Глава вторая
Два коммандера
1
Через две недели после похорон дядюшки Уильям входил в Институт радия на Райдинг-Хаус-стрит, почти сразу же за концертным залом «Куинс-холл». В небольшом саквояже он нес черный камень с Затерянного острова. Дядя Болдуин говорил, конечно, что образец уже проверяли, но Уильям хотел удостовериться сам. Он упомянул насчет обманки Гринлоу из грамматической школы, и у того обнаружился знакомый со связями в Институте радия. Теперь Уильям стоял в выложенном лазоревой плиткой институтском вестибюле, и двое швейцаров косились на него с подозрением, будто на заправского похитителя ценного вещества. Наконец один из них отправился сообщить о приходе Уильяма, а другой проводил его в приемную – совсем как у стоматолога или другого врача. Следующие двадцать минут Уильям провел в обществе обычной подборки иллюстрированных журналов, чувствуя себя совершенно по-идиотски. Когда годами ездишь в Лондон только по солодильным делам и общаешься лишь с представителями пивоварен, наверное, простительно ощущать себя несколько не в своей тарелке, если тебя привел в город булыжник с неизвестного острова. Косые взгляды швейцаров не придавали уверенности. Теперь все зависело от знакомого Гринлоу, радиолога, или кто он там. Будет удивляться и разговаривать свысока, Уильям тут же подхватит саквояж и кинется ловить такси до Ливерпуль-стрит. Даже обладатели великой тайны и собственного острова в перспективе зависят порой от движения чьей-то брови.
Однако радиолог не собирался обращать посетителя в бегство. Ободренный, Уильям сбивчиво пробормотал что-то насчет геологической коллекции и, вытащив образец, спросил, нельзя ли его проверить в лаборатории.
– Похоже на смоляную обманку, – кивнул специалист, осматривая камень. Он говорил слегка утомленно, подобную манеру держаться Уильям уже замечал у настоящих ученых – странную смесь рассеянности и настороженного любопытства. – Сейчас выясним. Пойдемте, сами посмотрите.
– Спасибо! Я и не ожидал такой любезности.
– Не за что. К нам часто приходят. Сюда, пожалуйста.
Они поднялись на лифте, прошли несколько коридоров, преодолели пару лестничных пролетов и наконец очутились в небольшой комнатушке под самой крышей.
– Приходится забираться подальше от радиационного фона внизу, – пояснил провожатый.
– Понятно, – вежливо кивнул Уильям.
Радиолог вынул из деревянного футляра какой-то приборчик и ловко собрал его на столе отточенными, словно у циркового фокусника, движениями. Прибор оказался на удивление маленьким: белый металлический цилиндр с направленным внутрь него окуляром и мощной подсветкой.
– Вот так все и происходит, – объяснил радиолог. – Загляните внутрь. Видите золотой листок?
Уильям заглянул и увидел тоненькую золотую ленточку, висящую на фоне подсвеченной шкалы. Вот эта тонюсенькая золотая пленка, которую можно сдуть одним выдохом и раздавить движением пальца, сейчас установит, что такое Затерянный остров – скучная серая скала или сокровищница, перед которой меркнет даже пещера Али-Бабы. Колдовство, не иначе.
– Сейчас мы ее зарядим, – продолжал ученый голосом скучающего, но любящего дядюшки и пару раз ткнул цилиндр каким-то звонким инструментиком. Золотая ленточка тут же натянулась. – Теперь, если положить вот в этот лоток обычный образец – кварц, скажем, золотая пластинка даже не дрогнет. Но если поднести к ней радий или урановую руду – смоляную обманку или карнотит, она заметно отреагирует. Ваш образец внутрь не поместится, поэтому мы положим его сверху. А теперь смотрите.
– И? – выдохнул Уильям. Сердце вдруг перестало помещаться в груди. Давно он не чувствовал такого напряжения.
Радиолог выпрямился, пропуская Уильяма к окуляру.
– Взгляните сами.
Уильям взглянул. Золотая полоска вынесла вердикт.
– Выходит, это действительно урановая руда? – воскликнул Уильям.
– Вне всякого сомнения. – Радиолог улыбнулся, наблюдая вполне понятный ему восторг геолога-любителя, и, отдав образец, принялся разбирать прибор. – Электроскопы не врут, даром что портативные.
– Так это электроскоп? – спросил Уильям. – И его, наверное, можно использовать где угодно? Возить с собой, я имею в виду.
– Да, вполне. Вот этот я как раз и вожу. В больницах, например, постоянно теряют радий – вопиющая халатность, но случается сплошь и рядом. Тогда они посылают за мной, и с помощью прибора я его нахожу. Иногда в корзинах с бельем для стирки. Напоминает игру в «горячо-холодно».
– А они… – Уильям замялся. – Продаются?
– Конечно, – рассмеялся радиолог. – Только зачем вам прибор ради одного образца? Вы же не собираетесь на разведку урановой руды?
– Да вроде нет, – осторожно произнес Уильям. – Просто подумал, ведь наверняка урановую руду много кто ищет?
– Конечно. По всему миру. И не находят – такая вот незадача. Если кто-то вдруг наткнется на богатые залежи – как у бельгийцев в Конго, – цена радия сразу же упадет. Как мы этого ждем! Радий баснословно дорог, все исследования буксуют из-за высоченной цены. Сюда, пожалуйста.
Они спускались по лестнице. В кармане пальто Уильяма лежал кусок настоящей смоляной обманки с Затерянного острова. В мыслях царила кутерьма, как на воскресной ярмарке – крутились карусели и рассыпались фейерверки, отчего голова шла слегка кругом.
– А откуда у вас этот образец? – полюбопытствовал радиолог.
– От дядюшки достался, – как можно небрежнее ответил Уильям.
– Наверное, из богемских рудников. Вот здесь спуститесь. – Радиолог показал на лифт. – Эх, порадовали бы меня, сказали, что у вас целые залежи этого добра!.. – засмеялся он. – Что ж, хорошего дня.
Возвращаясь в приемную за саквояжем, Уильям снова прошел между швейцарами и снова поймал на себе подозрительные взгляды, но на этот раз даже бровью не повел. Он знал то, что Институту радия неведомо. До приезда он не строил никаких определенных планов на будущее – кроме того, чтобы тотчас же вернуться в Бантингем и навсегда выкинуть из головы Затерянный остров, если принадлежность образца к урановой руде не подтвердится. Однако чемодан Уильям на всякий случай прихватил, и теперь у него зрел план. Первым делом – найти коммандера Айвибриджа, владеющего координатами долготы. П.Т. Райли из Сан-Франциско и широта подождут. С Райдинг-Хаус-стрит Уильям поехал прямиком в гостиницу, оставил за собой номер и отправился на поиски справочника «Кто есть кто».
2
– Могу я видеть коммандера Айвибриджа? – осведомился Уильям.
– По деловому вопросу, сэр? – спросил швейцар.
– Э-э… да, по деловому.
– Вам назначено, сэр?
– Нет, боюсь, что нет.
– Тогда вам сначала к секретарю. – Швейцар приоткрыл дверь, пропуская Уильяма. – Сюда, сэр.
Он провел Уильяма в небольшую комнатку на втором этаже, почти целиком заваленную газетными вырезками. Бумажки устилали стол, погребая под собой пишущую машинку и телефон; громоздились кипами в проволочных корзинах на полу и просто валялись на ковре. Посреди этой печатной вакханалии восседала высокая стройная девушка с бледным лицом в форме сердечка, блестящими темными волосами и огромными фиалковыми глазами с поволокой. Она курила сигарету в длиннющем алом мундштуке.
– К коммандеру по деловому вопросу, мисс, – объявил провожатый и закрыл за Уильямом дверь.
Девушка поднялась с кресла, раскручиваясь, словно змея, и посмотрела на Уильяма свысока.
– Здравствуйте, – пропела она со сладкой улыбкой.
– Э-э, добрый день. – Уильям снова почувствовал себя не в своей тарелке, но ничего поделать не мог.
– Присаживайтесь, – мурлыкнула девушка. – Прошу вас.
Уильям уселся и, подняв голову, посмотрел в огромные фиалковые глаза.
– Моя фамилия Дерсли, – начал он неуверенно. – Коммандер Айвибридж меня вряд ли знает…
Девушка стряхнула пепел и снова свернулась в кресле.
– Конечно. Коммандер ведь не может знать всех и каждого – это его все знают.
– Да, действительно, – кивнул Уильям, недоумевая, почему все должны знать коммандера.
Девушка склонила голову набок и посмотрела на посетителя, как на щенка, только что научившегося прыгать через обруч.
– Точно! Можете ничего не говорить, вы насчет Лиги имперского единства, да? Вы звонили утром, я узнала ваш голос.
Она так гордилась своей проницательностью, что Уильяму стоило немалого мужества отрицать принадлежность к Лиге имперского единства.
– Подождите, – перебила его девушка. – Ну конечно! Как глупо, разумеется, это никакая не Лига. Вы из Малайских штатов и хотите обсудить с коммандером программу развития рыболовства. Рыболовства, да? – уточнила она, сияя улыбкой. – Или растениеводства?
– Не знаю. Это тоже не я. Я совсем по другому вопросу. В двух словах сложно…
На сей раз, отставив сигаретный мундштук, она не раскручивалась, а выстрелила из кресла, будто пружина, и в глазах ее читался написанный черным по фиалковому смертельный приговор.
– Вы из округа коммандера! А ведь коммандер настоятельно просил – я сама отсылала заметку в «Хемптон кроникл» – никому из округа не приезжать. Его сейчас нельзя беспокоить. В следующую субботу он сам появится в Хемптоне и все объяснит. Так что… – Девушка горестно улыбнулась краешком губ.
– Нет-нет, я совсем не за этим, – запротестовал Уильям, намеренный наконец изложить цель визита. – У меня совершенно личное дело, никак не связанное ни с политикой, ни с чем таким.
– О, тогда извините. – Секретарь стекла в кресло, вернув сладкую улыбку.
– Видите ли, мой дядя – уже покойный – знал коммандера Айвибриджа и… В общем, вопрос личного свойства, – скомкал разъяснения Уильям.
– Это действительно так важно? – Девушка резко подалась вперед, чуть не утопив Уильяма в своих бездонных глазах. – У коммандера дел невпроворот. Он, конечно, всегда занят – парламент, потом Лига имперского единства, программа развития рыболовства и растениеводства в Малайских штатах, еще австралийские внутренние перевозки, руководство авиакомпанией и уйма других вещей – то есть нам и так обычно вздохнуть некогда, но сейчас… Я вас умоляю!
– Он, похоже, важная фигура, – с сомнением проговорил Уильям, который совсем не так представлял себе дядюшкиного знакомого.
– Ну разумеется! – воскликнула секретарь с гордостью. Она явно обожала коммандера.
Уильям решил, что пора вернуть девушку с небес на землю.
– Странно. А я прежде никогда о нем не слышал – разве что от дяди.
Она не поднялась с кресла, а подскочила, как ужаленная, в изумлении глядя на Уильяма.
– Вы никогда не слышали о коммандере Айвибридже?!
– Ни полслова, – заверил Уильям.
– Но ведь о нем знают все! Где же вы так отстали от жизни?
– В Суффолке. Я там живу.
– Неужели вы газет не читаете? Коммандер скоро взлетит на самый верх – может, станет премьер-министром, может, миллионером, да кем угодно. Вы будто с Луны свалились!
– Мне жаль, – извинился Уильям с едва ощутимым тайным злорадством.
Девушка медленно поднялась.
– Спрошу, может ли коммандер вас принять, – объявила она словно с вершины Эвереста. – Как, вы сказали, ваша фамилия?
Уильям вручил ей визитку.
– Передайте, пожалуйста, что он был знаком с моим дядей, мистером Болдуином Тоттеном.
Девушка выплыла из приемной, потом вплыла обратно со словами, что коммандер готов уделить мистеру Дерсли несколько минут.
– И умоляю, – попросила она, растягивая губы в ослепительной улыбке и распахивая и без того огромные глаза, – не задерживайте его надолго, иначе настанет совершеннейший кавардак. Вам вот сюда, прямо, до библиотеки. Всего хорошего.
К этому времени Уильям уже попрощался со всеми прежними образами коммандера Айвибриджа, которого изначально представлял скромным морским офицером в отставке, а не завтрашним премьер-министром и комитетом в одном лице, с влюбленной змеей-секретаршей и полной газетных вырезок приемной в придачу. Поэтому сидящий в библиотеке человек его не удивил. В нем действительно было что-то от морского офицера – словно у актера, который год-другой играл моряка. Все остальное пространство занимали Будущий Премьер-министр, Имперское Единство, Малайское рыбоводство, Австралийские перевозки, авиакомпания и газетные вырезки грузовиками. Ни ростом, ни внешностью коммандер Айвибридж не уступал своей помощнице: высокий, лет сорока пяти на вид, набриолиненные зачесанные назад черные волосы, розовое гладко выбритое лицо, благородный лоб, римский нос и выдающийся квадратный подбородок. Хоть сейчас в сенат. С трибуны он покорил бы Уильяма в два счета, но здесь, лицом к лицу в тесной библиотеке, Уильяму хватило полминуты, чтобы понять: с этим типом он на поиски острова не поедет. Исключено.
– Здравствуйте, сэр. Мы с вами незнакомы, как я понимаю, – произнес коммандер таким сочным, густым баритоном, словно собирался пропеть оперную арию.
Уильям объяснил вкратце про дядю и письмо.
– Да, что-то припоминаю, – протянул коммандер, – но смутно, очень смутно. – Он позвонил в звонок, и когда в дверях возникла секретарь, тут же приосанился еще больше. – Мисс Порстед, поищите, будьте так любезны, во входящей корреспонденции на букву «Т». Нам нужно адресованное мне письмо от мистера Болдуина Тоттена. Правильно? – уточнил он у Уильяма. – Если найдете, мисс Порстед, несите сюда.
Письмо отыскалось, и коммандер несколько секунд пристально изучал его, поднеся к глазам.
– Теперь припоминаю. Оно меня озадачило, признаться, но в моей почте каждое второе письмо озадачивает, такое иной раз пришлют, все голову ломают. Ха-ха-ха! Издержки публичности, что поделаешь. Однако я все равно не помню знакомства с вашим дядей, мистером Тоттеном. Впрочем, все возможно. Вот он пишет, это было еще во время моей службы.
– Наверное, где-то в Южных морях? – предположил Уильям.
– Давненько, стало быть?
– Да, похоже. Довольно давно.
– Тогда все ясно, – прогремел коммандер. – Я не тот.
– Не тот?
– Не тот, – продемонстрировал весь свой оперный диапазон коммандер. – Нас, видите ли, двое. Есть еще один коммандер Айвибридж.
В сердце Уильяма ожила уже похороненная надежда.
– То есть дядя отправил письмо вам, а нужно было тому, другому?
– Такое уже случалось. Тот, второй, гораздо старше, хотя в отставку ушел всего несколькими годами раньше меня. Говорите, ваш дядя торговал в Южных морях? Тогда готов биться об заклад, что почта обозналась. Я не был знаком с вашим дядей. Может, я тоже удружил бы ему, если бы знал – ха-ха-ха…
– Ха-ха-ха, – подхватил Уильям слабым голосом.
– Но я его не знал. А вот второй Айвибридж – наверняка. Он-то вам и нужен.
– Я нашел вас в «Кто есть кто», – объяснил Уильям. – Других однофамильцев там не значилось.
– Да нет, его бесполезно искать в таких справочниках. Он человек незаметный, ничем особенно не отличился, хотя служил, думаю, честь по чести. Типичный старый моряк. В отличие от меня – ха-ха-ха!
– Вы не дадите мне его адрес?
– Извольте. – Коммандер выудил адресную книгу и зачитал: – Лагмут, Бомбей-террас, четырнадцать. Там его и найдете. Бывали в Лагмуте? Неприглядный городишко, по-моему. Но, кажется, он оттуда родом.
– Спасибо! – Уильям поспешно записал адрес и, замявшись, посмотрел на дядино письмо, лежавшее в бюваре перед коммандером. – Письмо я, сами понимаете, заберу.
– Забирайте. Если бы даже не путаница с адресом, какой мне от него прок? Я давно уже завязал с долготами и широтами. Да и затея, уж не обессудьте, авантюрная. Очередная афера с сокровищами. – Он поглядел на Уильяма вприщур. – Ха-ха-ха, шучу. Конечно, это не мое дело… – Вопреки собственным словам коммандер, к негодованию Уильяма, посмотрел на цифры в письме и что-то быстро черкнул на промокашке. – Так что, если речь об очередном кладе, испанских галеонах, пиратах, дублонах и пиастрах, не забивайте себе голову, вот вам мой совет. Пустая трата времени.
Не выдержав уничижительного тона, Уильям допустил роковую, как впоследствии оказалось, оплошность.
– Да, вы правы, – ответил он, намекая, что осведомлен гораздо, гораздо лучше собеседника. – Но речь вовсе не о кладах. Там кое-что посерьезнее.
На столе коммандера зазвонил телефон.
– Кто? Я ведь его не знаю? Понятно. Хорошо, пусть зайдет через минуту. Хотя не мешало бы выяснить точнее, с чем он пожаловал, мисс Порстед. – Он встал из-за стола во весь свой внушительный рост и посмотрел на Уильяма с покровительственной улыбкой. – Посерьезнее? Могу я узнать, что именно?
– Боюсь, что нет, – пошел на попятную Уильям. – Это… это пока тайна.
И он вышел, уступая кабинет следующему посетителю. Дверь в приемную приоткрылась, оттуда донесся голос секретаря и еще чей-то. Второй голос не давал Уильяму покоя всю дорогу вниз до первого этажа, потому что он определенно уже где-то слышал эти неповторимые интонации. И только дойдя до выхода, он вдруг вспомнил дядиного приятеля мистера Гарсувина – яйцевидная голова, сеть мелких морщинок, кричащий клетчатый костюм, общий облик «белого» клоуна. Точно, голос его. На мгновение Уильям перенесся из промозглых зимних сумерек Холланд-парка в жаркую атмосферу приключенческих романов, интриг, заговоров и зловещих совпадений. А потом улыбнулся своим мыслям и сел на автобус, идущий до гостиницы. Где-то впереди ждал еще один коммандер Айвибридж, возможно, не такой представительный, громогласный и невыносимый. Скромный пенсионер, живущий в маленьком приморском городке, импонировал Уильяму в качестве товарища по приключениям гораздо больше человека-комитета.
Войдя в гостиницу, Уильям сделал невероятное: вынул сложенное письмо, взглянул на подпись, убеждаясь, что оно действительно от дяди Болдуина, затем, не читая, не смотря на координаты долготы, убрал письмо в конверт, надписал адрес – «Лагмут, Бомбей-террас, 14, коммандеру Айвибриджу», наклеил марку и кинул в почтовый ящик. Дядя распорядился так, значит, так тому и быть. Письмо прибудет в Лагмут ночным почтовым экспрессом. А Уильям последует за ним утром.
3
Лагмут принадлежал к числу тех крошечных городков на юго-западном побережье, что никак не попадают в ногу со временем. Порт, который чуть-чуть не дотягивает до курорта, и курорт, который вот-вот превратится в порт. Лет сто назад Лагмуту, наверное, прочили большое будущее, а теперь у него осталось лишь великое прошлое. Мимо настоящего он регулярно промахивался, чередуя стремительные взлеты с падениями.
На привокзальном холме городок пребывал в своей курортной ипостаси, ловко маскируя далеко не тропическую действительность искусственными пальмами. Поддерживали иллюзию «Лагмут-отель», «Ривьера-Гидро», частный пансион «Пальмы», теннисный клуб «Западный Лагмут», чайный домик «У Дорис» и сувенирные лавочки с кустарной продукцией. Спустившись с холма, Лагмут превращался в типичный сельский городок, растянувший вдоль длинной Маркет-стрит бесчисленные аптечные витрины, украшенные разномастными склянками с косметическими и фотографическими препаратами; разъездные библиотеки, предлагающие на заказ именные рождественские открытки, и неизменную ало-золотую вывеску славного «Вулворта». На задворках Маркет-стрит начиналась гавань – груды мусора, металлолом, ржавые тросы, прогнившие канатные бухты, задние дворы забегаловок, развешанное для просушки белье, орущие чайки и непрезентабельные личности, которые сидят компанией и сплевывают, потом встают, снова садятся и снова сплевывают. На воде, у самого берега, где плавали клочки бумаги, пустые жестянки, обрывки веревок и островки водорослей, виднелось несколько лодок, за ними – одинокие яхточки, один-два парусника побольше и дряхлый трехмачтовик, на котором толклись мальчишки с обритыми головами, а еще дальше – непременно пара-тройка старых беспечных пароходов, что забрели в гавань на недельный перекур. Единственное неутомимое создание в этом сонном царстве (если не считать неугомонных чаек) – крошечный пароходик, курсирующий туда-сюда между Лагмутом и деревнями на противоположном берегу, чтобы краснолицые пенсионеры могли вовремя обменять книги в разъездной библиотеке. Пароходик высаживал пассажиров вместе с библиотечной добычей («Двадцать лет в Бирме» кавалера ордена Британской империи Р.Е. Хигглетуайта) на причал, ведущий к открытой площадке с четырьмя автоматами, скоплением плевательниц, общественной уборной за стенкой из красного гофрированного металла, давно заглохшим фонтаном и двумя такси, слегка смахивающими на лодки. Там же примостилась насквозь пропитавшаяся ранневикторианским духом гостиница «Лагмутский пакетбот», принимающая как семейные пары, так и командированных. В эту гостиницу и направился романтически настроенный Уильям после шестичасового переезда из Лондона.
Гостиницу он выбрал по звучному морскому названию, однако пожалел о своем выборе, едва расписавшись в журнале и поднявшись в номер. «Лагмутский пакетбот» расхолаживал, моментально всколыхнув все сомнения, который Уильям успел подавить по дороге сюда. В пути это было несложно, потому что поездка в неизведанный город, тем более экспрессом, само по себе приключение. Когда билет уже в кармане, скоростное перемещение из точки А в точку Б не требует дополнительных причин, оно становится самоцелью, и поезд летит, совершая невозможное. Однако теперь, высадившись в незнакомом городишке, распаковав зубную щетку, бритву и пижаму в полумраке негостеприимного номера, Уильям вновь начал сомневаться.
Сомнения навевала сама обстановка. Каждым дюймом поблекшей позолоты, каждым ярдом кружевного тюля и ковровой дорожки с невнятными завитушками на лестнице, каждым темным углом с въевшимся запахом бараньего жаркого гостиница твердила ему не валять дурака. «Зачем ты пожаловал, по семейным делам, по коммерческим – или так, по глупости?» – вопрошала она. В воде уже отражались огни, но шел всего шестой час, поэтому Уильям заказал чай у щуплого официанта, напоминавшего бледного китайца. Чай подали в салон, большой зал с видом на море, двумя великолепными каминами, потертыми кожаными креслами, литературой в виде сотни номеров «Автомобиля», справочника «Кто есть кто» за 1911 год, сборника «Школы Англии» и подшивками «Биржевых и рыночных сводок». Последней каплей для Уильяма стали скучающий толстяк с женой и занятой толстяк с блокнотом. Ко второму вскоре присоединились двое солидных мужчин в синих костюмах, и вся троица принялась увлеченно закусывать, пить, курить и беседовать. Угадать в них бывших моряков, перешедших на береговую службу в своем же лондонском судоходстве, не составляло труда. Уильям прислушивался к разговору, однако ни о каких волшебных билетах в чудесные края речь не шла, в основном склоняли на все лады какого-то Мака. «Еще бы, там ведь теперь Мак…» – начинал один. «Ну да, с тех пор, как там обосновался Мак…» – подхватывал другой. Уильяму все это уверенности не добавляло. И без того неяркий, сейчас он совсем стушевался, норовя слиться со стеной и сделаться незаметным. В ушах уже звучал громовой хохот второго коммандера Айвибриджа, грозящего оказаться еще внушительнее и оборотистее первого. Затерянный остров представлялся миражом, а Уильям сам себе – странствующим аферистом. По-мышиному забившись в угол, он робко грыз свой бутерброд.
После чая Уильям принялся придумывать предлоги отложить визит к коммандеру до утра. Во-первых, он не знает город, и отыскать в темноте Бомбей-террас будет сложновато; во-вторых, он порядком устал с дороги; в-третьих, так он даст коммандеру время обдумать письмо; в-четвертых, коммандера может в такой час вообще не оказаться дома… Иными словами, Уильям вовсю обманывал себя, что для него было не свойственно. В итоге вместо Бомбей-террас он отправился на прогулку по городу – скользил равнодушным взглядом по витринам аптек и разъездным библиотекам, смотрел на мерцающие огни в порту, удивлялся прохожим, стоящим без дела на кромке тротуара, словно в ожидании невидимой процессии, посетил таможню, ратушу, почту и «Вулворт», где купил детектив за шестипенсовик. Теперь он покажет этой гостинице!
Уильям, однако, забыл, что следующий ход как раз за гостиницей – ужин. Суп из консервов, за которым следовали разваренный палтус и резиновая говядина, а на сладкое непропеченный яблочный пирог с плохо взбитыми сливками – все с головой затягивало постояльца в трясину викторианской семейно-деловой тоски. Рядом ужинали шестеро здоровяков, разговаривающих с клайдским акцентом – причмокивая и глотая согласные. От их беседы Уильяму стало совсем тошно.
К тому, чтобы задержаться после ужина и почитать детектив, гостиница не располагала. Уильям вернулся на длинную Маркет-стрит, которую теперь заполонили хихикающие девицы и толкающиеся локтями глазеющие юнцы, постигающие азы флирта. Чувствуя себя на редкость старым, унылым и никому не нужным, он пробрался через пошлое Венерино царство и вышел к кинотеатру. В половине девятого его впустили в этот оплот американской цивилизации, и Уильяму там даже понравилось. Основным сеансом шла звуковая картина о нью-йоркских приключениях амбициозного молодого боксера, знакомящая зрителя со сливками и подонками кулачных кругов. После гостиницы фильм являл собой чистое Возрождение: ревущие силачи, страстные женщины, скандирующие толпы, сполохи, спиртное, пляски – голосящие тени будоражили в зрительской душе потаенные надежды и страхи, перебирая чуткие струны в дымной темноте. Уильям вернулся в гостиницу слегка ободренным и пожелал спокойной ночи бледному китайскому стюарду, который, судя по виду, не сменялся со службы вообще. Насвистывая, он минуту постоял у окна, глядя на огни в порту, а потом, дав себе слово наведаться к коммандеру сразу же после завтрака, лег в постель. Дочитав детектив до того момента, где обнаружили первый труп, он уснул, надышавшись разлитой в соленом воздухе дремотой.
4
Утро сулило нечто необыкновенное. Зима ушла, а вместе с ней и все вчерашние невзгоды. Не было ни воды, ни гавани, ни холмов, ни неба – ничего, только бледно-золотистая дымка, в которой реяли абрисы пароходов и парусников. Намылив пеной для бритья половину подбородка, Уильям окинул это великолепие восхищенным взглядом акварелиста. Вот-вот пробьется солнце. Если такая погода в декабре тут в порядке вещей, подумал он, то Лагмут имеет полное право на свои искусственные пальмы. Угрюмый, продрогший Суффолк остался далеко позади.
Золотисто-голубое утро Уильям счел добрым знаком и, бодро шагая вниз на завтрак, почувствовал себя в два раза увереннее вчерашнего. Кивнул паре солидных постояльцев, сметавших овсянку, треску, палтуса, яичницу с беконом и тосты с апельсиновым джемом с такой скоростью, будто получили приказ о срочной эвакуации. Уильям даже пожалел их: беднягам нечего обсудить, кроме Мака в конторе, их не манит Затерянный остров, и им не нужно разыскивать таинственные координаты. Он с аппетитом позавтракал, выкурил трубку в салоне, посмотрел через большое эркерное окно на мерцающую водную гладь и размеренным шагом отправился искать Бомбей-террас и настоящего коммандера Айвибриджа.
Бомбей-террас, в отличие от большинства улиц, оправдывала свое название, поскольку действительно располагалась на уступах над Маркет-стрит, бесстрашно распахиваясь навстречу устью реки. Наверняка были времена, когда жители прямо из окна спальни махали на прощание судам, уходящим на Бомбей. Улица состояла из единственного ряда небольших квадратных домиков, выстроенных по моде столетней давности, но радующих глаз свежим слоем коричневой и темно-зеленой краски. Уильяму, который по-прежнему мыслил морскими ассоциациями (совершенно, впрочем, дилетантскими), эти домики напомнили палубные надстройки. Он представил, как возвращаются сюда капитаны и их помощники с быстроходных клиперов, привозя из дальних странствий китайские шелка, фарфор и слоновую кость. Не доходя до номера четырнадцать, Уильям увидел невысокого пожилого человека с кустистой бородой, который, моргая на неярком солнце, принялся неторопливо обозревать окрестности в подзорную трубу на треноге. Этот чудесный персонаж настолько изящно вписывался в общую картину, словно его поместил туда искусный режиссер, и Уильям уже готов был кинуться и пожать ему руку. Бомбей-террас вдохновляла. Если коммандер Айвибридж живет здесь, все будет замечательно.
Дверь дома номер четырнадцать приоткрылась дюймов на шесть – женщине, стоявшей за дверью, этого оказалось достаточно. Она напоминала отражение в кривом вытягивающем зеркале: ее голову, лицо, шею, плечи словно безжалостно сжимали в тисках с самого детства. На Уильяма она смотрела вприщур, будто через щель, и от этого взгляд выходил еще более пристальным и буравящим.
– Да? – спросила женщина, приоткрыв наконец дверь еще на пару дюймов.
– Простите, это дом коммандера Айвибриджа?
– Нет. Это не его дом.
Уильям похолодел.
– О… Простите. Я… Мне казалось…
– Коммандер Айвибридж, – сурово продолжила женщина, – здесь только квартирант. Вы хотите его видеть?
– Хотел… то есть хочу, – с облегчением выдохнул Уильям. – Он дома? У меня к нему довольно важное дело.
– Если насчет страховки, то не тратьте время попусту. К нему уже подкатывали. Бесполезно. Он не страхуется.
– Нет-нет, я совсем не за этим.
– И покупать он тоже ничего не будет. Даже не суйтесь. У него нет денег.
– Я и не собирался. Дело сугубо личное и очень важное. Он должен быть уже в курсе, из письма.
– Да, вчера пришло, – подтвердила хозяйка. – Я видела. Ему сейчас мало кто пишет, так что я заметила. Вы заходите. – Она провела Уильяма в небольшую гостиную, уставленную фотографиями, огромными раковинами и дешевыми восточными вазами. – Можете подождать здесь. Он вышел за газетой. Сам теперь за ними ходит. Так дешевле, да и занятие какое-никакое. Может, конечно, ему вздумается еще прогуляться, но вряд ли. Подождите здесь.
– Спасибо, – с легкой иронией поблагодарил Уильям.
– Между прочим, раньше гостиную он тоже снимал, но теперь отказался и довольствуется только спальней. Не по карману стало. Я иногда пускаю его здесь посидеть, когда к нему приходят. – Хозяйка понизила голос, и в глазах, из-за близкой посадки к длинному носу напоминавших ягоды на ветке, мелькнуло тайное злорадство. – Коммандер сейчас на мели.
– Что? – не понял Уильям.
– На мели, прочно застрял на мели. Совсем не тот, каким сюда приехал. Вы его знали раньше?
– Нет.
Уильяму не нравились эти откровения и кошмарно сплюснутая женщина, похожая на огромного богомола. Он уже сочувствовал коммандеру, которому пришлось отказаться от гостиной и самому ходить за газетой, «сев на мель». Почему эта особа вываливает такие подробности первому встречному?
– Если вы только что приехали, да еще по делам, может, вам самому нужна комната? – поинтересовалась хозяйка, разглядывая его, словно любопытствующий комар. – У меня найдется. Моя фамилия Трайн. Миссис Трайн.
Уильям молча кивнул.
– Что-то я не уловила вашего имени, – продолжила миссис Трайн, не дождавшись ответа.
– Потому что я не представлялся, – отрезал Уильям. – Для вашего сведения: моя фамилия Дерсли. Дерсли. Уильям Дерсли. Я из Бантингема, Суффолк. Приехал вчера днем из Лондона. Остановился в «Лагмутском пакетботе».
Миссис Трайн выслушала анкетные подробности, не меняясь в лице.
– Подождите здесь, мистер Дерсли, – сказала она, складывая руки перед собой, словно собираясь еще больше сжаться и просочиться в едва приоткрытую дверь. – Он будет через минуту-другую.
Она исчезла. Коммандер действительно появился через несколько минут, перекинувшись парой слов с миссис Трайн, – Уильям услышал его голос за дверью.
– Мистер Дерсли? – На Уильяма смотрели удивительно ясные голубые глаза. – Да, коммандер Айвибридж – это я. Вы, насколько я понимаю, по поводу давешнего письма?
– Да. Это письмо написал мой дядя незадолго до смерти, несколько недель назад. Но оно попало к другому коммандеру Айвибриджу.
– Тогда понятно, – смущенно улыбнулся коммандер.
– Я виделся с ним позавчера. Он вернул мне письмо и дал ваш адрес. Так я вас и нашел.
– Такое уже случалось, – кивнул коммандер. Голос у него был приятный, но говорил он с некоторым усилием и легкой запинкой. – Он теперь куда более важная птица, поэтому, конечно, в случае сомнений отправляют ему, а не мне.
– Я так и понял, – сказал Уильям, чтобы заполнить паузу, когда коммандер неожиданно замолчал.
Но пауза все равно затянулась, и коммандеру стоило некоторого усилия прервать молчание. Он и стеснялся, и явно отвык разговаривать с незнакомцами. Преодолевая неловкость, он вытащил трубку и кисет.
– Закурите? Боюсь, сигарет у меня не осталось. Трубочку? Угощайтесь, табак хороший, хотя и крепковат.
– Тогда я, пожалуй, со своим, – улыбнулся Уильям.
Атмосфера разрядилась. Набив и раскурив трубки, собеседники принялись разглядывать друг друга сквозь сизый дым.
Этот коммандер Айвибридж был куда скромнее, тише и мельче своего лондонского тезки. К тому же старше – лет около шестидесяти. Чуть выше Уильяма, крепкий и жилистый, он держался несколько напряженно, словно боялся распластаться под грузом прожитых лет. Седые волосы, однако, не утратили густоты, и ярко-голубые глаза смотрели необыкновенно молодо, несмотря на десятки мелких морщинок вокруг. В суровом лице, выдубленном и отполированном ветрами и непогодой, чувствовались неожиданная неискушенность и какое-то детское простодушие. Такое лицо в суффолкских (да и не только суффолкских) деловых кругах – редкость, поэтому Уильям, в лицах разбиравшийся, изучал коммандера с неожиданным интересом. Довершал облик костюм – аккуратный, тщательно вычищенный, но старый, грозивший скоро перейти в разряд поношенных. Колкости миссис Трайн подтверждались: коммандер Айвибридж явно сидел на мели. Но если он и сожалел об этом, досадовал в глубине души, то внешне это не отразилось никак. Видно было, что с мальчишеских лет он жил своей мечтой, и тот любопытный мальчишка по-прежнему никуда не делся. Вывод этот так обрадовал Уильяма, что он мгновенно проникся к коммандеру дружеской симпатией. Здесь гомерический хохот Затерянному острову не грозил.
– Поначалу я никак не мог припомнить вашего дядю, – начал коммандер. – А потом все же вспомнил. Правда, не возьму в толк, чем я ему запал в душу. Я действительно как-то ему помог, но это был такой пустяк, обычное дело между земляками в чужих краях.
– Значит, не пустяк, раз запомнил, – возразил Уильям.
Он рассказал о приезде дяди, о болезни, об острове и урановой руде, о долготе, широте и П.Т. Райли из Сан-Франциско. Коммандер молча слушал, а когда Уильям закончил, рывком поднялся из кресла.
– Погода хорошая, – сказал он, посмотрев в окно. – Пойдемте подышим. На воздухе беседуется легче. Не возражаете?
– Я с удовольствием. Прогуляемся, дойдем до моей гостиницы – «Лагмутского пакетбота» – и можем там пообедать.
Коммандер поблагодарил. Они не спеша двинулись по террасному уступу, наслаждаясь видом поблескивающей на неярком солнце водной глади. Сама возможность вот так прогуливаться декабрьским утром уже казалась Уильяму приключением, и уверенность его крепла с каждой минутой.
– Эта смоляная обманка… – начал коммандер осторожно. – Там действительно она? Я знаю, что это такое, я читал про радий.
– У меня в гостинице лежит образец. Я вам покажу. Он самый настоящий. И конечно, первым делом, прежде чем ехать к вам, я его проверил в лаборатории.
– Правильно, – одобрил коммандер.
– Его принадлежность к урановой руде подтвердили в Институте радия. Полюбопытствовали, разумеется, но я им ничего не сказал. Так что сомнений в подлинности нет. А дядя клялся, что его там несметные залежи, тонны и тонны, только бери и вывози.
Коммандер тихонько присвистнул.
– Невероятная история.
– Но вы ведь мне верите? – обеспокоился Уильям.
– Да. В существовании острова ничего странного нет. На картах и в самом деле еще много белых пятен, кому же знать, как не мне. Однако после вашего дяди остров могли обнаружить и другие.
– Я об этом думал. Положим, кто-то действительно обнаружит остров или даже высадится на нем – это не страшно. Главное, чтобы никто не отыскал там урановую руду. По дядиным словам, залежи находятся в глубине острова, а он не особенно располагает к прогулкам и разведке. Потом, даже если кто-то наткнется на смоляную обманку, то совершенно не обязательно заинтересуется и тем более распознает в ней ценный минерал. На вид она непрезентабельна.
Коммандер обдумал этот довод. Он часто погружался в раздумья, что неудивительно для человека, который долго жил один.
– Я думаю, вам стоит рискнуть, – наконец заявил он решительно. – Если бы кто-то успел вывезти руду, наверное, до нас бы уже докатились слухи. Наверняка.
– А если… – Зазевавшись, Уильям чуть не столкнулся с детской коляской, которых в это утро на улице было много. – Простите!.. Я говорю, если кто-то вот сейчас, в данную минуту, высаживается на Затерянном острове, смотрит на всю эту черную породу и говорит: «Да, это точно смоляная обманка. Привозите завтра людей, начнем ее добывать!» Подумать страшно…
– Тут я вам ничем не могу помочь, ясновидением не владею. Вам придется рискнуть.
– То есть нам придется, – поправил его Уильям. – Не забывайте, вы тоже в доле.
Коммандер остановился в задумчивости.
– Только потому, что ваш дядя прислал мне долготу? Вы, полагаю, и без меня ее знаете, вы же переправляли письмо на мой адрес.
– Я не смотрел на текст, когда пересылал. Иначе было бы непорядочно.
Взгляд коммандера потеплел.
– Верно. Только мало кто в наше время думает так же. – Ясные голубые глаза пристально изучали Уильяма. Прогуливаясь, собеседники дошли до края террасного уступа. – Тогда теперь моя очередь. Ваш остров расположен на ста двенадцати градусах тридцати шести минутах западной долготы. Запомните. Сто двенадцать градусов тридцать шесть минут западной долготы.
– Нет, так нельзя! – воскликнул Уильям. – Сперва нужно заключить какой-нибудь договор. Ведь я же могу взять сейчас и уйти с долготой, только вы меня и видели.
– Да нет, вряд ли, – улыбнулся коммандер. – Иначе вы не трудились бы переслать мне письмо. Вы поступили честно, поэтому я и называю вам координаты. Обойдемся без условностей.
Тут в беседу грубо вмешался пожилой человек с красным обветренным лицом, на котором выделялся крупный нос. Незнакомец ухватил коммандера за локоть, словно собираясь арестовать.
– Доброе утро, – буркнул он. – Когда идем, во вторник или в среду?
– Доброе утро, капитан, – невозмутимо откликнулся коммандер. – Я же сказал, что во вторник. Все в силе?
– Лопни моя селезенка! – гаркнул капитан, к восторгу Уильяма. – Уточняю, потому что, если мы идем во вторник, то в среду я выезжаю в Плимут. И уж там я выскажу этим безмозглым макакам по полной! – Он распалялся на глазах. – Представляете, утром получаю письмо от какого-то конторского червя из Ливерпульской торговой палаты, и в нем говорится – знаете что? – будто я сам не ведаю, о чем пишу. Может, и не напрямую, но смысл понятен. Вот тебе и весь сказ. А потом они удивляются, что страна катится в тартарары… Кто это с вами?
– Простите. Мистер Дерсли – капитан Стейплдон, – скороговоркой пробормотал коммандер.
– Рад познакомиться. – Капитан Стейплдон сграбастал руку Уильяма и энергично потряс. – Надолго приехали?
– Несколько дней, наверное, пробуду.
– Тогда заглядывайте в гости. Дом тридцать два, тут недалеко. Капитан Стейплдон. Люблю поговорить с толковым человеком. Две трети моего времени уходит на переписку и беседы с величайшими недоумками, которых только послал этому острову в наказание Господь или дьявол. При одной мысли о них хочется лечь и умереть. Парламентарии? Я с ними общался, и не с одним. Думать они не умеют вовсе, а если начнут, то у них голова лопнет. Торговая палата? Полагаете, там чего-то можно добиться? Как бы не так, не смешите меня! – загрохотал капитан на всю террасу. – Ох, не смешите меня! Если пишешь одному, считай, пообщался с двадцатью. Кто у нас там дальше? Директора банков? – Он остановился и пробуравил Уильяма взглядом, от которого тому стало неловко.
– Так что насчет директоров? – напомнил коммандер.
– Эти как раз не глупцы. Совсем нет. Эти себе на уме. Вот я им пишу. Отвечают они мне? Дождешься от них ответа? – Капитан разразился глухим сардоническим смехом. – Черта с два! Я их подзуживаю, оскорбляю на чем свет стоит, другой бы давно завелся. А они сидят и в ус себе не дуют. Правильно, о чем им переживать? «У меня все гладко, Джек», – так они и говорят. Вот вы, я, коммандер наш, да любой прохожий – все мы выворачиваем карманы, чешем в затылке и думаем, где добыть хлеб насущный, страна катится к чертям, а эти сидят и в ус себе не дуют, потому что все у них гладко – или им кажется, что все гладко. Ведь кажется, а? Прав я?
Уильям кивнул, надеясь этим слегка умиротворить расходившегося пожилого капитана, который вел какую-то загадочную кампанию.
– Заходите на огонек, – продолжал тот, уже потише. – Дом тридцать два. А пока я вам подкину пищу для раздумий. Поразмыслите-ка, что будет, если сделать нашей основной денежной единицей серебряную крону? Старые добрые пять шиллингов? Не отвечайте сразу, подумайте на досуге. Рад был познакомиться. Хорошего утра. И вам, коммандер. Увидимся в среду. Нет, во вторник. Да, точно, во вторник. Тогда и увидимся, если не раньше.
И он, на удивление стремительно, удалился.
– Предлагаю пройти по берегу, а затем повернуть. – Коммандер двинулся дальше. – Вернемся аккурат к обеду. Как вам Стейплдон?
– Незаурядный человек.
– Весьма. Блестящий моряк в свое время – бывший капитан торговых судов, а они часто слегка трогаются рассудком, сказывается вынужденное одиночество. Вот и бедняга Стейплдон… Хотя на самом деле мухи не обидит. Отличный малый.
– Эта его кампания как-то связана с пятишиллинговой монетой?
– В точку! – рассмеялся коммандер. – Якобы, сделав крону основной денежной единицей, мы в два счета расплатимся со всеми долгами, разовьем торговлю, и кругом наступит сплошная благодать. Он мне это уже раз десять излагал, но я никак не возьму в толк, что здесь к чему. И остальные тоже. А он все равно пишет и пишет всем подряд. Мы иногда рыбачим с ним вместе. Во вторник как раз идем. Ничего против него не имею, он мне даже нравится. Если не касаться крон, торговых палат и банковских дел, лучшего приятеля и пожелать нельзя.
– Все мы слегка не в себе, – благодушно заметил Уильям. – Меня тоже многие сочтут сумасшедшим, если узнают, что я оставляю налаженное дело ради поисков какого-то острова.
– Вы ведь не намерены бросать солодильню?
– Нет, бросать не намерен. Год или два она вполне продержится и без меня.
– Тогда не страшно. И вы действительно хотите искать остров? Сами?
– Конечно! А вы нет? Разве интересно отдать всю радость открытия какой-то посторонней компании, даже если и нам с этого что-то перепадет? Впрочем, и перепадет нам при таком раскладе гораздо меньше.
– Хорошо, но при чем же здесь я? У меня ведь нет доли, – озадаченно поинтересовался коммандер.
– Разумеется, есть! Такая же, как у меня. Неужели вы не поняли – нас трое, и у всех равные доли. У меня, у вас и у этого П.Т. Райли из Сан-Франциско. Дядя хотел разделить богатство между нами тремя, он четко об этом заявил. И единственный способ получить наши равные доли – найти остров, удостовериться, что руда действительно еще там. После этого можно организовать добычу и вывоз, а потом продать в какую-нибудь компанию, занимающуюся выработкой радия, или основать собственную.
– Понятно, – проговорил коммандер.
Снова повисло молчание, прервавшееся, лишь когда они пересекли небольшой мыс, оставив позади гавань и устье, и вышли к открытому морю. Мужчины спустились на галечный пляж, усеянный клубками, лентами и перекрученными мотками водорослей, сохнущих на солнце и наполняющих воздух особенным соленым, рыбным запахом. Уильям удовлетворенно потянул носом, окидывая взглядом горизонт, таинственную туманную дымку, где крошечными тающими тенями двигались корабли. В ста ярдах от него, под блестящими скалами, прибой лизал какую-то ржавую конструкцию, на которую садились отдохнуть чайки. На этой покореженной железке и задержался задумчивый взгляд Уильяма.
– Подводная лодка, – пояснил коммандер. – Там вон еще две лежат.
Уильям кивнул и подошел ближе к воде. На несколько минут он отрешился от окружающей действительности, словно в тумане или во сне видя блики и меняющиеся оттенки воды, слыша печальную мелодию прибоя, протяжное шипение ластящейся к гальке волны. Когда наконец он повернулся и встретил вопросительный взгляд коммандера, ощущение было такое, словно он возвратился из долгого путешествия – и возвратился совсем другим. У него поубавилось горячности, зато прибавилось уверенности. Он готов был отправиться куда угодно и делать что угодно. Уйдя в себя, он будто записался добровольцем на фронт. Море, древнее и безразличное, вынашивающее мириады жизней, задумало, видимо, укротить неподвластную мятежную жизнь человеческого духа, познающего себя наперекор вселенной. Уильям принял вызов. Крепкий соленый воздух кружил голову и даже пьянил. Обернувшись к своему спутнику, застывшему чуть поодаль в той же стальной сфере, спаянной из земли, моря и неба, Уильям протянул руку.
– Коммандер Айвибридж! Мы с вами должны сами отправиться на поиски. Должны! Давайте скрепим договор.
Они пожали руки. Но коммандера явно что-то беспокоило, он хмурился и мрачно жевал губу.
Уильям почувствовал себя глупо. «Наверное, он считает меня слюнтяем. Флотские горазды лепить ярлыки – крепкий малый, хлюпик и прочее. Решил наверняка, что и десяти миль со мной не протянет. А я тоже хорош с рукопожатиями на ровном месте… Нужно теперь взять спокойный деловой тон». Он посмотрел на часы.
– Не пора ли повернуть назад?
– Думаю, не стоит вам строить планы, – размышлял коммандер по дороге с пляжа, – пока не свяжетесь с этим третьим, из Сан-Франциско, у которого широта.
– П.Т. Райли, – подсказал Уильям. – Да, верно. Постоянно про него забываю. Он может все нам испортить. Даже имя какое-то неприятное: П.Т. Райли. Наверняка типичный американский бизнесмен, удалившийся от дел, который вознамерится продать наш остров какой-нибудь компании, если найдет подходящую. Должен признаться, я даже не задумывался особо о его роли в предприятии.
– А чем он заслужил свою долю?
– Я знаю не больше вашего, – развел руками Уильям. – По дядиным словам, он, как и вы, чем-то ему помог в свое время. Служил представителем какой-то американской фирмы в Южных морях.
– Но ведь он вполне может оказаться достойным человеком, – рассудил коммандер. – Вряд ли воротила американского бизнеса пойдет на такую службу. Взять хотя бы вашего дядю – разве он типичный английский бизнесмен?
– Вот уж нет! – рассмеялся Уильям. – Мой дядя вообще ни в какие рамки не вписывался. Он был колоритной личностью. Может статься, этот его знакомый американец – личность не менее колоритная.
– Вроде капитана Стейплдона, – предположил коммандер.
– Да, вот с таким в самый раз искать неизвестные острова! – воскликнул Уильям. – Пусть он немного не в себе, его я принял бы в команду не раздумывая.
– И я. И он тоже загорелся бы идеей и отправился на край света.
– Выходит, Райли отпугивает меня лишь именем и адресом, – признал Уильям. – Связаться с ним все равно нужно, и поскорее. Я не могу его обойти.
– Да, так нельзя. Даже если бы вы знали широту. Это было бы нечестно.
– Согласен. А без широты нам даже отталкиваться не от чего. Остров может находиться на любой точке известной долготы.
– Нет, все не так страшно, – обнадежил коммандер. – Вы, я вижу, не сверялись еще с картой.
– А как я должен был с ней свериться, если долготу узнал только сегодня утром? – удивился Уильям.
– Да, действительно. Простите. – Коммандер прошел несколько шагов в молчании, затем продолжил, уже другим, более воодушевленным тоном: – Я посмотрел вчера. Не смог удержаться. Так вот, если проследить весь меридиан, проходящий через сто двенадцать градусов тридцать шесть минут западной долготы, вы увидите, что он тянется от Калифорнии – длинного узкого полуострова на западном побережье Мексики – до Антарктиды. А значит, обшаривать все Западное полушарие не придется.
– Дядя сразу сообщил, что остров находится в Южных морях.
– Вчера я этого не знал, – улыбнулся коммандер. – Но если посмотреть на карту, вы сами убедитесь, что другой вероятности практически нет, поскольку полярником ваш дядя не был и Антарктиду не исследовал. Если он сам сказал, что остров в Южных морях, то его нужно искать где-то между экватором и сорока градусами южной широты. Можно взять и южнее, но вряд ли, в тех водах вашему дяде нечего делать, если только он не огибал мыс Горн. Вы слышали про остров Пасхи?
– Еще бы! Это тот, с загадочными статуями? Он уже много лет не дает мне покоя. Одна из статуй стоит прямо у входа в Британский музей, бог весть о чем она думает там, в Блумсбери, – но каждый раз, когда заходишь в музей, она смотрит прямо на тебя. Хотите сказать, мы туда попадем?
Коммандер рассмеялся:
– Я и сам всегда мечтал там побывать. Однако сейчас вам важнее, что он расположен почти на той же долготе. Сто девять с чем-то градусов западной, а ваш остров – сто двенадцать градусов тридцать шесть минут. Широта, конечно, может градусов на двадцать расходиться.
– То есть Затерянный где-то недалеко от острова Пасхи? – загорелся Уильям.
– Смотря что понимать под «недалеко», – охладил его коммандер. – Пока неизвестна широта, наверняка сказать ничего нельзя, однако не исключено, что ваш остров окажется в тысяче миль от Пасхи.
– Ох… – протянул Уильям враз потускневшим голосом. Тысяча миль казалась ему непреодолимым расстоянием, тем более на Маркет-стрит с ее витринами и библиотеками, где не видно было бескрайних морских просторов.
– Вы, я смотрю, разочарованы, – улыбнулся коммандер. – Уверяю вас, в тех краях тысяча миль – это практически рукой подать. Но здесь разговаривать не стоит. Я позже растолкую вам подробнее.
В молчании, лавируя между сосредоточенными покупателями и бесцельно прогуливающимися прохожими, они дошли до гостиницы.
– Если хотите, можете подняться ко мне – умыться перед обедом и взглянуть на образец руды, подлинную частицу Затерянного острова, – предложил Уильям.
Самое, пожалуй, странное приглашение за всю его жизнь. Вместе с коммандером они поднялись по унылой лестнице «Лагмутского пакетбота». Семейно-коммерческая атмосфера во всей красе.
5
И только после обеда, усевшись в салоне, они возобновили серьезный разговор. Уильям раскопал среди подшивок «Биржевых и рыночных сводок» старый атлас, и они с коммандером раскрыли его у большого эркерного окна.
– Теперь видите? – Коммандер ткнул длинным загорелым пальцем в блеклый океан с затертыми точками атоллов. – Если собираетесь искать остров сами, лучше всего подобраться к нему как можно ближе обычными путями, а потом нанять торговую шхуну, чтобы она доставила вас прямо на место.
Уильям кивнул, хотя зафрахтовать торговую шхуну представлялось ему не меньшим подвигом, чем возглавить экспедицию через центральную Гренландию.
– Если мы не попали впросак с широтой, – продолжал коммандер, не убирая палец с карты, – то первым делом вам нужно добраться до Таити.
– Таити? – воскликнул Уильям. Перед глазами замелькали пестрые экзотические картинки.
– Да. Ближайший к вашему острову мало-мальски крупный город – Папеэте.
– Отлично! Просто замечательно!
От географических подробностей голова шла кругом.
– В Папеэте нужно будет нанять шхуну, которая довезет вас до острова. Зафрахтовать на месте. Это, конечно, влетит в круглую сумму, и потом, когда найдете руду и приступите к вывозу, сразу поймете, какое это дорогостоящее предприятие, даже если сэкономить на рабочей силе за счет канаков. Впрочем, вы уже об этом думали, полагаю.
– Частично, – ответил Уильям жизнерадостно. – Знаете, меня давно мучает какая-то неправильность, режет слух, словно фальшивая нота, никак не ухвачу ее. Только теперь понял. – Он стал серьезным. – Почему вы все время говорите «ваш» остров, «вы должны сделать»? Словно сами участвовать не собираетесь. Этот остров такой же мой, как и ваш, и вы имеете такое же право им заняться. Так что «мы должны добраться до Таити» и «мы наймем шхуну».
Коммандер с улыбкой покачал головой:
– Простите. Без меня.
– Вы не поедете? – уточнил Уильям.
– Боюсь, что так.
– Почему? Сомневаетесь в существовании острова? Не верите в урановую руду?
Коммандер посмотрел ему в глаза.
– Верю. Не исключаю, что кто-то туда уже добрался, однако, если взвесить все за и против, это маловероятно.
– И замечательно! – выдохнул Уильям. – Тем более не понимаю, почему вы не хотите участвовать. Вы… – он замялся перед тем, как высказать точившую его мысль, – вы боитесь не выдержать?
– Что? – оскорбленно засопел коммандер. – Не выдержать? Да я что угодно выдержу. Вы так говорите, будто я дряхлый старик.
Он возмутился искренне, взгляд его заледенел. Уильям, встревожившись, принялся сбивчиво, но чистосердечно извиняться.
– Я просто подумал, может, вам не хочется выезжать из Англии. Это я просидел тут большую часть жизни, а вы годами ходили по чужим морям и сыты ими по горло.
Коммандер сделал несколько затяжек, окутался густым дымом и постепенно успокоился.
– Да, верно. Я годами жил вдали от родных берегов, а лучше Англии места нет – для англичанина по крайней мере. Это лучший на свете дом, даже сейчас, когда он шатается и трещит по швам. Но я не против на время его покинуть. С чего бы мне противиться? – Он вынул трубку и резко обернулся к Уильяму. – Вы знаете, что такое уйти в отставку? Что такое безделье и безденежье? Я вам расскажу. Это проклятие. Ржавеете и покрываетесь мхом прямо на глазах. Никогда не пробуйте.
Излив душу, он снова закрылся и отвернулся, словно никогда в жизни не заговаривал с Уильямом. Тот понял, что нужно срочно менять тему, если он не хочет потерять собеседника. К счастью, в животрепещущих вопросах недостатка не было. П.Т. Райли.
– Если отсюда можно телеграфировать Райли, то я телеграфирую. Сегодня же днем, и попрошу ответить немедленно.
– И что вы ему скажете? В телеграмме всего не объяснишь.
– Да, это я упустил, – кивнул Уильям и крепко задумался. – Можно сказать ему, что дело спешное, речь идет о настоящем острове сокровищ – но это он и так знает, из дядиного письма, – о целом состоянии, и попросить отписаться, хочет ли он принять участие и сообщить нам широту. Примерно так.
Коммандер уставился в окно на гавань, попыхивая трубкой.
– Значит, вы предполагали, что все мы трое, вы, я и этот Райли, получим равные доли… – начал он отрывисто.
– Конечно же! – подтвердил Уильям.
– Да-да, но я еще не закончил. Соответственно, расходы тоже нужно делить на нас троих поровну, так ведь?
– Более или менее, – неопределенно кивнул Уильям. – Например, дорога до острова у каждого выходит за свой счет…
– Который скорее всего окажется куда внушительнее, чем вам представляется, – заметил коммандер. – Нужно добраться до Южных морей, нанять эту самую шхуну и пройти на ней порядка трех тысяч миль – до острова и обратно.
– Я подумал, что дорогу мы втроем как-нибудь осилим, – повторил Уильям. – А потом, когда дойдет дело до вывоза руды, можно рассчитать расходы, и если самим нам это будет не по карману, то либо возьмем ссуду, либо привлечем сторонний капитал. Но об этом пока рано беспокоиться.
Коммандер встал, сделал два скованных шага к окну и развернулся к своему собеседнику.
– Видите ли, мне такие траты не по зубам. Вот к чему я клоню. Я вряд ли потяну даже дорогу до Таити. И уж тем более свою долю расходов. Я сильно поиздержался в последнее время.
– Мы что-нибудь придумаем, – поспешно заверил его Уильям. – Это, по-моему, несложно уладить.
– Спасибо. Я понимаю, о чем вы. Но так не получится. – Коммандер плотно сжал губы и уставился леденистыми глазами в точку на противоположной стене. Теперь, видимо, настал его черед погрузиться в раздумья. Заговорил он не скоро, а когда заговорил, от его пронзительного арктического взгляда у Уильяма даже слезы выступили. – Есть у меня тут один знакомый – не из здешних мест, но я его хорошо знаю. Сперва он мне не понравился, показался скользким. Однако постепенно я к нему прикипел. Он человек деловой, и притом порядочный. Не возражаете, если я его посвящу частично в наше дело?
Уильям колебался.
– Что ж, если не хотите, то не буду, – понял коммандер.
– Нет-нет! – воскликнул Уильям. – Пожалуйста. Только урановую руду лучше не упоминать.
– Само собой. Я как раз встречаюсь с ним сегодня вечером, будет подходящий случай завести разговор. Вы точно не возражаете?
– Точно. А я тогда займусь телеграммой.
– И спасибо за вкусный обед, – улыбнулся коммандер. – Вы здесь еще день-другой пробудете, я полагаю?
Уильям кивнул, скользнув взглядом по комнате. Они были в салоне одни, и где-то над их головами витал призрачный остров сокровищ.
– До встречи завтра утром, я надеюсь. Но прежде скажите мне, коммандер, – выпалил он с неожиданным жаром, – вы хотите поучаствовать? Отправиться на поиски острова?
Коммандер оттаял мгновенно. Живший в нем мальчишка встрепенулся и заплясал от нетерпения.
– Больше всего на свете! – ответил коммандер слегка севшим голосом. – Это ведь… Эх, нет, вам не понять. Вас еще не списали в утиль.
– Тогда едем, – объявил Уильям.