Глава 12
В институте никто ни о чем не узнал. Я сдала новую справку в деканат и продолжала как ни в чем ни бывало, посещать лекции и занятия. Летнюю сессию я сдала на «отлично» и с начала июля должна была отрабатывать практику на кафедре. Тетя Дуся, наконец, долгожданный ордер на выстраданную однокомнатную квартиру и пребывала в состоянии стойкой эйфории. Правда, квартира находилась на «выделках», на проспекте Ветеранов – далеко от центра, и до метро ехать в переполненном автобусе минут 20-ть, но тетину радость это не умоляло. Мы с ней и брат Саша, частенько навещавший нас, потихоньку складывали вещи и готовились к переезду. Саша был в курсе моих дел, но обсуждать их он не стал, только сказал в адрес Михаила:
– Вернется – убью.
Я была рада переезду и всей суете, связанной с ним – не оставалось времени на посторонние мысли, он лезли, непрошенные и будили приглушенную за последние месяцы боль утраты. Как наркоз отходит после операции, так отходила и анестезия чувств – защитная реакция, давшая мне возможность передышки. Я ожидала, и вновь просыпались прежние страсти, желания и связанные с ними страдания.
Ночью меня терзали воспоминания о Михаиле, в исступлении я обнимала подушку и прижимала к своей разгоряченной груди, по подушка всего лишь подушка, а я так жаждала его ласк.
Днем в свободное время я бесцельно бродила по городу, заходя в магазины и кафе, толкаясь у витрин или в очередях за мороженым.
Подходило к концу время белых ночей, а за бесконечно длинный день солнце так нещадно изливало жар на городские камни, что даже вечером нечем было дышать. В такие часы я вспоминала деревню – густую тень сада, прохладу родника, свежий пряный ветер заливных лугов – но тут же пугалась своих воспоминаний: близился час появления пред мамины очи после всего, что я здесь натворила и, хотя она не знает ничего, все равно мне было страшно.
Однажды меня навестила Оля Саманова. Мы с ней не виделись во время сессии, только перезванивались. Оля приехала с необычной просьбой. Она благополучно сдала экзамены и перешла на второй курс, а теперь собиралась на лето в Астраханскую область в стройотряд.
– Послушай, Лидочка, ты не могла бы поработать на моем месте в 3-ей терапии, хотя бы месяц? – попросила она, – у тебя все равно практика в городе, а лишние деньги тебе не помешают.
– Еще как, – отозвалась я, все еще не решаясь согласиться: отказывать Оле после всех ее проявлений дружеского участия было бы форменным свинством, но и таскать горшки в летнюю жару не больно хотелось.
– Понимаешь, многие хотят подработать. Я боюсь, мое место просто займут – добавила Оля, заметив мою нерешительность.
Все ясно, тогда не будет возможности видеться с Виктором Ивановичем во время дежурств, и, возможно, медицина потеряет для Оли свою привлекательность. Что ж, выносить грязь – это не такая уж великая жертва, на которую можно пойти ради подруги.
– Когда идти оформляться? – спросила я и Оля радостно бросилась мне на шею.
Через 2 дня мы расстались с Олей на Московском вокзале: ее впереди ждала Астрахань и помидоры в полях, а я прямо с вокзала поехала в клинику один ЛМИ на дежурство. Старшая медсестра отделения наставила мне ночей, чуть ли не на 2 ставки, да я и не протестовала. Пусть будет по возможности больше грязной черной работы, я буду уставать, как лошадь, и не полезут назойливый мысли о Михаиле.
Встретили меня на работе приветливо, а вскоре я уже суетилась в отведенных мне палатах. Отделение было мужским, и каждый раз, входя в очередную палату, я ловила на себе любопытные взгляды, а кое-кто из больных пытался заговорить и завязать знакомство. Я улыбалась, шутила, сохраняя при этом некоторую дистанцию, создаваемую словами и жестами, и не переставала удивляться мужчинам: ведь половина из них лежит здесь с ХПН, мне уже объяснили, что это такое и чем это грозит, казалось бы, какие тут знакомства и комплименты? Так нет – «какая хорошенькая девушка», да «Вы так мило улыбаетесь», да «сразу легче становится, когда Вы к нам приходите». А двое молодых парней стали ходить за мной по пятам и так и порывались мыть полы вместо меня.
Впрочем, скоро все угомонились, и наша дежурная смена – сестры и санитарки – собрались в сестринской поужинать. Приятно было отдохнуть и расслабиться после суеты и беготни. Мы пили чай и трепались обо всем и ни о чем, забыв о погруженном в сон отделении, как вдруг Людмила, сестра со второго поста, вспомнила:
– А че ж мы сегодня, девы, забыли отнести ужин дежурному доктору!
– Санитарочка новенькая, вот и не знала – отозвалась вторая сестра.
Все дружно воззрились на меня.
– Ужин? – удивилась я, покраснев от всеобщего внимания.
– Пойдем, я все покажу, – предложила Людмила.
В пустой кухне стоял приготовленный поднос с судками, накрытыми крышками, и стаканом яблочного компота. Людмила приказала:
– Неси в ординаторскую.
Я без особого энтузиазма взяла поднос – вот уж не знала, что мне придется быть еще в роли подавальщицы – не слишком ли много за 60 рэ? Но делать было нечего, и через пару минут я уже стучала в ординаторскую.
– Да, пожалуйста, – отозвался мужской голос.
– Добрый вечер, – сказала я, входя в комнату, и замерла на пороге с подносом в руках.
Виктор Иванович собственной персоной сидел за письменным столом, освещенным яркой настольной лампой, и что-то писал в истории болезни.
– Добрый вечер, – Виктор Иванович оторвался от писанины и мельком взглянул в мою сторону.
Я подумала, что он просто меня не запомнил во время нашей единственной встречи, поэтому лучше будет, если и я сделаю вид, что не узнала его.
– Я принесла Вам ужин.
– Спасибо.
Избегая смотреть в сторону Виктора Ивановича, я поставила поднос на другой стол и повернулась к двери, но он окликнул меня:
– Если не ошибаюсь, Лида?
Все-таки узнал! Ну что же, надеюсь, доктор не болтлив и обстоятельства нашего знакомства не станут достоянием общественности. Я медленно развернулась к нему:
– Вы не ошиблись, Виктор Иванович. Это действительно я.
– Не ожидал встретить Вас здесь, Лидия Павловна. Вы ведь, кажется, учитесь в финансово-экономическом?
– О да. Но не пытайтесь сагитировать меня в пользу первого медицинского. Я не Оля Самонова.
Он рассмеялся:
– Я никого не агитировал.
– В таком случае, она ушла сама.
– Ну что же, – сказал он – придется пожалеть преподавателей финансово – экономического и не лишать их лучшей студентки.
Настал черед улыбнуться мне. А Виктор Иванович встал из-за стола и подошел туда, где стоял поднос.
– Не поужинаете ли со мной, Лида?
– Спасибо, я не голодна.
– В таком случае я угощу Вас кофе?
Он сунул кипятильник в металлический кофейник, стоявший тут же на столе, и усадил меня на диван. Неожиданно меня охватило смущение от того, что этот человек знает обо мне то, чего я стыжусь и предпочитаю забыть, и это знание неожиданным образом сближает нас помимо нашей воли. Вероятно, мы подумали об одном и том же – он как-то странно посмотрел на меня и тихо спросил:
– Ну теперь у Вас все наладилось?
– В каком смысле? – встрепенулась я.
Не хватало еще Виктору Ивановичу разрушить благоприятное мнение о себе и полезть с расспросами, но он и не собирался это делать.
– Я не хочу причинять Вам боль и копаться в прошлом, поэтому я ни о чем Вас не спрошу, но мне безумно жаль, Лида, если Вы так и останетесь разочарованной в жизни, а еще хуже – попробуете повторить содеянное, – медленно проговорил он.
Конец ознакомительного фрагмента.