5
Бергамот
Citrus bergamus Risso. Свежее, сделанное из спелых плодов масло имеет золотистый цвет и необычайно прелестный освежающий запах, напоминающий запах лимона или апельсина. Оно очень чувствительно к свету, воздуху и теплу.
Паула проснулась от странного шума, который не могла определить. Это был не крик животного, он не был угрожающим, но, несмотря на это, он ее обеспокоил и вызвал любопытство. Она потянулась, почувствовала все синяки от вчерашнего падения, босая вылезла из-под своего льняного одеяла, накинула длинный жакет в стиле сафари и отбросила полотнище палатки.
Было довольно тепло и еще темно, облака рассеялись, и луна светила так ярко, что Паула могла хорошо рассмотреть лагерь. Все было спокойно, слышался только гул мошек и странный шум, который ее разбудил. Казалось, что все, кроме нее, спали. В палатках не было никакого движения, а прямо возле потухшего костра крепким сном спали Нориа и носильщики.
Паула внимательно прислушалась, чтобы выяснить, откуда доносились эти странные звуки. От реки. Паула вернулась в палатку, сунула ноги в ботинки, крепко их зашнуровала и пошла вниз, к реке.
Луна освещала тропинку так ярко, что ей удалось добраться до Икопы, ни разу не споткнувшись. Она спустилась по склону и наконец увидела, откуда доносилось это журчание.
На другой стороне Икопы мерцал свет. Она прищурилась. Люди с факелами шли друг за другом вдоль реки, поверхность которой благодаря зеркальному отражению превратилась в полоску огня. Это были девушки, очень молодые девушки, одетые в белые ламбы. На голове у каждой был большой сосуд. И пока они двигались вперед, они постоянно бормотали похожие слова, которые Паула не могла разобрать. По ее спине пробежала дрожь. Что бы это значило? Эта процессия излучала священную строгость, которую Паула ощущала даже на противоположном берегу. Куда шли все эти девушки? Она много слышала о странных ритуалах на этом острове, до нее даже доходили слухи, что некоторые мадагаскарские племена приносили в жертву людей. Нет, не может же такого быть, чтобы в жертву приносили сразу так много девушек?
«Тсара…» – прошептал кто-то возле Паулы. Она вздрогнула и обернулась. Это была Нориа, в отличие от Паулы, полностью одетая, потому что круглые сутки носила одно и то же платье.
– Тсара, красиво, – повторила она, – эти девушки прекрасны, не так ли? Нам теперь целый год будет везти из-за того, что мы их увидели. – Нориа при этом недовольно посмотрела на Паулу, будто думала, что та это счастье не заслужила, но Паула была слишком заинтригована, чтобы это могло ей помешать.
– Что это значит? Куда они идут?
– Семьдесят незамужних девушек несут воду для новогоднего купального празднования. Большая честь для каждой девушки, которую выбрали для этой церемонии.
– Я не понимаю.
Нориа оценивающе улыбнулась.
– Незамужние девушки – девственницы, но это слово на Мадагаскаре неизвестно, потому что это состояние не имеет для нас никакого значения.
– Нет, нет. Я совсем не то имела в виду, – попыталась объяснить Паула. – Я не понимаю, почему эти девушки должны нести воду.
– Каждый год наш король или королева принимает ритуальную ванну. Фандроана, наш купальный праздник. И воду для него приносят семьдесят незамужних девушек из священного озера, расположенного на востоке от Амбохиманги. Раньше озеро было непосредственно под дворцом, но оно высохло. Они выходят затемно, потому что ванна должна быть наполнена еще до восхода, чтобы вода насытилась золотом солнца до того момента, когда королева будет принимать там ванну в обеденное время.
– А почему не взять воду просто в ближайшей реке?
Лицо Нориа исказила презрительная улыбка, и Пауле стало стыдно, она поняла, насколько заносчиво это, должно быть, прозвучало.
– Потому что в этом озере живут священные крокодилы. Согласно легенде, эти крокодилы являются потомками наших прародителей, королевы Рафоги и ее дочери Рангиты, которые в начале XVI века управляли маленьким королевством. От них впоследствии возникли мерина, народ, к которому принадлежу я. – В ее словах прозвучала большая гордость. – Озеро расположено всего в нескольких километрах от Амбохиманги. Мы верим, что обе королевы похоронены там в лодке и их прах покоится в озере.
Паула смотрела на девушек. Караван, мерцающий белым и золотистым, излучал какую-то вечную красоту, и это вызывало легкий зуд у нее в животе. Она спросила себя, какие чувства испытываешь, когда там идешь. Но она не была малагасийкой и уж точно больше не была девственницей.
– Ранавалуна II тоже искупается завтра в этой ванне?
– Разумеется, это ее обязанность как королевы народа мерина. И каждый ее подданный сможет потом взять немного той воды, выпить ее и загадать желание.
– А я думала, что королева – христианка.
Нориа кивнула и засмеялась.
– Христианам запрещено принимать ванну?
Паула растерянно посмотрела на Нориа. Нориа смеялась!
– Нет, конечно же, нет, – объяснила Паула, – но из соображений гигиены, а не в ходе ритуала.
– А как же крестины? – Нориа все еще выглядела так, будто это ее забавляло.
– Не спорю, но это другое.
– А святая вода?
Паула в этот момент тоже не смогла сдержать улыбку.
– Ну, в любом случае это не вода для купания Папы Римского.
– Но я уверена, – парировала Нориа, – что есть христиане, которые были бы не против получить такую воду.
– Да, возможно, это так, – признала Паула и была удивлена, что овладела собой в разговоре с Нориа. «Ты даже никогда не пыталась», – шептал ей внутренний голос, и в виде исключения Паула сочла, что он прав.
– Совершенно неважно, какую религию исповедует наша королева Ранавалуна II, но если она не будет почитать законы наших предков, это приведет к ужасным беспорядкам. И, в конце концов, кем мы были бы без наших предков?
Караван девушек исчез, их бормотание становилось все тише, и наконец стало слышно только журчание воды в реке.
Нориа и Паула вернулись в лагерь, где они столкнулись с Вильневом, который как раз застегивал штаны. Он поднял голову и удивленно посмотрел на них.
– Тсара мандри! – сказала Нориа. – Доброй ночи!
И снова легла на свой коврик у костра.
– Мамофиса мами! Сладких снов, – ответил Вильнев и обратился к Пауле: – Где вы были? Это может быть опасно.
– Я не понимаю почему. – Пауле не нравился его тон, который показался ей неподобающе покровительственным. – Здесь нет ни хищников, ни ядовитых змей, а горилл, – она постаралась посмотреть на него так, чтобы он понял, кто здесь обезьяна, – я не боюсь. Так что же со мной может случиться?
Вильнев уклончиво поднял руки.
– Хорошо. Вы правы, это меня не касается. Тогда хорошо вам повеселиться!
Что-то тихо бормоча себе под нос, он вернулся в палатку и оставил Паулу в возмущении. Ему всегда нужно сказать последнее слово. «Еще только завтра, – подумала она, – еще только завтрашний день, и больше я не увижу его».
О сне, разумеется, не могло быть и речи, но и дорогой керосин ей не хотелось расходовать. Она нашла ощупью свой сундук, открыла крышку, достала кожаную сумочку с маслами, которые, по ее мнению, должны были ее успокоить.
Хотя Паула начала тренировать обоняние только после своего памятного четырнадцатого дня рождения, но, к счастью, было еще не поздно. Возможно, чувствительный нос достался ей в наследство от бабушки. Отец поддерживал ее и доставал через свою контору ароматические масла, пока комната Паулы не заполнилась бутылочками с различными экстрактами. Никогда прежде она не задумывалась о том, как аромат из растения переходит в масло или мыло. Она начала заниматься экстракцией ароматов, очарованная новым миром, открывшимся перед ней. Прессование, мацерация, абсорбция и экстракция. Прессование – самый простой способ, который, однако, можно применять только в случае со свежей кожурой лимона, померанца, цитрусовых и подобных фруктов. Теперь Пауле было смешно, когда она вспоминала, каким легким занятием она себе это представляла. Но кожуру нельзя просто взять и раздавить прессом, необходимо использовать еще и губчатый метод. Для этого нужно поцарапать кожуру иглой, а затем натереть губкой, которую выжимают в глиняный сосуд. Спустя некоторое время наверху выделяется добытое таким образом масло. Этот метод она испробовала первым и была очень удивлена тем, как долго пришлось ждать, чтобы получить всего лишь несколько миллилитров ароматической эссенции.
Далее она постоянно уговаривала отца приобрести приборы для дистилляции, и он не мог долго сопротивляться, что привело к серьезной ссоре с матерью, которая затянулась на несколько месяцев.
Для дистилляции Пауле понадобились приборы для нагревания, конденсационный горшок с трубками и поддон. Цветы, кожуру, семена или листья необходимо было размять или раздавить и залить кипятком. Так эфирные масла соединялись с водой. В ходе последующего охлаждения на поверхности выделялось масло.
После последнего спора с матерью они с отцом договорились, что Пауле не следует больше заниматься парфюмами дома. Отец оборудовал для нее небольшую лабораторию в кладовой своей конторы, где она могла спокойно работать с ароматическими веществами. Там она обучилась мацерации, так как этот метод больше всего подходил для работы с нежными цветами, такими как розы, померанцевые цветы, фиалки или цветы акации. Для этого необходимо было разогреть очищенную консистентную смазку в медном котелке. Этот котелок стоял на водяной бане, в нем постоянно поддерживалась температура 40–50 градусов. Цветы складывались в проволочную корзину, которую потом подвешивали в разогретую консистентную смазку, и она, в свою очередь, жадно вытягивала из них аромат. Этот эксперимент Паула снова и снова проделывала с разными цветами, в зависимости от того, помаду какой интенсивности хотела получить. Из нее Паула уже могла изготовить изысканные экстракты, раскалывая помаду и поливая ее этиловым спиртом. Все это должно было простоять четыре-пять недель, затем масса процеживалась.
Ее отец даже купил ей стеклянные рамки, необходимые для абсорбции. Они были нужны Пауле для работы с наиболее чувствительными цветами, такими как жасмин, тубероза, нарцисс и резеда, в случае с которыми запрещено любое нагревание. В ходе работы лежащие на рамах длиной один метр, шириной шестьдесят сантиметров и высотой восемь сантиметров стеклянные листы обмазывались консистентной смазкой и посыпались цветами. Эти листы Паула укладывала друг на друга, а спустя время от двенадцати до двадцати четырех часов убирала цветы и закладывала на консистентную смазку свежие, пока та не приобретала желаемую степень аромата. Далее она поступала со смазкой так же, как и в случае с помадой, которую получала при мацерации. Каждую минуту, которую она могла провести вне дома, она проводила в этой кладовке. Она даже дошла до того, что врала своей матери только ради того, чтобы заниматься рецептами своей бабушки, так как они привнесли в жизнь Паулы совершенно новый мир: «Парфюм императрицы Евгении», «Букет Эстерхази», «Каприз моды» или рецепт «Украденные поцелуи».
О существовании лаборатории, кроме отца, знал только Йоханес Карл, который чувствовал там себя удивительно хорошо и стал регулярно навещать ее «у Матильды».
– Она все же была и моей бабушкой, – любил повторять он, прежде чем засучить рукава и помогать ей добывать аромат из цветков.
Отец предложил ей покупать готовые ароматические масла, когда она вскоре после своего четырнадцатилетия начала интересоваться работой бабушки. Но Паула была честолюбива и хотела сама глубоко изучить, как и с какими растениями нужно обращаться. И это было только начало, потому что для хорошего парфюма часто необходимы также различные материалы, в том числе и животного происхождения. Эксперименты с композицией парфюма увлекали Паулу, и она предавалась им с удивительной любознательностью. Это звучало так просто: ароматическая композиция действует на трех уровнях, она включает в себя ноту головы, сердца и основную ноту. То, что воспринимается сразу после нанесения на кожу, называется нотой головы, она должна улетучиться спустя четверть часа, но вызвать любопытство, пригласить и уступить место ноте сердца, аромат которой можно вдыхать несколько часов. Ноту сердца бабушка Матильда называла характером парфюма, в котором, как в поппури, должны проявляться все ароматы композиции, и этому она посвятила многие свои рассуждения. И затем, наконец, появляется основная нота с ее долго действующими ингредиентами, которые должны оставаться на коже как минимум целый день. Когда Паула была занята всем этим, время пролетало незаметно, и чаще всего Паула приходила домой слишком поздно, за что мать наказывала ее все строже, часто домашним арестом. Поэтому Пауле не оставалось ничего другого, кроме как принести масла домой, чтобы продолжать эксперименты.
Интересно получалось, что ее мать любила все те ароматы, которые бабушка Паулы обозначила в своих рецептах как ноты головы: цитрусовые, такие как лимон, апельсин, бергамот или грейпфрут, но также фруктовые запахи – яблоко, груша, дыня и ананас. Каждый раз, когда Паула втирала несколько капель этих ароматов в кожу, мать относилась к ней благосклонно, и, напротив, зеленые ароматы стеблей и листьев, пряные ароматы, такие как камфора, мята и эвкалипт, а также травяные ароматы тимьяна и полыни вызывали у матери раздражение и неприязнь.
Намного сложнее для Паулы было разобраться с нотой сердца парфюма. Существовало очень много возможностей, она никогда не была уверена в том, что композиция действительно убедительна.
Она была вне себя от счастья, когда в одной из книг, снова и снова упоминавшейся в рецептах ее бабушки, обнаружила кое-что интересное. Там было написано, что ароматы можно упорядочить в ключ, подобно нотам. Есть ароматы ключа «соль» и ароматы, которые можно отнести к басовому ключу или ключу «фа».
Каждый аромат был нотой, а значит, можно, исходя из принципов гармонии музыки, создавать ароматические аккорды. Так, например, парфюм по аккорду «соль» состоял из:
«Соль» – пергулярия
«Соль» – чина
«Ре» – фиалка
«Фа» – тубероза
«Соль» – померанцевые цветы
«Си бемоль» – полынь
Паула с головой ринулась изучать искусство композиции, однако после смерти отца все внезапно закончилось. Оказалось, что ее чудесный отец был заядлым игроком, который для каких-то сомнительных дел заложил двор бабушки Йозефы. Двор был продан на аукционе, как и вилла, и большинство предметов мебели. И только благодаря Йоханнесу Карлу Пауле удалось забрать из лаборатории некоторые приборы и оставить их в надежном месте у одного из друзей Йо.
Для ее матери мир рухнул, после смерти своего мужа она словно остолбенела, и только маленький Густав не позволял ей совсем опуститься. Но Паула каждую ночь слышала ее рыдания и причитания.
И, будто этого было мало, Йо ввиду ухудшения финансового положения семьи пошел служить в армию, где с ним произошел несчастный случай, который стоил ему ноги, в результате чего он стал непригоден для службы. Справиться с ужасной фантомной болью ему мог помочь только морфий. Он попал в зависимость от наркотика, и все попытки Паулы убедить его принимать менее опасное лекарство срывались из-за невыносимой боли. Когда Паула однажды утром обнаружила своего брата мертвым в постели, это окончательно ее сломило. Она больше не могла и не хотела ничего есть, сильно исхудала. И лишь тогда, когда она была уже настолько слаба, что практически не могла ходить, ее мать начала выбираться из своей летаргии. Она кормила Паулу различными лакомствами и принялась ее наряжать. Для этого она заложила даже свои украшения, первым делом – лазуритовое колье. Она велела сшить Пауле роскошные бальные платья и заботилась о том, чтобы ее дочь постоянно получала приглашения на балы. Все еще костлявую фигуру Паулы прикрывали объемной тканью, кружевными воланами и шелковыми розами, а ее непослушные волосы часами укладывали в локоны. Сначала Паула радовалась подаркам матери, пока не поняла, что та хочет выдать ее замуж. Как можно быстрее, и не за кого угодно, а за богатого мужчину, который спас бы их всех от нищеты, причем не важно, какой ценой.
Паула еще раз понюхала свежее пальмарозовое масло, которое всегда помогало ей справиться с бессонницей, залезла под одеяло и закрыла глаза.