абсурд случившегося и я раздвоился; одна половина умоляла, чтоб я хватал шмотки, документы и сваливал, а вторая рассудительно просила разобраться в происходящем. Победила золотая середина.

Это было не в моих правилах, но я решил поутру выпить ещё грамм сто пятьдесят и запланированное с успехом выполнил. Ухх, как доктор прописал! Я бодро вломился в гостиную, спотыкнувшись об вазу с искусственными цветами и нагло сдёрнул с любимой одеяло.

Она была одета в тот же наряд, в котором фланировала со мной на прогулке. Насторожила другая деталь: босоножки, были не то что не скинуты, а даже наоборот плотно обмотаны вокруг задника. Карна никогда бы не гуляла по квартире в обуви, даже если бы задумала заговор по умерщвлению клуба анонимных алкоголиков. Значит, это был не суицид – облегчённо констатировал я, не зная радоваться или начинать сходить с ума по-настоящему. Конечно без заключений судмедэксперта, подряжаться утверждать на голых предположениях… по крайней мере несуразно. А что же, блядь, делать?!

У неё врагов не было. Пробежавшись по списку предполагаемых налётчиков – я сделал вот такой вывод. Ну разве что если не считать, ораву идиотских подруг, вопящих про косметику и маникюр, и втайне ненавидящих всё живое. Я по работе в последнее время не сталкивался с такими уж явными бандитами, которые без предупреждения могли убить невинную девчушку. Так что эту версию можно смело отмести. А что если… мысль конечно, ни в какие ворота не укладывалась, но, отчищая зёрна от плёвел, поневоле находишь то самое зерно.

Мои похитители решили не ввязываться в погоню в людных местах, а преспокойно возвратились в исходную точку и повязали ни в чём не подозревающую Карну с последующим её выдворением из мира живых. А подбрасывание в квартиру трупа, можно расценивать, как предупреж… нет, прямой вызов мне. Мол, помним и достанем тебя из под земли.

Гротескно звучало, если честно, но в сравнении с выдвинутой версией с подругами, всё было не так плохо. Вот дерьмо! И подать заявление в органы я не мог. Рисковать шеей, зная что мои похитители могут всё-таки оказаться легавыми – крайне нелогично. Зато меня осенило нужное решение.

Замотав её тело в несколько слоёв простыней и наволочек, я приподнял Карну, зная что она весит легче пёрышка. Платяных шкафов с кодовыми замками я не приобретал, но вот шкаф-купе в спальной подходил, как можно лучше. Я положил замотанный свёрток на двуспальной постели и отвёрткой отвинтил гайки в шкафу, скреплявшие нижние полки. Мой дед, работавший слесарем, научил управляться с такими вещами. В образовавшееся пространство я засунул Карну и плотно затворил выдвижные двери. Опечатать я конечно их не мог, но после щелчка замок принялся сторожить тело.

Потом я пошипел утюгом, выгладился и на скорую руку перекусил снеками, заливаясь молоком из пакета. В фланелевой рубашке, лёгких брюках и туфлях-лоферах я вышел из подъезда, поприветствовав всех бабок, караулящих на скамейке. Безмятежный искренний, я наверное, их очаровал.

Сеть интриг, плетущаяся бодрыми бабушками, опустилась карающим мечом на чужие головы. Я же вышел сухим, как тальк спортсмена. Я не хотел давать лишний повод для подозрений. Если поползут слухи, то тогда можно хорошенько залететь, а на зону меня не тянуло. Повторяю, я не верил, что дело об убийстве обставят в мою пользу, даже при условии моей невиновности. Слишком много переменных задействовалось в этой партии.

Помощь за которой я спешил, представлялась ну очень экзотической! Конечно не шаманы с бубнами или знахарки с родословной, как у собак с выставок, но тоже по колориту. А жила эта помощь, буквально в квартале от меня, так что пешая прогулка не вызвала бы ни у кого подозрений. Ну вышел тип прогуляться воскресным утром, воздухом подышать, пока жара не сгустилась до белого каления. По-моему всё натурально и без переигрывания.

Почему то мне вспомнился вчерашний таксист, так и не дождавшийся обещанного вознаграждения. Конечно, он хам, и к тому же хам вооружённый и угрожающий. От представления того, как он безуспешно сидел долгие часы в салоне, я злорадно улыбнулся. Конечно, повод для ехидства на троечку, но хоть что-то. В воспоминаниях снова стали фигурировать стеклянные пустышки глаз Карны, её алебастровая кожа и меня повело.

Мне совсем херово стало, но здесь спасительным гонгом зазвенел рингтон, оповещавший что мне на смартфон пришло сообщение. Так так, посмотрим! Я защёлкал клавиатурой, войдя в тень павильона оживлённого утреннего базара. На каркасе крыши белела вывеска с надписью: «Рынок». Ряды магазинов, обитых вагонкой быстро заполнялись мелкими частными предпринимателями, или в моём варианте: лавочниками.

В некоторых квинтатах запрещена торговля, только если она не монополизирована властью и не проводится с точки зрения плановой экономики. Альвы, к примеру, пошли дальше, и принципами деятельности их обособленного квинтата являлась кооперация между своими и взаимовыручка. То есть они создали закрытый клуб для своих, такое себе комьюнити, действующее по принципу: сам выращиваю, строю, делаю – между своими же делю. Всё это было не лишено логики, потому как территория и население Алитиэна маленькие и связывалось последнее родственными связями в десятых, а то в двадцатых коленах. При том, они помнили своих предков досконально, получше любого архива. Так у них всё продолжалось до войны. Курс лекций по истории экономики не прошёл мимо моих ушей.

Надпись на дисплее смартфона, мигала цветами радуги и радостно сообщала: «Посетите новый салон красоты Бриолин и получите скидку 20 %! Работают лучшие мастера, имеется рекреационная зона и бар…» – я без эмоций выключил текст, удивляясь, что сразу не пометил галочкой: спам или не отправил смс в корзину.

В процессе чтения я налетел на дворга, прогуливавшегося с ручной обезьяной на поводке. Нахальное животное зашипело в мой адрес, и попробовало схватить за ткань брюк.

– Только попробуй пни, – грозно предупредил хозяин, видя что моя нога занеслась над башкой зверины, – я тебя сейчас сам пну, да так, что потом не поднимаешься. Лучше вон телефон поднимай, пока его не украли.

Смартфон последнего выпуска «Cogwell» – мультикорпорации-производителя, валялся на земле, разъединённый на составные части. Там крышка, там батарея. Получилось так что я одновременно извинялся, и собирал воедино телефон. Ну насчёт извинений я конечно погорячился. Дворг хмуро нависал над головой, обезьяна совершала дурацкие ужимки, а я чувствуя себя полнейшим кретином, принёс извинения перед обезьяной по просьбе хозяина. Лишь бы отвалил, а то с горцами у меня в последнее время как-то не заладилось.

Площадь отметилась стаями голубей, мелкими магазинчиками с всевозможной дребеденью: от проявки плёнки до тотализатора, и жителями… жителями, спешащими на пляж. Автобусы, такими темпами, уже скоро будут заезжать на прохожую часть, чтобы подобрать желающих! Я расстегнул верхние пуговицы рубахи, потому что начинало припекать. Под ноги подвернулся сосунок-деапсид, в оскале изображая милую улыбку и попробовал мне всучить приглашения на какое-то мероприятие.

Я привычным движением увернулся от налёта ещё нескольких раздавателей, и только теперь почувствовал, что на эспланаде происходит бурное движение. Ну, разбросанные палатки, агитирующие за бесполезные политические партии – это одно, но возле них собирался широкомасштабный митинг и какой-то местный депутат призывал: «Объединиться и грянуть карающим кулаком по этим». Я решил не вдаваться в подробности, и поэтому обогнул собравшихся на халтуру бабушек и студентов с плакатами. Я проходил мимо сгущавшегося кольца борцов за свободу и независимость нашего родного квинтата.

Мимо меня прошёл, жующий жвачку подросток, дёргающий головой под клубный ритм битов. Хотелось подойти и отобрать наушники с плеером, чтоб моя подвыпившая голова не слушала тот бред, которым разливалось честное собрание:

– Кануф не может представлять наш сити совет и занимать столь высокую должность! Граждане, очнитесь! Беспредел правых партий остался в прошлом, и только мы сами и объединенный блок Либера могут навести порядок на улицах родной ситты.

Под шквал бурных аплодисментов, депутат раскланялся публике, но подняв голову, его гладко выбритая холёная физиономия изменилась. Потекла показная улыбка, он подобрался, как миротворец в зоне прохождения боевых действий и стал орать в микрофон, так что децибелы динамиков разрывались под действием его верещания:

– Граждане, уходите, быстрее! Не ждите!

Я дёрнулся, вместе со всеми участниками акции, разглядывая окружность площади. Через толпу продиралась шобла отморозков, затянутых в глухие комбинезоны с высокими воротниками под горло. На ногах плотно сидели тяжёлые ботинки на высокой подошве, армейского типа. Вряд-ли ребята служили… вернее служить то они служили, да только каким целям и нанимателю?

Больше всего огорчили кляксы многогранных значков, расцвеченные в триколор: белый, чёрный и жёлтый соответственно. Символы трёх людских рас; увлечённые взрослыми играми малолетки могли взять на душу любое преступление, чихая на безликое множество известных законов и норм морали. Признавал такой е…лан только силу и слепо ей подчинялся, так как ему полностью промыл мозги.

Первым возникшим желанием было побежать, как делали все остальные. Остановила только уверенность, что они меня не тронут, ну и несолидность. Взрослый мужик убегает от малолеток? Позор! Всё такой же прогулочной походкой, я двинулся к уже мелькающей зебре дорожного перехода, как вся орава перестала просто надвигаться. Грозное знамение человеческой доминации поднимается над миром… где-то я слышал уже такое? Вместо этого в конкретный хронометраж вписались только подростки с обалделыми лицами, белые и чёрные, даже восточных лиц парочка встретилась.

И только теперь, я разглядел биты, кастеты и осколки битых бутылок в руках. Среди всей этой тусовки, даже встретилась парочка девиц кабаньей статуры, раздавшихся в плечах даже больше сильного пола. Сначала они налетели на установленную аппаратуру, круша всё подвернувшееся в пределах обзора: высоковольтные динамики, палатки с агитпрессой и бюллетенями, установщиков, пытавшихся спасти всё указанное. Творился хаос. Работников в спецовках замордовали до белого каления: прыгая ботинками в живот. Какой-то оголтелый зверёныш, раздавал носком по черепу техника. От расквашенной головы, потекло что-то очень напоминавшее кровь…

Слишком много убийств на сегодня. Мне стало плохо. Солнце разогрело и так взбаламученную голову и я ринулся в сторону светофоров. Рядом улёпётывали девчонки в пляжных нарядах, и дед с перебинтованной ногой, резво скакавший на костылях, как кузнечик.

Убежать я не успел или точнее мне не дали. Скорость маленькая, с отдышкой, поэтому малолетки меня догнали в два счёта, узрев нужную цель. Я ещё имел глупость обернуться, слыша стук башмаков по камню, и тут же получил кулаком в скулу. В башке запели сладкоголосые птички. Несуразно взмахнув руками, я как выступая на манеже, подпрыгнул и отскочил на пару метров.

А следующую пиздюлю я успел задавить в зародыше, перехватив кулак cо стальной линией кастета на костяшках и пнул налётчика ногой в щиколотку. Чернокожий или может быть мулат, оскалил идеально белые зубы и взвыл. Не строя героя, я снова попробовал убежать, но тут уже меня завалили человека четыре. Пошла экзекуция, где меня мочили всем скопом; тело вертелось юлой, я чувствовал себя загнанным зверем:

– Сволочи, хоть по почкам не бейте! – стоная я извергал нечленораздельные звуки, только усилив избиение. Мало того, я ещё и добавил остроты смеющимся апологетам борьбы со злом. Как же, дегенерат, просить о чём-то вздумал! Именно так они размышляли.

Когда внутренние органы писали прошение об отставке, и я захлёбывался солёным привкусом крови, через туманную копирку мозгов пропустилась такая новость. Не бьют, всё закончилось. Подняв голову, я мутными глазами увидел опустевшую и уничтоженную площадь, будто попавшую под обстрел бомбардировщиков. Или ядерный выстрел, на худой конец. И только вдалеке утихало многоголосье:

– Бежим, легавые!

Надо мной нависла тень, и чей-то учтивый голос поинтересовался:

– Любезный, вы целы?

Я принял предложенную ладонь и поднялся, тупо уставившись в форму, с вышитыми золотым буквами «Патрульный». Всего числом их было около десятка, со служебными собаками, кобурами с пистолетами и прочей амуницией. Старший по званию, предложивший мне встать, критически оглядывал меня с причитаниями:

– Да уж, потрепали они тебя, сынок. Будешь выдвигать обвинения или лучше пойдёшь домой и примешь душ?

В горле сидели одни ругательства и обида. Представляя, как выгляжу, в изорванной и грязной рубахе, с фонарями под обоими глазам и потёках крови, я мрачно улыбнулся:

– Спасибо за помощь. Идите лучше преступников ловите, как вам положено.

Старшой, следуя условному рефлексу, козырнул и отрекомендовался:

– Тем и занимаемся, гражданин. С вашей стороны нет никаких претензий к нападавшим? Нет? Ну тогда это не наше дело. Всего доброго.

Я остался в гордом одиночестве и затоптался на месте, теперь уже жалея, что не попросил воды. У одного из ппсников, фляга болталась прямо на шее. Осмотрев своё тело, я обнаружил, что ни гематом, ни переломов нет. Ссадин куча. Синяков и тому подобных атрибутов масса, как при падении с игровой горки в детстве.

Как выяснилось, избиение по большей части разыгралось в моём напуганном воображении, чем в реальности. А мне уж показалось, что они меня мордовали до полусмерти. Морду конечно расквасили, но до свадьбы – заживёт. Мысль о свадьбе меня натолкнула на воспоминание о затворённом шкафу с телом в спальне, так что мои ноги заплелись, когда я стал передвигаться по направлению к дому. Нет, и ещё раз нет! Домой я не пойду! Переоденусь и забинтуюсь в другом месте. Квартира пусть попустует без моей персоналии.

Движение на трассе остановилось. Водители повылезали с транспорта, судача о последних новостях, светофор беспомощно мигал брошенному транспорту. На меня, похожего на вылезшего из могилы покойника – как то странно косились. Нашёлся весельчак, который пробибикал вслед. А унижения не заканчивались: перейдя через дорогу, в ноздри ударил заманчивый запах курицы-гриль, шипящей на вертеле. Стоило мне взглянуть на раскрашенное окошко торгового фургона, как живот взбрыкнул и содержимое моего желудка попёрло наружу.

Поперёк улицы, рисовался подстриженный муниципальными служащими газон, блестящий и в самом соку. Над цветочками поднимался жестяной щиток на ножке с надписью: «Не топтать.» Я совершил прямо обратное и потопал через него в глубину дворов, прикрывая ладонями рот. Там я нашёл игральную площадку с песочницей и опорожнился. Торопливо всё делал, без расстановочки… боялся что понабегут малыши с мамашами. На сей раз мне повезло, и я ограничился только строгим выговором самому себе.

Спешно закопав испражнения, я пополз к панельной многоэтажке, ничем не выделявшийся на фоне остальных. Перед глазами мелькали палисадники, трансформаторные будки, линии электропередачи… их отсчёт мог длиться часами и днями. Я видел всё то, что отталкивало Карну, о чём он заявляла мне чуть ли не каждый новый день. О том в каких трущобах мы живём, и насколько уже пришла пора сваливать в призрачное место под солнцем. До памятных событий, я даже думал взять у шефа отпуск, чтобы свозить девушку заграницу – дать насладиться и набраться сладких ощущений. Выгорело.

А кости болят… эти отморозки меня сильно избили. Глаза подались кровавой мутью, и я начал терять сознание. Мне очень некстати по маршруту попался грязный мусорный ящик. Разминуться с ним не получилось, я и так шёл, будто направляемый путеводной звездой или транспортным навигатором. Я задел его плечом и мусорный ящик на колёсах, ещё разгруженный, покатился восвояси. Еле устояв на ногах, я выслушал гневную тираду женщины с пластиковыми пакетами. Направлялась она судя по всему из супермаркета и напустила на себя самый разгневанный вид, как и любая хозяйка, не терпящая бардака:

– С утра налакался, скотина! Кто за тебя будет под ноги смотреть? Расплодилось бомжей и алкашей этих!

Отмахнувшись от поливаемых с брандспойт «комплиментов», я наперерез кинулся к ближайшему подъезду. Вроде он. Четвёртая парадная на кодовом замке. А нет, уже домофон поставили. В голове у меня была полная околесица, и я не мог попросить нужную мысль прийти мне на помощь. Какой мне нужен номер квартиры?

– Что?! Домой попасть не можешь? – Давешняя знакомая по ходу дела оказалась жительницей этого дома. Вот это незадача! Со смесью брезгливости и отвращения, она рассматривала моё разукрашенное после избиения лица, разодранную штанину и пыльные туфли. Похоже, она предположила, что я беспризорник, собравшийся зайти в подъезд с целью устроения какой-то каверзы. Здесь я поспешил её разуверить:

– Гражданка, откройте двери. По этому местожительству проживают друзья моей семьи.

Приспустив очки, к обильно напудренным щекам, она возразила:

– В нашем доме проживают приличные жители, так что убирайтесь, уважаемый. – Но увидев мой решительный взгляд, она всё же для приличия поинтересовалась:

– Вы к кому? – Ого. Раз задействовано такое обращение, значит я могу праздновать маленькую победу. Надев на лицо, самую что ни на есть милую улыбку из своего многочисленного арсенала, я сказал:

– К жрецу.

Неприязнь женщины смыло утренней росой. Она без особой искренности всплеснула руками и залепетала:

– Так вы к Камилу! Ой, здоровьичка ему желайте и передавайте привет от Саи. – Я тут же дал ей обещание, забыв о нём через секунду.

Вооружённая ключом, она поспешно раскрыла дверь подъезда и мы зашли в приятную прохладу, испорченную только запахам волглости, несущей из подвала и запахом кошачьего писсуарного творчества. В лифте, женщина нудно гудела, в унисон с наматывающимся тросом кабины. Лампочка под обрешёткой тускло мигала, на стенках понаприклеивали жвачек и я предположил, что дом запустили:

– Как давно, жрец не выходил из своей квартиры?

Женщина потёрла лоб над которым колыхалась высокая причёска, а потом вздохнула:

– Да уже неделю, как не видели. Может и уехал куда-нибудь, а может со здоровьем нелады… эх. Его внук портит ему жизнь. Родители в другом городе работают изо всех сил, а дедушка с ним просиживает. Старается его сделать хорошим человеком, а без толку. Горбатого могила исправит!

Я даже сочувственно покивал. Лифт доехал до её этажа, и отщелкнул. Напоследок, пожелав мне хорошего дня, она наконец-то исчезла. Я остался наедине с собственными ощущениями позора и принижения. Старая кошёлка приняла меня за бомжа, и поделом. Выгляжу и вправду ни к чёрту; когда была возможность убежать от отморозков, надо было не стоять на месте, полагаясь на авось. Фарт – субстанция абстрактная. Он или есть, или ты получаешь сюрпризы на каждом шагу. Причём, самого неутешительного свойства.

И только в лифте, я вспомнил что мне нужен девятый этаж. Да, давненько я тут не прохаживался…

– Здравствуйте. – Такими словами меня встретила маленькая альвийка, с ручным дзелгуном. Короткошёрстный, вислоухий демон оскалил клыки-сабли, и я сглотнул. Так и виделась сомкнутая пасть на моём грязном горле.

Торопливо пройдя, я кивнул девочке и сам нажал ей кнопку первого этажа. У альвов собственные понятия о красоте, без перекликаний со здравым смыслом. Жуть у них может возвестись в ранг прекрасного и наоборот; в случае с этим милым зверьком – так же. У натурального хищника в генах заложена тяга к убийству и насилию, но альвы сумели их одомашнить, превратить в кротких кроликов и те беспрекословно подчинялись непосредственному хозяину. Раз и навсегда.

Входную и что главное – нужную дверь, я узнал сразу: витиеватый орнамент, с фантасмагорическими цветами, вплетавшихся в цепочки. Лианы, исходя из верхов, струями опускались к звонку, образуя что-то наподобие указательной стрелки. Однозначно, красиво. Помнится я ещё в детстве восторгался замыслом эстетов – расписчиков. Тогда в детстве всё воспринималось по другому, а в конкретном месте – связь с реальностью терялась напрочь.

Поначалу реакция на трели звонков приравнивалась к нулю. Я звонил до посинения, мысленно матерясь. Чуть позже глазок зарябил, и стало понятно, что кто-то за ним усиленно зыркает; меня осматривая. А сегодня я как раз вложил в карман чистый носовой платок и расчёску, выпавшие при стычке. Теперь я мог разве что пригладиться ладонью.

Но хозяева отталкивались не от внешнего вида, и сим-сим открылся, визжа, как грешники в час пыток. За дверьми никого не оказалось. Я расценил это как предложение войти. При пройденном пороге, ноздри окутали благовония. Горница пылала ароматизированными свечами, с потолка спускались перепутанные нити цветов на фоне идеально белых обоев. Я словно попал в измерение, где отражался мир, запечатлённый на входной двери. Попадая в эту обитель, с каждым новым разом в душе усиливался священный трепет. Прочно вбитый материализм отступал, и все эти эзотерические замутки завладевали моим мозгом.

На кухне шумел журчащий кран, и сквозь курения пробивался запах очищенной рыбы. Зажжённые конфорки плиты трепетали, как разноцветные цветы, и на них грелись кастрюли с бурлящим варевом. По хлебнице, наполненной бубликами и шоколадным печеньем, полз мордатый таракан, двигая усиками. В скатерти, вышитой горошком, виднелись выжженные пятна. Почему то появилось стойкое желание хряпнуть самогона. Разница между двумя нестыковочными мирами горницы и кухни, была настолько велика, что пробрала изморозь.

Жрец, сидел за столом, в плетёном кресле-качалке и покуривал мундштук, заходящийся сизым дымом. Его типаж не менялся: расшитая бисером рубаха, пышные соломенные усы, высушенное морщинистое лицо и родимое пятно под нижней губой. И очки с фиолетовыми стёклами на переносице. Считалось, что ни один служитель культа не имеет права смотреть своими глазами на мир, а только не иначе как очами богов, коим поклоняются. Повышенная религиозность иногда хуже вколотого героина, вредна и не менее опасна.

– Quirasil yadra cun clas nik! Yella, quin cha urn cudun biaz olc? – Выдал он набор слов на языке, мне известном, но не изученном. Пожевав губы, Камил сумел понять ошибку и исправиться:

– Прости. Давеча я проводил проповеди общине большого и гордого народа дворгов, на их родном наречии. Поэтому мой разум заполонён сложением словесных оборотов другого языка.

После чего, он обратился вполне адекватно, но не без своих фонетических приемов:

– Присаживайся, Роллинз. Давно ты не забегал в гости, очень давно. Надеюсь, твой путь вела добрая весть? – Вечно я робел перед жреческими причудами. Нагонят тумана, так что глаза режет, и довольными ходят. И в этом случае, служитель культа Большой Восьмёрки не мог устоять перед патетической речью. А я же просто пожал ему руку:

– Утро доброе, Камил. Я пришёл к вашему внуку, так что извиняйте – хочу управиться по-быстрому.

Понимающе покивав, жрец вдохнул порцию дыма и лукаво глянул:

– А может всё таки умоешься для начала, а потом уже будет терроризировать Киса? Когда он переходил на бытовую речь, зачастую становилось не слаще. Я спохватился и кинулся к умывальнику, где без полотенца, но с мылом навёл марафет. Корка грязи, смешанной с застывшей кровью смылась с лица. Критически оглядев себя в зеркало, я причесался предложенным гребнем и остался удовлетворён. Удивительно, но тело практически не болело, кроме разве что левого бока и двух подбитых глаз.

Тем временем, Камил теребил в руках плоский медальон, закручивавшийся по концам. С какой стороны не переверни, знак всегда будет образовывать бесконечность. Символично, и удобно. Так же считал и жрец, с видом опытного нумизмата, разглядывавший талисман:

– Ты ведаешь, в чём заключается мощь Большого Братства, или как принято называть – Большой Восьмёрки?

Я, как старательный и усердный ученик покачал головой. Деду нужно дать выговориться, а уж потом свалить подобру-поздорову. Желание и его посвятить в перипетии моих последних двух дней как-то быстро пропало. Я понимал какого бреда он нагородит, не дав ни одного полного ответа на вопросы… лучше пусть сказочки сочиняет, про:

– В единстве, Роллинз. Несокрушимость отдельного – показна. Однако когда наблюдается целостность и слитность – панцирь божественной общности непробиваем. Но на этот вопрос, тебе даст ответ любой катехизис. Я же хочу поговорить об отсчёте времён и смене позиций Бога, дабы не допустить путаницы.

Задумчиво покивав, я уселся на выдвинутую табуретку и бесцеремонно ухватил свежую выпечку из хлебницы. Её запах даже перебивал вонь, валящую из кастрюли с очищенным осетром.

– И Акен был первой эпохой, предтечей всему. Прародитель и глашатай новой эры, что синтезом духовной и небесной плоти породил творений, впоследствии ставших богами. Спаянный союз одухотворённых разумов, создал жизнь на планете, разделяя существ по видам. Не для вражды, но индивидуальности. Созданные носят отметку творцов и по сей день.

Кроон заменил создателя, обучив народы: умению охотиться, возделывать землю и изготавливать оружия из камня. Дремучее правление оного – свергнулось дальновидным Тавром, и так век древнего мира ушёл в небытие. Заменой ему послужила античность. Тавр властвовал мудро, и стада обрели пастыря. Создание государственных образований, расширение границ ведомого и покорение мира великими полководцами… век золота, век философии.

Лотарне не хотелось больше пресмыкаться пред мудрым господином и напустила она затмение на великую альвийскую цивилизацию и цивилизацию матури. Возгордились своенравные альвы и союзом объединились с хитиновой погибелью и началась столетняя экспансия.

Ужаснулся Тавр, узрев истребление детей своих, закрыл в ужасе очи и кротко сложил бремя власти с плеч своих. Возбоялся допущения новых смертоубийств, и решил покинуть блистательный пьедестал. Хитроумная богиня отвадила матури с земель падших и остались только руины. Прозревшие альвы бесчинств не терпели дальше, разорвав отношения со всеми и ушли назад в свои заветные края. Воинственные матури не захотели убираться восвояси и оброки платить Лотарне. Вздумали войной пойти на владетельницу и поплатились вечным изгнанием. Недра, скрытые под твердью земной приняли этот упрямый народ в заточение.

Велик ли был час правления Лотарны? Скажу тебе, он был мал. Века средние пришли, а с ними и Тюдас, как волной смыл выжившую из ума Лотарну. Деление на господ и слуг обесточили веру в доброе, истребительные войны катились и катились, прерываясь краткими парабеллумами. Хвори и мор выкашивали целые народы, чего не могли сотворить даже клинки и стрелы.

И прилетел феникс возрождения, символ расцвета и благости. И рухнули старые порядки безверия, уступив воспарившей культуре и искусству. Многие деятели творили в ту пору, верша историю. Гоццо щедро изливал мёд на стонущую землю и горемычная расцветала и приумножала детей своих.

Технологии и идеологии, реформация сознаний и куртуазность светского мышления. Асьенд сумел внести толику рационализма в восторженные суждения былого властителя мира, подогнал ойкумену под плоскость, понятную многим.

А затем? Что последовало после? Неужели Риито? Новейшее время превратило бога в отстранённого наблюдателя за происходящим и следующим. Пророком, чьё слово слышат лишь избранные, чей слух не заполонён жижей массовой информации. Время, пришедшееся впору многим, в том числе и тебе и мне. Скажи, каким оно станет, впоследствии? Есть ли у него право на жизнь?

Я вынырнул. В глазах плавали разноцветные круги, точно я без отрыва глядел на ночное небо, в искрах фейерверков. Казалось, я заглянул под стёкла очков жреца и увидел… ничего. За ними пряталась сама пустота. Не склонный к драматизированию, я всегда чурался таких вывертов. Но гениальность жреца заключалась не в умении складно и витиевато повествовать, а в умении выдать желаемое за действительное, галлюциногенное в реальное. Склонив голову, я не нашёлся, что ответить. Мне какое дело до судьбы Кристалла? Такими вещами следует заниматься политикам и военным, в равных степенях. Передел мира шёл извечно и непрерывно, так тому и быть.

Оставив вопрос безответным, я прижал ладонь к сердцу со словами:

– Простите, мудрейший, мне нужно идти. С вами всегда приятно пообщаться.

Старик с кряхтением поднялся и снял гудящий чайник с плиты, залив кипяток на заварку с сахаром. Помешивая чайной ложечкой содержимое, он отпустил меня с новыми загадками:

– Пусть Восьмёрка убережёт тебя от новых потрясений, и привлечёт веру в твою неиспорченную душу. И ещё…

Последние два слова настигли меня уже на пороге:

– Да, жрец?

– Отпусти её. Живи новой жизнью. Она умерла и этого никак не исправишь. И, кстати, у тебя отвратительная, уродливая рожа, которая меня всегда выводила из равновесия. Прощай, мерзкий тип. – Он тотчас же повернулся к настенным ящикам с приправами, найдя имбирь и варенье. Для осетра что-ли?!

Я был в шоке. Поэтому я выбежал в коридор. Воздуха не хватало, от тёрпких благовоний застилался разум. Как он узнал про Карну?! Как? Я собирался кинуться выяснять у морочащего голову жреца, но глубоко внутри, заворчал цепной пёс. Оставь, забудь. Большего ты не услышишь.

По памяти ориентируясь в этих апартаментах, мною было пройдена вся ветка коридора, пока я не уткнулся в позвякивающую перегородку из висячего бамбука. Оформленное в восточном стиле украшение раздвинулось и тогда я оказался в обыкновенной комнате, каких миллионы.

Помимо расстеленного дивана, со смятым постельным бельём, по бокам комнаты стояла парочка тумб, обклеенных вкладышами. На стенках располагались плакаты, испещрённые готическим шрифтом и траурными участниками металл-групп. Подле них красовались яркие вывески с посещённых концертов, с датировкой и ценами. Главный элемент планировки состоял в отполированном секретере, с выдвинутой доской, как замена полноценному столу.

На ней покоилась клавиатура, коробки с устаревшими ныне компьютерными дисками и журналами по той же тематике. К святая-святых – компьютеру, придвинули расчехлённую электрогитару, с всунутым штекером в усилитель. Или он назывался комбик? Собственно говоря, хозяина сего творчества я и не сразу заметил: скрючившись в три погибели, он вперился в плоский экран компьютера и ожесточённо печатал.

Когда он раскрыл рот и начал выдавать отрывистые фразы в микрофон, прицепленный к наушникам – я вздрогнул от неожиданности.

– Да да, отчёт могу предоставить к завтрашнему дню. Игровая платформа проанализирована, и ваши упущения я исправил. Апчхи! Багов и системных ошибок – двадцать три. В строгом соответствии с правилами, был запущен движок и откорректирован рендеринг. Нет, с визуализатором проблема устранена. – Его наушники разрывались от криков, издаваемых чьими-то голосами. Похоже, он общался по конференц связи с несколькими собеседниками.

Зеркало монитора мелькало маркерами кодов, выстраиваемыми таблицами и параболами графиков. И картину, прекрасно дополнял, дотошный рассказ о выполненном:

– Система скриптов и анимация в процессе отлаживания. Прошу обратить внимание, что в последней локации искусственный интеллект босса недоработан. Вместо аналогового использования способности «Осколочное торнадо», он либо тормозит до конца боя, либо выжимает хит-поинты из только одного игрока, забывая про остальных. К тому же хочу указать, на некачественный дизайн семнадцатого уровня «Бастион Хаоса», где…

Перечисление математических и игровых терминов меня вогнало в уныние. С гуманитарным складом ума и полнейшим отсутствием интереса к компьютерным играм – залазить в эти дебри как-то не хотелось.

Без интереса, я изучил ламинированную полку, набитую приключенческими романами разных лет и научной фантастикой. По слою пыли, легко определялось, когда они в последний раз открывались. А зачем они, если существуют электронные и аудио-книги?

Наконец, просто надоело ждать, и я решил поднять задрота, пока он не сросся со стулом. Подкрадываться не имело смысла: похоже, он полностью выключился из этой реальности. Я нажал на плечо и парень, надо ему воздать должное, не обмочил портки. Более того, даже не подпрыгнул. Настороженно обернувшись, он прижал помпон микрофона ко рту и попрощался:

– Завтра выполню. Всего доброго. Выхожу в оффлайн.

Потом следовало выпутывание из проводов, отключение динамиков и перевод системы в спящий режим. Моя система тоже готова была перейти ко сну, благодаря весёлому занятию парня. Тягомотина с документацией и заполнение отчетов не вызывает такого отвращения, как то, что произошло со мной, минутами ранее.

Со всей душевной благодарностью, я поприветствовал Киса:

– Рад, что ты бездельник нашел работу. Как раз по твоим взглядам: сидеть дома и носа не высовывать. Хоть платят?

– Кидают заработок на, апчхи, электронный кошелёк, а потом я снимаю вирты через терминал банка. Зачем ты сюда пришел? Родители уехали до следующей пятницы, так что тебя с мамашей никто не приглашал вроде. Апчхи. – Он достал салфетки и протёр простуженный нос. Наконец то я разглядел его в профиль, в натуру, так сказать.

– Я один зашёл, и изволь разговаривать в другом тоне, мальчишка. Мы с тобой не ровесники, чтобы ты мне дерзил.

Моя мать приятельствовала с родителями парня уже несколько десятков лет. В тот далёкий период они дружно впахивали в НИИ на заштатной кафедре кибернетики или прикладной механики, или ещё чего-нибудь. Ни платы за услуги, ни соцпакета, а про страхование и прочие мелочи – они и понятия не имели. А дальшё всё как случается в жизни: приехал молодой и обаятельный практикант, вскружил голову маме и заделал ей меня. Что он из себя представлял – мой отец, я до сих пор не знаю, да и до одного места.

У друзей мамы всё не срастались концы с концами, чтобы заделать птенца: то с финансами были проблемы, то некогда. А потом поползли слухи о бесплодии одного или обоих сразу. Безутешная пара кинулась проходить курсы интенсивных репродукционных программ, пить таблетки и счастье улыбнулось им вот таким самым гадостным образом. Появился на свет сын, в будущем призванный стать неудачником, студентом-двоечником и занозой в родительском боку. Я не брался никого судить, истина всплывала на поверхность сама.

Зачем я полез именно сюда, вместо того, чтобы отсидеться в безопасном месте или наоборот ринуться вынюхивать следы убийц Карны? Ну, я разжевал для себя всё так: ситуация нестандартная, требует специальных знаний и понимания матчасти. Происходящее со мной больно напоминало лихой шпионский роман, а в литературе такого толка я не был силён. Зато знал, что делать в случае бессилия: привлечь сезонного работника, как поступал всегда.

И этот «наёмник» поднимался со стула, потирая засиженную поясницу: долговязый и худощавый, с осунувшимся белым лицом. Под веками лежала синева от круглосуточного сидения за компьютером, длинные патлы давно не соприкасались с расчёской. А ещё этот активированный уголь в ушах… брр. На молодёжном сленге, называлась подобные украшения – тоннелями, вроде. Или тунелями. Короче не столь, важно. Парень производил отвратное впечатление, и явно просился в армию, если бы усиленно не отмазывался в учебном заведении. Отсрочки таким давать нельзя! Пусть жизнь прочувствуют, как это сделал я и не пожалел.

– Так чего зашёл? Апчхи.

– Мне нужна твоя помощь, Кис. Хоть ты мне и пренеприятен, как известно, однако без тебя я не выкручусь.

Парень высморкался и потёр воспалённые глаза:

– Я должен сделать вид, что мне интересно?

Да, таких флегматиков и пофигистов, как он, вряд-ли заинтересуют даже извержения вулканов вместе с землетрясениями, прямо за окнами…

– Мне нужна твоя помощь, – однообразно повторился я и перешёл к делу, – со мной случилась из ряда вон выходящая ситуёвина, и только такой охламон как ты, верящий во всякую муть – может что-то подсказать.

Он приподнял брови. Наверное это обозначало удивление:

– Охламон… мы с тобой в одном столетии живём?

Издёвка взбесила меня хуже красной тряпки для быка. Младше меня всего на пятнадцать лет, а пытается тыкать носом в возраст:

– Послушай меня, парнишка. Или я ухожу сейчас же, и ты не услышишь мою историю, о которой только разве что в книжке мог вычитать, или…

– Что «или»?

– Ежедневно, я буду бросать тебе на электронный кошелёк вирты, ты же обязуешься закрыть рот и давать советы, только по делу. Устраивает такая сделка?

– Ммм… как всё быстро. Ты мне контракт уже прописал? Может дашь взаймы свою машину погонять?

– Права сначала получи, а потом гавкай. По рукам? – Я протянул ладонь, вынужденный просить у мальчишки. Эк, припекло тебя, братец…

Кис молча пожал ладонь, и потянулся за пустой кружкой:

– Детали обсудим за чаем. Как и сам рассказ, изложишь устно и с подробностями.

Честное слово, со мной так не разговаривали с времён, когда я зелёным птенцом приходил на собеседования по различным фирмам. Парень явно заговаривался. Нехотя я приподнялся и обронил:

– На кухню, лучше не лезть. Там твой дед орудует, а с жрецами, ещё и готовящими – лучше не связываться.

Во взгляде парня пробилось изумление, хотя он пытался искусно замаскировать под обычное для себя безразличие. Настороженно и крапаль приглушённо он спросил:

– Ты видел дедушку?

Я пожал плечами, в недоумении:

– Обычное дело, вроде. Объяснись.

Парень присел, откинулся и закатил глаза. Сейчас он напоминал полутруп намного сильнее, чем когда я улучил его за методическим выеданием мозга, связанным с компьютерными играми. Чуть помолчав, он объяснил что к чему:

– Дедушка умер месяц назад. Мы закатили пышные похороны, так как его уважали и любили многие. Апчхи.

В священном ужасе, я спросил:

– Моя мать тоже пришла?

– Да и не только она. Пришли многие наши общие знакомые. Тебя тоже хотели позвать, но с твоей обычной занятостью решили отморозить. Мать, видим, тебе по той же причине решила не говорить, потому что знала, что тебе будет всё равно. В общем, вот так. Фантастика, правда?

– Не то слово! – Я осел на пол, чувствуя что меня покидают последние остатки здравомыслия. Можно выдвинуть на предложение пару-тройку вариантов: или я свихнулся, благодаря избиению, или я говорящий с духами, что менее вероятно чем первое. И завершающее, более убедительное: наркотики, что мне вкололи при похищении – могли разойтись по крови и не абсорбироваться.

А если я сдохну? Что если сойду с ума и до конца жизни, я буду пускать слюни, лёжа на койке и беседуя с контрацептивами… холодные тиски сжали мой сердечный орган. Ужас пропитал моё я до корки, до последнего хряща и нервного узла. Вот так номер откололся… на заплетающихся ногах, я вышел из комнаты и попёрся по мистической горнице теперь похожей на обычную квартиру представителей среднего класса. Вместо свечей и ароматических масел – цветы в кадках и вазах, вместо тёмной и красной драпировки – арки в стенах, откуда плясали солнечные зайчики и пахло зноем. Мне всё привиделось…

Кухня. Последний форпост трезвого разума и вменяемости некоего Роллинза. Столовая комната, теперь не напоминала уютное, однако архаичное общежитие со скатертями в горошек и керосиновыми лампами. Вполне современное помещение, ремонтированное и благоустроенное. Интерьер, о котором мечтает любая домохозяйка, пролистывающая каталог. От вида комплектации пластикового гарнитура и встроенных шкафчиков моё сознание помутилось вдвойне. Что есть реальность, а что бутафория? Но твою ж налево, я взаправду видел деда. Вон там он сидел, а вон там благоухала рыба. А что тогда я захавал? Вроде бы вкусное печенье…

Мимо прошёл Кис, и снял чайник с прибора, потом зашерудел банками с прилагающимся к чаю.

– Тебе сколько ложек сахара? Вид чая? Зелёный, чёрный или с бергамотом?

Я отупело попросил две ложки и зелёного. Пока готовилось моё варево, я попробовал расспросить парня о происходящем:

– Кис, ну хорошо. Предположим, я не увидел яви, а это была галлюцинация. Но откуда, у вас такая современная кухня? Где кафельная плитка на стенах, мойка доверху набитая посудой, полчища тараканов и муравьёв, вечно липнущих к банкам с айвовым вареньем Эклаи?

Присёрбывая напиток, парень дышал пыром и ароматным запахом. Что не откладывалось на его безэмоциональной физиономии, и на монотонном монологе:

– Чувак, да ты под наркотой! Ты явно стал употреблять фенобарбитал или спайс или начал «колоться в вену». А впрочем не важно. Описанное тобой – реалия четырнадцатилетней давности, о которой я уже с трудом вспоминаю… ты ещё скажи, что видел магниты-брелки на протекающим старом холодильнике?

Я бросил беспомощный взгляд, и кивнул. Точь в точь. Он же продолжал, всё дальше впадая в минор:

– Значит, ты говоришь, что видел моего дедушку… его личность до нынешних пор служит поводом для споров и рассуждений. Большой эксцентрик и чудак. Так что он мог спокойно тебе послать вот такую милую открытку с загробного мира.

Поверил значит! Я возликовал и тайно поблагодарил парня. Только идиот непуганый мог поверить в басню с выходцем из загробного мира и его посланиями…

– Что он передал тебе? – Кис подобрался и выглядел целиком серьёзным. Я решил его огорчить.

– Напутствие, касающееся твоего плохого поведения и не вовремя поливаемых цветов. Он бросил чашку на блюдце. Похоже и такого флегматика могло пронять! Во всяком случае, его голос подрагивал, как перебои в электросети:

– Что это за толстый троллинг? Думаешь, это смешно? Ты для этого в гости наведался?

– Нет, постой, давай дружить. – Я поднял ладони в примирительном жесте, мол: «не хотел, каюсь. Ежели простишь, то выдам всё, как на духу». Милостиво, и без прежнего накала, парень «подписал разрешение»:

– Ну? Я слушаю тебя.

Напоследок, я решил задать ещё один вопрос, который не давал мне покоя:

– А чего ваша соседка, такая очень сварливая и со странной причёской, просила передать твоему деду привет?

– Сая? Она давно сбрендила, и частенько бывает не в себе, так что ты нашёл с кем разговаривать…

Ничего не оставалось, как приступать к рассказу с описанием всего приключившегося со мной за последние два дня.

Кратко и без подробностей я разложил всё по полочкам, перевязывая раны поданными бинтами и ополаскивая их антисептиками. В рассказе складывалось всё, из рук вон плохо, о чём прямолинейный программист-неудачник решил поспешил напомнить.

– Это бред. Весьма «жизненный» сюжет. Что бы ты ещё придумал? – По постепенной потере интереса, я чувствовал, что скоро он вернётся к исходной позиции в кресло к мерцающему экрану. А мне необходимо было его заверить в своей правоте и не дать усомниться! Если перебрать с фальшью и враньём, то он почувствует недоверие ко мне и пойдёт дальше курировать файлообменники.

– История невероятная, соглашусь, Кис. Но за похищением стоят серьёзные люди, нелюди, и я собираюсь изловить подонков и призвать их к ответу.

– В связи с чем такие благородные порывы? – Он саркастично приподнял левую бровь, – они тебе коктейль отравили? Не вижу причин для мести. Апчхи! – Он потянулся за очередным свёрнутым платком, теперь расшитым узорами. Я не решился рассказать ему о маленькой проблеме в моём шкафу, с целью убережения себя любимого. Ясно, что такие, как он, органы правопорядка недолюбливают и парень не кинется, как подлинный радетель закона в полицейский участок. Но подстраховаться стоило. Тем более что у него на меня давно имелся зуб. К тому же, как я уже говорил, этот тип был мне крайне неприятен!

Мы плавно перетекли в гостиную, оформленную в истинно-аскетичном стиле. Видно, что над интерьером работали родители парня, а они – учёные люди, и им не до дизайна. На стенах золочёные обои, стоят ясеневые шкафы и диваны, набитые синтопоном. Атмосфера уюта портилась неясностью моих перспектив.

Видно было, что Кис жаждал подробностей. Например, насчёт того, зачем мне нужно ввязываться в гонку за своими похитителями. Проблема в том, что я и сам этого не понимал. Может, и сам до конца не определился? Жалко ли мне Карну? Да, конечно жалко! И обидно. Она и правда в будущем могла стать мне женой в бигудях, застиранном халате, со сковородкой в руках и кучей упрёков. Я ощущал чувство утраты и… чувство ирреальности. Я до конца ещё не поверил в случившееся, точно события прошлого дня – это всё выдумка сценаристов закрывшегося тв-шоу.

– То есть ты решил ввязаться во всё это, ради борьбы за дело высокой справедливости? Апчхи. Ну, ну. На твоём месте мог бы быть кто угодно, и я бы поверил в искренность его слов. Но ты… офисная крыса, вздумавшая оскалить зубки? Твоё место за бумагами, потому как ты еле удрала с корабля.

– Изящное сравнение. А теперь, если позволишь, я выбью тебе пару зубов. – Я спокойно закатал рукава, расстегнув пуговицы на запястьях. Парень, отсел на конец дивана, ввернув:

– Верю, верю, что ты можешь мне навалять, но в твоём деле нужно думать как и ради чего ты дерёшься. Ну так ради чего?

– Ради бабушки, которую я двадцать лет назад, перевёл на зелёный свет, дайте Боги ей здоровья. Давай без заморочек, пацан. Я тебе плачу, ты мне советуешь, что делать. Уговор помнишь? Хоть получишь много виртов, а не те гроши, какие зарабатываешь за свои игрушки.

Без обиды, а скорее, констатируя факт, Кис сказал:

– Не за сами игрушки, а за их тестирование. Я работаю тестером.

Я потрогал синяк под веком и ответил:

– Можешь и тестером, и тостером – я не возражаю. Главное, чтобы пользу приносил. А пока от тебя пользы нет.

Пока он по моей просьбе бегал к холодильнику за льдом, я решил потихоньку собираться домой. И что меня дёрнуло обратиться к этому клоуну? Похоже здорово, меня искололи вчерашним вечером.

Парнишка подавая фасеточную ледницу, здраво предложил:

– Останься пока у меня. Предки всё равно уехали на конференцию, так что пол-недели можешь у меня жить. И это, как минимум. А я пока поищу зацепки, подумаю, что можно сделать.

Не разделяя его энтузиазма, я заметил:

– И за это время, они меня найдут. Поверь, спрятаться невозможно, если тебя ищут всерьёз. Своих неплатёжеспособных арендаторов я ищу по этому же принципу и он беспроигрышный. Наоборот, мне нужно затеряться в толпе, не дать себя схватить. Залегать на дно – не вариант.

Он безразлично пожал плечами:

– Мне всё равно, вообще-то. Думаешь мне, апчхи, в радость тебя ежедневно видеть? Но для утоления любопытства, апчхи, я должен спросить: чего бояться похитителей, которые давно утратили твой след и, наверное, уже сто раз забыли о твоём существовании?

Мёртвые зрачки Карны маячили в моём подсознании равноценными дольками луны и солнца. Словно напоминая, что выловить меня эти неизвестные могут и днём и ночью. Поэтому я опять проигнорировал вопрос, обмолвившись:

– Так надо.

– Хорошо, и где ты собираешься спать? В подворотнях? – Казалось, что парень вообще об эмоциях не слыхал… говорил он без насмешки, а просто интересуясь.

– Ничего. Я в армии и не в таких переделках бывал. Иногда приходилось после марш-броска в камуфляже, с автоматом, сапёрной лопаткой, флягой и прочим засыпать на пороге казармы. Отбоя даже с парнями не дожидались, падали, как подкошенные и получали в морду от командира.

Мои ностальгические (и не совсем правдивые) порывы он не оценил и резко засобирался:

– Ладно, чувак. Приятно с тобой иметь дело, но раз ты решил жить, как бомж, я тебе ничем не могу помочь. Мне уезжать нужно.

– Я еду с тобой! – Тоном, не терпящим возражений, потребовал я.

Он и прозрел, наверное впервые, чувствуя зависимость от кого-то. Привыкай, пацан. Вечно задницу просиживать за пару виртов не будешь. Придётся и на дядю попахать.

– Я тебя что-то не понял. Чего это ты со мной ехать вздумал?

– Всё просто. Ты мой консультант, и должен постоянно находиться со мной рядом. К тому же, как я уже говорил, сидеть дома я не намерен.

Он и не пытался брыкаться, отговаривать. Этот парень напоминал мне кого-то или что-то… то ли амёбу, то ли инфузорию, то ли другое простейшее…

Такси приехало по заказу и очень быстро. Решив не скупиться, я ускорил время отъезда и перечислил холёному водителю в разноцветной рубашке крупную сумму. С этой автомобильной службой меня связывали поганые воспоминания. И теперь я откинувшись на заднем сидении, с удовольствием смотрел на вышколенного водителя, не знающего иных слов кроме: «Спасибо, пожалуйста, будьте добры». В процессе езды, Кис выкладывал, куда мы собственно едем:

– … Познакомились, мы с ним в Паутине около года назад. Чувак показался мне толковым, но без внутреннего стержня. Я его и подтолкнул к его настоящему призванию, к тому чем ему следовало заниматься, и чем он занимается по сей день.

– И к чему же?

– К фокусам.

Я схватился за голову.

– То есть ты хочешь сказать, что мы едем на выступление фокусника? Мда. Смотреть, как он кролика из цилиндра вытаскивает или платочки разноцветные достаёт из под нижнего белья? Тебе что, пять лет? – Я лучился негативом. Ещё и так некстати, вспомненная машина свалилась на меня камнем на верёвке. Я разнервничался и позвонил маме, попросив завезти мою тачку в гараж. Только у мамы хранился добавочный комплект ключей, и водила она отлично. За растолковываниями месторасположения машины, попутно вносил ясность и Кис.

– Я разносторонняя личность, и мне не чуждо интересоваться многими вещами. Фокусник из него вышел профессиональный, поэтому он проделывает действительно высококачественные трюки. Апчхи. – Время от времени он точно вспоминал, что болен и начинал заливаться кашлем с насморком. – В общем, история там длинная вышла, и тебе на неё разумеется должно быть всё равно. – Утвердительно закончил он.

Как в воду глядел. Я как раз договаривал с мамой, и душа понемногу оттаивала. Машина хоть в целости будет. Мать родная всегда побеспокоится об имуществе сына.

Спальные районы промелькнули случайным видением, и ныне здравствовала пограничная зона между ними и центром. На ней и располагался Дворец культуры и искусства, куда нас привезла нелёгкая. Глядя на исполинское сооружение из мрамора, куда я хаживал кататься на коньках в детстве – я почему то удивился. Видно решил, что место фокуснику, какому бы ни было, впору выступать в актовых залах режимной застройки, а не здесь.

Мои предположения бились вдребезги об припаркованные десятки машин и зрителей, тянущихся к неоновой вывеске: ВХОД. Все они испытывали жгучий голод до острых ощущений. На вышеупомянутом входе стояли секьюрити в строгих костюмах и с непременными рациями, как атрибутом их образа. Шманали они всех без исключения, и даже ропщущих альвиек в стильных платьях с бутиков и полуголых деапсидов, которым и пронести то что-то было негде. Зачем крокодилам любоваться фокусами, ума не приложу.

Успеть то успели мы к самому началу представления. Перед выходом из дома, Кис мне выдал чистую отцовскую рубашку, серые брюки и туфли из категории: «прощай молодость.» По одежде и по опухшему лицу, я теперь смахивал на папу-алкоголика, который вывел своего сына на культурное мероприятие. Печально.

Турникет прокрутился, и мы сразу натолкнулись на одинокий взгляд консьержа, сторожащего пустые вешалки с номерами. Из буфета подтягивалась публика, а значит представление должно было вот вот начаться. Я спросил у спокойного Киса о его ощущениях перед предстоящим выступлением, и он честно ответил:

– Думаю сойдёт. А так посмотрим, что будем. После представления, думали с фокусником выпить вина, но с тобой вряд ли получится. Будешь висеть на ушах – мешать беседе.

Наградив его честную натуру неприязненным взглядом, я расталкивал затор на проходе, в котором тянулось пахучее амбре от коньяка, сигаретного дыма и пота. Жгучего, всё выедающего пота. И для кого интересно выпускают рекламы про антиперспиранты?

Амфитеатр зала забился только на четверть. И то я судил на глазомер и навскидку. Может и больше. Но для такого комплекса, и пары тысяч будет маловато, поэтому смотрелось всё внушительно. Рядом с нами билетёр посадил двух разнополых дворгов, и заодно проверил наши билеты. Кис показал две размалёванные бумажки, скорее похожие на фантики, и тётка отстала.

Дворги своим хохотом глушили шум зала, и я от такой компании был, честно говоря, не в восторге. Отвлечься от суровой реальности мне помогал Кис, которого я заваливал вопросами:

– Откуда билеты достал? Неужто твой друг фокусник переслал? Или поддельные достал? – Трагически подвывая, спросил я у него. Спящая в вечной дрёме Карна вновь форсировала где-то на грани моей проклятой черепушки, и я не мог избавиться от навязчивых видений. Наркота… всё она. Я начал опасаться за своё здоровье. А если я умру? Я ещё так молод, чтобы подыхать от последствий форс-мажорного случая.

Хотелось взять пример с Киса. Полнейшая отстранённость и расслабленность. Его не волновало ничто в этом мире: ни падение биржевых акций, ни вонь собственных нестираных носков. А у меня нервы просто зашкаливали.

Я поёрзал. Мы сидели на пластмассовых сиденьях, которые лепились одно к другому. В кинотеатре, обычно крепились мягкие сидушки и выемки для поп-корна и сладкой воды, а здесь выбирать не приходилось. Садись на жёсткую поверхность и наслаждайся. Или как вариант: проплачивай зону для VIP и радуйся своей избранности.

Поле бывшего катка замостили подмостками сцены. Техники там ладили аппаратуру, прогревали софиты. Выступление, судя по всему, должно было начаться совсем скоро. Кондиционеры работали вовсю, но я всё равно изводился от духоты и шипел, сцепив зубы. На бледной коже Киса проступили красные пятна и он походил на болеющего тропической лихорадкой. Дворги раскинулись на всё сиденье, так что я оказался вжатым в сидушку. Злился я молча, понимая, что с этими ребятами спорить бесполезно. Человеческого языка они точно не поймут.

Зал понемногу замолкал, меркли лампы и Dj над синтезатором кончил манипуляции, приступив к музыкальному сопровождению. Заиграла космическая музыка, затихая, вспархивая и разя на уйму децибел. Стало страшно за свои перепонки, и одновременно интриговало. Конечно, ощущения не те, как к примеру от походов в цирк будучи ребёнком, но тоже захватывало. Особенно с выходом фокусника. Женского пола.

Сказать честно, выглядела она чудно. Будучи в другом наряде, она может быть и вызвала моё желание, граничащее с эрекцией. Но имидж девушка подобрала экстраординарный, хотя наверное и рядовой для фокусницы. Изумрудное облегающее трико в блёстках, синие разводы под глазами, напомнившие боевую раскраску и сапожки под цветовую гамму с высокими голенищами. Про причёску отдельный разговор. Копну иссиня чёрных волос она заплела в мелкие и длинные косички с бусинками на концах. На макушке сидел пышный бант.

Эта инфантильная фея сразу завладела вниманием всей мужской половины зала, независимо от возраста. Витиевато представившись, она назвала себя Мелани, покорительницей грёз и пожелала всем счастья и добра и мира и всего такого. Нимфетка не скупилась на слова и пока она решила показать на что способна, зал изнывал от желания убраться отсюда подобру-поздорову. Ну хорошо расписываться за всех не собираюсь, но мне почему то стало не по себе. От девушки исходила странная энергетика. Я, конечно, был профаном во всех этих штучках, но мог утверждать, что покорительница грёз меня нервирует.

Голуби взлетели с её рукавов, настолько внезапно, что я даже не успел и глазом моргнуть. Белые и откормленные, они сразу же исчезли над куполом, не успев даже наследить. Далее появились большие светлячки и быстро исчезли.

А потом пошла феерия, со всеми этими предсказуемыми ленточками, шариками и ширмами. Надо отдать должное, она работала одна, без помощников и вкалывала, отрабатывая каждый вирт. Зал безостановочно рукоплескал, и даже у Киса загорелись блеклые зрачки. Я для вежливости хлопал и ждал конца представления. Где-то на середине позвонила мама и сообщила, что машина уже в паркинге и с ней ничего не случилось. Номерные знаки на месте, музыкальную видеосистему не вытащили… я зааплодировал громче всех.

Может это усталость, может переживания, но меня сморило. Очнулся я от объявления конферансье:

– Дамы и господа, смертельный номер! Готовьтесь!

Что за этим последовало? Девушка коротко притопнула ножкой, замахала руками и вытолкнула левое запястье вперёд. С него сорвалась рокочущая огненная птица, раскрывшая гигантские крылья и клюв. Я свой клюв только и успел закрыть, осев глубже в сиденье. Дворг-мужчина шумно отрыгнул косточку цыплёнка на пол, а Кис сжал кулаки в жесте глубочайшего восхищения. Птица прокатилась над залом, взмыв к куполу и снова сделала круг почёта. От неё не исходило жара, и когда она пролетела рядом с моим носом, я икнул от неожиданности.

Малышня из нижних рядов радостно завопила:

– Феникс, феникс! Смотри, бабушка, прямо как в 4D показывают.

На меня это произвело смешанное впечатление надувательства и восторга, и поэтому когда зал взорвался от аплодисментов я присоединился к ним. У Киса трепетали ноздри, горели глаза и он исподлобья поглядывал на меня. Видно было, что он сам поражён и горд за виртуальную подругу. Я перегнувшись через ручку сиденья, спросил:

– Почему ты не сказал, что иллюзионист никакой не мужик, а барышня в трико? Или у вас там в Паутине, нету разделения по половому признаку?

Он скупо кивнул:

– На этот раз, ты прав. Мы общались по почте, не вдаваясь в подробности. Она писала безлико, а я не лез куда не следует.

Могу поклясться, что его губы в тот момент задрожали и он отчётливо прошептал: «Каким я был дураком!»

Смертельный номер зрители заказывали дважды на бис и фокусница исполняла его лучше, чем в первый. Феникс взлетал, кружил стервятником и угасал, соединяясь с телом девушке. Когда овации отгремели, а влюблённые поклонники перестали носить букеты к сцене, я решил что пора покидать концертный зал. Кис придерживался иного мнения.

Меня встающего, он попридержал за руку и обратился с предложением:

– Как тебе такое: мы идём к Мелани и будем знакомиться.

Резонный вопрос с моих уст, показался более чем уместным:

– И какого извиняюсь фига, я должен соваться в пасть змеи? Девуля отвыступала, мы ей благодарны за шоу, а теперь не пора ли шаркнуть ножкой?

Парень вжался в сиденье и подогнул ноги: через нас скопом валили зрители к выходу. Мимо нас прошла чопорная альвийка с двумя малышками, тянущими мать за красивое платье, но испрашивая у неё соизволения с тактом. Долбаная вежливость альвов убивала вернее, нежели их снобизм.

– Gaa'lii'ry je'nez qui ma'at'a cali'na! Pas sis lo'on jur. Kavi'ca! Kavi'ca!

Оказывается не один я заслушался переспевами их тонких голосков, и дрогнувший от чихания голос Киса перевёл:

– Матушка, пожалуйста, приведи к нам эту волшебницу. Купи её время для наших забав. Пожалуйста! Пожалуйста!

Произносил он фразу громко, чем и привлёк внимание альвийки, сверкнувшей сиреневыми глазами под очками в стильной оправе:

– Молодой человек, если вы это мне, то спешу вас огорчить. Я способна услышать родных дочерей и сама, а язык моего народа мне известен не хуже вашего. Рада, что мы достигли консенсуса.

Напоследок воспламенив его взглядом, она гордо удалилась с озиравшимися на нас девочками. Я честно пытался сдержать смех, но когда я увидел напускной скучающий вид этого кретина, то я с него знатно поржал. Поделом, дурачку. Фильтровать надо речь.

– Так зачем нам к ней идти, повторяю в сотый раз для деревянных? – Спросил я его уже не лестничном пролёте.

Мой персональный консультант ограничился размытой отмазкой:

– Она знает больше моего и может посоветовать то, о чём бы я, апчхи, в жизни не догадался. Поверь, я с ней общался.

Вот так, обнадеженный посулами, я приблизился к служебной зоне. Возле неё караулило двое натасканных деапсидов, с резиновыми дубинками, смотревшиеся леденцами на палочке в бугрящихся мышцами лапах.

Неотличимые друг от друга, и прозванные мною про себя: левый и правый, они остановили нас на подлёте к входу:

– Шшш… кудасс? Ваш пропусск? – Язык правого слизнул проступившую слюну, и я сглотнул за ним. Левый покачивался на мощных задних лапах, обёрнутых в обмотки, символизировавшие, наверное, костюм.

Кис им всё объяснил без заморочек:

– Мы друзья фокусницы, и хотим с ней встретиться. Просим пропустить.

Пресмыкающиеся переглянулись и их вертикальные зрачки сузились до минимума. Я почувствовал, что запахло палёным и готов был уже сматываться. Как вдруг крокодилы захохотали свистящим смехом:

– Сссс не смешите насс. Знаетесс сколькосс таких «друзей» приходит? Убирайтессь покасс мы вамсс не накостыляли!

Сочтя предложение здравым, я было собрался идти на отходную, как изнутри вынырнула женщина средних лет, с завязанным узлом на затылке и с деловой выправкой. Я решил её позвать:

– Женщина, простите, нам назначена встреча с фокусницей Мелани. Просим нас провести к ней, а то здесь случилось кое-какое недоразумение.

Дамочка приостановилась и довольно похлопала по нагрудному карману непомерного пиджака охранника:

– Парни, вы молодцы. Защищайте и дальше свой пост настолько же исправно. А потом она перешла на нас:

– Могу я чем нибудь помочь? Я агент Мелани и зовут меня кла-ис Гетана.

– Честь имею представиться: Викар, – невольно представился я вымышленным именем, – а этого паренька зовут Кисом. Так вы можете нас провести к фокуснице?

– У вас назначено? – Осведомилась она.

– Нет, но мы ручаемся, что фокусница нас знает. – Говорил сугубо я. Кис языком трепаться мог разве что перед компьютером, а как доходило дело до искусства реальных переговоров – он затыкал язык в задний проход.

Агент похоже давно всё решила, и поэтому махнула нам, чтобы мы следовали за ней. Честно говоря, я с содроганием проходил мимо шипящих деапсидов, помахивающих своими сегментами, так что казалось щас зашибут. Ну боюсь я этих тварей, чего врать буду?

Подтрибунные помещения всё шли и шли, и не было им конца. Кис уныло плёлся рядом, даже не поблагодарив, что я помог его провести к обожаемой фокуснице. Неблагодарный прыщ. Наконец, мы вырулили к пластиковой двери, надписанной, как гримёрка. Агент приказала нам ждать, и мы простояли битый час, ожидая выхода леди фокусницы. По коридорам постоянно шастал служебный персонал, из дверей выбегали замученные костюмерши и гримёрши, однако почти сразу возвращавшиеся обратно. В час исчерпывания моего лимита терпения, в коридор выглянула узнаваемая головка фокусницы, пристально нас осмотревшая с пят до макушки:

– Мальчики, мы знакомы? Гетана уведомила меня, о вашем прибытии, но кто же вы? Сказать, что я оторопел, ничего не сказать. Уж я то думал, что глупый Кис хотя бы пересылал ей свои фотки на мыло, а оказывается что незнание половой принадлежности пресловутого фокусника – стало первыми цветочками в разбитой клумбе.

Как и положено, тестер игр молчал в тряпочку и отдуваться приходилось мне, на правах старшего и опытного. Подобными эвфемизмами я заменял простое слово: дурак. Радовало, что дамочка в принципе источала благожелательность и объясняться, чьего мы роду-племени становилось вольготней:

– Здравствуйте. Вы знакомы вот с этим парнем? – Я тотчас вытолкнул на передний план моего молчаливого спутника и радостно показал, что уж он ей должен быть хотя бы шапочно известен, – его зовут Кис и он говорит, что знаком с вами в сети. Вы знаете этого молодца?

Губы её забрезжили улыбкой, и голос ещё заметней потеплел:

– А вы, забавный мужчина, но ваш друг мне не знаком. Как вы говорите, его никнейм?

Менее уверенно, и озираясь на парня я повторил:

– Кис. Вроде…

– Она лучше меня знает под ником Олатир. – Тихо шепнул Кис, не выдавив и церемониальной приветственной улыбки подруге.

Я сразу же вскипел, толкнув его:

– А как-то поживее тебя разговаривать не учили? Активнее в беседе с дамой, скотина.

Похоже, иллюзионистку происходящее донельзя забавляло, на что и делался расчёт. Своим брюзжанием и попытками вывести парня к мелким дрязгам, я завоёвывал очки доверия. Девушка поманила вовнутрь гримёрки:

– Мужчины, давайте пройдём. Мне известен Олатир очень хорошо, и я сама его звала на выступление, отправив бесплатные билеты.

Значит, мы ещё на шарика попали на выступление, как старпёры по социальной программе на бесплатную булочную продукцию. Что-то в таком духе я и предполагал… а дама тем временем, завела нас в душный зал, где все передвигались, как пауки в спичечном коробке. На описание деталей не хотелось зря тратить усилий: тройка трюмо с запотевшими стёклами. Шкафчики с театральным реквизитом и вывалившейся маской с канонической улыбкой Комедии. К ним прибавлялись копавшиеся костюмеры, ворошившие реквизит и парочка гримёрш, только что смывших оформление лица Мелани.

Фокусница на вид была совсем молоденькой, я бы дал не больше двадцати семи. И вправду лесная нимфа, расфантазировался я, глядя на её вздёрнутый нос, подзагоревшую кожу и тёмно-карие глаза. Переодевшись в лёгкую шёлковую блузу и джинсы, она теперь ничем не походила на роковое создание, вершившее шоу иллюзий на сцене.

– Мальчики, давайте выйдем в курилку. Здешняя духота может показаться невыносимой и жителям пекла, – предложила она, и не испрашивая согласия, первая и пошла.

Изнутри хлипкой двери, куда она рванула – несло сигаретным дымом. Ведомые фокусницей, мы в очередной раз, как бараны, прошли в курилку – комору, задымленную до рези в глазах и с единственной вытяжкой возле прикрученной банки из под кофе, куда скидывали окурки. Я вспомнил, что я всё же курящий и выпросил сигарету, потому что свою пачку забыл дома. Печаль состояла в том, что курила она тонкие слимс. Смотрелись они неказисто вразрез с шикарной гравированной зажигалкой, что подожгла наши раковые трубки. Затянувшись впервые, я почувствовал явственный привкус абрикоса и мяты. Кис многажды хмыкнул, маскируя ржание. Я наградил его уничижительным взглядом и обратился к смолящей фокуснице.

– Так вы знакомы с этим персонажем?

Девушка выпустила аккуратное колечко дыма, сделанное, точно обручальное:

– Да да, этот юноша мне знаком. Год прошлый положил началу нашего знакомства, и один форум, запечатлел наши яростные споры на темы архетипов и манипулятивной психологии. А после общаться мы начали в личных сообщениях, и вот вы здесь. Олатир, и его верный друг.

Звучало так, как будто тестер сюда пришёл со своим пернатым попугаем или хомяком. Но обижаться на неё не хотелось. Её чудной стиль повествования окончательно убедил меня в том, что я попал в психлечебницу и пациентов здесь трое. Мы не сговариваясь присели на лавочку, и Кис наконец-то поприветстовал свою боевую подругу:

– Хай, Мелани. Как ты?

Лукаво прищурившись, девушка перегнулась через меня и крепко обняла парня. Дааа… с зажатостью этого типчика нужно бороться или он сгниёт, как последний девственник планеты! При рядовом объятии, он зарделся, как закатное небо и начал понемногу оттеснять её от себя. В расстроенных чувствах нимфетка втянулась в прежнюю позу, сидя с ногой за ногой.

– Выступление, оставшееся в прошлом, вам понравилось, мальчики?

– Это было волшебно. Клянусь! Давненько я не видал таких высококачественных фокусов, а ты, Кис-дружище? – Я подтолкнул недоноска, чтобы он вёл себя непринуждённей. Тот, как на ниточках тянутый, закивал.

– Рада я. Зрителя радость услаждает меня. Благодарна я вам, дорогие. Но что привело вас, сюда?

А действительно, что именно? Услышать дельный совет? Во мне шебуршились смутные сомнения, что вряд-ли существует надежда, услышать дельный совет от полоумной девушки-фокусницы. А ещё и завербовать её на светлую сторону. Мой внутренний тотализатор, принимавший ставки на благоприятный исход дела закрылся или сломался.

Кис, в триста-тридцатый раз прочихался, вытер нос и ответил… рассказ занял не менее десяти минут, и я с удивлением услышал вполне чёткую обрисовку событий. В принципе, он не упустил ничего, и поэтому я добавил это ему в зачёт, с пометкой: «На что-то, да годен.»

Собственно, фокусница очень удивилась – это было видно. Она по очереди потрогала наши лбы, попереводила удивленные взгляды и потом уже усомнилась в нашем здравомыслии:

– Мальчики, история ваша грандиозна, и потому сомнительна. О может ли такое, произойти в реальной жизни? К сожалению, не наполняется верой моё сердечко. Простите, мои дорогие!

Сладкоголосую нахалку хотелось встряхнуть или выдать пощёчину-другую. Видимо, гримасничанье моего лица сказало само за себя, поэтому она резко во всё поверила и сказала:

– Олатир, вспомнила я кое-что. Образ описательный главного похитителя твоего друга, похож на образ одного из инициаторов фестиваля предстоящего…

– Что за фестиваль? – Жёстко спросил я, не дав Кису и рта раззявить.

– Да вы что?! А вы и впрямь забавный! – Фокусница мило прикусила губу, и будь ситуация другой, я бы воспользовался этим сполна и раскрутил маховик в свою сторону. Но сейчас не до флирта.

А девушка продолжала:

– В вашей ситте, впервые захотели провести кинофестиваль. Крупный ли? О, да! У-ля-ля, а разве может быть он другим, когда посвящён пяти десяткам лет от зарождения студии в вашей славной ситте. Каких только звёзд шоу-бизнеса не стекается сюда, предвкушая светский раут и отдых!

Словоохотливость фокусницы встала всем, как кость поперёк горла. Тут уже и до того молчавший Кис, встрял в монолог:

– Ээ, Мэлани. А ты можешь конкретнее? Расскажи про организатора фестиваля.

Несколько обиженно, она пододвинулась ко мне, как к «благодарному слушателю» и вновь запела:

– Я не знакома с ним лично, но на представлении ведущих персон, мужчина этот зрелый, присутствовал.

– Первое: на каком таком представлении? И второе: ты точно уверена? Я тебе вроде его фотографии или видео с его участием не показывал. А со слов можно многое понапридумывать. Теперь она попросту встала, не найдя поддержки в мужчинах. Чуть резче, чем обычно, её речь потекла по руслу:

– Я приглашена специальным гостем со своей программой услаждать публику и частных лиц. Условия я обговаривала, через посредников, но знакомство с работодателями тоже входит в мои почётные обязанности.

– Какие у тебя обязанности? Услаждать пожилых, жирных миллионеров? – Доля шутки присутствовала в проснувшемся «чувстве мора» Киса. Но, парень был излишне груб!

Я боялся спугнуть удачу, когда она настолько плотно ко мне подобралась. Моё пришествие в это логово душевнобольных сулило немалую выгоду. И отмщение за покойную Карну маячило где-то невдалеке. Кто же мог предположить, что этот бородатый похититель окажется публичным меценатом и живёт в нашей ситте. Радует что он не заезжий гастролёр, а вполне таки серьёзная персона при больших деньгах. Надо будет узнать сферу его деятельности и интересов. А для начала, хотя бы установить личность. Кто мог в этом помочь, как не болтливая фокусница?

Хохма Киса была успешно проигнорирована, и монолог фокусницы возобновился:

– Утверждала и собираюсь утверждать и дальше! Я приветливо кивнула ему на расстоянии трёх шагов. И уже тогда я в нём заметила чудинку: старинное пенсне и борода древнего фасона выдавали в нём приверженца консервативных взглядов. И взгляд, ухх, каким он был страшным! Я думала испугаться, но воздержалась.

И убийцей оказался не сантехник и не дворецкий, а садовник! Ей бы женские романы писать, а не фокусами заниматься… зато теперь, она полностью меня убедила в том, что мы говорим об одном человеке.

Мы подкурили новые сигареты, пока девушка чихвостила похитителя. В моём желудке образовалась чёрная дыра, размером с небольшую галактику. Хотелось поесть и выпить литров пять воды или чая.

Кис двигался в том же направлении, и поэтому прервал затянувшийся трёп, откашлявшись:

– Ты можешь с ним сблизиться, и выведать, кто он такой? Узнай про него всё и расскажи нам. Очень сильно тебя прошу, не подведи, Мел!

Я часто закивал, пока девушка собиралась с ответом. От волнения она даже поперхнулась дымом, и мы её долго били по спине. В осторожном ключе, она выдавила:

– Простите, мальчики, но информация бесценна. Сблизиться – растяжимое понятие, и как его трактовать? Скажите мне на милость? – Она потёрла пальцами в жесте, известном всем и каждому.

Я сразу уловил намёк, и тут же стал вспоминать пин-код своей кредитки. Кис же не сдавался:

– Да никто тебя не просит с ним спать! Узнай, что он за человек, и слей нам его досье. Большего от тебя не требуется.

– На общем выступлении в ложу важных персон мне нет допуска, зато потом па приватном выступлении, шансов познакомиться будет больше. Программа моя там кардинально отличается от обычной и они ей очень удивятся! – Закачала она головой в восхищении от самой себя.

Всё имеет свою цену и я долго торговался с фокусницей, но в конце концов мы договорились. Моя трёхмесячная зарплата ушла на её услуги. Я элегантно поцеловал подставленную кисть девушки, и мы защебетали, довольные переговорами. На лице Киса, читалась бледная ухмылка, словно он задумал какую-то каверзу:

– Красивый, апчхи, фокус с огненной птицей. Правда, Роллинз?

– Да, лучший в выступлении. Шикарная кульминация.

Парень, процитировал, глядя на встревоженную фокусницу, тушившую окурок дрожащими руками:

– «Ловкость рук, и никакого мошенничества». Лозунг любого фигляра и пройдохи, как называли вас на заре времён. Короче, томить не буду, а то сегодня и так уныния было более чем предостаточно.

Смотри, Роллинз. Вначале я подумал о методе отражения зеркал, где световой сигнал перенаправляется по круговой оси, образуя пронзающий луч, которому можно было при правильном оформлении зеркал – придать форму феникса. Но такой точной фокусировки и нацеленности – в природе не сыщешь, а у тебя всё светило из под ладони. Потом я гадал насчёт люминесценции или мини-передатчика, наподобие портативного телика. И вот, наконец, я вспомнил о недавних технических новинках. И знаете о чём я вспомнил?

Я чувствовал, что маленькая победа за нами и покачал головой; с Мелани творилось неладное, словно её выворачивало наизнанку.

– Я вспомнил о голограммах. Изображение, исходящее из коробки, которая на архаичный пейджер, может показаться всем чуть ли не реальным. Детализация на грани фантастики, так то. И к тому же легко спрятать, под рукавом трико, прилегающего к руке. Ну как, Мелани? Есть возражения?

Охнувшая фокусница опустилась на скамейку, со всей ей присущей театральностью заломив пальцы. Просяще и с мольбой, она попросила:

– Отпираться я не вижу смысла. Вы разгадали мой хитроумный трюк. Разоблачение всегда болезненно, – её ладонь заслонила правую половину лица, и по щеке покатилась одинокая слеза. Похоже пациентка не совсем улавливала разницу между театральными подмостками и задымленной курилкой.

Когда показательное самобичевание окончилось, Кис дрогнувшим тоном извинился:

– Нам не нужен твой секрет, Мелани. Мы просто просим выведать всю информацию об этом мужике. Выведай её ненавязчиво и тихо, апчхи, а об остальном мы позаботимся сами.

– И в качестве бонуса с тобой пойдёт группа поддержки, Мелани. – Они оба посмотрели на меня с явным удивлением. Теперь моей задачей стало растолковывание сути моей задумки:

– Ты, Кис, наведаешься на фестиваль и узнаешь у простых посетителей, чем дышит этот бородач, род его деятельности, увлечения и т. д. и т. п.

– Нет, и ещё раз нет. – Решительно отверг предложение парень, уткнувшись взглядом в пол.

– Это приказ. – Я подсластил пряником, стегнувший кнут, – двойная ставка за посещение вечера. А вам, Мелани, наверняка выдали несколько референтских билетов, чтобы вы провели своих друзей на мероприятие. Окажите милость, пригласите для начала одного.

– Но я… – девушка задёргалась, как полудохлая килька, насаживаемая на вилку.

Она вспомнила бумажник с карточками счетов, и ей стало обидно, что теперь она вообще не заработает. Кис меня выручил, и я остался с деньгами.

Девушка это тоже поняла и забормотала:

– Вы попали точно в цель. Организаторы предоставили мне дополнительные билеты, и условием было… поймите, практика не нова. И вы… берите, в общем. Мне не жалко билетов.

Дамская сумочка стала пристанищем двух весьма милых билетов, разукрашенных под морскую лазурь. Я купил на всякий случай оба билета. После совершённой сделки, разговор напрочь расклеился, и насупленная болтунья Мелани замкнулась в себе.

Когда в дверь, заглянула агент фокусницы и приказала выметаться, мы всё это восприняли как сигнал к бегству. Наскоро попрощавшись, мы по-деловому пожали руки, сделали напоследок по паре затяжек и Мелани заговорщицки попросила парня:

– Кис, к тебе есть просьба. Выслушать прошу и понять. Лейбл, заключивший со мной контракт, упрям и неуступчив. Устройством, прозванным голограммой, разрешил мне пользоваться под десяток оговорок в документах и одно только упоминание о нём – досадный повод меня уволить и ударить по репутации моей. Завтра мы сочтёмся: я узнаю всё что нужно для тебя, а ты сохрани всё в тайне и молчи. Прошу, смолчи и выкинь с памяти, насовсем.

Стоило ли говорить, что я поклялся на Конституции, как и сам Кис? В последние минуты, я пожирал глазами цифры, указанные, как время открытия фестиваля. Завтрашний день, пополудни, всё начнётся.

– В полдень ты не пойдёшь. Там нечего будет делать. Ты пойдёшь после всех официальных церемоний открытия и перерезания красной ленточки. Зайдёшь уже в сам особняк, а там будешь разбираться по ходу дела. Как мы будем поддерживать связь? Ты у нас технарь, поэтому предложи, как будем общаться? – Подготовка к операции проходила уже на дому у Киса. Мы доехали без приключений, и теперь сидели, ломали голову, как обустроить его завтрашнюю вылазку с пользой. Руководством операции заведовал я, он же помалкивал и наматывал на ус.

На скорую руку был сооружён горячий шоколад, булки с корицей, а при наличии провианта любой штаб ликует. Но я чувствовал себя подавленно, депрессивно и устало. Мысли то и дело возвращались к заветному шкафу в моей квартире и от мысли о его содержимом, становилось ещё горше.

А пока я убивался тягостными мыслями, мой напарник предложил вот такое: – Я пойду со спиральной гарнитурой, и буду через неё с тобой общаться. Вариантов у нас, апчхи, всё равно других нет, а этот не вызовет ни у кого лишних подозрений. – Объяснялся он уже после того, когда увидел мой взгляд, полный сомнения.

– Да, скажу честно, идейка провальная. Ты бы напряг серое вещество, и придумал что-то более конспиративное. Кажется он обозлился, хотя на ровном лице, эмоции угадывались с трудом: – Чувак, мы не в шпионском фильме находимся, так что суди адекватно. – Да понял, понял. Извини. – Ничего ты не понял. Почему вдруг я должен превращаться в зубную фею и взамен за зуб, достать тебе микропередатчик или подкожный имплантант для связи? – Похоже, мальчишка в кои-то веки развеселился. Даже шутить вздумал над своим начальством. – Апчхи, может, ты тогда обеспечишь прикрытие? Если меня поймают, то тогда ворвёшься ты на крутой тачке и дашь пулемётную очередь, чтобы я успел скрыться за дымовой завесой от твоей гранаты! – Что-то ты, хорёк, много и не смешно шутишь. – Хмуро глядел я на давящегося от смеха парня. И до этого он меня бесил, а теперь, и подавно. А он, кажется, пребывал от своего остроумия в экстазе. Я не стал чинить препятствий, только внёс его номер в свою телефонную книгу. Главное, что со связью определились, а остальное – дело техники. Я буду сидеть дома и разговаривать с ним. Я с телефона, а он через спиральную гарнитуру. И к сведению, я попросил его не вмешиваться в ход общения Мелани с похитителем. Девушка и так сумасшедшая, а если начать давить на неё – она и вовсе с катушек съедет. Здесь и проставилось жирное троеточие на нашем совместном плане…

Ночь прошла бессонно и тревожно. Кис взялся за опробование новой игры и полностью зарылся в вычисление всяческих недочётов; в моём понимании – бессонница представала бутылкой купленного нами вискаря, пачкой сигарет и тягостными мыслями об утрате. Горечь сочилась со всех пор моего тела. Я вспоминал, размышлял, анализировал. Некстати вспомнилось, что в понедельник – конец квартала и бухгалтера меня в бараний рог скрутят, ежели я не появлюсь. И вопрос… вопрос, мучивший меня больше всего.

Ну допустим, выловили киднэпперы меня случайно, без специального поиска, но с какой целью?! Зачем солидному бизнесмену, уважаемому в ситте и за её пределами, встревать в столь сомнительные авантюры, колоть вещества похищенному человеку? Что за афёра? И зачем было убивать Карну? Что она им сделала, кроме того, что стояла неподалёку и была моей девушкой? Или появилось банальное желание отмстить человеку, сбежавшему от теневой структуры? Да, по-моему вот это уже теплее.

И назревали главные головоломки, вспучившиеся, подобно гнилым прыщам на коже. Что не давало мне покоя, так непонимание, как они нашли мой дом? Я тщательно проверил документы и убедился, что всё в порядке и не потеряно. Догадка всплывала только одна: они нашли моё местожительство через свои супер-пупер секретные технологические средства отслеживания.

Опять попахивало дешевизной, но вариантов больше не предполагалось. Зачем я им нужен? Зачем?! Мозг разрывался от бессилия и собственного непонимания. Я был подобно историку, который долбился лбом в найденный манускрипт с нацарапанными иероглифами, и не мог узнать язык, на котором эта книга написана. И вряд-ли подберётся ответ, пока искомый дяденька с бородкой – не прижмётся к стенке и я с него, гниды, не выбью всю подноготную. Он ответит, Восьмёркой клянусь, ответит за смерть и за унижения!

Меня накрыло состояние безумия, испившее эмоции досуха. Казалось, я бродил в реальности, перемешанной с бредом, трепался с самим собой, видел галлюцинации. Случались моменты, когда я наяву видел возлюбленную (теперь я наконец понял, всю глубину чувств к ней), и бежал за нею. Зазывная улыбка, проступала под спущенными локонами волос, а порочное платье ниспадало на пол. Наверное, именно так лепились лучшие скульптуры и писались знаменитые портреты у творческих бездельников, накачанных под завязку наркотой или выпивкой, страдавших от воздержания или как я, потерявших близких.

Моя причина представлялась самой романтичной и слезливо-девчачьей. А ещё я лицезрел покойного жреца. Старик, сидел в кресле и молча зыркал на меня, с под опущенных бровей. И не было понимания на его каменном лице. Я просил его дать напутствие или отпустить грехи, падал и взывал, однако деду, видимо было глубоко плевать. Мёртвый на то и мёртвый.

А заря потихоньку вырывалась на небо. Летняя ночь коротка, и редко длилась чуть более четырёх-пяти часов. Под утро моё воспалённое воображение слегка поуспокоилось и затихло. Затих и ожесточённый перестук кнопок клавиатуры и включённый видеомагнитофон Киса, с клипами и концертными записями, никем не просматриваемыми.