Анна и Нора, Марфа и Мария
Ибсеновскую Нору и толстовскую Анну породила одна и та же социальная греза – мечта о равенстве женщины и мужчины. Только наш матерый человечище считал эту утопию опасной вовсе не из-за того, что женщина не может заменить мужчину, но из-за того, что мужчина не может заменить женщину. Величайший консерватор всех времен и народов постарался показать, что, покинув классическую, признанную миром семью, женщина не только не приобретает счастья, но и теряет материнские чувства к рожденному в любви ребенку, старается влюблять в себя каждого встречного мужчину, а ее возросший интерес к серьезному чтению не более чем попытка заглушить тоску по утраченному раю.
Ибсен же покидает свою героиню как раз в тот миг, когда она оставляет этот рай, внезапно воспринятый ею как «кукольный дом»: она была всего лишь «любимой куколкой» мужа, она хочет «набраться опыта», «стать человеком» – только тогда она что-то сможет дать своим будущим детям. Гордая Нора нашла немало подражательниц, драма «Кукольный дом» оказала заметное влияние на феминистическое движение, и все же дозволительно усомниться, можно ли «стать человеком» за пределами семьи – единственного коллектива, где люди стремятся не получать, но отдавать.
Решусь утверждать, что никакого неразрешимого конфликта между семейным и «общественным» долгом нет: сотни тысяч, если не миллионы российских женщин сумели и набраться опыта, и стать людьми, не сбрасывая никаких традиционных обязанностей. Они умеют и работать, и зарабатывать, но в любимых куколок превращаются лишь в редкие часы беспечности – в остальное время они надежные друзья и соратники своих мужчин, если даже те не слишком этого достойны. Они гениально сочетают в себе хлопотливую Марфу и возвышенную Марию: в театрах, в музеях, в библиотеках – всюду они. Они поразительно сочетают мудрость и детское простодушие («будьте как дети»), робость, основанную на отвращении ко всему грубому и безобразному, и героизм, они могут бояться мышей и войти в горящую избу.
Часто сетуют, что женщины слабо присутствуют в политике: как было бы хорошо для детей, если бы их мамы набрались политического опыта – научились улыбаться, держа камень за пазухой, спокойно перешагивали через вчерашних друзей, давали уверенные обещания, ни мгновения не предполагая их выполнить…
А ведь политическая жизнь без этого невозможна, те, кто не станет следовать этим правилам, погубят свое дело…
Короче говоря, в женском вопросе я тоже консерватор – я не хочу, чтобы женщины сравнялись с мужчинами, я хочу, чтобы они оставались лучше нас, порождая в нас желание бороться за их расположение, защищать их, прощать и делиться с ними последним куском. Не будет настоящих женщин – не будет и настоящих мужчин, они порождают друг друга.
Прогресс последних десятилетий слишком часто уничтожал лучшее и сохранял худшее, но пока у нас есть главное наше национальное достояние – наши женщины, – Россия не погибнет. Какое бы свинство ни навязывал им большой мир, свое гнездышко они будут устраивать по законам чистоты и доброты, и их детей, с пеленок усвоивших эти законы, будет нелегко расчеловечить даже российскому телевидению.
Я готов повторять снова и снова, что считаю интеллигентную российскую женщину одним из высших достижений мировой цивилизации и надеюсь, что даже Лев Николаевич простил бы ей избыточную тягу к культуре и склонность к брючным костюмам, к «неприлично обтягивающей одежде» – по-моему, она им очень к лицу и ко всем прочим частям тела.
Нищие духом, полагающие главным человеческим стремлением не мечту о красоте и бессмертии, а жажду комфорта, уверяют нас, что когда-де от семьи не будет материальной пользы, она и скончается. И люди утратят последнюю ячейку, где их ценят не в обмен за услуги, а просто так. Чего нам в глубине души хочется больше всего на свете.
И главная сила, хранящая этот уголок бескорыстного тепла, – женщина. Пока мы ее бережем, она тоже будет беречь нас.